- Анатолий Глазунов (Блокадник). Академик Сахаров и жиды Краткая биография академика, 990.96kb.
- Анатолий Глазунов (Блокадник), 6377.76kb.
- Анатолий Глазунов Екатерина 2 и жиды, 763.12kb.
- Анатолий Глазунов (Блокадник) красные педерасты, 1265.93kb.
- Анатолий Глазунов, 204.47kb.
- Анатолий Глазунов, 253.2kb.
- Блокадник Победа жидов над русскими после 1917. Жиды полностью запретили русским, 252.03kb.
- Анатолий Глазунов, 281.08kb.
- Анатолий Глазунов, 1839.31kb.
- Анатолий Глазунов, 460.59kb.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Новый царь России - католик Владислав Сигизмундович
А в Москве Временное правительство, не дожидаясь подписи короля Сигизмунда под договором, не получив от короля никаких гарантий невмешательства во внутренние дела России, не увидев королевича Владислава, не крестив его по православному обычаю, стало на путь открытого предательства - объявило царем России 15-летнего поляка-католика Владислава Сигизмундовича и приказало 17 августа населению Москвы, а затем и всей России присягать этому царю.
И не надо пытаться оправдывать бояр тем, что они, якобы, ещё верили, что Сигизмунд подпишет договор. Политический идиотизм не подлежит оправданию. И что изменилось, когда они узнали, что король отказался подписать договор и арестовал русское посольство? И что изменилось, когда они узнали, что сам польский король пожелал стать царём России на правах завоевателя? Нет, господа, поведение бояр – это уже не только политический идиотизм, Здесь политический идиотизм перешёл в полное предательство. Бояре решили сами отдаться Польше и отдать полякам и жидам русский народ. И пошли бояре на это исключительно из-за страха за собственную шкуру. Интересы собственной шкуры для них были важнее интересов России и русского народа. Бояре, захватив после скидки Василия Шуйского власть, скоро поняли, что без царя управлять русским народом в Смутное время они не смогут. Временное боярское правительство не имело в русском народе никакого авторитета. Россия – страна монархическая. Без царя русскому народу никак нельзя. Вот тогда бояре и выбрали Владика. Сначала они надеялись управлять страной, прикрываясь царём-малолеткой, а потом надеялись сделать его царём-куклой. Им вообще очень нравился польский порядок, где король имел мало власти, а паны много. Но не были и против пойти на «уступки» польскому королю Сигизмунду.
Но ждать подписи Сигизмунда они не стали, опасаясь мятежа со стороны сторонников царя Жида. А узнав об отказе Сигизмунда и аресте посольства, они всё равно решили заставить русский народ присягать даже королю-католику. Почему?
Да потому, что под боярами всё шаталось. Народ в Москве и по всей России всё больше раздражался против бояр. Государственный переворот, который сделали бояре, усилил снова смуту в стране. Узнав о скидке царя Василия Шуйского, срочно прискакал к стенам Москвы с войском царь ЖИД. На его сторону снова стали переходить город за городом. ЖИД призывал жителей Москвы: «Скидывайте бояр-предателей, которые на трон России хотят посадить ляха, и открывайте ворота города!». Число сторонников царя ЖИДА в Москве снова стало быстро расти. Усилили агитацию и сторонники Василия Шуйского. Шуйский насмешливо заявил боярам: «Клобук не прибит к моей голове гвоздями». Из своей среды бояре не могли выбрать царя. Ни у одного претендента на трон не было значительного перевеса. Выделялся большей силой немного князь Василий Голицын, он мог бы воспользоваться создавшейся ситуацией, если бы был в Москве. Мог воспользоваться ростом недовольства народа и митрополит Филарет, который планировал посадить на трон своего сына Михаила. В крайнем случае, Филарет стал бы агитировать народ и за царя ЖИДА, чтобы снова стать патриархом всея Руси. Авторитет в народе у Филарета был больше, чем у бояр. Но хитроумный гетман Жолкевский отправил своевременно и Василия Голицына, и Филарета в составе посольства к Сигизмунду, а тот предусмотрительно это посольство арестовал.
