Geum.ru

Теория и практика групповой психотерапии

Вид материалаДокументы

Содержание


Общегруппового процесса
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   54
дения: самоунижение, отказ принимать собственные права, неспособность быть
привлекательной для мужчин, заинтересовывать их. Фантазия Луизы, как будто
она заботится о терапевте, приоткрывала завесу над ее мотивами: если она будет
достаточно жертвовать собой, если она сделает так, что терапевт как можно более
крупно ей <задолжает>, тогда она взамен получит любовь, к которой так стремит-
ся. Однако все поиски Луизой любви заканчивались провалом. Своим вечным
стремлением добиться благосклонности, ужасом перед самоутверждением, посто-
янным самоунижением она преуспевала лишь в одном - выглядела тупой и бес-
характерной в глазах тех, чьего уважения больше всего желала. Луиза, подобно
Стефани, двигалась внутри порочного круга, творения ее собственных рук: чем
более неудачными были ее попытки получить любовь, тем с большим упорством
она воспроизводила все тот же саморазрушительный паттерн - единственную
линию поведения, которую она знала или которой осмеливалась следовать.
В данном случае разные интерпретации предлагали два объяснения для одного
и того же поведенческого паттерна: <сексуальной> страсти к терапевту. Обозначи-
лись два различных динамических пути, ведущих к мазохизму. В обоих случаях
терапевт соединил некоторые аспекты поведения женщин в группе, присовокупив
к ним материал фантазий, а затем выдвинул предположение, что если сделать оп-
ределенные допущения (например, что Стефани ведет себя так, как будто един-
ственный способ получить любовь терапевта - преподнести себя в виде серьез-
но травмированной личности, или что Луиза ведет себя так, как будто для нее
единственный способ получить от него любовь - угождать ему и сделать его сво-
им должником), то и прочие аспекты их поведения <приобретают смысл>. Обе
интерпретации оказали мощное воздействие на дальнейшее поведение пациен-
ток. А вот вопросы: <Как вы пришли к этому? Что произошло в вашей жизни преж-
де, что способствовало укоренению в вас такой установки?> не поднимались ни в
одной. Обе интерпретации затрагивали только сам по себе поведенческий паттерн,
существующий в настоящий момент, жажду любви, убежденность, что ее можно
получить только определенными способами, принесение в жертву собственной
автономии и, как результат, - стыд с последующим обострением потребности в
знаках внимания и любви и т. д.
Одна трудно преодолимая проблема с объяснениями, основанными на отда-
ленном прошлом, заключается в том, что такие объяснения несут в себе семена
терапевтического отчаяния. Ужасный, ставящий в тупик, парадокс: если наше по-
ведение полностью определяется прошлым, то откуда тогда взяться способности к
изменению? Как это явственно проступает в поздних работах, например в <Пси-
хоанализе конечном и бесконечном>, бескомпромиссно-детерминистские взгляды
Фрейда привели его к этому гордиеву узлу, но так и не помогли развязать его.
Прошлое, однако, не в большей мере определяет настоящее и будущее, чем
само определяется ими. Реальное прошлое существует для каждого из нас только
в таком виде, в каком мы формируем его в настоящем, противопоставляя будуще-
му. Джером Франк напоминает нам, что пациенты, даже за время длительного те-
рапевтического курса, вспоминают только крошечную долю своего прошлого опы-
та и временами избирательно вспоминают и синтезируют прошлое таким обра-
зом, чтобы достичь гармонии со своим нынешним представлением о себе286.
(Гоффман предлагает для обозначения этого феномена реконструкции прошлого
термин апология.)27 Аналогично, пациент, изменив (в результате терапии) образ
самого себя, перестраивает прошлое. Например, припоминает давным-давно за-
бытые минуты, когда он был с родителями и ему было очень хорошо; или по-
человечески понимает родителей, перестает подходить к ним с солипсических
позиций (как к фигурам, ценность существования которых определяется исклю-
чительно тем, насколько они преуспели в удовлетворении его интересов), начина-
ет понимать их как действующих с самыми лучшими намерениями, но далеко не
всесильных людей, страдающих от тех же непреодолимых условий существова-
ния человека в этом мире, перед которыми сейчас стоит он сам. Когда он таким
образом перестраивает свое прошлое, новое прошлое, в свою очередь, влияет на
его самоотношение, однако важно здесь именно переформулирование прошлого, а
не просто его раскапывание.
Если мы не должны искать объяснений в прошлом и если наиболее эффектив-
но группа работает, сосредоточиваясь на внеисторичном здесь-и-теперь, то озна-
чает ли это, что прошлое вообще не играет никакой роли в групповом терапевти-
ческом процессе? Ни в коем случае! На протяжении курса терапии прошлое бес-
престанно посещает группу и еще более неустанно оно посещает внутренний мир
каждого из участников. Нередки, например, случаи, когда обсуждение прошлого
играет важную роль в выработке групповой сплоченности, поскольку помогает
пациентам лучше понять друг друга и повышает их взаимное принятие.
В разрешении конфликтов прошлое зачастую просто бесценно. Возьмем, на-
пример, такой случай: двое участников сцепились в непримиримой, на первый
взгляд, схватке, каждый находит многие черты личности другого отвратительны-
ми. Часто понимание путей развития, по которым каждый пришел к своим взгля-
дам, помогает вернуть отношениям утраченную гуманность. Поведение мужчины,
не снимающего маски надменности и принадлежности к высшему классу, а в об-
щении демонстративно <снисходящего> до окружающих, внезапно проясняется,
даже обретает черты определенного обаяния, когда мы узнаем, что родители у него
иммигранты, а сам он прилагает отчаянные усилия, стараясь подняться над насле-
дием проведенного в трущобах детства. Пациентам приносит пользу, когда они
полностью поняты и полностью приняты другими участниками группы, и пони-
мание путей, по которым человек пришел к своему нынешнему состоянию, - бо-
гатое и часто необходимое дополнение к знанию человека.
Внеисторичное сосредоточение во взаимодействии на здесь-и-теперь никогда
не достигается стопроцентно. Из человеческого взаимодействия невозможно <вы-
резать> обсуждение событий, которые люди предвидят - со страхом или надеж-
дой, - так же как обсуждение прошлого и нынешнего опыта. Зачастую, если че-
ловек опускает что-то, не упоминает об определенных событиях в прошлой или
нынешней внегрупповой жизни, это становится важным материалом для группо-
вой работы. Стоит обратить внимание, если какой-то пациент часто говорит о сво-
ем отце, но никогда - о матери, или никогда в разговоре с группой не упоминает
собственных детей и, если уж смотреть правде в глаза, не очень-то интегрируется
со своей ролью мужа или отца, или никогда не рассказывает группе об изменениях
в отношениях со значимыми людьми в его жизни. Каждый из этих пропусков про-
ливает свет на его сегодняшние переживания. Важно правильно расставить ак-
центы: прошлое - слуга, а не господин. Оно ценно ровно в той мере, в какой
проясняет сегодняшнюю реальность пациента, который находится в процессе вы-
страивания отношений с другими участниками группы. Как формулирует это Рай-
крофт: <Правильнее будет сказать, что психоаналитик углубляется временами в
исторические исследования, чтобы разобраться в чем-то, что блокирует его ны-
нешнюю коммуникацию с пациентом (точно так же, как переводчик порой обра-
щается к исторической литературе, чтобы прояснить непонятные места в тексте),
чем сказать, что он контактирует с пациентом, чтобы получить доступ к его био-
графическим данным>288.

