Архитектурное чудо в Гизе

Первой или второй гробницей Хеопса была великая пирамида в Гизе, но, во всяком случае, эта знаменитая постройка, созданная родственником и министром фараона, Хемоном (Хемиуном), уникальна во множестве черт. Нет нужды повторять здесь общеизвестные сведения, важнее обратить внимание на то, что программа строительства менялась трижды.

Первоначально, подобно малой пирамиде Ка-Ба, о которой уже упоминалось раньше,погребальная камера была помещена глубоко под основанием пирамиды. Второй шаг был революционным: камера впервые переносится в «тело» пирамиды, в самый ее центр, т. е. на высоту примерно 25 м выше уровня входа. Традиция, заданная предшественниками, была нарушена радикально. Возникает т. н. камера царицы (название, установившееся в арабском средневековье и оставшееся в употреблении). От наклоненной внутрь галереи отводится новая, идущая сначала под наклоном вверх и затем горизонтально. По мере реализации этого замысла его сменяет третий, уже финальный. Похоже, что Хеопса преследовал ужас перед толщей камня, который нависнет над его мумией, и камеру поднимают еще на 15 м.

Во все времена изменение замысла в процессе строительства привносит в работу нервозность, поскольку в спешке трудно равномерно выправить все чертежи. Вот и здесь явно произошла какая-то погрешность при построении видоизмененного разреза. Камера смещена относительно вертикальной оси пирамиды, где ей надлежало, разумеется, быть — не столько по конструктивным, сколько по композиционным соображениям. К счастью для зодчего, заметить такую ошибку в готовом сооружении было решительно невозможно.

Курсы школьной истории содержат немало общих сведений о великой пирамиде, что позволяет нам перейти сразу к задачам, требовавшим решения на той стадии, которую можно назвать проектированием, а также в моменты смены строительных программ.Немало спорят о том, почему же углы наклона граней пирамид варьируются в узких пределах между 55° и 43°, но это во всяком случае свидетельствует о том, что задача определения угла каждый раз решалась заново, как самостоятельная. Только в тех случаях, когда безусловно строительство разных пирамид вели одни и те же мастера, что видно по их подписям, оставшимся на каменных блоках, повторяется и угол - передается умение вычислять угол, но образец не заимствуется. За исторически короткое время начальное умение архитектора достигло высокой зрелости.

Среди сложных загадок есть и такой вопрос: как все же выдержать точность ребра пирамиды, чтобы все четыре ребра сошлись в одной точке практически без погрешности? Коль скоро каждый каменный блок точно вытесывался внизу и устанавливался на место, (все до единого блоки маркированы), речь идет о геометрических способах определения шаблона и, прежде всего, — для угловых камней сложной конфигурации. Каким образом осуществлялось нахождение угла наклона ребра для краеугольного, в буквальном смысле слова, камня? Этого мы не знаем наверное, но ясно одно: такую операцию невозможно сделать с почти идеальной чистотой без строгого геометрического построения, позволявшего изготовить шаблон. Если учесть, что такой шаблон следовало применять для тщательного отесыва-ния сотен угловых блоков, т. е. много лет, речь должна идти о практически недеформируемой конструкции.

Скорее всего следовало изготовить жесткую систему медных линеек, соединенных с помощью заклепок так, чтобы, приставляя ее к углу блока, можно было одновременно сверять наклоны сходящихся граней и направляющей (ребра). Можно догадаться, почти не рискуя ошибиться, что архитектор Хемон (на этот раз мы не только знаем его имя, но и можем взглянуть в лицо его каменному портрету) должен был поступить следующим образом. Для показа фараону следовало изготовить макет пирамиды, ее точную модель.Скорее всего это была модель в масштабе 1:60 (египтяне пользовались шестиричным шумерским методом счисления), то есть она была около трех метров высотой. Нет сомнения и в том, что такую модель можно было раздвигать пополам и потому видеть наглядно, как будут расположены камеры и галереи. Следовательно, модель должна была храниться за семью печатями - наверное, в наиболее тайном зале храма. Уже с этой модели было удобнее всего «снять» шаблон для обработки угловых камней. Вновь мы видим, что умение строить шаблон передавалось от поколения к поколению, но, коль скоро углы почти всех пирамид разнятся между собой, образец, по-видимому, не передавался.

