Владимир Ерёмин я иду по ковру… Кинороман Памяти Эммы посвящается
| Вид материала | Документы |
СодержаниеНа улице - мороз с ветерком, светло и солнечно. Как-то умудрился отморозить себе кончик носа (совсем немного), теперь кожа отшел |
- Книга памяти, 11757.15kb.
- Плотникова В. И., заместитель директора по воспитательной работе мбоу многопрофильный, 211.21kb.
- О. Ю. Дыхание на каждый день или Учимся дышать правильно Светлой памяти удивительного, 2569.8kb.
- Автобиография йога посвящается памяти Лютера Барбанка, американского святого, 6716.77kb.
- Сияющая пустота Эта книга посвящается памяти Чогьяма Трунгпы Ринпоче, несравненного, 12391.07kb.
- Владимир Щербаков – Асгард – город богов (история открытия), 3133.08kb.
- Сергей Лукьяненко, 4074.17kb.
- Хозяйственный механизм общественных формаций. Избранное, 464.7kb.
- Всероссийская научно-техническая конференция «Повышение эффективности механообработки, 59.91kb.
- Дэвид Дойч. Структура Реальности, 4999.94kb.
11
Комсомольский проспект был выбран Спировым в качестве места жительства по ряду причин, первейшей из которых была близость к Москве-реке: утренние пробежки по набережной с годами стали для него тем наркотиком, без которого он уже решительно не мог обходиться. Район этот, кроме того, издавна почитался престижным, тут охотно селилась и старая, и новейшего времени номенклатура, и художественная элита, и звезды шоу-бизнеса, - добротные дома, прекрасные магазины, просторные, тихие, зеленые дворы.
В один из таких дворов чудесным солнечным утром и вышел из парадной со всем своим семейством Кирилл. Вышел, огляделся - машины ещё не было.
- А ну, марш ко мне, одинаковки!
Девочки-близняшки, пользуясь не частой возможностью видеть отца при дневном свете, хохоча и повизгивая, повисли на нем; он закружил их, затормошил.
- Пап, ты такой иголкий, - скроив умильную рожицу, пожаловалась старшая (на двадцать минут старше!) Маша.
- Надо говорить - колючий, - поправила мама.
Чистенькая, всегда чрезвычайно опрятно одетая и причесанная, Даша напоминала своё собственное отражение. Она не слушала, а словно прислушивалась, не смотрела, а присматривалась, не говорила, а словно эхом озвучивала неприметно зарождающиеся, неслышно звучащие в ней слова. Не ходила, а ступала осторожно, как по тонкому льду, словно не уверенная в надежности земной тверди. Даша не жила, а словно примеривалась к полной опасностей и тревог жизни - можно ли ей доверить то хрупкое и непрочное, чем являлась она сама? Оттого всё, что она ни делала, носило на себе отпечаток робости и боязливости, - но с тем оттенком уюта, тихой прелести и домашности, что во времена разбрасывания камней в нашем лихом отечестве называлось мещанством. И сейчас, развешивая на бельевой площадке пледы, Даша словно не была уверена ни в том, что веревки выдержат их тяжесть, ни в том, что солнце сумеет в достаточной степени прогреть их своим теплом и высушить.
Не всякому всевышний пошлет любовь в браке, который чаще всего лишь способ сосуществования, но Даша любила мужа. Она и во сне тянулась, прижималась к нему, - он же, соответственно, отстранялся, просыпаясь иногда на самом краешке; - и, если бы супружеское ложе было огромным и Спиров свободно и непредсказуемо перемещался на нем, Даша, не просыпаясь, разворачивалась бы к нему лицом, - так подсолнух поворачивается вслед за солнцем. Просыпаясь, она в то же мгновение безотчетно ванькой-встанькой поднималась в постели, готовая к любой радости...
- Па, скажи, - заговорила младшая, (на двадцать минут младше) Саша, когда Спиров опустился на скамейку и усадил дочерей на колени. - Вот глаза - чтобы смотреть, уши - чтобы слушать, рот - чтобы говорить... А пуп зачем?
- Ну, во-первых, - Кирилл с замиранием сердца вдохнул запах детских волосёнок, - если кто, к примеру, любит есть редиску в кровати, - лучшей солонки не найти! А во-вторых, это просто красиво!
- А почему рыбы не говорят? - прищурившись, строго спросила Маша.
- Здрассьте! А ты засунь голову в воду и попробуй что-нибудь сказать!
- А почему ветер дует?
- Потому, что деревья ветками машут.
- А почему мыло красное, а пена белая?
- А витамины, которые в помидоре, полезны ему самому?
- Я думаю, что...
Если бы Спиров не был так поглощен разговором с детьми, он сумел бы разглядеть стоящую в отдалении за деревьями потрепанную «тойоту» Майи. Проснувшись сегодня, она вдруг ощутила такой душевный спазм, такое желание увидеть Кирилла - сейчас, сию минуту, иначе!.. - что, пренебрегая обычными предосторожностями, тут же и покатила, с тем, чтобы перехватить его в урочный час у дома, - в это время, она знала, за ним заедет съемочная группа, - и вот, пожалуйста, нарвалась на семейную идиллию.
Она сидела, не в силах оторваться от того, что видела. Сколько раз она рисовала в воображении картинки его существования там, в единственном в мире месте, куда ей был путь навеки заказан, в его доме; - но реальность оказалась во сто крат для него - счастливее, для неё - убийственнее, реальность была, несомненно, гармонична и потому не подлежала разрушению; единственное, что рушилось и погибало сейчас - это её потаенная надежда на чудо их соединения, - нет, от них он никогда не уйдёт...
Во двор тем временем, сигналя, въехал съемочный микроавтобус, Даша подошла к Спирову.
- Когда тебя ждать?
- Не знаю.
- Наш амбулаторный брак потихоньку превращается в заочный. - Даша сделала попытку смягчить иронию улыбкой. - Ты меня совсем запустил...
- Что? - Спиров перевел рассеянный взгляд с детей на жену.
- Вот именно... Не видишь меня, не слышишь. Случись со мной что-нибудь, ты даже тело не сможешь опознать.
- Такое тело - не смогу? – шутливо вытаращился Спиров. – Разрази меня гром… Ладно, я позвоню... Пока!
Спиров приобнял, поцеловал жену...
Майя закрыла глаза, опустила голову на руль, по её лицу пробежала гримаса боли. Боже всемогущий, всевидящий и всё понимающий, зачем Ты свел их прежде нас? Ведь на её месте могла быть я! На чем зиждется Твой умысел? Зачем Ты дал им встречу - и не дал любви, почему дал нам любовь - и не дал встречи? Мой слабый разум изнемог, я не в силах разрешить загадок Твоих. Господи милосердный, Ты не можешь ошибаться, не можешь забыть обо мне, - так помоги мне избыть муку мою, сжалься надо мной и скажи: чего Ты ждешь от меня? Я всего лишь женщина, Господи, и я устала терпеть. А если я так провинилась перед Тобой, то пошли мне хотя бы сил превозмочь то, что возлагаешь на плечи мои…
- Тетя, ты плачешь?
Внезапно почувствовав чье-то прикосновение, Майя подняла голову - перед ней стоял маленький рыжеволосый мальчик в перепачканном мокрым песком комбинезоне.
- Г‘ыжим нельзя плакать, - картавя, вздохнул он.
- Кто сказал?
- Бабушка. Ты настоящая г‘ыжая или к’гашеная?
- Настоящая.
- Значит, нельзя.
Мальчишка развел руками, словно сожалея о том, что стал жертвой такой же несправедливости.
- Хорошо, - сказала Майя. - Я не буду.
- А я считалочку знаю, - поделился рыжий. - Сказать?
- Давай, - кивнула Майя.
- «Я иду по ковг’у, ты идешь, пока вг’ешь, он идёт, пока вг’ет...»
- Здорово, - сказала Майя.
- У тебя зуб болит?
- Да, - усмехнулась она. - Зуб...
- Надо вг’ать, - вывел мальчик. - То есть, г‘вать!