Чтобы использовать прошлое таким образом, требуется применение анамнес-
тической техники, которая отличается от часто используемой в индивидуальной
терапии. Терапевт не делает систематического, тщательного исторического обзо-
ра. Вместо этого он совершает периодические <вылазки> в различные сектора про-
шлого, пытаясь разобраться в истоках той или иной межличностной установки.
Как следствие такого подхода, многие другие аспекты прошлого пациента в груп-
повой терапии не обсуждаются. Достаточно типична ситуация, когда пациент за-
вершает успешный терапевтический курс, а терапевт так и остался в неведении
относительно каких-то существенных аспектов его прошлого.
Явное упоминание прошлого в терапевтической группе не является точным
отражением значимости прошлого, которое появляется внутри каждого пациента
в процессе терапии. Интенсивное фокусирование на текущем моменте, на здесь-
и-теперь, не имеет, разумеется, своей целью формирование длительных отноше-
ний между участниками. Речь идет, скорее, о тренинге, генеральной репетиции
работы, которую пациентам предстоит проделать с членами семьи и друзьями -
действительно важными в их жизни людьми. По завершении терапии пациенты,
как правило, сообщают о значительных позитивных изменениях во взаимоотно-
шениях, которые они редко открыто обсуждали в группе. Во многих случаях речь
идет об уходящих своими корнями в далекое прошлое отношениях с членами се-
мьи. Так что прошлое играет определенную роль в процессе проработки проблем,
и терапевт должен отдавать себе отчет в этой важной и молчаливой <домашней
работе>. Тем не менее эта роль - неявная. Раз за разом использовать собрания
группы для обсуждения именно прошлого означало бы пожертвовать терапевти-
ческим потенциалом фокусирования взаимодействия на здесь-и-теперь.

КОММЕНТИРОВАНИЕ
ОБЩЕГРУППОВОГО ПРОЦЕССА

Осталось обсудить еще один, специфический, тип объяснения процесса. Не-
которые ведущие предпочитают фокусироваться главным образом (или целиком)
на общегрупповых феноменах. В своих высказываниях они часто обращаются к
понятиям <группа>, <мы> или <каждый из нас>. Они стараются внести ясность в
отношения между <группой> и ее первичной задачей (т. е. исследованием отно-
шений между членами группы, в число которых я включаю здесь и ведущего),
или между <группой> и одним из ее участников, подгруппой, ведущим или ка-
кой-то общей проблемой. Для примера вернемся на минутку к инциденту, свя-
занному с высказыванием <заводить детей - значит деградировать> (он был
описан на с. 159). У терапевта в данной ситуации имелся богатый выбор ком-
ментариев по процессу, в том числе и объяснений общегрупповых явлений. Те-
рапевт мог, например, поднять следующие вопросы: Не нуждается ли <группа> в
<козле отпущения>? Не заполнил ли Берт опустевшую вакансию с уходом Кейт?
А может быть, <группа> активно избегает затрагивать один важный вопрос -
а именно: свое вызывающее чувство вины удовольствие и страхи, связанные с
уходом Кейт.
На протяжении всей этой работы в ткань текста постоянно вплетаются коммен-
тарии, связанные с общегрупповыми феноменами: например, установление норм,
роль девианта, козел отпущения, эмоциональное заражение, опьянение ролью,
образование подгрупп, групповая сплоченность, групповое давление, регрессив-
ная зависимость, вызванная членством в группе, реакции группы на окончание
курса, на включение новых участников, на отсутствие ведущего и т. д. Таким об-
разом, ясно, что важность обшегрупповых феноменов не подлежит сомнению.
Любой ведущий группы согласится, что существуют силы - присущие именно
группе, - которые оказывают значительное влияние на поведение, индивидуу-
мы, объединенные в группу, ведут себя иначе, чем в диаде (фактор, который, как я

покажу в главе 9, создает путаницу при отборе будущих участников терапевтиче-
ской группы). Широко признано, что поведение индивидуума не может быть пол-
ностью понято без учета действующего на него давления среды.
Однако в чем ведущие групп не приходят к согласию - это в вопросе примене-
ния данной концепции к групповому терапевтическому процессу. Некоторые веду-
щие предпочитают делать усиленный акцент на общегрупповых феноменах. Фак-
тически, некоторые - например, приверженцы Тэвистокской школы, которую я
вкратце опишу, - настаивают, что каждое высказывание ведущего должно пред-
ставлять собой (или содержать в себе) интерпретацию общегруппового процесса.
Другие же редко комментируют именно эти явления.