Архитектурное умение — то, чего часто недостает даже замечательным историкам, из-за чего они нередко склоняются к весьма рискованным версиям. Так, археолог Рекс Энгельбах утверждал, что выравнивание платформы под пирамидой осуществлялось с помощью водяного «уровня» — канавки, обводившей площадку по периметру. Залив канавку водой, можно было бы по квадратной сетке «восстановить» над ее уровнем один и тот же мерный стержень. В подтверждение гипотезы Энгельбах ссылался на ошибку в 15 см (превышение юго-западного угла над северо-восточным при почти идеальной плоскости основания). При длине стороны почти в четверть километра такую ошибку мог вызвать частый здесь северо-восточный ветер, отжавший воду от строгой горизонтали. Это звучит привлекательно, однако выполнить такую работу на практике чрезвычайно сложно. Дно канавки надо было бы сделать водонепроницаемым, залить в нее несколько кубометров воды, дать ей успокоиться прежде, чем она испарится и... вбить в дно канавки десятки стержней до точной отметины, опять-таки не дав воде утечь в песок. Простой нивелир, о котором говорилось выше, куда проще в употреблении, замер можно было проводить для верности много раз, а избежать ошибки в 0,07%, или менее чем в 4' в угловом измерении, возможно только с использованием современной лазерной техники.

В древности было еще легче впасть в заблуждение. Греческий историк Геродот записал сразу две версии техники возведения пирамиды, пересказанные ему саисскими жрецами, которые занимались изобретением объяснений древнего искусства.

«Сделанная уступами... эта пирамида сооружалась таким образом: закончив уступы, поднимали остальные камни машинами, сложенными из коротких кусков дерева, сначала с земли на первый ряд уступов; каждый положенный здесь камень перекладывали на другую машину, уже»стоявшую в первом ряду ступенек; отсюда камень поднимался и укладывался на третью машину во второй ряд. Вообще или машин было столько, сколько было ступеней в пирамиде, или же машина была одна, удобоподвижная, которую переносили с одного ряда на другой, лишь только камень был снят с нее; о двух способах мы говорим потому, что и нам так рассказывали. Прежде всего отделывались верхние части пирамиды, потом следовавшие за ними снизу, наконец самые нижние части, те, что лежат на земле».

Дискуссия вокруг способа, каким на самом деле производилось сооружение искусственной горы, не утихает, но большинство современных исследователей согласны в том, что наиболее правдоподобную версию записал другой историк - Диодор.

«Наибольшая пирамида — четырехгранная, и каждая сторона основания равна семи плет-рам; высота же ее превышает шесть плетров.Грани постепенно суживаются до вершины, где ширина каждой составляет шесть локтей.

Все пирамиды построены из твердого камня, с трудом поддающегося обработке, но зато долговечного. Ведь не менее тысячи лет, а по словам некоторых писателей даже свыше трех тысяч четырехсот лет, протекло до наших дней, и тем не менее камни поныне, как и прежде, прилегают друг к другу и не дают сооружению разрушаться.

Говорят, что камни были доставлены издалека, из Аравии, а постройка велась при помощи насыпей, так как в те времена еще не были изобретены подъемные орудия».

Диодор преувеличил высоту пирамиды Хеопса (1 плетр был равен 100 футам, т.е. чуть более 30 м), им отмечена уже та стадия, когда на верху пирамиды не было золоченой пирамидки — венчающего камня, и потому он упоминает лишь площадку, на которой тот был утвержден. Но главное в том, что историк верно пересказал самую давнюю, очень трудоемкую, но весьма надежную технику строительства — возведение гигантской наклонной плоскости, именуемой рампой или пандусом. Есть и подтверждение — у пирамиды Снофру, брошенной в Медуме недостроенной, археолог Людвиг Борхардт обнаружил следы сырцовой рампы, служившей своеобразными подмостями при возведении сооружения.