- Я знаю. Но не могу.
- Тогда потег’пи ещё.
- Хорошо, - кивнула Майя. - Я потерплю...
12
На следующий день перед съемкой в павильон явился Робер Манье. Он был застегнут на все пуговицы и имел крайне напряженный вид. Продюсер в официальной форме потребовал, чтобы мадмуазель Нечаева разъяснила, на каком основании она употребила в его адрес выражение “долбоёб” и что оно означает.
- Ха! - сипло закричал Коровкин, беспокойно блестя глазами. - Долбоёб - это такое русское уменьшительно-ласкательное выражение. Меня, к примеру, жена часто так по-домашнему зовет...
Тут Коровкин состроил умиленное выражение лица и вытянул вперед губы, словно для поцелуя:
- Долбоёбушка ты мой!.. И мне и в голову не приходит обижаться!
Робер, насмешливо сощурившись, выслушал перевод, после чего заговорил сам. Он навел справки и выяснил, что выражение “долбоёб” относится к ненормативной лексике и, по сути, является не уменьшительно-ласкательным, как это пытается представить господин Коровкин, а скорее, наоборот.
- Увеличительно - ругательным? - уточнила Майя.
- Именно так, - подтвердил продюсер.
И добавил:
- Я требую извинений.
Конфликт, в сущности, не стоил и выеденного яйца. Отказавшись от извинений, Майя могла подлить масла в уже угасающий огонь. Занятый разговором с актером, издалека на неё поглядывал Андре, - не то готовый опять придти на помощь, не то предостерегая от новых грубостей. Но, вопреки всему, Майя снова ласково взбесилась.
- Да что это за бред, чёрт побери! Что вы меня опять перед съемкой дергаете?!
Майя повернулась к Роберту и переломилась в пояс в шаржированном древнерусском поклоне.
- Прощения просим. Пардон! Что пардон, то пардон!
Робер холодно кивнул и вышел из гримерной. Коровкин, глядя ему вслед, вздохнул.
- М-да… Высокие французские отношения…
Духовным пастырем и основателем братства «Аюрведа-сиддха» оказался крепко свинченный, рано начавший лысеть блондин, - вычищен, выглажен, прилизан, ясноглаз и свеж. Он охотно и горделиво показывал свои владения - недавно приобретенный и уже перестроенный, переоборудованный пионерский лагерь, - аккуратные финские домики, ухоженные, посыпанные песком аллеи, подстриженные деревья. Члены братства, - мужчины и женщины разного возраста, одетые преимущественно во всё белое, были предоставлены самим себе: кто гонял мяч, кто медитировал на лужайке в позе лотоса, кто прогуливался на обдуваемом теплым ветерком взгорке. На вопросы гостей пастырь отвечал односложно, не пускаясь в объяснения - чувствовалось, что он заранее очертил тот круг, за который решил чужаков не пускать. “Этот своего не упустит”, - подумал Спиров, прикидывая, с какого боку подступиться. И не ошибся: как только Тигран заговорил о съемке, они словно уткнулись в стенку.
- Вы напрасно настаиваете, - ласково отвечал хозяин. - Вы можете снимать всё, что угодно, кроме завершающей, интимной встречи братьев и сестёр. Она не предназначена для посторонних глаз - это наш этический принцип.
Между тем именно этот сюжет был особенно желанным для “Антенн-2”, все прочие без него теряли всякую остроту и привлекательность, и пастырь это прекрасно понимал.
- Если вы сделаете для нас исключение, - покряхтев, Тигран извлек из кармана калькулятор и набрал на нем несколько цифр, - это будет, само собой, компенсировано с нашей стороны взносом... на поддержку и развитие братства.
Хозяин бросил беглый взгляд на дисплей.
- Хорошо, - кивнул он, - я согласен... но с одним условием, - блондин повернулся к Спирову. - Вы сами, лично примете участие в этом... м-м-м... мероприятии.
- Я? - опешил Кирилл. – Вы шутите? Зачем?
- Это будет гарантом того, что пленка не пойдет гулять по родному отечеству.
- Нет, это невозможно, - рассмеялся Спиров. - Чтобы я...
- А откуда мне знать, на какую контору вы работаете по совместительству? Я не хочу неприятностей.
Глаза пастыря приобрели холодный оттенок.
- Нет, - решительно сказал Кирилл. - Так не пойдет.
- В таком случае, - развел руками хозяин, - сожалею, но ничем не смогу помочь...
- И мне очень жаль, - в тон ему ответил Спиров.
- Одну минутку, - вмешался Тигран, увлекая его в сторонку.
- Соглашайся, - улыбаясь, тихо, сквозь зубы процедил он, поправляя на коллеге и без того лежащий в безукоризненном порядке воротничок рубашки.
- Я что, свой член в дровах нашёл? – так же негромко возмутился Кирилл. – Не желаю я трахаться со всякой швалью!
- Без траха этот материал французам вообще не нужен, ты что, не въезжаешь?!.
- Тогда возьми другого ведущего, - отрезал Спиров. – Почему именно я?
- Что ты гонишь? – шепотом заорал Тигран, наливаясь кровью. – Цикловой материал, ты уже в каждом кадре, как я тебя заменю!?
- Это твои проблемы…
- Нет, извини! – Кирилл ещё никогда не видел своего продюсера в такой ярости. – Ты знаешь, сколько я уже ввалил в этот проект?! И французы уже бабки перегнали! Ты в курсе, какая там по контракту неустойка? Считай, на сотку штук баксов ты попал… Да тебя Кошиц на нож поставит, если вздумаешь закосить!.. Что ты тут из себя целку строишь?!
Спиров с тоской оглянулся, поймал мимолетную улыбку на лице тут же отвернувшегося пастыря, - уж он-то хорошо знал, что обычно берет верх в таких спорах и не сомневался в исходе этого «междусобойчика»; - перевел взгляд на дряблые телеса дочерей “Аюрведы-сиддха”, раскинувшиеся в шезлонгах у плавательного бассейна... Но, чёрт возьми, среди них ведь есть и молоденькие. Вон та, в розовом купальнике... и эта, с мячом. Можно будет, в конце концов, как-то прибиться к ним…
- Хорошо, - жарко зашептал ему в ухо Тигран. – Я твой гонорар умножаю на два… для усиления эрекции! В крайнем случае, посачкуешь… Тебе такие бабки часто предлагают?!
Спиров замолчал. Мысль о возможной огласке не так пугала его. Кто его знает в этой чертовой Франции? Оператору можно будет наказать, чтобы лицо ведущего поменьше попадало в кадр, а на монтаже и вовсе себя из материала выбросить. Конечно, авантюра, конечно, риск, но ведь, в конце концов, и на кону столько, что ему за несколько лет не заработать... Но самое главное: с Кошицем не пошутишь, Кошиц – это серьезно; такие, как он, не стоят на виду, а лишь тенью маячат за чужими спинами, но именно в их офисах и решаются судьбы не в меру строптивых телеведущих…
- Ладно, - сдался он. – Хрен с тобой…
Тигран хлопнул его по плечу, расплылся в улыбке.
- Он всегда со мной!
Говорят, что в каждом изделии из стекла есть некая точка абсолютной уязвимости. Если нанести по ней даже самый слабый, щадящий удар, изделие рассыпается на сотни мелких осколков. Такой точкой в спировском устройстве была беззаветная любовь к деньгам...
13
Три года прошло с тех пор, как не стало Топтыгина, но по-прежнему не проходило и дня, чтобы Майя не вспомнила о нем; - однако, вопреки расхожим сентенциям о лечебных свойствах времени, не было в тех воспоминаниях ни успокоенности, ни умиротворенности, - тёмное пространство оставленной за спиной жизни, напоенное саднящей, не утихающей болью, не отпускало, влекло к себе. В чем тут было дело? Мазохистских наклонностей она за собой не знала, но не могла не чувствовать, что непреходящее душевное беспокойство имело отношение к необъяснимо существующему в ней чувству вины, - но разве была она в чем-то виновата? Разве не старалась испить с ним ту горькую чашу пополам? – «Таких жен нам видеть не приходилось», - говорили навидавшиеся всякого врачи и медсестры. Значит, можно быть виноватой и без вины? Просто потому, что он ушел - а ты осталась? Но ведь все мы, как говорится, там будем, кто раньше, кто позже...