Предварительная информация о комментировании общегруппового процесса

Для начала позвольте разъяснить мою позицию. Как уже было сказано выше,
вряд ли можно сомневаться в наличии могущественных сил, действующих в груп-
пе. Как следствие, перед ведущим группы встают две задачи: 1) обратить эти силы
на пользу терапии и 2) помешать им воспрепятствовать эффективности групповой
терапии.
Как терапевт обращает силы, действующие в группе, на пользу терапии? Мы
уже рассмотрели многие случаи терапевтического использования обшегрупповых
феноменов: многие из главных терапевтических факторов, такой, например, как
сплоченность (esprit de corps) всей группы, принадлежат, очевидно, к общегруп-
повым свойствам. Когда терапевты способствуют развитию сплоченности, они,
по сути, обуздывают общегрупповые силы. Терапевты развивают сплоченность
многими способами: отбирая пациентов и готовя их к курсу; устанавливая нормы
самораскрытия, выражения как позитивного, так и негативного аффектов; поощ-
ряя пациентов к обсуждению сновидений, действующими лицами которых высту-
пают участники группы; разъясняя, каким образом цели группы сливаются с целя-
ми отдельных участников; поощряя аккуратную посещаемость и пунктуальность
и т. д. Однако из этого не следует, что ведущий обязательно должен делать ком-
ментарии по поводу общегрупповых явлений. Я считаю, что чрезмерное обилие
комментариев, обращенных к <группе>, может оказать антитерапевтическое дей-
ствие, поскольку такие комментарии создают ощущение безличности и отвлекают
группу от ее первичной задачи: непосредственного общения. По моему мнению,
ведущие групп, которые считают, что должны сосредоточиваться исключительно
на общегрупповых феноменах, настолько ограничивают многообразие своей дея-
тельности, что в результате заметно снижают эффективность терапии.
Как терапевт не позволяет силам, действующим в группе, воспрепятство-
вать успеху терапии? Бывают, однако, ситуации, когда комментарии по общегруп-
повому процессу необходимы. Что это за ситуации? Позвольте мне для простоты
сформулировать следующий принцип: цель интерпретирования общегрупповых
явлений заключается в устранении того или иного препятствия, вставшего на
пути прогресса всей группы. Наиболее распространенными видами препятствий
являются проблемы, вызывающие у участников тревогу, и антитерапевтические
групповые нормы.

Проблемы, вызывающие у участников тревогу

Часто поднимаются вопросы, несущие в себе такой заряд угрозы, что группа,
либо на сознательном, либо на бессознательном уровне отказывается противосто-
ять проблеме и предпринимает какое-нибудь действие, чтобы уклониться от конф-
ронтации. Уход от проблемы может принимать множество форм и обычно их все
относят к категории группового бегства. Далее следует клинический пример бег-
ства от тревожащей проблемы.