И вот из-за страха перед народом, из-за страха перед царём ЖИДОМ, который гарцевал каждый день у стен Москвы, из-за страха перед сторонниками Шуйского, а также под нажимом гетмана Жолкевского (связь с гетманом Жолкевским Временное правительство поддерживало постоянно) бояре-предатели, ради спасения собственной шкуры, и сами спешно присягнули Владиславу, и народ стали заставлять присягать. И 17 августа 1610 население Москвы, а затем и других регионов России начало присягать ляху-католику. Запорожские казаки вместе с литвинами и поляками снова вторглись в Северскую землю и стали посредством сабли заставлять жителей присягать Владиславу. И во многих регионах, где ляхи, где литовцы, где казаки, где воеводы, верные боярскому правительству, стали принуждать население присягать на верность польскому королевичу Владику. Одни русские присягали из-за страха, но большинство по привычной тупой покорности. Что власть скажет, то и делаем. Но многие и отказывались.
Присяга даже в Москве шла медленно. Теперь уже многие в Москве заговорили об измене бояр. Агенты царя ЖИДА и агенты Василия Шуйского, конечно, старались использовать в своих интересах патриотическое настроение народа. Народ с каждым днём всё больше и больше возбуждался против бояр-изменников.
И вот тогда часть бояр (Фёдор Мстиславский, Иван Романов, Салтыков и др.) приняли решение открыть ворота Москвы польским войскам. Некоторые бояре были против, но и они не предприняли никаких мер, чтобы предупредить народ о большой измене. Так что ответственность лежит на всех боярах, которые тогда находились в Москве. И вот, по приказу бояр-предателей, тёмной ночью 21 сентября 1610 г. ворота Москвы были открыты, и польские войска гетмана Станислава Жолкевского со спущенными знамёнами, без барабанного боя, чтобы не будить народ, вошли в столицу России и разместились в заранее намеченных местах города. Утром, проснувшись, православный народ Москвы увидел, что «вся Москва захвачена этими чёртовыми ляхами», но что было делать бедным глуповцам. Центральное правительство России и поляки были в сговоре. Сторонники самозванца и сторонники Василия Шуйского разбежались по щелям. А царь ЖИД ускакал в Калугу.
Были предприняты и окончательные меры, чтобы трон уже никогда не достался бы ни Василию Шуйскому, ни его родственникам. Старый враг Польши, Василий Шуйский, решили поляки, должен быть наказан и опозорен. Он посмел устроить Большой Погром поляков, жидов и других иностранцев 17 мая 1607 года в Москве. Его сторонники убили царя Юшку Отрепьева, на которого поляки возлагали большие надежды. Он отогнал от Москвы и второго самозванца, а ведь и на него поляки возлагали большие надежды. К тому же поляки были главной ударной силой в армии этого самозванца. Царь Шуйский посмел послать войска и против короля Сигизмунда. Теперь этот монах Варлаам угрожает, что «клобук к его голове не гвоздями прибит», и, если он снова захватит трон, то наверняка призовёт народ вместе с Патриархом Гермогеном на борьбу с поляками. И головы бояр, которые сотрудничали с поляками, будут отрублены. Поэтому гетман Жолкевский потребовал, чтобы бояре выдали ему бывшего русского царя Василия Шуйского и его братьев. Бояре, конечно, с радостью это сделали. Но для большей надёжности братьев Шуйских надо было увезти в Польшу. Гетман Жолкевский к этому времени уже сделал важное для Польши дело - захватил Москву, посадил на трон Московии Владислава, хотя и призрачного, и отогнал самозванца от Москвы. Полководцу такого масштаба уже нечего было делать в Москве. Он отдал Москву и контроль над боярами своему заму, Александру Гонсевскому, и отправился к своему королю, захватив с собою бывшего царя Московии. Сигизмунд был безмерно рад такому подарку и насладился позором своего старого врага. Василий Шуйский был заточён в одном из польских замков, там и умер 12 сентября 1612 года. В 1620 его гроб был помещён в специальный мавзолей в Варшаве. И поляки, и жиды могли вдосталь позлобствовать над останками русского царя-злодея из «проклятой Московии». Только в 1635 гроб с останками Василия Шуйского был доставлен в Москву и погребён в Архангельском соборе.