После того, как ей встретился Спиров, - а это случилось где-то через год, - в одну из ночей ей приснился Топтыгин, каким он снился всегда: молодым, здоровым и весёлым, - это всегда на целый день обеспечивало ей прекрасное настроение, - и сказал: «Я отпускаю тебя».
Прежде Майя жила с постоянным ощущением того, что он за нею оттуда наблюдает, - и невольно соразмеряла с этим свои поступки. Однако после той ночи ничего не изменилось, и теперь она знала, почему - она сама не отпускала себя... Ах, если б можно было ампутировать память!
Это было новое, горькое знание. Теперь она думала о себе безутешно: есть люди, которые рождаются на свет, чтобы жить и, особенно не задумываясь, преумножать живое, - подставлять лицо солнцу, в трудах возделывать свой сад и наслаждаться его дарами, растить детей и тихо, ни о чем не жалея, со спокойной душой в положенный час - уходить. И есть те, кто пришел в этот мир маяться, (может, Майя – от слова маяться?) чей удел - не ходить по земле, а витать в облаках, - бродяги, философы, художники, поэты, - те, кто созерцает, осмысливает, запечатлевает в вечности, - и она, лицедейка, в их числе. Но разве и они не должны быть по-своему счастливы? Отчего же так силён в ней голос тоски по самой обычной, земной жизни? Может, по малой своей одаренности и удачливости, - от первых оторвалась, ко вторым не прибилась, - так и болтается, всем чужая, между небом и землей? И надо бы, наконец, куда-то определиться, да всё не получается. А может, не только ей, всем так тяжело, просто, как и она, виду не показывают? Может, это и впрямь утешение: «сердце мудрых - в доме плача, сердце глупых - в доме веселья»?
Что остаётся после человека в материальном мире? Его одежда и вещи, от которых следует, раздав, раздарив, избавиться; но всегда что-то остаётся, и десятки, сотни предметов, приходивших с ним в соприкосновение, мучают исчезнувшими сочетаниями: этой фарфоровой кружки и его губ, этой бритвы и его руки; немо кричат о своём сиротстве пепельница, авторучка, забытая в книге закладка; меркнет белый свет в глазах от нескольких тактов его любимой музыки, от запаха, который хранит забытая в шкафу рубашка, от продолжающего говорить его голосом автоответчика, - память вещей (вещая память?) бесконечна и сильна...
Топтыгин оставил ей свои дневники - две объемистые, в твердом переплете, тетради. Превозмогая сердечный спазм, полгода спустя она их прочла. Теперь, когда становилось невмоготу, она снова доставала их, листала, открывала наугад...
Дневник никогда не бывает безадресным, это всегда послание к кому-то. То, что писал Топтыгин, предназначалось ей, - и только ей. Это было попыткой, не выпуская её руки, заглянуть, как в самый глубокий колодец, в самого себя; - и тем криком, той жалобой, что он до последней, самой отчаянной поры не мог, не смел, не позволял доверить своим голосовым связкам, хотя, как и всякий, разве не имел он права на срыв?
«Сильных людей не бывает», - сказал однажды хирург Дубцев с печалью, соотносимой разве что с его уверенностью в этой подтвержденной всею его сорокалетней практикой истине, - уж он-то знал, что говорил.
Той осенью после разговора с генеральшей, собрав всё необходимое, - какой малостью на самом деле может обойтись человек! - она отвезла его в Марьинское. На прощание он её обнял, сказал: «Не реви, Ямочка... Как всё-таки здорово, что ты у меня... - и, помолчав, добавил, - рыжая! Рыжий-рыжий, конопатый... А ну, давай обниматься с разбега!» Они не любили прочувствованно-лирических расставаний: куда лучше шутливая фраза, беспечный звонкий хлопок ладони о ладонь, скорченная на прощание рожица (корчерожица или рожекорчица?)
Они чувствовали себя избранными: разве не им, всем на зависть, выпал уникальный выигрыш во всемирной любовной лотерее? Подтверждение тому - и залог новых чудес! - они с восторгом видели во всём, в любой глупости, даже в «счастливых» номерных знаках мелькавших мимо автомобилей: 222, 333, 444, 555... (В сочетании с региональными 77 или 99 это вообще порой выдавало фантастические пять семерок или пять девяток!) Пораженные чудесной слепотой счастья, могли ли они помыслить, что всему этому когда-нибудь придет конец?
13 августа 199... г. пос. Марьинское.
Вчера началось моё новое житие. Поселился по соседству с моим нынешним Учителем - Полиной Леопольдовной, - так будет проще, ей - меня пестовать, мне - припадать к её стопам. С помощью Ямочки устроил вполне сносный партизанский быт - печь, топчан, лампа, полка, книги. Все терпимо, кроме одного - Ямочке путь ко мне Полиной Леопольдовной заказан на неопределенно долгое, - смотря по моему самочувствию, - время: она считает, что врачуемого для его же пользы надо вырвать из привычной системы координат, (дом, чада и домочадцы). Расставались мы как никогда тяжко, - кто знает, когда ещё свидимся? Отныне связь с Большой Землей будет осуществлять Илюша - наш почтовый голубь...
Спал хреново: во-первых, без подушки, которую запретила Полина Леопольдовна, это не сон, а мука, во-вторых, - дикая холодрыга. Озяб так, что не смог подняться, как требовалось, на заре, встал в семь. Бродил по лесу два часа, промочил ноги, пришлось вернуться. Раздевался догола, ходил по двору, стучал зубами, принимал воздушные ванны. Прохлада по мере её употребления постепенно становится приятной. Хуже, когда мерзнут пальцы ног. Слабость, ноги тяжелые. Переобулся, ходил ещё три часа. Ел три раза по полторы ложки муки из пшеницы, приготовленные в виде кашицы, на воде, без соли и масла. Воробей... Кем подбит? Спать хочется так, что даже холод не страшен.
14 августа.
Спалось не так мучительно, как накануне, но всё равно холод свирепый, - флигелек насквозь продувает, благо, хоть крыша не течет, на дворе - дождь. Опять не смог продрать глаза на заре, пошлепал за родниковой водой только в семь. В девять поел - и опять в лес, хотя кроссовки сырые. Нашел сосны, только очень высокие, а нужен, как учила Полина Леопольдовна, соснячок. Вернулся в полдень, ноги ватные, дыхание учащенное. Еле добрел до Учителя. Получил выволочку: «Если хочешь нежиться по утрам, - возвращайся в город!» Ей важно снизить мой основной обмен в 5 раз! Посоветовала спешить, - в сентябре она уезжает в Кисловодск. Караул! В рядах партизан - короткая, но мощная паника, ком в горле, потом злость - на себя, конечно…
Получил от Полины Леопольдовны, - в виде аванса, - тарелку каши. Она со мной не ровна, - то раздражена, то подчеркнуто внимательна, - видать, я ей сильно не ко времени, и это тоже меня не раскрепощает. Так хочется раскрыться, облегчить жизнь всем, а я, наоборот, только осложняю её - и Ямочке, и Илье, теперь вот своему Учителю...
16 августа.
Дивное утро! Спал хорошо. Проснулся в четыре утра, встал через пять минут. (Усилие!) На дворе темно, довольно холодно и туман. Выходил с обнаженным торсом четыре раза, согревался в постели легко, - вероятно, потеплело и во флигельке не так студено. Минут сорок ушло на клистиры, - это, естественно, тоже сопровождалось походами наружу, уже более длительными. (Заметил, что когда занят делом, не так холодно.) После процедур прилег согреться, стало жутко клонить в сон. (Усилие!!) Встал, оделся, пошёл на реку. И - вот она, награда! Солнце над землей не очень высоко, ещё совсем не греет, над полем обрывками туман, река, дымка над ней... И всё это - Бог! Словами не передать... Молился, просил сохранить покой и радость в душе, что посетили меня в это утро. Услышан ли?..