Q На 25-м собрании группы присутствовали шестеро участников; один, Джон, отсут-
ствовал. Первый раз и безо всякого предупреждения одна из участниц, Мэри, привела на
собрание собаку. Участники группы, обычно оживленные и активные, на этот раз притихли
и работали непродуктивно. Их речь была едва слышна, на протяжении всего собрания разговор вращался вокруг безопасных и безличных тем, уместных в какой-нибудь большой компании. Содержание разговора в значительной части составляли учебные привычки (трое участников группы были студентами выпускных курсов), экзамены и преподаватели (в особенности их недостатки и то, что им нельзя доверять). Кроме того, один из участников постарше припомнил старых участников, которые уже давно покинули группу - феномен <старых добрых времен>. Собака Мэри (жалкое беспокойное создание, которое провело большую часть сессии, шумно вылизываясь) ни разу не упоминалась.
В конце концов терапевт, считая, что говорит от имени всех участников группы, поднял
вопрос о собаке Мэри. К вящему удивлению терапевта, Мэри - непопулярная, с нарцисси-
ческими чертами участница группы - получила единодушную поддержку. Все отрицали,
что собака хоть в какой-то мере отвлекает их, оставив терапевта с его протестами в полном одиночестве.
Терапевт счел все собрание бегством и, исходя из этого, предложил соответ-
ствующие интерпретации по общегрупповому процессу. Эти интерпретации я рас-
смотрю позже, однако сначала надо разобраться в следующем: какие признаки
подтверждают, что подобное собрание представляет собой бегство? И бегство от
чего? Мы должны учесть возраст группы. В молодой группе - встречающейся,
скажем, в третий раз - подобное собрание может быть не проявлением сопротив-
ления, а скорее свидетельством неопределенности для участников их первичной
задачи и того, что они пока еще ощупью устанавливают процедурные нормы. Од-
нако эта группа уже встречалась более шести месяцев, и, более того, предыдущие
встречи разительно отличались по своему характеру от этой.
Окончательно мы придем к выводу о наличии феномена бегства, когда вернем-
ся к предшествующему собранию. На него Джон - участник, отсутствовавший
во время рассматриваемой встречи - опоздал на 20 минут. Так случилось, что он
проходил по коридору в тот самый момент, когда студент открывал дверь одной из
соседних наблюдательных комнат, намереваясь войти. В течение нескольких се-
кунд Джон слышал голоса участников другой группы и видел комнату, полную
наблюдателей, которые следили за ходом собрания. Кроме того, так случилось,
что наблюдатели в этот самый момент хихикали над отпущенной одним из них
шуткой. Джона, как и прочих участников группы, предупредили, что группу на-
блюдают студенты. Однако такое шокирующее, неуважительное подтверждение
просто оглушило его. Когда Джон, уже на исходе собрания, наконец обрел дал
речи и поделился увиденным с остальными участниками, они были в равной сте-
пени поражены. На следующую сессию, как мы видели, Джон не явился.
Событие стало для группы очень серьезной катастрофой - чем оно стало бы,
без сомнений, и для любой другой группы. Оно взбудоражило умы участников,
заставив их усомниться в честности терапии. Следует ли доверять терапевту?
Может быть, он тоже, подобно своим коллегам в комнате для наблюдений, в глу-
бине души посмеивается над ними? Говорит ли он вообще искренне? Не является
ли на самом деле группа, когда-то казавшаяся такой глубоко человечной, стериль-
ным образованием, искусственным лабораторным <образчиком>, бесстрастно изу-
чаемым терапевтом, который, возможно, более предан <им> (другим, наблюдате-
лям), чем участникам группы?
Несмотря на масштабность - или, скорее, именно из-за масштабности - этих
болезненных вопросов, группа ушла от конфронтации. Она прибегла к уходу от
проблемы, что теперь становится вполне понятным. Оказавшись перед лицом
внешней угрозы, участники, ища защиты, стали тесниться друг к другу. Приглу-
шенными голосами они разговаривали на безопасные темы, словно опасаясь по-
делиться чем бы то ни было с носителями внешней угрозы (наблюдателями и, по
ассоциации, с терапевтом). Подняв вопрос о явно отвлекающем присутствии со-
баки Мэри, терапевт не получил поддержки. В обращении к <старым добрым вре-
менам> была тоска по тем давно ушедшим дням, когда группа была юной и неза-
пятнанной, а терапевту можно было доверять. Разговор об экзаменах и не заслу-
живающих доверия преподавателях также представлял собой лишь слегка завуа-
лированное выражение отношения к терапевту.
Характер каждой конкретной интервенции и момент, в который она делает-
ся, - в большой мере вопрос индивидуального стиля. Некоторые терапевты, к
числу которых принадлежу и я, предпочитают вмешиваться, как только ощутят,
что в группе имеет место феномен бегства - даже если его источник пока еще не
вполне ясен. В таких случаях я, например, могу сказать, что я озадачен происходя-
щим на встрече, что мне тревожно, и спросить: <Есть ли что-то такое, о чем группа
сегодня не разговаривает?>, или <Группа чего-то избегает?>, или <У меня чувство,
что сегодня на уме у всех какой-то вопрос, не можем ли мы поговорить об этом?>
Чтобы усилить воздействие вопроса, я привожу факты, заставившие меня прийти
к такому заключению, например шепот, соскальзывание на нейтральные темы и
безличное общение без взаимодействия, мое собственное ощущение, как будто
меня покинули и не обращают на меня внимания, - я испытал его, когда завел
разговор о явных неудобствах и помехах, причиняемых собакой. Кроме того, я бы
добавил, что группа странным образом избегает всякого упоминания как о преды-
дущем собрании, так и о сегодняшнем отсутствии Джона.
В подобной ситуации я бы не удовлетворился одним только возвращением груп-
пы на рельсы обсуждения более значимого материала. Избегаемые вопросы име-
ли слишком важное значение для существования группы, чтобы оставить их без
внимания. Последнее соображение для данной группы было особенно актуаль-
ным, поскольку ее участники в недостаточной мере исследовали свои отношения
со мной. Поэтому я вновь и вновь возвращал внимание группы обратно, к главно-
му вопросу (доверие участников ко мне и их во мне уверенность) и старался не
поддаваться на уловки замещающего поведения - например, предложение груп-
пы обсудить другую тему, может быть, даже и довольно острую. Моя задача за-
ключалась не в том, чтобы просто обойти сопротивление, вновь направить группу
в колею активной работы. Я должен был погрузить участников в самый источник
этого сопротивления - провести группу не вокруг тревоги, а через нее.
Еще одна <лакмусовая бумажка>, которая позволяет определить наличие со-
противления и его силу - реакция группы на комментарии терапевта, пробиваю-
щие брешь в сопротивлении. Если комментарии терапевта, даже будучи неодно-
кратно повторенными, пропадают втуне, если терапевт ощущает, что группа его
игнорирует, если он обнаруживает, что для него чрезвычайно трудно повлиять на
ход собрания, тогда ясно, что сопротивление сильно и назрела необходимость пря-
мо обратиться к <группе>, так же как и к отдельным ее участникам.
Группа может уходить от работы и более <буквальным> способом - пропуска-
ми или опозданиями. Однако вне зависимости от формы, результат всегда одина-
ков: выражаясь в терминах групповой динамики, на пути продвижения к дости-
жению целей группы встали препятствия, и группа больше не занимается выпол-
нением своей первичной задачи.
Нередко проблема, вызывающая сопротивление, обсуждается символически.
К примеру, чтобы выразить чувство неловкости, вызываемое у них присутствием
наблюдателей, участники прибегают к метафорам, пускаясь в длинные разговоры
по поводу других видов нарушения конфиденциальности: вывешивания табелей
за учебный год в школах, чтения членами семьи почты друг друга или всепроника-
ющей деятельности компьютерных систем кредитных компаний. Дискомфорт из-
за отсутствия терапевта может активизировать дискуссии на тему отдаленности
родителей, смерти или болезни. Как правило, есть возможность что-то узнать о
том, чему именно оказывается сопротивление, поразмыслив над вопросом <Поче-
му обсуждается именно эта, не имеющая отношения к работе, тема, и почему сей-
час?>