Если поставить себя на место Хемона, то наиболее простым и эффективным было бы расширить подъездную дорогу, сооруженную на стадии выравнивания основания, таким образом, чтобы образовалась треугольная площадь, упирающаяся основанием в подошву пирамиды. Известный исследователь пирамид Жак Лауэр приводит в своей книге "Изучение пирамид" совершенно фантастическую схему, при которой наибольшая ширина подошвы рампы составила бы всего 70 м. В этом случае обрушение рампы, оползень был бы неизбежен уже по достижению трети высоты пирамиды. Подобно большинству "чистых" археологов Лауэр игнорировал как статику сооружений, так и вполне ясное указание Геродота на то, что «прежде всего отделывались верхние части пирамиды, потом следовавшие за ними снизу...». Для упрощения монтажных работ непременно требовалось, чтобы на каждой стадии строительства ширина рампы должна была равняться диагонали сечения пирамиды

Когда вырастал первый уровень кладки, треугольная площадь — «дельта» выкладывалась сырцовым кирпичом так, чтобы выйти на отметку второго ряда; следующий ряд блоков — та же операция. Не было необходимости как-то рассчитывать сечение рампы, потому что угол удобного подъема грузов должен был уже установиться к тому времени опытным путем как 1/12 или даже 1/20 длины пути. Нарастая вверх вместе с пирамидой, рампа сужалась вместе с ней, сохраняя безопасный уклон своих склонов — заметим, что верхний отрезок рампы опирается уже не столько на нижележащие слои сырцовой кладки, сколько на монолит самой пирамиды. При этом на завершающей стадии, когда наверх следовало подать венчающий блок, названный Геродотом «пирамидио-ном», а затем и первые известняковые блоки белоснежной облицовки, рампа поверху представляла собой узкий хребет — дорожку шириной в камень, с небольшим запасом для страховки тянувших его на салазках людей.

Взятый в совокупности, расчетный объем рампы изумляет: это почти 15 млн. кубометров. Однако, если учесть постепенность возведения рампы, сокращение объема работ на ней по мере роста пирамиды, и столь же постепенный демонтаж рампы по мере установки облицовочных блоков на все более низкие ступени постройки, использованное решение можно счесть безусловно оптимальным. Ступени конструкции превращались в этом случае в «подъездные пути», по которым блоки облицовки можно было подвигать по горизонтали до места установки.

Уже в 2000 г. археологи нашли следы рампы, которая вела от каменоломни к юго-восточному углу пирамиды Хеопса!

Знаменитый египтолог Уильям Петри, исследуя примыкание блоков, установил, что на поверхности примыкания в 10 м2 толщина шва между ними не превысила половины миллиметра! При этой фантастически точной подгонке шов тщательно зацементирован, из чего историк Энгельбах заключил, что камни вдвигали на место с использованием раствора в качестве смазки, уменьшавшей трение. Совсем несложный подсчет показывает, что строительство и демонтаж рампы длиной около полутора километров в основании, требовали десятилетней работы до 10 000 неквалифицированных строителей, что для страны, уже имевшей миллионное население, не было чем-то невероятным.

Пока еще мы обсуждали лишь то, что является общим для пирамиды Хеопса и других сооружений Гизе, Дахшура и Медума, но у великой пирамиды множество собственных отличительных черт. Давно установлено, что поскольку Большая галерея частично рассекает кладку «тела» пирамиды, она с очевидностью была задумана позднее, и ее проект разрабатывался самостоятельно, значительно позже основной программы работ. Ради чего понадобилось странное, на первый взгляд, преобразование узкой наклонной галереи квадратного сечения в высокий коридор? Почему вдруг в толще пирамиды возникает правильный «ложный» свод — конструкция, чрезвычайно редко используемая в египетской архитектуре? Высота Большой галереи является следствием избранной конструкции, ведь блоки камня надо было выдвигать внутрь один над другим, но что определило длину галереи и что, в свою очередь, предопределило сильное смещение погребальной камеры от вертикальной оси пирамиды?