Бояре, натравливая народ на царя Шуйского, чтобы скинуть его с трона, обещали лучшую жизнь для народа. Но тот порядок, который боярское правительство утвердило в России, был нелеп и безобразен, и жизнь народа стала ещё хуже, чем при Шуйском. Большая часть населения, конечно, внешне подчинялась боярскому правительству. После захвата поляками Москвы, бояре усилили давление на народ, чтобы он присягал быстрее царю-католику. За отказ от присяги грозило наказание. И большая часть православного русского народа, не умея сопротивляться, вынуждена была присягнуть царю-латинянину. Через три недели присягнула большая часть населения Москвы. Через три месяца присягнули уже многие регионы России. Законным царём православной России (по понятиям бояр) стал теперь поляк и католик, сын злейшего врага России – Сигизмунда Третьего. Особая нелепость ситуации была в том, что русский народ признал своим царём Владика-Славика, который даже не желал приезжать в Москву, показываться русскому народу, проходить обряд коронации в Москве и садиться на трон. Трон России был пуст. Или иначе: на троне был фантом Владика-Славика, созданный воображением бояр-предателей и политических идиотов.
Конечно, после того как бояре пустили польские войска в Москву, фактическим правителем Москвы стал гетман Жолкевский, потом Гонсевский. Туземное, то есть боярское правительство сохранялось, но бояре подчинялись Гонсевскому, а Гонсевский подчинялся Сигизмунду. Можно сказать, что правителем России стал Сигизмунд Третий Ваза. И бояре уже были готовы и сами присягать ему, и народ заставлять. Эта очередная позорная страница русской истории. Но наиболее развитая часть русского народа отказалась признать власть бояр, отказалась присягать Владику-Славику, отказалась подчиняться Сигизмунду. Польский король никак не мог взять Смоленск. Защитники города отказывались признать его власть. Бояре требовали сдать город, но героические защитники Смоленска отказывались им подчиняться и успешно отбивали все атаки «чёртовых ляхов». Отказывались подчиняться боярскому правительству и полякам десятки городов России. Во многих местах русский народ начал подниматься на вооружённую борьбу. Небольшие отряды ляхов уже не могли, как раньше, свободно рыскать по Русской земле, грабить, убивать и насиловать. Теперь «чёртовых ляхов» рубили топорами, саблями, забивали дубинами и протыкали животы рогатинами.
«Пошли вон, чёртовы ляхи из Святой Руси!».
Но сил было ещё мало. После 20-месячной осады Смоленска ляхам всё же удалось захватить город. Предатель с соответствующей фамилией - Шваль провёл поляков по подземному ходу в город. Сигизмунд получил возможность высвободившиеся войска использовать для наступления на восток. И он всё ещё надеялся, что все его планы сбудутся. В декабре 1611 татары убили царя ЖИДА. Это тоже было выгодно Сигизмунду. Москва захвачена. Центральное правительство Московии послушно действует по польской указке. Московская казна в подчинении гетмана Гонсевского. С русского народа взимается огромная дань конным транспортом и продовольствием. Казалось бы, осталось немного. Казалась вполне реальной задача заставить бояр подписать акт безоговорочной капитуляции, включить Московию в состав великой Польши, поставить в главных городах Московии польские гарнизоны, обложить всё население Московии налогом в пользу польской казны, раздать земли московитов польским панам, для закрепления успеха разрешить жидам вторгнуться на русские земли и взгромоздиться на хребет русского народа. Королю всё ещё казалось, что Московию можно в самом ближайшем будущем стереть с политической карты Евразии. И если бы весь русский народ, преданный Центральным правительством, изъявил полную покорность этому правительству и полякам, то планы Сигизмунда, конечно же, сбылись.
Но, увы для бояр-предателей, ляхов и жидов, развитая часть русского народа отказалась подчиняться своему Центральному правительству и Сигизмунду.