Как там Ямочка? Чего бы сейчас ни отдал, чтобы увидеться с ней! Научил бы её многому из того, что дала мне Полина Леопольдовна. Она примет, я знаю. Внезапно осознал, что беда моя - не только моя, но и её, и Ильи, и других по-настоящему близких мне людей. Раньше этого не понимал, обосабливался, а надо открыться, принять помощь, - это пришло как-то неожиданно и просто.
Поел около пяти вечера - и на родник, вода закончилась. Набрел на дивную тропу в чудесному лесу с молодыми соснами, тропа имела много боковых тропок, я по наитию где-то поворачивал, где-то нет, а вышел ровно к роднику. Удивление - и хорошо на душе. Пришел, попил водички, ложусь спать. Есть не хочется. И не худею.
Завтра к Учителю. Что скажет?
17 августа.
Спал хорошо. Впервые здесь запомнил сон: сначала суета коллег-врачей (все - без лиц!), никакого сюжета. Потом мама укрывала меня роскошной и очень теплой шубой, (видно, замерз во сне, спал с открытой дверью). Сон с мамой согрел душу и разбередил тревогу о ней. Как она там одна? Чувствует ли мою беду? Не может не чувствовать. Но знать ей - не надо. Дай Бог ей покоя и здоровья...
Встал без четверти пять. Мгновенно, не нежась - на улицу. Холодно, сыро, темно, луна в половинке. Быстро остываю и начинаю крупно дрожать, уговоры расслабиться, почувствовать ласку прохладного туманного воздуха не помогают. В постели - сладко, как в детстве, вылезать не хочется. Стараюсь доказать, что не слабак, выбираюсь на улицу и... всё повторяется. Изнурительная борьба с собой в течение часа, - почти безрезультатная, близок к отчаянию. Может, я не мерзну, а боюсь замерзнуть? Ведь на том же холоде, занимаясь делом, я не дрожу, как лист осиновый! Загадка.
После утренних мучений - в шесть утра на реку. Благодать и восторг! Река и поле сегодня совсем другие, но не менее прекрасные. Туман только над рекой и какими-то лоскутами уплывает на поле, где исчезает мгновенно. Обильная роса. Солнце не очень высоко над горизонтом, но уже пригревает. Спасибо, Господи, что дожил, что увидел так!
Надежда крепнет именно в такие минуты. Ходил вдоль реки, не очень устал. На обратном пути нарезал сосновых веточек - говорят, благодаря настою на иголках справился со своей опухолью Солженицын.
С Полиной Леопольдовной - всё прекрасно. Я искренне подчиняюсь, она ненавязчиво подчиняет. Получены лекарства (175 долларов), керосин, водоросли, крем.
Вечером - беда, понаехали родственники моей хозяйки, накрыли стол под моим окошком и гуляют с топотом и криками. Пытаюсь абстрагироваться.
18 августа.
Пришел на речку до восхода. Упражнения. Зябко, дождь. Небо меняется каждую секунду, а река - ничуть, течет спокойно, сама по себе. Молился.
Отдыхал в течение часа - наслаждение: глаза закрыты, мыслей почти нет. Блаженство. Сегодня не ел, пью сосновый настой, глотаю снадобья.
По дороге на родник белка демонстрировала мне чудеса эквилибристики. Красивая, летящая, легкая...
19 августа.
Пишу под сливой, плоды спелые, под ногами созрела репка, а я не страдаю и почти этого не хочу.
Полина Леопольдовна приняла с радостью, хотя и ругала за осанку и голос. Велела выпрямиться, черпать энергию с неба, говорить громко, открыто. Новые задания - вставать всё раньше (в 4, 3, 2 часа ночи), делать упражнения и закаляться. Очищать кишечник 4-6 раз в день десять дней подряд, затем по убывающей, (добавлять в воду лимон, сок свеклы, зеленый кофе.) Изнурять себя больше.
Полина Леопольдовна сегодня собиралась в гости и была прекрасна при параде, вкус одеваться у неё отменный. Видно, как нравится себе, а это очень важно и хорошо. Какие 80! 40-50 - летняя Женщина. Ей открыто!
Начал у реки зарядку - пошёл дождь, пришлось вернуться. Дождь перешел в ливень, пробовал бежать, но долго не получилось, - ноги слабые и одышка. Вымок. Ливень прошел быстро. На обратном пути высох.
Дома варю «сосновку», сушу пшеничку. Запах в доме дивный! И на душе хорошо!
Илюша привез соковыжималку и резиновые сапоги. Беда: начала трескаться и воспаляться кожа в местах соприкосновения с обувью. Авитаминоз? Замотал ноги, намазал кремом. Ноги очень нужны.
25 августа.
Ночь теплая. Спал хорошо. Снов нет. Встал без четверти четыре. Небо звездное-звездное, а месяц совсем истончился. Увеличил экспозицию закаливания (совершеннейшим нагишом во дворе) до 8-10 минут.
Полина Леопольдовна смотрела меня «рамкой», говорила об улучшении. Велела купаться в реке. Читаю и молюсь мало. Не могу достичь умственного безмолвия. А надо. Слабость нарастает. Нет легкости, тело тяжелое, вялое. Соответственно и настроение. Периоды тоски, нет восторга. Всё проходит…
9 сентября.
Сегодня ровно месяц с того дня, как я уехал из дома. Двенадцать лет и один месяц нашей совместной жизни с Ямочкой. Вот. Что это было? И что будет?..
День начался обычно - в 3 часа ночи. Полтора часа упражнений, полтора часа закалки. (Холодно, ветер сильный.) В 6 часов - легко оделся - и в поле. (Холод преодолеваю значительно легче, моюсь холодной водой почти спокойно.) Потом - швейковских два клистира, (к которым пристрастился, как в анекдоте Холмс - к своей трубке.) Сок моркови и яблока - роскошь и праздник. Сейчас небольшой отдых - и в лес.
Учитель познакомила с Ларисой (специалист по йоге и ушу), она прелестная, но несколько отстраненная. И хорошо. Договорились начать в понедельник. Занятия ежедневно по часу. Там же был представлен Саше, товарищу по несчастью: светлый, равновесный, открытый, очень простой мужик, мой ровесник, с большими руками труженика. Он пасечник, здесь всего неделю, тоже очень верит в Полину Леопольдовну. Имеет опыт купания в горных холодных реках, (сам с Алтая), - а вдруг поможет мне быстрее привыкнуть к холодной воде? Хочу с ним закорешиться, может, найдем общее жилье, - конечно, в отдельных комнатах, но в одном доме. У нынешних хозяев мне не очень. Посмотрим.
Настроение хорошее - просто, светло. И в ушах звенит уже не так сильно. Хотя здорово ослабел. Да и то! Сегодня впервые встал на весы и пришел в ужас - за месяц похудел на 15 килограмм. Раздетому на себя смотреть жутковато. От потрясения спать отправился в половине восьмого.
10 сентября.
Господи, как тяжело. Нет сил ни физических, ни духовных. Дико устал!! Поднялся сегодня в 3 часа с огромным трудом, в каком-то вялом, тупом упадке. Нет сил. Где взять? Молился - не помогло. Хочется лечь, закрыть глаза. И всё. Что - всё? Ну, согреюсь, ну, высплюсь, ну, наемся, - что дальше? Господи, помоги, спаси и сохрани.
Пишу во время согревания, надо идти - в холод, в дождь, в темень. Правда, сегодня впервые небо чистое и полная-полная луна, так что не так уж и темно. Господи, помоги!