Сразу три вопроса, тесно сопряженных между собой. Длительное время на них не было убедительного ответа. В 30-е годы XX в. Людвиг Борхардт первым обратил внимание на то, что ряды циклопической кладки в нижней части первой, узкой, подъемной галереи расположены горизонтально, тогда как в верхней части блоки стен уложены наклонно, параллельно оси подъема. Эта точка фиксирует первую смену программы строительства, результатом которой стала «камера царицы». Прорубка Большой галереи и ее дальнейшее строительство фиксирует уже вторую смену программы: поперечное сечение галереи показывает нам гладкую каменную рампу, по обеим сторонам которой поднимаются ступени или своего рода «лавки».

Любопытно, что еще в XVII в. английский путешественник Гривз обратил внимание на маленькие прямоугольные ниши, высеченные-в противолежащих боковых сторонах «лавок»: таких ниш — 28 пар. Петри, изучая галерею, не обратил внимания ни на них, ни на небольшие каменные блоки с неглубокими канавками, врезанные в стены галереи над этими малыми углублениями. Наконец, при сильном боковом свете, по сторонам галереи, примыкающим к «лавкам», просматриваются канавки глубиной около дюйма. Сведя все эти факты вместе,Борхардт заключил, что гнезда и выступы служили для монтажа временной деревянной платформы, по которой могла проследовать похоронная процессия — над уложенными в ряд гранитными блоками, которые удерживались на месте стойками платформы и канатами.

После завершения церемонии, когда плиты тройного «замка», устроенного перед погребальной камерой, были опущены на место и процессия вышла из пирамиды, временные деревянные крепления были разобраны. Освободившись, гранитные блоки один за другим соскальзывали по гранитной же рампе вниз, наглухо запечатав узкую наклонную галерею. Анализ текстов арабских историков, повествовавших о взломе пирамиды Хеопса, подтвердил косвенные сведения Плиния Старшего о том, что узкий коридор был очищен от запиравших его блоков в незапамятные времена, когда все пирамиды были уже давно разграблены.

Итак, Большая галерея играла роль своеобразного «магазина» для временной установки гранитных «пробок», в дальнейшем наглухо запечатавших наклонный коридор. Повторные тщательные обмеры коридора показали, что он слегка сужается по мере движения сверху вниз, так что, легко скользнув в жерло коридора, первый каменный блок спустился почти до самого выхода, а сползавшие за ним поочередно — прижимали «пробку» к стенам все плотнее.

Все это кажется, на первый взгляд, едва ли не фантастичным, что и способствовало рождению мифов о сверхъестественных умениях строителей пирамиды. К счастью, одна замечательная деталь мгновенно возвращает нам чувство реальности. Разрабатывая программу третьего этапа строительства, зодчий явно забыл о том, что рабочим, которые должны были разобрать временные деревянные конструкции и затем «запечатать» наклонный коридор, нужно выйти наружу. Древний Египет не отличался кровожадностью, его боги не требовали человеческих жертв, значит, рабочих надлежало вывести из пирамиды.И вот у точки, где наклонный коридор переходит в Большую галерею, а затем и в горизонтальный коридор, ведущий к камере царицы, по сей день зияет жерло колодца, сыгравшего роль аварийного выхода.

По поводу этого колодца, почти доверху засыпанного камнями еще тысячи лет назад, возникало множество легенд, известных уже посетившему пирамиду Плинию Старшему: «Внутри самой большой пирамиды есть колодец глубиной 86 локтей, который, как говорят, сообщается с рекой», - записывал римский путешественник в шестой книге своей «Естественной истории». Исследовавший колодец Дэвисон установил, что, сделав короткое «колено», тот спускается почти вертикально около 7 м, затем следует короткая ступень и затем новый спуск длиной 9 м, отклоняющийся внутрь (!) пирамиды, т. е. от выхода; короткая ступень — и третий спуск, уже в 30 м (снова с отклонением внутрь пирамиды).Характер колодца, упорно отклоняющегося от выхода в поисках его (при правильно взятом направлении колодец был бы почти в два раза короче), убедительно показывает, что его прорубали без всякого проекта — нащупыванием коридора внизу.