Подвиг Священномученика Патриарха Гермогена
Патриарх Гермоген - один из замечательнейших солдат Бога на Русской земле. Знать о нём должен каждый русский человек.
Сначала он был священником в Казани. В 1587, когда ему было около шестидесяти лет, он, после смерти жены, постригся в монахи. Способности у него были блестящие, в набожности его никто не сомневался, и скоро он был поставлен в игумены, потом в архимандриты, а через два года он уже митрополит Казанской и Астраханской епархии.
Хищные рабовладельческие татарские ханства были завоёваны и включены в состав России ещё совсем недавно. С рабством там было навсегда покончено. Получили свободу около 100 тысяч русских рабов. Опасность от татарских набегов была ликвидирована. И Гермоген был из числа тех деятелей Церкви, которые осознавали подвиг русских ратников, сделавших это большое общерусское и Божие дело. Он собрал в Синодик имена всех христианских ратников, павших при покорении этих рабовладельческих государств, и назначил день общего поминовения по церквям. Он также развернул огромную апостольскую работу по обращению татар в христианскую веру. Он строил для новокрещённых храмы и новые дома, чтобы они селились отдельно от мусульман, чтобы не было лишней крови.
При царе Юшке Отрепьеве он вынужден был приехать в Москву как член Сената, который учредил самозванец. Глумление ляхов, жидов и прочих иностранцев над православными вызвало естественное возмущение Гермогена. Он стал требовать крещения Марины, требовал прекратить издевательства над православными. Царь Юшка Отрепьев принял решение выслать его под конвоем в Казань. После Погрома 17 мая 1607, при царе Василии Шуйском Гермоген был возведён в сан Патриарха всей России. Время тогда было всё ещё трудное, требовался великий царь-вождь, но такового не было. Василий Шуйский был ненастоящим царём, но что было делать. Патриарху. Нельзя, чтобы в России усиливалась смута. И потому Патриарх Гермоген старался поддерживать царя Василия, поднимать его дух, осуждал бояр-оппозиционеров, которые копали под царя. Патриарх Гермоген понимал, что в трудный момент истории необходимо объединение всех здоровых сил русского народа против врагов, внешних и внутренних. Патриарх рассылал по стране свои грамоты, в которых он призывал всех православных энергично действовать за Веру и Отечество. Он кропил святой водой и благословлял крестом русских ратников, которые шли сражаться и против Болотникова, и против ЖИДА.
Патриарх Гермоген, естественно, выступил против низложения царя Василия Шуйского, но помешать не мог. Он благословил, правда, договор, которые составили бояре к королю Сигизмунду, не возражал особо против Владислава на троне, но при обязательном условии, что Владислав поменяет веру на православную, и при условии, что в России не будет ни костёлов, ни синагог. Но, вероятно, он не сильно верил, что Сигизмунд этот договор подпишет. «Если в намерении вашем, - сказал Гермоген боярам, - нет лукавства и вы не помышляете нарушить веру православную и приводить в разрушение Московское государство, то пребудет на вас благословение… Иначе вы богоотступники и будете прокляты». Он потребовал, чтобы послы к польскому королю «стояли твёрдо» и требовали, чтобы Сигизмунд принял все пункты договора. «Лучше умереть за православную веру, нежели учинить что-либо постыдное».
А когда Сигизмунд отверг все пункты договора и сам пожелал быть царём Московии, и многие бояре «учинили постыдное» - приняли решение присягать королю-католику, а потом впустили в Москву польские войска, Патриарх Гермоген открыто выступил против Центрального правительства и польских интервентов. А когда бояре потребовали, чтобы он обратился к русскому народу с призывом присягать Сигизмунду, Патриарх Гермоген ответил, что проклянёт всякого, кто начнёт присягать царю-католику. Он собрал народ в Успенском соборе и рассказал народу о предательстве бояр. И грозно повелел: царю-католику «креста не целовать!». А потом Патриарх Гермоген обратился к православному народу с призывом к вооружённой священной войне с Центральным правительством и оккупантами.