День сегодня странный. Утром превозмог себя, а уже в поле у реки было очень хорошо: тихо, светло и снова с восторгом. При ходьбе темп увеличил, пробежки - по мере сил, выложился, как мог. Упражнения на реке - с удовольствием. Холод здесь уже не страшит, а даже приятен. И солнце малиновое, холодное-холодное. И река в тумане. И поле. Они мне уже родные. Молитва - с облегчением. Не только за себя - за Ямочку, за Илюху - за всех... Душа спокойна. Стал читать А. Меня «Сын человеческий». Спать - в восемь часов. С удовольствием!
11 сентября.
День насыщенный, отмеченный событиями. Йога. Ниши. Закаливание. Впервые за многие дни ноги не ватные, остался лишь шум в ушах. Удовольствие от движения, от холода. Настроение энергичное, душа поет. Перемены разительны. Легкость, хочется двигаться, что-то делать. Лицо горит. Прямо лечу!!!
Откуда взялись силы? Массаж? Йога? Сок? Все вместе? Или перевалило на второй месяц и организм смирился?
Сделал открытие: в покое дышу 7-8 раз в минуту. Полина Леопольдовна права - произошло это спонтанно. Невероятно: пульс - 60 ударов в покое, 100 - при любых движениях, лабилен. Буду наблюдать дальше.
Приехал спаситель мой Илюха, привез теплые вещи, письмо от Ямочки - такое теплое, такое родное. Вот только если Полина Леопольдовна узнает - будет жуткий скандалище!
Я счастлив! Господи, спасибо! Спаси и сохрани меня и моих близких!
У Топтыгина была поразительная память, - он помнил каждый, отдельно взятый день их жизни буквально по часам. Иногда Майя развлекалась этой игрой, - называла год, месяц, число - и он подробно рассказывал, чем была ознаменована эта дата: погода, события, действующие лица, содержание разговоров, - и даже то, кто как был одет.
Кое-что ей удавалось проверить с помощью записей в дневнике, - но нет, он никогда не ошибался. Тогда она считала это особенностью интеллекта, теперь поняла, что это - свойство души: воспринимать и запечатлевать глубоко. По-настоящему полно живёт лишь тот, кому знакомы другие температуры, помимо комнатных, кому ведомы - не скука, а тоска, не уныние, а отчаяние, не радость, а восторг; только падавшему в бездну горя дано познать настоящее счастье...
5 октября.
В течение недели не вёл дневник, не было ни сил, ни времени. Прогрессировала слабость, продолжаю худеть, и, хотя весов нет, думаю, что состою менее, чем из 55-ти кг - это при исходных 75-ти! Но в основном режим соблюдаю. Стал вставать в 4 утра, иначе нет сил выйти из дома в 6 часов. Итак, с 4 до 6-ти разминка, растирания, обливание, с 6 до 8 часов - интенсивная, насколько возможно, ходьба, изредка - бег (нет сил), затем - опять обливание, сок (полстакана). Небольшой отдых, йога с Ларисой с 11 до 13, работа в библиотеке Полины Леопольдовны в ожидании массажа - и массаж. Вечером нет сил ни на что, кроме упражнений в положении лежа, иногда выволакиваю себя в лес и на родник. Ложусь в 19-20 часов, сплю хорошо.
Переехал с помощью Илюши на новое, более благоустроенное место, дом недалеко от Полины Леопольдовны. Когда нет сил ходить, читаю - Горен, Шелтон, Джарвис, Брэгг, Уокер, Кришнамурти, Ауробиндо.
Беспокоят отеки на ногах, иногда значительные. Увеличил дозу пшеницы - чувствую, надо что-то менять в рационе. В остальном - только держать уровень. А с появлением сил и прекращением отеков буду больше двигаться. На фоне голода померк страх перед холодом. Созреваю для купания в реке. Физически изнурен. Голова светится, а душа - по всякому...
18 октября.
День рождения!
Ждать, само собой, мне было некого, - кто знает, как меня отыскать? - но тем не менее гостей я всё-таки втайне ждал - и они не замедлили явиться. В два часа прикатил Илюша, а за ним ещё две машины, - не много, не мало, четырнадцать визитеров!
Я заиндевел при мысли - а чем, собственно, эту орду потчевать? Но они оказались хитрецы-мудрецы, всё привезли с собой и, - спасибо Илье, который их, видимо, должным образом проинструктировал, - на столе не оказалось ничего недозволенного, только фрукты и сухое вино. (Воображаю, как, вернувшись домой, все кинулись к холодильникам!)
Было весело, сумбурновато, тесно, сидели друг на друге, хохотали, пели под гитару, болтали, старательно обходя тему моего нездоровья, - на мой скелетообразный вид никто словно даже внимания не обратил, за что я им безумно благодарен.
Ямочка прислала «фронтовые» подарки - роскошный, ручной вязки свитер, шерстяные носки и мою любимую туалетную воду «Хьюго Босс». И, конечно же, письмо, которое я распечатал «на сладкое», когда все разъехались.
Милый мой родныш, обожаемая Ямочка. Иногда мне бывает страшно при мысли - а что бы со мной было, если бы мы не встретились? Вероятно, я прожил бы жизнь, как слепоглухонемой, на ощупь, так и не узнав, не открыв для себя целый мир красок и звуков...
30 октября.
Наконец, встреча с Полиной Леопольдовной состоялась! Шёл к ней с трепетом. Она - проста, мила, видно, хорошо отдохнула, улыбается ласково, но внутри - металл! Зарядила меня за несколько минут. Я честно выложил все свои достижения и неудачи. Она в меру хвалила, но сказала: если хочешь выбраться, нужно больше работать - на природе в непрерывном движении с 2 ночи до 12 дня, плюс купание в реке ad maximum, плюс больше контакта с землей и воздухом. Отеки и периферический спазм объясняет недостатком энергетики, - мало связан с природой. Дала ещё лекарств китайских на 200 долларов. К еде добавила 10 зернышек миндаля ежедневно, - это будет пир! - увеличила дозу сока до 2 стаканов в день (свекла, морковь и яблоко). И за это огромное спасибо! Хотя ужасно хочется фруктов...
Встреча эта меня окрылила, потому что не похоронила надежды на дальнейшие преодоления. Как мало иногда надо, чтобы почувствовать себя счастливым!
К сожалению, сошел с дистанции пасечник Саша, всё время держался молодцом, но не выдержал голодухи, сорвался, начал есть всё подряд. Уехал к себе на Алтай не попрощавшись, - видно, запаниковал. Жаль, дружбы у нас не получилось, как-то он всё держался особняком. Должно быть, оттого, что я ему - чужой, городской. Парень он славный, но, видать, веры не хватило, - а, может, чего-то ещё? Взглянул я как-то ему на ладонь - а там, вместо обычного множества линий, - две-три, да и те неглубокие. А у меня - и у Ямочки - ужас! Сплошная паутина...
2 ноября.
Сегодня выпал первый снег. Роскошь, сказка! С утра, как щенок, бегаю по снегу и радуюсь. Уже три раза босиком пробежался, не далеко, но с восторгом. Бегаю во дворе, чтобы не пугать аборигенов, они тут сплошь солидные.
Пришла Лариса, будем заниматься йогой - это тоже одно из моих теперешних удовольствий.
Сплю - как младенец!
6 декабря.
Заметил, что в последнее время у меня появилась тяга к классической музыке, к чистым звукам рояля, скрипки, виолончели, флейты. Слава Богу, что есть радио «Орфей», где такая музыка звучит часто, где играют Рихтер, Ростропович, Плетнев... Как я жалею, что ходил с Ямочкой в филармонию из-под палки! Что слух у меня открылся только здесь... Но ничего, как говорит Илюха, у нас ещё всё спереди!
На дворе был сегодня много раз, растирался снегом, а дома мерзну - вот незадача!
8 декабря.
Пребываю в перманентно восторженном состоянии, что связано, я думаю, с двумя обстоятельствами - внезапно, но прочно наступившей зимой (с пушистым, ежедневно подсыпающим снегом, дивной картиной оснеженной деревни), и хорошим, всё более энергичным состоянием тела и души (хочется двигаться непрерывно, что и делаю, хочется творить добро, выручать, помогать, лечить, - но Учитель говорит: рано). Людей вижу мало, а когда сталкиваюсь с кем-то посторонним, удивляюсь их бледности и блеклости, потухшим глазам. У Ларисы глаза лучистые, Полина Леопольдовна вообще вся светится, вокруг неё жизнь словно завихряется.