Антитерапевтические групповые нормы

Другой тип препятствий, требующий обязательного интерпретирования обще-
группового процесса, - возникновение в группе антитерапевтических групповых
норм. Например, некоторые группы, как я уже упоминал раньше, усваивают <по-
очередный формат>, когда целые собрания посвящаются одному из участников.
Подобный формат нежелателен, поскольку он тормозит свободное взаимодей-
ствие. Кроме того, пациентов это часто подталкивает к преждевременному само-
раскрытию, и они, по мере приближения своей очереди, испытывают чрезвычай-
но острую тревогу, могут даже прийти к решению прервать терапию. В других
случаях в группе устанавливается порядок, когда все собрание посвящается пер-
вому поднятому на этой сессии вопросу, при этом действуют строгие негласные
санкции против смены темы разговора. Или вырабатывается формат <А тебе так
слабо?>, при котором участники втягиваются в нарастающую по спирали оргию
самораскрытия. Или в группе создается очень прочно спаянный, замкнутый поря-
док, при котором исключается любой участник, выпадающий из него, и куда не
допускаются вновь прибывшие.
Чтобы достигать цели в данных случаях, интерпретации терапевта по поводу
общегрупповых феноменов должны включать в себя ясное описание процесса, со-
держать перечень его отрицательных последствий для участников группы или для
группы в целом, а также особо подчеркивать, что этим нормам есть альтернативы.
Часто группа в процессе становления минует определенные важные фазы или
не инкорпорирует в свою культуру определенные нормы. Например, группа может
развиваться, так и не бросив вызов терапевту и не конфронтируя с ним. Или в ней
никогда не слышен шепот размолвок между участниками, никто не утверждает
своего статуса, никто не рвется к власти. А бывают и такие группы, которые встре-
чаются по году, а то и более, и при этом не возникает и намека на настоящую
близость между участниками. Подобное избегание есть результат совместной дея-
тельности участников группы. Сознательно или бессознательно, они устанавлива-
ют нормы, диктующие это избегание. Терапевты, ощущающие, что группа предо-
ставляет своим участникам односторонний или неполный опыт, часто помогают
развитию, предлагая комментарий на тему недостающего компонента жизни дан-
ной конкретной группы. (Подобная интервенция подразумевает, конечно, что су-
ществуют регулярно повторяющиеся, предсказуемые фазы развития малой груп-
пы, с которыми терапевт знаком, - это тема обсуждения главы 11.)

Концепция <группы>

Общий принцип, который я только что сформулировал, - что цель интерпре-
таций обшегруппового процесса заключается в устранении того или иного пре-
пятствия, преградившего путь прогрессу всей группы, - обманчиво прост. Как с
теоретической, так и с практической точек зрения вопрос значительно сложнее.
Постепенно, с течением лет, конструкт <группы> подвергался дальнейшей раз-
работке, что породило существенную разноголосицу по этому вопросу. Когда в
сферу групповой терапии вступили психоаналитики, они привнесли в нее освя-
щенные временем концепции и техники своей дисциплины.
Они предприняли попытку применить традиционные, лишь слегка модифици-
рованные психоаналитические техники в групповой терапии. Однако при этом они
рассматривали группу как автономный организм. Для них именно группа, а не
индивидуум, выступала в роли пациента. Они сформулировали туманные концеп-
|у, ции вроде группового эго или группового суперэго и заменили свободные ассоциа-
ции отдельного пациента групповыми ассоциациями289. Как говорит об этом один
групповой аналитик: <Группа имеет тенденцию говорить и реагировать при об-
суждении общей для всех темы так, как будто она представляет собой единый
живой организм, выражающий себя по-разному через различные уста. Лепта, вно-
симая в разговор каждым из участников, есть новая вариация на ту же тему -
даже тогда, когда группа сознательно не отдает себе отчет в обсуждаемых темах и
не знает, о чем она в действительности говорит>290.
Далее: очевидно, что концепция группы как системы, обладающей характер-
ными особенностями, ценна. Однако как следствие, многие практики стали антро-
поморфизировать группу. Точно так же, как мы наделили жизнью рынок ценных
бумаг и говорим, что он пытается <отбить> волну продаж или отчаянно <оберега-
ет> некий конкретный индекс Доу Джонса, точно так же мы концептуально вдох-
нули жизнь и в группу. Мне кажется вполне разумным указать, что группа - вов-
се не живой организм, она - не более чем абстракция, созданная для нашего се-
мантического и концептуального удобства. Когда понятие <группа> настолько
метапсихологизируется, что уже не способствует ясности, а напротив, затемняет
смысл, то оно перестает выполнять свою изначальную функцию.
Как пример подстерегающих нас концептуальных ловушек рассмотрим про-
цесс диагностирования состояния группы. Откуда мы знаем, какая культура в груп-
| пе преобладает, каково обычное напряжение в группе или что такое групповое
сознание? Сколько участников группы должны активно работать, чтобы мы при-
шли к заключению, что <сейчас говорит группа>? Некоторые групповые психо-
аналитики - например, Бион и Эзриел - делают сомнительное допущение, что
молчание участника группы сигнализирует о его согласии или присоединении к
тому, что говорит в данный момент другой член группы291. В результате выводы и,
соответственно, интерпретации по поводу группового сознания или групповой
культуры делаются на основе высказываний лишь небольшой доли участников.