Народ русский и сам уже поднимался на борьбу, но призывы Патриарха Гермогена из оккупированной Москвы существенно усиливали и расширяли масштаб Народного Сопротивления. Бояре были раздражены и напуганы призывами Патриарха. Но они и пан Гонсевский всё ещё надеялись уговорить или запугать Гермогена. Они говорили ему, что «народ устал от войн, хватит крови, хватит потрясений». Народ должен объединиться вокруг правительства. Выражаясь «современным языком», бояре (как многие предатели и политические идиоты из нашей Госдумы и нашего правительства), требовали «толерантного отношения» к другим национальностям, и, прежде всего, - к полякам. Понятно, что Патриарх Гермоген презрительно отверг их «бред». Тогда, не выдержав, боярин Салтыков заорал на Патриарха: «Я убью тебя!» и бросился на Патриарха с ножом. Патриарх Гермоген крестом осенил этого поганого боярина и сказал: «Не страшусь ножа твоего! Но вооружаюсь силою Креста Христова против твоего дерзновения! Будь же ты проклят от нашего смирения в этом веке и в будущем!». В ужасе боярин Салтыков упал на колени перед Патриархом и стал молить о прощении. Гермоген простил этого преступника.
Гермоген категорически отверг требование ляхов и бояр призвать Прокофия Ляпунова отвести русские войска от Москвы. Главный боярин Мстиславский и главарь поляков в Москве пан Гонсевский стали угрожать Патриарху, что сгноят его в тюрьме. Патриарх ответил:
«Что вы мне угрожаете? Единого Бога я боюсь. Вы мне обещаете злую смерть, а я надеюсь получить через неё венец Небесный. Уйдите вы все, польские люди и изменники московские, и тогда я благословлю всех отойти прочь. А если вы останетесь, то (вот) моё благословение: «Всем стоять и помереть за Веру Православную!»1.
Тогда предатели-бояре и поляки упрятали Патриарха Гермогена в каменное подземелье Чудова монастыря. Но и оттуда он смог послать еще свою последнюю грамоту русскому народу. Гонец от Патриарха благополучно доставил эту грамоту в Нижний Новгород, где она и была зачитана народу. Бояре-предатели и пан Гонсевский потребовали, чтобы Гермоген послал в Нижний Новгород грамоту с призывом отменить новый поход на Москву. Гермоген ответил:
«Да будут благословенны те, которые идут на очищение Московского государства, а вы, окаянные изменники московские, да будете прокляты!».
Патриарх Гермоген умер в каменной темнице Чудова монастыря 2 марта (17 февраля) 1612 года. Через 40 лет нетленные мощи св. Гермогена из Чудова монастыря по повелению царя Алексея Михайловича были перенесены в Успенский собор Кремля. Спустя три века Патриарх Гермоген был прославлен Русской Церковью как пострадавший от оккупантов и изменников за Православную Веру и Отечество.
Подвиг Минина и Пожарского
Первое ополчение против Центрального правительства и поляков и первый поход на Москву организовал вождь рязанских дворян Прокофий Ляпунов. К сожалению, у нас нет ни одной толковой научной монографии об этом деятеле Смутного времени. Личность сложная, неустойчивая, переменчивая, но в конце жизни занял всё же здоровую и разумную патриотическую позицию. «Надо выгнать чёртовых ляхов из России, а для начала надо освободить Москву!». Главные силы первого ополчения - рязанские дворяне с дружинами своих боевых холопов и казаки из калужского региона. Но присоединились и отряды из Нижнего Новгорода, Ярославля, Владимира и северских городов. Многие ратники ещё недавно служили ЖИДУ, другие сражались против этого самозванца. Теперь же произошло объединение против общего врага. Да и миф о чудесном спасении сына Ивана Грозного уже почти испарился из голов русских людей.
По плану, когда ополчение появится у стен Москвы, в городе должно было начаться вооружённое восстание. Но по каким-то причинам восстание началось 19 марта 1611 года, а ополченцы еще не подошли. Поляки смогли часть восставших порубить, а потом в целях своей безопасности подожгли Москву, а сами укрылись за стенами Кремля и Китай-города. Сгорело больше половины Москвы.