Забегал нынче к ней только деньги отдать, а попал к застолью. Мне было велено на всё смотреть и запахи обонять, но «не хотеть того, чего мне не требуется!» Вот так просто. Потом налили мне бокал жижечки из-под компота из фейхоа и малость сухого вина. Вот и вышел праздник! Посидел минут сорок под звуки расстроенного фортепьяно (неумело, но не навязчиво музицировала Соня - дочь хозяйки). Атмосфера была какая-то старинная - и вся исходила от Полины Леопольдовны, - она будто излучает покой. Домашняя, но не бабушка. Вообще дом с её приездом ожил: всюду огромные корзины с яблоками, айвой, фейхоа; горы каштанов сушатся на полу. На столе и подоконниках - грейпфруты, лимоны, хурма, виноград. Ароматы... Варится варенье, сушатся травы. И среди всего этого - Полина Леопольдовна, - спокойная, тихая, но очень в чем-то уверенная.
Ранний подъем по-прежнему дается с трудом, мучает голод во второй половине дня. И ещё руки мерзнут и болят. Все остальное - с удовольствием: утренний бег не меньше часа, многократное в течение дня растирание рук и ног снегом, а утром - в темноте. В йоге - большой прогресс, холодной водой обливаюсь с кайфом, ходьба по лесу - немерено.
Читаю мало, хотя очень хочется, жалко времени. Пока убираю комнату и готовлю еду, слушаю музыку или английский курс. Мозги светлые, впитывают, как губка, только подавай пищу...
21 декабря.
Полина Леопольдовна предложила мне войти в её новую книгу с очерком о себе. При этом были сказаны слова, насторожившие меня чрезвычайно: об избранности её и ещё немногих и никчемности большинства остальных людей, которые буквально самоуничтожаются. Жалеть их нечего - это «ненужный материал». Многое было произнесено красиво и вдохновенно, но вышесказанное всё испортило и оттолкнуло меня. Не чувствую я себя сверхчеловеком и простых заблудших людей мне жаль. Полина Леопольдовна говорит, что это ей сверху диктуется, что она «обязана идти этим путем». Но мне-то никто ничего не диктует! Мне бы с собой разобраться. Пока только физическое тело заново создается и разум. А уж что касается духа... Работать надо.
Очерк я напишу, но прессинг был столь однозначен, что захотелось обозначить дистанцию.
22 декабря.
Питание мне расширено - включены тертые яблоко и морковь+20 зернышек миндаля ежедневно. Чувствую себя хорошо, начинаю розоветь и набирать вес (прибавил 4 кг). Кишечник работает великолепно, как в далеком детстве. Прав Александр Сергеич: «Блажен, кто рано поутру имеет стул без промедленья»...
Работал с Полиной Леопольдовной в библиотеке, она меня торопит с очерком. Ко мне переменилась, - стала резкой: «Делай то, не делай этого, ты ещё болен!» А говорила - здоров. Меняется она моментально и очень неприятно. Неужели мы все для неё только «материал?» Нужный или не очень, более полезный или менее, или вовсе бесполезный?
Опять зверский, унизительный голод в течение всего дня. Спасаюсь бегством из дома. Полина Леопольдовна мой голод игнорирует.
24 декабря.
С разрешения Учителя варю себе овощной суп (морковь, свекла, лук, цветная капуста, крапива), - кажется, так и ел бы его весь день без остановки, до того вкусно. Но насыщает совсем ненадолго - через 1-2 часа опять первозданно голоден.
Разговор с Полиной Леопольдовной о моей работе в организуемом ею Центре. Тут же неожиданно возникла тема «предателей». (Алтайский Саша в этом списке, какая-то ещё до моего появления здесь тоже сошедшая с круга Тамара Алексеевна...) Вот вопрос - почему люди так парадоксально «неблагодарно» и «предательски» обращаются с Учителем, после её попыток вытащить их из пропасти, спасти от гибели? В этом есть загадка личности вообще? Или личности Полины Леопольдовны?
В последнем я практически уверен: она не идёт на компромиссы в ряде вопросов, - это для неё принципиально, - с людьми, которым она дала шанс выжить в её системе координат. А человек, которому полегчало, сразу снижает планку требований к себе, начинает себя жалеть и обижаться на резкость её суждений. Так пути учителя и ученика (не врача и больного!) расходятся. Так рождаются «предатели». Управляем ли этот процесс? Думаю, Полина Леопольдовна могла бы легко изменить ситуацию, но не даёт себе труда или не хочет поступиться ничем. Так жила всю жизнь, так живёт сейчас. Может, это даёт ей столько сил, энергии? Общаясь с ней, не чувствую её возраста, мы словно ровесники. Удивительно молодая душа и светлые мозги! А я... Живу, как корешок, который выдернули из земли, а потом между делом и не очень тщательно, опять туда воткнули. Приживусь ли? Посмотрим.
2 января.
Сладил на сегодня с голодом. Прибавил около 5 кг. Тело легкое. Остатки затвердевших лимфоузлов слева на спине - ни с места. Уверяю себя, что они просто склерозировались и не сохраняют никакой атипии. Во всяком случае, они не увеличиваются уже в течение месяца, - и новые не появляются. Это важно.
Полина Леопольдовна смотрела «рамкой» неделю назад. Сказала - абсолютно здоров, но всё может возвратиться. Да я и сам знаю, что хорошее моё состояние и физическое благополучие как-то напрямую связано с тем, что я один и на природе живу с воздухом, движением, космосом. Отнять это у меня сейчас равносильно убийству. А что будет через месяц, два, три... не знаю и знать не желаю!
7 января.
Рождество! Нет другого такого праздника, чтобы так резонировал с душой. Пошел с утра в церковь, а там, как ни странно, - почти никого. А хорошо мне было, как никогда. Постоял, помолился. Свечки поставил - Богоматери и за упокой. Ушел просветленный. Молодая грузинка разговаривала со священником - красавица какая! Не лицо, а лик - мадонна!
Ощущение, что стою на пороге какой-то перемены. Может, приду ближе к Богу? Все это время, что ломаю и корёжу себя, своё тело и бедную свою душу, молитва очень тяжело сходит с моих уст. Но что делать? Есть ангелы, и есть аггелы, а душа - между ними. Так мир создан. Верно ли, что главное, зачем человек приходит на эту Землю, - это страдание? И что великое страдание - подарок судьбы и даётся не каждому? Иногда мне кажется, что это единственно верно. Но не всегда... Верю ли? Думаю, что верю. Однако веру нельзя придумать, она тоже - дар. Есть ли он у меня? Верю, что есть. А молюсь мало. В церковь хожу редко. Хотя о Боге думаю часто. В надежде, что приду к Нему - рано или поздно.
На улице - мороз с ветерком, светло и солнечно. Как-то умудрился отморозить себе кончик носа (совсем немного), теперь кожа отшелушилась и нос красный. Смешно.
Периодически мучают приступы жуткого голода (не насыщаюсь совершенно), но справляюсь.
8 февраля.
Перерыв в записях - из-за травмы колена, упал на бегу и сильно расшибся, пришлось на время вернуться в город, чтобы привести себя в порядок. Нога теперь в норме, душа - не очень. Вернуться домой, в милый, бесконечно уютный мир, к своей «половинке», а потом снова - сюда, в холод, голод и злое одиночество... Тяжко. Но - надо!
Пространнее - что было в городе?
Сегодня хороший, спокойный, продуктивный день. Мороз - минус тридцать, но днем, когда солнце пригревает, почти не холодно, а очень даже хорошо: всё сверкает и хрустит, и звенит, и радуется как-то очень торжественно.