Выбор момента для групповых интервенций

По педагогическим причинам, межличностные и общегрупповые феномены
рассматривались так, как будто они совершенно отличны друг от друга. На прак-
тике, разумеется, они часто взаимно перекрываются, и перед терапевтом встает
вопрос - когда акцентировать межличностные аспекты трансакции, а когда де-
лать упор на аспектах общегрупповых феноменов. Относительно такого клини-
ческого решения трудно дать точные предписания. Как и в любом терапевтичес-
ком действии, суждение есть плод опыта (особенно опыта, приобретенного при
работе с супервизором) и интуиции. По выражению Мелани Кляйн: <Самым дра-
гоценным качеством психоаналитика является способность в любой ситуации вы-
явить момент, когда требуется неотложное вмешательство>292.
В групповой терапии такие моменты упустить гораздо легче, чем в терапии
индивидуальной. Однако, как правило, проблеме, критической для существова-
ния или функционирования группы в целом, всегда отдается предпочтение перед
более узкими межличностными проблемами. Чтобы проиллюстрировать это, по-
звольте вернуться к группе, которая перешептывалась, обсуждала нейтральные
темы и всеми другими способами практиковала на собрании групповое бегство,
после того как один из участников нечаянно столкнулся с неосторожными наблю-
дателями. В случае, о котором идет речь, Мэри (отсутствовавшая в прошлый раз)
пришла на собрание с собакой. При нормальных обстоятельствах этот ее поступок
непременно стал бы важным вопросом для обсуждения в группе: Мэри не посове-
товалась ни с терапевтом, ни с другими участниками группы, не сообщила им о
своих планах привести на собрание собаку. Из-за своего ярко выраженного нар-
циссизма она не пользовалась в группе популярностью, и ее поступок был прояв-
лением нечуткости к окружающим. Однако на этом собрании встал гораздо более
неотложный вопрос - поскольку возникла проблема, угрожающая всей груп-
пе, - и обсуждение случая с собакой происходило не с позиций того, чтобы спо-
собствовать межличностному научению Мэри, а с позиций использования темы в
качестве лазейки для бегства. Только позже, когда препятствие на пути работы
группы было проработано и устранено, участники вернулись к искреннему и не
поверхностному обсуждению чувств, которые в них вызвало появление Мэри с
собакой.

Тотальные групповые интервенции: другие точки зрения

В последние десятилетия вопрос комментирования общегруппового процесса
вызывал множество споров. Многие ведущие групп занимали позицию, совершен-
но отличную от моей. Они смотрели на комментарии общегруппового процесса не
как на средство устранения препятствий, возникающих на пути работы группы, а
скорее как на главную, даже единственную, процедурную задачу терапевта. Уил-
фрид Бион, британский аналитик школы М. Кляйн, был одним из ключевых тео-
ретиков такого подхода. Он разработал форму групповой терапии, обычно называ-
емую Тэвистокской групповой терапией, которую в 1960-1970-х гг. практиковали
многие групповые психотерапевты как в Великобритании, так и в Соединенных
Штатах293. Я всегда придерживался убеждения, что (по причинам, которых я вкрат-
це коснусь дальше) Тэвистокский подход к групповой терапии не только неэффек-
тивен, но зачастую и антитерапевтичен.
Соответственно, в предшествующих изданиях этой книги значительную часть
текста я посвятил описанию и критике данного подхода к терапии. Теперь дебаты
по этому поводу, по всей видимости, затихли. Больше метод Тэвистока в его клас-
сическом варианте не применяется в качестве терапевтического подхода нигде (ис-
ключение не составляет даже лондонская Тэвистокская клиника). Некоторые спе-
циалисты по групповой динамике находят методики Тэвистока, как они представ-
лены в экспериентальных институтах А. К. Раиса (А. К. Rice s experiental institutes),
полезными в качестве формы преподавания предмета <групповая динамика>
и часто предлагают студентам соответствующие экспериментальные семинары.
Поэтому здесь я привожу сокращенный вариант описания этого подхода и отсы-
лаю заинтересованных читателей к первоисточникам294.

Уилфрид Бион и Тэвистокский подход

Изучая свои группы, Бион смотрел на них сквозь холистические очки. В про-
цессе поиска всеобщих групповых течений он заметил, что временами группа ра-
ционально и эффективно работает над выполнением своей первичной задачи".
Бион называл такой настрой в группе <рабочей культурой группы>. В другие мо-
менты он замечал, что группа, по всем признакам, больше не работает над выпол-
нением своей основной задачи, поскольку в ней доминируют определенные очень
сильные эмоциональные состояния, результатом которых становится поведение,
несовместимое с выполнением основной задачи. Он описал три типа централь-
ных повторяющихся эмоциональных состояний (комплексов дискретных чувств,
пронизывающих все взаимодействия в группе)295: 1) агрессивность, враждебность
и страх; 2) оптимизм и полное надежд ожидание; 3) беспомощность или благого-
вение.
На основе этих исходных наблюдений Бион выдвинул постулат, согласно кото-
рому в каждом из описанных эмоциональных состояний группа действовала так,
как будто участников объединяло некое общее убеждение, в котором и лежат кор-
ни их аффекта296. Например, пребывая в состоянии оптимизма или полного на-
дежд ожидания, группа действует так, как будто ее цель - сохранить себя, обретя
новые силы или найдя нового ведущего из среды участников. Находясь же в со-
стоянии беспомощности или благоговения, она действует, как будто ища поддерж-
ки, заботы и силы, которые должны прийти откуда-то извне - как правило, со
стороны назначенного лидера. Находясь в агрессивном состоянии или в состоя-
нии страха, она действует так, как будто ее цель - избежать чего-то, борясь с ним
или убегая от него. Все эти три эмоциональных состояния Бион обозначал терми-
ном культуры базового допущения (basic assumption cultures) и, исходя из этого,
вел речь о трех типах групп базового допущения: группах с базовым допущением
парности, группах с базовым допущением зависимости и группах с базовым допу-
щением бегства-борьбы. Таким образом, в любой данный момент времени груп-
па может быть охарактеризована как рабочая, как принадлежащая к одному из
видов групп базового допущения или как пребывающая в некой переходной фазе.
Отдельного же участника Бион рассматривал с позиции его отношений с куль-
турой группы. С целью описания притягательности для индивидуума той или иной
конкретной групповой культуры была разработана концепция валентности. Та-

Ї Бион считал, что первичной задачей терапевтической группы является исследование внутригрупповых напряжений.