Руководство Народного Ополчения создало своё Временное правительство – «Совет всей земли». Совет должен был организовать освобождение Москвы от ляхов, скинуть Центральное правительство и организовать выборы нового царя. В Совет не были включены ни Боярская Дума, ни высшее духовенство, так как в трудное время они продали Отечество и Русский народ. Это было в основном дворянско-казацкое правительство.
Но сохранить единство не удалось. На переговорах Прокофия Ляпунова с казаками вспыхнула ссора, и казаки зарубили вождя первого Народного Ополчения… «за измену». По одной из версий, спецслужбы короля Сигизмунда подбросили вспыльчивым и легковерным казакам фальшивку, из которой следовало, что Прокофий Ляпунов планировал при благоприятных обстоятельствах истребить всех казаков. Казаки поверили фальшивке. Ополчение развалилось. Операция спецслужб Сигизмунда удалась. Боярское правительство и польский гарнизон в Москве были на какое-то время спасены.
А положение России и русского народа всё ухудшалось. После захвата Смоленска Сигизмунд двинул свои войска на восток. Шведы захватили Новгород. Воевода и митрополит Новгорода объявили об отделении от России, о создании Новгородского государства и подписали договор со шведами об избрании правителем Новгородского государства сына шведского короля Карла Девятого. На грани отделения был татарский регион. На большей части территории России лютовали над русским мирным населением ляхи. Вольно чувствовали себя воры, грабители, разбойники и сексуальные насильники. Везде произвол и право сильного и наглого. И была вполне реальная опасность, что польский король оторвёт от России западные земли, а потом и попытается подчинить полякам и жидам и остальную часть России. На помощь польскому гарнизону в Москве двигались войска гетмана Ходкевича…
Но по всей России распространялись и грамоты Патриарха Гермогена о необходимости национального вооружённого восстания. И тысячи ляхов нашли на просторах России свою страшную смерть от топора, рогатины или дубины. Но действие малыми силами – большой победы не даёт. Большая часть народа находилась в состоянии тупости и уныния. Если бы затянулось дело освобождения Москвы, то всё могло кончиться польско-жидовским игом. Необходимо было организовывать новое ополчение. Для его создания необходимы были вдохновители, организаторы, ратники и финансовые средства, но большинство регионов России были весьма скудны по части развитых пассионариев.
Центром организации второго Народного Ополчения стал Нижний Новгород. Народ здесь отказался подчиняться Центральному правительству и присягать католику Владиславу и польскому королю. Организаторами второго Ополчения стали Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. Чтобы принизить их в глазах русского народа, враги наши обычно тычут своим пальцем на то, что Минин и Пожарский до организации Ополчения были почти совсем не известными в России фигурами и если бы не стечение обстоятельств, они бы и не закрепились в народной памяти. Да и после освобождения Москвы они не играли заметной роли в русской истории.
А при чём здесь «до» и «после», господа-пакостники? Героизм имеет место как раз между «до» и «после». Но можно сказать, что Минин и Пожарский и «до» и «после» обладали такими качествами личности, которые большинство тогдашних русских людей не имели.
Да, Козьма Минин Сухорук (Сухорук – это прозвище) был в Нижнем Новгороде преуспевающим бизнесменом, торговцем мяса и рыбы, «мясником», имел свою скотобойню, но, в отличие от большинства тогдашних бизнесменов, мясников, кондитеров и прочих, думал не только о накоплении богатства, но и об «интересах общества». Народ Нижнего Новгорода это отметил и выбрал его в земские старосты. Но в отличие от тысяч местных старост России, которые дальше интересов своего города ничего не видели, он был озабочен судьбой Отечества и Русского православного народа. То есть он был личностью более высокого качества. Он был религиозно и национально развит. При других исторических обстоятельствах он так бы и остался преуспевающим торговцем мясом и дельным земским старостой, но в тех исторических условиях, когда он увидел, что Центральное правительство предало русский народ, он отказался подчиняться этому правительству и посчитал для себя необходимым вступить в вооружённую борьбу с этим правительством. И Дмитрий Пожарский, хотя и был князем, но не богат и не влиятелен. Был обычным военачальником у царя Василия Шуйского. Но в отличие от других военачальников, больших и малых, он тоже был религиозно и национально развит. И когда он понял, что Центральное правительство предало народ, и ляхи захватили Москву, он отказался подчиняться Центральному правительству и стал одним из военачальников первого Народного Ополчения. В одном из сражений под Москвой он был ранен, его едва вытащили из огня, и перебрался на лечение в свою вотчину Нижний Ландех (в 120 километрах от Нижнего Новгорода). И когда к нему прибыла делегация из Нижнего Новгорода с просьбой возглавить поход на Москву, он согласился, хотя и считал, что это «великое дело» тяжеловато для него. Но ведь никого больше не было. Он лишь потребовал от делегации, чтобы они уговорили земского старосту Минина стать главным организатором сбора средств на нужды нового ополчения. Минина он знал уже давно и не сомневался в его способностях.