Голод умеренный, терпимый. Ем два раза в день, плюс вечером - отвар шиповника. За два с половиной месяца поправился на 7 кг, - в основном за счет развившихся мышц на ногах; руки ещё напоминают ужасы Освенцима. Кожа стала не такая сухая, не трескается и синяки прошли. Жировых отложений, - ха-ха! - не замечено.
Оставшиеся два узелка (у лопатки и в надплечье) за последний месяц не уменьшились ни на йоту, иногда кажется, что даже увеличились немного, но я не уверен. Новых узлов нет. Да и чувствую себя здоровым совершенно! Настроение хорошее, душа спокойна. Сохраняется предчувствие предстоящих перемен. Каких?
Начало дня было хорошим: сила, бодрость, решительность. Все переменилось после 12 часов, когда после легкого завтрака собрался, наконец, к Полине Леопольдовне. Чертовщина какая-то! Все движения замедлились, мысли и вовсе остановились, появилась вялость, чувство голода и желание полежать, побездействовать. Вот уже половина девятого вечера, а я так и не понимаю, что со мной, состояние какой-то аморфности и опустошенности. Что это за перепады душевного и физического состояния? Какие силы борются во мне? Или за меня? Надо повнимательнее присмотреться, ведь это происходит уже не в первый раз. В чем причина? Что запускает этот механизм?
11 февраля.
После перерыва почти в полтора месяца (с 30 декабря прошлого года) посетил Учителя. Произошло это спонтанно: во время прогулки по реке в сторону Марьинского я сказал себе, что зайду к Полине Леопольдовне, если будет знак, - и он мне был подан: на развилке дорог на белоснежном снегу лежало перо синицы - изумительной формы и пепельно-серебристого цвета; оно указывало прямо в сторону дома моей спасительницы. Я пошёл с легкостью.
Встречен был весёлым щебетом попугайчиков (среди зимы это так трогательно) и радостным приветствием хозяйки. Без всякого выяснения отношений поговорили весело и доброжелательно. Полина Леопольдовна была удовлетворена моим видом и настроением, поощрила и приступила непосредственно к делу: пора мне начинать работать врачом при ней и жить в её доме, - в маленькой комнате с попугайчиками. Присутствовать на её приемах, заниматься с пациентами йогой, вести истории болезней, отслеживать результаты. Работать в её библиотеке по систематизации уже не книг, а рукописей. В знак поощрения мне приоткроются тайны врачевания. В грядущее воскресенье я буду продемонстрирован на встрече с врачами столицы. Произносилось всё с энтузиазмом, если не сказать - с пафосом. Предлагалось подумать и поскорее ответить.
Я вежливо отказался от проживания в доме, сославшись на то, что это неудобно при моём теперешнем режиме. Высказал сомнение в моей подготовленности к врачебной деятельности в качестве её ассистента, а также в моём нынешнем физическом состоянии, которое требует поддержания, на что уходит практически всё свободное от занятий и ходьбы время. Был прерван фразой: «Слишком много «я» в твоих речах. Не тебе решать такие вопросы...»
Относительно моего выступления на встрече с врачами я тоже высказался осторожно, - дескать, ещё рано и потому пока не шибко горю желанием. Был оборван в том же духе: «Не тебе решать!» Окончание беседы было скомкано, Полине Леопольдовне явно не понравились мои реакции. На прощание бросила фразу: мол, если будешь своевольничать и не удержишься на системе, не миновать тебе рецидива - со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Расстались внешне доброжелательно и весело, под её восклицания о наших дальнейших великих делах, но с многоточиями в глазах.
Весь день думку думаю...
12 февраля.
Сегодня ровно полгода моей жизни здесь по системе естественного оздоровления! Полгода - словно вечность. Попробую подытожить.
ПОБЕДЫ: - инволюция опухолевых разрастаний в области послеоперационных рубцов и увеличенных лимфоузлов шеи, надключичных с обеих сторон и окололопаточного слева до полного исчезновения или сморщивания;
- очищение организма, (надеюсь, на клеточном уровне), с потерей 25 кг веса (от 75 до 50 кг) и последующим восстановлением части утраченной массы тела (от 50 до 59 кг) за счет мышц, субъективно значительно более легких и эластичных, чем раньше;
- резкое изменение психологического и душевного статуса в сторону преимущественно спокойного состояния души и радостного, иногда эйфоричного настроения. Энергичность, желание двигаться, потребность приходить на помощь людям. Не боюсь, кажется, ничего: ни жить, ни умереть, ни ещё раз заболеть, ни одиночества, ни холода, (я - великий мерзляк!) ни боли, ни тяжкого труда, ни лишений. Не боюсь, потому что твёрдо знаю: всё, что со мной происходит, не случайно и мне во благо;
- недавняя, ещё не очень совершенная, но всё-таки победа над безумно изнурительным, животным чувством голода;
-ходьба по утренней росистой траве, а потом по снегу, обливания и обтирания по Кнейпу потрясающе закалили меня, я теперь не только не страшусь, например, охлаждать ноги, но и могу спокойно заснуть с холодными стопами, а среди ночи ощутить, что они горячие.
НЕДОСТАТКИ: - не удаётся сократить продолжительность сна, сплю 7-8 часов, а надо бы 5-6, тем более, что времени на чтение и занятия катастрофически не хватает в связи со сложным «партизанским» бытом;
- не в состоянии справляться с потоком мыслей, когда он захлестывает, поддаюсь ему во время ходьбы и иногда даже на занятиях йогой. Очень скверно! Непременно работать, стараясь достичь «внутреннего безмолвия» - наипервейшая задача;
- хотелось бы несколько умерить свои эмоциональные всплески, особенно в присутствии других людей, сделаться ровнее.
В общем, работы ещё много, и желание расти и совершенствоваться не убывает, - скорее, наоборот. Вперед!!
19 февраля.
Вчера Полина Леопольдовна демонстрировала меня в клубе «Красные ворота» небольшой и не очень представительной группе московских врачей, (преимущественно пожилые, сами совсем не здоровые, довольно замотанные и недалекие люди). Аудитория была достаточно серая и безликая, зато с каким интересом я наблюдал за моей кудесницей эти два часа, - какая она разная и непредсказуемая!
Самое любопытное, что её нимало не интересовали ни слушатели, ни я, хотя моё имя не сходило с её уст. Она - Актриса. Любовалась собой и умудрялась при этом держать мысль, говорить - и не проговариваться. А ведь почти 80 лет! И какое упоение! Нет, она прекрасна! После 2-часовой беседы, в течение которой аудитория совсем обалдела от непонятностей её высоких материй, Полина Леопольдовна так и не начала говорить о сути системы, не подошла и близко к моей истории. Думаю, такое «околохождение» вокруг темы не случайно, а продумано.
Откуда в ней такая острая потребность доминировать в любой аудитории? Почему не быть просто такой внушительной, какой она, по сути, и является, почему свою значительность надо воинственно подчеркивать и выделять? Что за этой потребностью скрывается? Комплекс непризнанного гения? Но королева всегда королева, ей незачем на этом настаивать - ни в кругу своих приближенных, ни в обществе других венценосных особ. А она кричит об этом повсюду. И меня учит тому же, почти требует - быть увереннее, нахальнее, высокомернее. Зачем?!
Потом началось застолье, во время которого моя королева продолжала купаться в лучах внимания. Было грустно наблюдать, как эти несчастные люди набивают свои желудки мучным и сладким, запивая вином, водкой и чаем. Ничего этого мне не хотелось совершенно, вот что интересно. Вопросы мне задавались глупые, какие-то рассеянные и очень примитивные. Ответы выслушивались с недоверием и невнимательно, словно для того, чтобы тут же забыть их навсегда. Может, оттого, что они не поверили ничему из того, о чем тут так долго говорилось? Зря я сюда притащился. Ушел рано и молча, не попрощавшись.
Что ж, думаю, более я ничего от Полины Леопольдовны не получу. Она будет «собирать с меня урожай», доколе я позволю, и будет права - заработала. Всё остальное - запретная зона, куда она не пускает никого. Это её сила, источник власти над людьми. Её Тайна! Великая мистификаторша... Преклоняюсь и желаю прожить так ещё 80 лет!