В ЗОе гг. XIX в. два авантюриста —Дэвисон и Карилья — предприняли безнадежные поиски помещений с сокровищами фараона, укрытых в толще пирамиды. Те были разграблены еще в период смуты, разделившей Древнее и Среднее царства, но искатели сокровищ обнаружили — с помощью пороха! — систему разгрузочных камер над погребальной камерой Хеопса, перекрытой гигантскими плитами гранита.

Выяснилось, что «крышей» верхней из пяти камер служат две монолитные плиты, уложенные «домиком», подобно стропилам.Иероглифы, начертанные красной краской на вертикальных стенках всех камер, позволили ученым удостовериться в том, насколько верны были указания древних авторов: здесь имена Хеопса и строителя пирамиды Хемона.

Любопытно, что нижняя поверхность огромных плит, уложенных над каждой камерой идеально по горизонтали, отесана совершенно гладко, тогда как их верхние поверхности, образующие «пол» низеньких камер, оставлены неровными. То же относится и к девяти плитам перекрытия погребальной камеры. Уже одно это более чем прозрачно свидетельствует о том, что огромные плиты подтягивали по наклонной плоскости на полозьях или даже на катках: отглажена поверхность скольжения (качения), тогда как остальные поверхности было разумно оставить необработанными.

Идея особой вертикальной «батареи» разгрузочных камер изумляет. Осуществление этой дерзкой идеи означает реалистическое представление о действии силы тяжести, понимание того, что — говоря языком Нового времени — силу, направленную вниз, можно разделить на два наклонных вектора. Если регулярная планировка подземных галерей в ранних ступенчатых пирамидах III династии (Саккара, Завьет-эль-Эриан, Эль Куль) убеждает, что египетский зодчий свободно работал с планом на разбивочном чертеже, то здесь мы сталкиваемся с неоспоримым доказательством мастерского умения работать с архитектурным разрезом. По сравнению со ступенчатой пирамидой Джосера, где над жерлом шахты было устроено, скорее всего, сложное дерево-каменное перекрытие, пирамида Хеопса озадачивает нас более изощренной концепцией. Хотя погребальная камера перекрыта могучими монолитными плитами двухметровой толщины, зодчий, опасаясь, что они могли бы переломиться под тяжестью искусственной горы, поднял над перекрытием точку приложения силы тяжести на много метров выше.

Со времен Диодора считалось, что пирамида Хефрена не имеет входа. В 1816 г. еще один искатель сокровищ, Джованни Бельцони,взорвал «замок» входа... после чего на стене погребальной камеры увидел арабскую надпись IX в. с указанием на Али Мухаммеда. Арабы не обнаружили древнего главного входа, но нашли узкий коридор, пробитый древними грабителями к туннелю, ведущему к выносному (как еще в пирамиде Джосера) подземному входу.

Погребальная камера Хефрена, имеющая ложный двойник на пути следования нижней галереи, расположена под центром сооружения, чуть выше его подошвы. Она перекрыта «двускатной» каменной конструкцией, и следов разгрузочных камер здесь не обнаружено.

В отличие от пирамиды Хеопса, для которой величина была определена сразу, тогда как место погребальной камеры дважды переносилось вверх, и от пирамиды Хефрена, выстроенной по единому плану, пирамида Микерина вначале была спроектирована значительно меньшей (в два раза ниже). Она была выстроена в первоначальных габаритах, но затем неведомые нам обстоятельства переменились, и то, что было входной галереей, оказалось «слепым» коридором, поднимающимся с уровня земли с тем только, чтобы уткнуться в массив кладки. По новому проекту объем пирамиды увеличился почти в десять раз, и вниз протянулась новая наклонная галерея, которая под точкой первого входа переходит в новый горизонтальный коридор, доходящий до погребальной камеры.