И, конечно, оба рисковали. Ведь по понятиям боярского правительства, они стали опасными государственными преступниками, и в случае поражения им грозила смертная казнь. Но ни Минина, ни Пожарского угроза смертной казни не остановила (этим они отличаются от многих современных «русских патриотов и националистов»). Они должны были сделать Божье, Общерусское и Своё Личное Дело, и они сделали это. Если бы победило первое Ополчение, памятник в Москве «благодарная Россия» поставила бы не Минину и Пожарскому, а Прокофию Ляпунову и князю Дмитрию Трубецкому. А Минин и Пожарский так и остались бы неизвестны для большинства русского народа, но события пошли иначе. Первое Народное Ополчение развалилось, и на историческую арену вышли Минин и Пожарский.
Возвратившись от князя Пожарского в Нижний Новгород, делегация собрала народ, и все стали убеждать Минина заняться организацией Народного Ополчения. Во многих исторических книжках написано, что он видел перед этим три раза во сне покровителя ратников святого Сергия Радонежского, который требовал от него организовать поход на Москву. Козьма Минин согласился взяться за это великое дело, но поставил условие: все жители Нижнего Новгорода должны подчиняться и ему, и князю Пожарскому. Народ поддержал идею похода за освобождения Москвы и согласился выполнять все требования Минина и Пожарского. Минин зачитал приказ: все жители города должны отдать на нужды Народного Ополчения одну пятую часть своего имущества. «А если не хватит средств, заложим себя, своих жён и детей». Народ согласился. Многие, конечно, предполагали, что до этого не дойдёт, что это всё лишь слова. Сотни нижегородцев понесли на площадь деньги и вещи добровольно, но большинство, конечно, не желали расставаться со своими деньгами. И Минин хорошо знал, что большинство обывателей, в том числе местные богатеи, конечно, не смогут добровольно расстаться со своими деньгами. Ведь надо отрывать от себя не грош, а одну пятую своего добра. Поэтому были выбраны оценщики, которые сразу же пошли по домам. В дело выколачивания из обывательского населения средств включились и «силовики» Минина, и ратники князя Пожарского. У тех, кто не отдавал одну пятую, отнимали силою. У некоторых отнимали одну треть. Многих наказывали. У некоторых отбирали жён и детей, и «несознательные жадюги» вынуждены были их выкупать. Многие бедные вынуждены были запродаваться в холопы, за них платили деньги те хозяева, которым они запродались. Минин обложил «военным налогом» и ближайшие монастыри. Часть денег, продовольствия и оружия добровольцы привезли из других городов.
Общее командование Ополчением взял на себя князь Пожарский. Он легко бы передал командование «великому полководцу», но таковых не было. Значит, надо было самому тащить это дело. Ополчение двинулось к Москве. По дорогое присоединились отряды из других городов. На некоторое время Ополчение задержалось в Ярославле, а потом у Троицко-Сергиевского монастыря. Численность ополченцев заметно увеличилась. Народ спешил послужить Богу и Отечеству.