кое притяжение, аналогичное тропизму у растений297, представляет собой силу,
подталкивающую пациента к превращению в главного оратора, рядового участни-
ка или бунтовщика-зачинщика в одной из культур базового допущения.
Еще один аспект взглядов Биона на группы заключается в том, что в них он
ориентируется на ведущего. Все три состояния базового допущения ориентирова-
ны на проблемы лидерства. Группа любого типа ищет лидера - того, кто удовлет-
ворит ее потребностям. Группа с базовым допущением зависимости всеми воз-
можными способами - и умасливая, и заставляя - добивается, чтобы ведущий-
профессионал направлял ее; группа бегства-борьбы ищет участника, который
поведет остальных в этом направлении; группа с базовым допущением парности
оптимистично разбивается на пары и ждет, в надежде, что лидер появится как
порождение пары298.
Цель групповой терапии для Биона состояла в том, чтобы помочь пациентам.
обрести способность становиться эффективным членом рабочей группы. Поэтому
в своих комментариях, освещающих только общегруповой процесс, он раз за ра-
зом поворачивал группу лицом к ее поведению базового допущения, особенно к
тому компоненту этого поведения, который касается терапевта. Постоянно орга-
низуя такую конфронтацию, Бион рассчитывал восстановить рабочую культуру
группы. Он надеялся, что пациенты, приходя к осознанию природы и невыполни-
мости выдвигаемых ими требований, постепенно усвоят более реалистичные и
адаптивные методы функционирования в группе.
Бион описал три специфических типа конфликтов, осложняющих функциони-
рование группы. Он также утверждал, что в число задач терапевта и рабочей груп-
пы входят выявление, разъяснение и проработка следующих конфликтов: 1) жела-
ние индивидуума обрести чувство полноты жизни путем полного погружения в
группу и растворения в ней, которое существует наряду с желанием обрести чув-
ство индивидуальной независимости через тотальное отрицание группы; 2) конф-
ликт между группой и пациентом, чьи желания зачастую идут вразрез с потребно-
стями группы; 3) конфликт между проблемно-ориентированной рабочей группой
и группой базового допущения.
В своих возражениях против Тэвистокского подхода я исхожу из ограниченно-
сти в нем роли ведущего. Бион предписывает ведущему роль, которая целиком
сводится к интерпретированию - причем к интерпретированию исключительно
общегруппового процесса. При этом его собственного лица не видно: он не взаи-
модействует с участниками группы и не занимается выполнением множества дру-
гих, описанных ранее функций ведущего - таких, как моделирование поведения,
установление норм, активизация здесь-и-теперь и оказание поддержки. Данные
исследований результатов деятельности психотерапевтических групп различных
видов чрезвычайно убедительно свидетельствуют против ограниченной, дистан-
цированной роли терапевта: для успешного исхода терапии сущностными являют-
ся позитивные, теплые, основанные на принятии отношения между пациентом и
терапевтом299. Проведенное Маланом исследование результатов показало, что па-
циенты, получавшие лечение в Тэвистокских группах, заканчивали терапию с
чрезвычайно неблагоприятным исходом, воспринимали групповой опыт как разо-
чаровывающий, обедняющий и возмущались безличной, холодной, отстраненной
позицией группового психотерапевта300. В ходе других исследований было проде-
монстрировано, что работа терапевтов, ограничивающих свои наблюдения лишь
комментариями по общегрупповому процессу, неэффективна, интервенции, объек-
том которых становится группа в целом, со значительно меньшей степенью веро-
ятности стимулируют личность или межличностное взаимодействие, чем интер-
венции, направленные на отдельного участника или диаду301.


Витакер и Либерман

Витакер и Либерман разработали совершенно другой подход к общегруппо-
вым процессам. Они сформулировали свою позицию в виде ряда утверждений302.

Утверждение 1. Последовательные поведенческие проявления индивидуумов
связаны ассоциативно и вызваны общей для всех подспудной проблемой ситуа-
ции здесь-и-теперь. Комментарии и деятельность, имеющие место на сессии груп-
пы, не распылены; они все время связаны отношением к некоторой подспудной
проблеме. На первый взгляд никак не связанные акты обретают связность, если
предположить, что участников группы объединяет некая общая проблема.

Утверждение 2. Последовательность разнообразных событий, происходящих
в группе, можно концептуализировать как общий для всех участников скрытый
конфликт (фокальный конфликт группы), который складывается из импульса или
желания (беспокоящего мотива), противостоящих ассоциированному страху (ре-
активному мотиву). Оба компонента фокального конфликта группы обращены к
текущим обстоятельствам. Например, каждый участник группы разделяет поже-
лание остальных, чтобы терапевт выделил его из всех и оказывал ему особое вни-
мание (беспокоящий мотив). В то же время все они опасаются, что подобное жела-
ние встретит неодобрение со стороны терапевта и других пациентов (реактивный
мотив). Взаимодействие между желанием и страхом составляет фокальный конф-
ликт группы.