Под ней была устроена новая галерея, а еще ниже, чуть в сторону и почему-то под углом (возможно, для обмана грабителей, разучивших прямоугольность поворотов как «алгоритм») — были устроены кладовые, содержимое которых, по-видимому, напоминало то, что Картер нашел в знаменитой гробнице Тутанхамона.

Как уже отмечалось ранее, обычному «двускатному» перекрытию над погребальной камерой здесь придано изнутри сводчатое, слабое стрельчатое очертание, не имеющее аналогов ни до того, ни после.

Шепсескаф, прямой преемник Менкау-Ра, завершил работу отца, однако его собственная гробница расположена неподалеку от Саккара и уже вовсе не имеет пирамидальной формы. Известная долго под арабским названием «мастаба фараун», эта большая гробница имеет очертание гигантского саркофага, однако ее подземные коридоры и камеры столь точно повторяют пирамиды Микерина, что разумно предположить работу одних и тех же мастеров. Заметим, кстати, что перенос места погребения фараона, отказ от формы пирамиды и отсутствие частицы Ра (Ре) в имени владыки указывают на явный разрыв со жречеством Гелиополиса, что напоминает религиозную революцию Эхнатона тысячей лет позднее. Следующий фараон V династии, Усеркаф, судя по имени, — тоже «отступник», затем частица Ре возвращается: Сахуре, Неферкаре... Но в нашу задачу не входит подробное прослежи-вание истории пирамид, вообще архитектуры Египта, равно как и других древних цивилизаций.

Материала, который содержит история ранних пирамид, вполне достаточно для иллюстрации основного тезиса первого очерка книги. Мы имеем дело с блистательным умением решать заново всякий раз новые архитектурно-строительные задачи, и это умение явлено нам уже в совершенной, или почти совершенной форме сразу, с первых построек. Мы все время обнаруживаем новое, но нет оснований говорить о развитии формы, и нет основания говорить о развитии умения. Питер Флетчер, одним из первых составивший очерк Всеобщей истории архитектуры в конце XIX в., не был так уж неправ, когда говорил о том, что у египтян не было критического сознания в принципе.

Передавая умение из поколения в поколение вместе с немалым объемом высокоспециализированных приемов работы, мастера не подвергали то, что умели, углубленному анализу. Сама идея анализа отсутствовала в египетской культуре. Египтяне обходились без такого анализа, заменяя его специализацией, доводимой до автоматизма, тем более что мастерство, как правило, передавалось по наследству от отца к сыну.

В надписи о работах над царской гробницей Мернептаха перечислены по отдельности: рисовальщики, помощники рисовальщиков, мастера гипса, весовщики, медники, подмастерья. В других случаях мы находим чрезвычайно тонкое различение специальностей: камнесечцы, камнетесы и камнерезы. Организация работ, медицинское обслуживание (отдельно врач и знахарь, лечивший от укусов скорпионов и змей), бытовое обслуживание (пекари, пивовары, прачки), — все было специализировано до предела.

Многие факты, имеющиеся в нашем распоряжении относительно других умений египтян, в большей или меньшей степени связанных со строительством, подтверждают это суждение. «Искусство не имеет границ и ни один художник не достиг совершенства», — это поучение из гробницы Птахотепа (Древнее царство) особенно справедливо для Египта. Рельефы III династии в подземельях пирамиды Джосера и скульптура IV династии (парный ростовой портрет Микерина и его супруги) даны нам сразу и в совершенной форме.

Тысячи лет истории приносили с собой стилистические изменения, иногда даже весьма значительные, как при фараоне-отступнике Эхнатоне или при Тутмосе III, но нет ни малейших оснований говорить о развитии. Скорее напротив: тонкость ранних рельефов более не была никогда достигнута в полноте. К ней потеряли вкус.

За исключением временного упадка в периоды смут и бедствий, живопись египтян сохраняет сюжеты, характер линии и тип колористики. Различия уровня мастерства в зависимости от положения при дворе, а значит и состояния заказчика, заметнее, чем различия во времени создания. Принцип, согласно которому помощники главного рисовальщика имели «право красной кисти», тогда как только он — «право черной кисти», которой вносились поправки, способствовал сохранению того же умения в бесконечность. Резчики рельефа следили за черным контуром, игнорируя красный контур и красные же разбивочные линии, облегчавшие воспроизведение.