В Москве остатки первого Ополчения и нового Ополчения объединились. Правда, князь Пожарский отказался разместить свои войска там, где разместились казаки. Он им не очень доверял. Он помнил, как казаки зарубили Прокофия Ляпунова, он не забывал, что большинство казаков ещё недавно воевали на стороне ЖИДА, а князь Пожарский воевал против них. Разногласия были и на этот раз, но, к счастью, всё обошлось, единство удалось сохранить.
Сигизмунд послал на выручку запёртым в Кремле полякам, войско под командованием Яна Ходкевича. Задача гетмана - прорвать блокаду Кремля и Китай-города и провезти полякам продовольствие. Гетман прибыл с караваном из 400 телег, нагруженных мясом, рыбой, мукой, крупой и прочим продовольствием. Но прорваться в Кремль с телегами не удалось. Всё пространство вокруг Кремля в ямах. С телегами не перескочить, а перетаскивать мешки на спине ляхи тоже не могли, ведь надо было защищаться ещё и от русских ратников. А тут ещё отряд конников под командованием Минина появился в тылу ляхов и устроил большую панику. Польские войска были разгромлены и отброшены от Москвы. Началась осада Кремля и Китай-города1.
Но осада Кремля и Китай-города затягивалась. Несмотря на большое численное преимущество, ополченцы не имели осадных орудий. А впереди - зима и холода. Надо было спешить. Тогда отчаянным штурмом 22 октября был, наконец-то, взят Китай-город. Первое, что увидели русские ратники, когда вошли в город, - это большие чаны, в которых варились куски человеческого мяса.
Через несколько дней капитулировал и польский гарнизон в Кремле. Почти каждый из ляхов уже попробовал человеческого мяса, такое мясо продавалось и покупалось в Кремле по большой цене. Терпеть больше они уже не могли. Надо было сдаваться «проклятым московитам».
Конец жидовским надеждам
Многие жиды с 1612 года по сей день ненавидели и ненавидят Минина и Пожарского. Яснее всех высказался в 20-е годы жидовский поэт Джек Алтаузен:
Я предлагаю Минина расплавить,
Пожарского. Зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить,
Их за прилавком Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею,
Я знаю - это было бы под стать.
Подумаешь, они спасли Расею!
А может, лучше было б не спасать?1
И ни один жид, живущий в России, не осудил гневно эти строки своего наглого соплеменника. А потом спрашивают: «почему русские не любят жидов?»
Понять, почему жиды с 1612 ненавидят Минина и Пожарского не очень трудно. И остаётся лишь весьма сожалеть, почему эта тема всё ещё абсолютно обойдена молчанием в книжках и статьях по истории Смутного времени. Освобождение Москвы - это, прежде всего, конечно, мощный удар по планам Сигизмунда подмять Россию. Поляки сумели временно подмять Центральное правительство России и сотни тысяч русских людей, которые присягнули католику-малолетке Владику-Славику. Россия могла не только потерять западные земли, но и исчезнуть как независимое государство. Она могла стать частью Великой Польши, территория которой стала бы простираться до Уральских гор. А дальше пошёл бы процесс окатоличивания и ополячивания русского народа. Но освобождение Москвы - это и мощный удар по жидовским надеждам. В случае, если бы Сигизмунду удалось подмять Россию, подмять весь русский народ, жиды ещё в 1612 году получили бы возможность свободного вторжения на территорию России. Жиды получили бы возможность взгромоздиться на хребет русского народа и присосаться десятками тысяч присосок к телу русского народа.
Но мечты не сбылись. Жидам пришлось ждать ещё 150 лет, чтобы получить возможность оказаться в пределах России.
Но расплавить памятник Минину и Пожарскому жидам и после 1917 года не удалось. Жиды уничтожили много памятников выдающимся русским царям и полководцам, например, памятник генералу Скобелеву. Но уничтожить сразу памятник Минину и Пожарскому прозевали, а потом Сталин, уклонившийся немного в национал-коммунизм, это им уже не позволил. Не удалось жидам и вычистить Минина и Пожарского из истории России. Единственное, что им удалось, это скрыть в учебниках истории и книжках, и статьях по истории Смутного времени, что Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский нанесли мощный удар по жидовским надеждам ещё в начале 17-го века вселиться в Россию.