Её жизнь мне не подходит, у меня нет вкуса к авантюре, потому и нет ни малейшего желания стать участником этого спектакля, хотя таким способом можно было бы прожить безбедно какое-то время, разгрузить Ямочку, которая вкалывает даже не за двоих, а за четверых... Были бы и встречи, и заработки. Однажды Полина Леопольдовна мне сказала: «Держись меня и будешь богат. Мы с тобой имеем право быть роскошно богатыми». Тут имели значение не столько слова и их смысл, сколько взгляд и выражение лица. Мурашки побежали по спине...
Почувствовав, что «тяну пустышку», я не расстроился, не сник, а разозлился! И эта злость здоровая придала мне силы. Прекрасно спал, утром с удвоенной энергией занимался, пробежался, несколько раз побывал в снегу и облился ледяной водой, - всё с удовольствием. Настроение - фейерверк. Я независим. Могу уехать отсюда хоть сегодня. Я теперь сам себя вытащу. Буду изучать себя, экспериментировать на себе. Выведу свою формулу здоровья. И не боюсь остаться без поводыря. А ошибусь - моя ошибка, мне и платить.
12 марта.
Страстная пятница!
Весна продолжается: тепло, почки набухают, дождь прошел небольшой - и всё это заставляет радоваться, петь и звенеть... Это вам не город, это природа, - тут всё крупно, как сквозь гигантское увеличительное стекло. И она пронизывает тебя насквозь, и пропитывает тебя всего, и так от этого благостно, и такая сила в теле и в душе, что всё время чувствуешь изумление: вот он, оказывается, мир какой - красивый, большой, добрый, цветной и радостный...
Привел в порядок огород - собрал прошлогодние листья и траву, убрал мусор, сложил доски, потом сидел у костра в саду и блаженно вдыхал запах дыма, мечтал о печеной картошке и вспоминал молодость, в которой были и костры, и много всякого другого хорошего, давно забытого и невозвратного...
Постепенно освобождаюсь от изнуряющего чувства голода. Могу есть, могу не есть. Не переедаю, скорее, недоедаю, и это в удовольствие. Постепенно расширяю диету: попробовал почти всё, чего очень хотелось (хлеб, каши разные, овощи и фрукты, простоквашу, творог), но одного-двух раз было достаточно, чтобы понять, что моя еда - это:
-соки 2-3 раза в день;
-зеленые овощи, заправленные соком;
-орехи - 2-3 раза в неделю;
-каши (пшеница, греча, рис, овес) без соли и масла;
-кисломолочные 100-200 г через день;
-очень редко (1 раз в неделю) немного хлеба с отрубями;
-чай зеленый+травы+шиповник;
-красное разбавленное вино 100-150 г - когда хочется;
-в дальнейшем, думаю, изредка - морепродукты (рыба, морская капуста, креветки);
В перспективе надо бы серьезно освоить макробиотическое питание (соя, морские водоросли, неочищенный рис и т.д.)
Самое главное, что мой организм стал хорошо отличать еду, которая мне подходит, - от всей остальной. Сигналы несовместимости со съеденным:
-отсутствие желания есть во второй раз эту пищу;
-плохое самочувствие на следующий день (нет легкости физической и восторга в душе);
-расстройство кишечника, который в остальных случаях работает изумительно.
Вес с января держится стабильный, по ощущению и на вид стал более гладким и свежим, кожа на лице, теле и мышцы отчетливо помолодели, (особенно на ногах и спине), заметно побелели зубы, а волосы, наоборот, перестали седеть. Новых лимфоузлов не обнаруживаю, а из старых остались три - небольших и затвердевших, они «замерзли» в своём развитии, предварительно уменьшившись. Контролирую их редко, потому что не сомневаюсь, что всё ужасы и страхи позади.
Наиболее ценными для меня всё же являются изменения душевного и психического порядка:
-нет страха - никакого!
-люблю и уважаю себя (чего раньше, ох, как не доставало!);
-чувствую себя сильным душевно и физически;
-значительно интереснее стало жить;
-люди мне любопытны, очень просто нахожу с ними контакт и повод помочь, делаю это с удовольствием;
-комфортно переживаю одиночество, в том числе и долгое;
-убежден, что в жизни нет неприятностей, они существуют только в нашем воображении; (есть, правда, беда - смерть или болезнь родных, друзей, невозможность им помочь);
-чувствую природу, черпаю в ней силу, энергию духовную и физическую, иногда сливаюсь с ней - это восторг!
Чего хотелось бы достичь?
-такого (подсознательно!) восприятия каждого дня, часа, минуты, которое включало бы только созерцание, констатацию и приятие. Искренне верю: если достичь этого, раздвинутся все преграды и мозаика любой, казалось бы, непоправимо разбитой жизни начнет складываться в гармоничный рисунок, радующий не только меня, но и всех, кто встречается на моём пути;
-научиться умственному безмолвию;
-меньше обращать внимание на быт (не аскеза, но разумное ограничение, комфортное по восприятию);
-принимать людей в любых проявлениях; в идеале научиться поворачивать к себе ближних самыми лучшими их сторонами - это очень трудно, но возможно. Человеческая благодарность в таких случаях безмерна, я это уже чувствовал. Но получается далеко не всегда и не со всеми; с помощью «головы» этого достичь не так трудно, но я хочу - на уровне подсознания, - только это истинно, результативно и радостно;
-заслужить Истинную Веру!
Могу писать ещё долго, но надо заканчивать, - уже четверть двенадцатого. Спать стал существенно меньше - 5-6, иногда 3-4 часа. Высыпаюсь хорошо.
Они поверили тогда генеральше, - тем охотнее, чем сильнее хотелось в это верить, - что он здоров, здоров окончательно и бесповоротно. Топтыгин вернулся в город, в прежнюю жизнь... но нет, на самом деле она не была, не могла быть прежней, никуда на самом деле вернуться нельзя. Майя помнила, как огорчали его поездки к маме, в город, где он родился и вырос. Напрасно он бродил по улочкам своего детства, в поисках той волшебной дверцы, что, внезапно распахнувшись, могла бы впустить его обратно, в мир блаженного неведения; но для них, так бездумно когда-то покинувших его, чтобы вкусить горький плод познания добра и зла, этот рай был утрачен навсегда…
Неужели это огромное дерево - та самая, бог знает, когда посаженная им крохотная березка? И эта сахарница с отбитой ручкой - тоже родом оттуда... но нет, и она искажена безжалостной оптикой времени. Прежняя жизнь вобрала Топтыгина в своё привычное лоно, но что-то неуловимо изменилось и в ней, и в них самих, - никуда возврата нет, есть только движение вперед, вперед...
Но разве они думали об этом тогда? Худущий, битый ветрами и морозами, с шелушащейся кожей, воспаленными глазами, (краше в гроб кладут!), но - чудеса! - веселый, легкий, он, наконец, вернулся домой. Здоров! Здоров!! Узлы на пояснице, на груди хоть и не ушли совсем, но съежились до полного почти исчезновения, - и как закручивался, всем на удивление, в самые замысловатые йоговские позы Топтыгин!
В Москве его сразу закружили, затормошили многочисленные друзья-приятели, пробавлявшиеся до поры лишь слухами о его отшельничестве. Дубцев, покачав головой, сказал: «Не верю, только не передавайте ему». Друзья-медики осторожно радовались, от вопросов и комментариев воздерживались; а он, закрепляя успех, и в городе не изменял новым правилам: по-прежнему ежедневно: йога, на сон - пять часов, на бег – два, холодные ванны. Потихоньку возвращался к нормальному питанию, - навсегда, правда, вычеркнув из него мясное.
Словом, всё скверное отплыло в прошлое, а в лучезарном настоящем он уже катил погулять в Прагу, благо открылась возможность пожить в квартире друзей, тащил с собой и Майю, но ей было не вырваться из-за идущих подряд спектаклей, и он отправился один...