В математике, прикладными средствами которой египтяне владели с несомненным совершенством, в течение тысячелетий сохранялся неизменным принцип запоминания последовательности действий. Этот принцип был универсален во всех видах задач, т. е. абстрактен.

Задача: «Количество и его четвертая часть дают вместе 15. Вычисли мне это». Решение: «Считай с 4, от них возьми четверть, а именно 1; вместе будет 5. Раздели 15 на 5, это будет 3; умножь 4 и 1 на 3, будет 12 и З». Принцип «делай так!» постоянно повторяется при «объяснении» постадийного решения геометрических задач. Слово объяснение справедливо поставлено в кавычки, ведь в действительности умение и передача умения «показом» отнюдь не предполагают нужду в объяснениях. Впрочем, восточная традиция обучения его вообще не предполагает.

Объяснение — это результат специально ориентированной интеллектуальной работы, но напрасно было бы искать ее следы в многочисленных египетских или шумеро-вавилонских текстах. При воспроизводящем характере деятельности за счет объяснения показом можно было передать практически все. Этого было достаточно не только в простых ремеслах, но и в живописи, однако этого было решительно недостаточно для проектирования пирамид или храмов.

Здесь можно было передать навыки и инструменты, но подобрать пространственное решение для функциональной программы, составленной индивидуально, можно было только изобретая решение всякий раз заново. Архитектура потому и не выделена в египетской культуре как самостоятельное искусство, что не выделены были и другие искусства. Все они суть ремесла, умения, доведенные до совершенства, поэтому не было и нет оснований выделять какое-либо, противопоставляя одно всем остальным.

И все же, хотя творческий потенциал людей, создававших, изобретавших новое в египетской архитектуре, не выражен в текстах, это не означает, что суждение об отсутствии критического начала у египтян верно во всем. Во всяком случае в эпоху Среднего царства существование литературной критики не вызывает сомнений. Сохранился, к примеру, папирус XIII в. до н. э. — письмо, которое во времена фараона-завоевателя Рамзеса II чиновник иностранных дел Гори адресовал своему приятелю, кавалерийскому офицеру Аменопе, сочинившему приключенческий роман. «Твои фразы смешивают все в одно, твои слова употреблены некстати и выражают не то, что ты хочешь... Ты не ступал по дороге, где небо и днем мрачно, ибо земля заросла доходящими до неба дубами и кедрами, где львы многочисленнее шакалов и гиен и где бедуины преграждают путь... Я восклицаю: расскажи мне про Берит, Сидон, Сарепту... Ты пришел ко мне, облаченный в путаницу и нагруженный невероятностями...»

Оставаясь умением, архитектура накапливала запас приемов и навыков решения задач, гигантский свод приемов, обладающий непреходящим значением. Именно у древних египтян греки учились составлению точных чертежей сооружений, используя масштабную сетку, так что выходит, что, распахивая обычную тетрадь в клеточку или отдавая команду «Сетка» компьютерной графической программе, мы повторяем навык, известный уже Имхотепу и Хемону, строившим великие пирамиды.

Было бы глубочайшим заблуждением трактовать умение в архитектуре как нечто, относящееся лишь к давнему прошлому профессии. Не было во всей долгой истории зодчества такого момента, когда умение утратило бы значение и полностью передало свои ключевые функции мастерству, знанию, профессионализму. От того, что в наши дни редко пользуются рейсфедером и рейсшиной, а чертежи по преимуществу изготовляются на дисплее компьютера, умение выстроить архитектурный замысел, скомпоновать вместе «буквы» и «союзы» проекта будущего сооружения, только выросло в цене.

Если мы отнесли обсуждение архитектуры как умения к самым началам зодчества, то лишь потому, что для этой эпохи еще нет иных форм проявления творческого потенциала.