Утверждение 3. Сталкиваясь с фокальным конфликтом группы, пациенты на-
правляют усилия на поиски решения, которое посредством ослабления реактив-
ных страхов уменьшит тревогу и в то же время удовлетворит беспокоящий им-
пульс. В группе, описанной в утверждении 2, участники могут прийти к решению
искать между собой черты сходства, словно каждый из них говорит: <Мы все оди-
наковы, никто не добивается особой благосклонности>. Заметьте, однако, что это
решение, несмотря на вытекающее из него временное ослабление напряжения, ни
в коей мере не способствует росту. На деле создается ситуация, при которой бес-
покоящее желание (быть выделенным терапевтом и получить от этого особое удов-


218 Глава 6. Терапевт: работа в здесь-и-теперь

летворение) просто подавляется ради комфорта и спокойствия. Но могут быть и
другие решения, в большей мере способствующие раскрытию потенциала группы
и личному росту ее участников.
Утверждение 4. Те способы решения проблем, которые ведут к успеху, обла-
дают двумя свойствами. Во-первых, это решение общее для всех, поведение каж-
дого участника группы гармонирует с решением или определяется им. Во-вторых,
такие способы решения проблем снижают реактивные страхи: до того как успеш-
ное решение найдено, индивидуумы испытывают более интенсивную тревогу, а
после того как оно найдено, тревога ослабевает.
Утверждение 5. Решения по своему характеру могут быть ограничивающими
или способствующими раскрытию потенциала. Цель ограничивающего решения
заключается, в основном, в снижении тревоги, и ради ее достижения в жертву
приносится удовлетворение желания или выражение тревожащего мотива. Реше-
ние, раскрывающее потенциал, направлено на ослабление страхов и в то же время
оставляет место для некоторого удовлетворения или выражения беспокоящего
мотива. Например, в одной группе беспокоящим мотивом было выражение гнева
и деструктивных чувств в отношении терапевта. Содержание реактивного мотива
(страха) заключалось в опасениях, что терапевт накажет участников группы или
покинет их. Решение группы (раскрывающее возможности) заключалось в объ-
единении и совместном выражении терапевту своего гнева. Поэтому по оконча-
нии одного из собраний участники обсудили вопрос и обрели силу в молчаливом
соглашении, что каждый выразит терапевту свой гнев.
Следует иметь в виду, что фокальный конфликт данной конкретной группы не
осознается теми ее участниками, которых он больше всего затрагивает, и решение
не является чем-то преднамеренным, заранее запланированным, а скорее представ-
ляет собой вектор, линию действий, которые перекликаются с бессознательными
желаниями и страхами каждого участника. Если для кого-то решение оказывается
явно неудовлетворительным, то зарождается и начинает зреть новый конфликт,
обретающий свою кульминацию в новом, модифицированном решении группы.
В данном случае взаимная поддержка участников ослабила реактивный страх и
беспокоящее желание было в результате выражено. Подобное решение раскроет, в
конечном итоге, новые возможности для пациентов, поскольку только через по-
степенные выявление и выражение беспокоящих желаний может произойти необ-
ходимое тестирование реальности.
Для терапевтического подхода Витакера и Либермана характерно ведущее зна-
чение, придаваемое природе группового решения. Терапевтическая интервенция
требуется тогда, когда группа приходит к решению, ограничивающему рост груп-
пы и ее отдельных участников. Кроме того, интерпретация, высвечивающая об-
щую конфигурацию группы - далеко не единственный способ повлиять на груп-
пу. Существует целый ряд механизмов воздействия. Исследователи полагают, на-
пример, что терапевт может эффективно противодействовать ограничивающему
решению, моделируя для пациентов другую форму поведения. Таким образом,
роль терапевта гибкая: он может задавать вопросы, сообщать о своих личных ре-
акциях, фокусироваться на особенностях поведения индивидуумов в рамках груп-
пы или (как мы это уже видели) сосредоточиться на тотальном групповом про-
цессе.
Витакер и Либерман не упускают из поля зрения тот факт, что их трехсоставная
система (беспокоящий мотив, реактивный мотив и решение) скорее абстракция, а
не нечто реальное. Она предназначена для прояснения смысла и выявления кор-
ней тех поведенческих паттернов, которые сковывают группу и сдерживают ее
рост. Потому подход Витакера и Либермана, с характерными для этого подхода
взглядами на тотальные феномены групп и практическим применением этих взгля-
дов в терапевтическом процессе, несмотря на семантические различия, в значи-
тельной степени перекликается с подходом, представленным в этой главе.
Подводя итог: ориентация на группу-как-целое имеет как свои сильные сторо-
ны, так и недостатки. Нет сомнений, что в группах действуют мощные общегруп-
повые силы. Нет также сомнений, что терапевт должен научиться выявлять их и
направлять на службу терапии. Однако из этого не следует, что терапевт должен
ограничить свое внимание, занять безличную позицию или свести свои коммента-
рии исключительно к интерпретациям общегруппового процесса. Хотя интерпре-
тация, как я уже показал, играет в терапии важную роль, она - всего лишь один
из многих ингредиентов успешной терапии. Никакая теоретическая, интерпрета-
ционная позиция не должна затмевать собой важности взаимоотношений тера-
певт-пациент. Для этого требуется, чтобы терапевт обращался, значимо и аутен-
тично, к пациенту, а не к группе, системе или подгруппе пациентов. Хотя таким,
работавшим на заре групповой терапии, ведущим групп, как Бион и Эзриел303, мы
обязаны концептуальной структурой, помогающей терапевтам выявлять и прояс-
нять общегрупповые феномены, в то же время предложенные ими модели пове-
дения терапевта ограничивают, сковывают его. Те, кто сегодня по-новому смот-
рит на группу-как-целое - такие, как Либерман и Витакер, Ганзарян304 и Агаза-
рян305, - попытались объединить ориентацию на общегрупповые процессы с бо-
лее гибким определением роли терапевта.