Geum.ru

Игорь Рабинер

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18

18 января 1996 года газета «Известия» опубликовала открытое письмо председателя Центрального и Российского советов международного общества «Спартак» Николая Озерова. Посвящено оно было Олегу Романцеву и называлось красноречиво: «Футбольный „Спартак“ не должен быть частной лавочкой». Об этом письме мы еще поговорим, а пока приведем цитату из выступления легендарного телекомментатора в тех же «Известиях» за 25 января того же года.

Это был своего рода ответ на ответ — Романцев днем ранее заявил: «Письмо не его и сделано с чьей — то подачи, а Николай Николаевич, не разобравшись, подписал». Отреагировал Озеров гневно: «Насчет чьей — то подачи — полная чушь. С первой и до последней буквы написано мною. К сожалению, руки сводит, не пишу — диктую, такой сейчас у меня стиль… Не разобрался? Николай Николаевич все разобрал — это они, к сожалению, ничего не поняли. Втихаря сделали акционерное общество, стремясь сохранить за собой деньги… Футбольный „Спартак“, я считаю, развален лет на восемь».

Тогда развала не произошло. Но второй по авторитету (после Николая Старостина) спартаковец страны любил свое детище настолько, что сумел заглянуть в более далекое будущее.

Впрочем, за всем этим было бы несправедливо забыть о том, «первом», Романцеве. Сотрудничество с которым побудило, например, Валерия Карпина сказать: «До Романцева я не знал, что такое футбол». Нечто похожее готовы повторить Аленичев, Титов, Бесчастных — далеко не последние в нашем футболе люди. Владимир Бесчастных, лучший бомбардир в истории сборной России, так мне и сказал: «Не было бы Романцева — не было бы и нас. Обратите внимание: никто из спартаковцев 1990 х, даже те, кто ушел от него с конфликтом, не говорит о нем плохого слова. Потому что понимаем: если бы не он, мы так бы и остались обыкновенными, мало кому известными футболистами. Чем больше сталкиваешься с другими тренерами, тем больше понимаешь, как нам тогда повезло».

Работа Романцева — тренера в лучшие времена по—прежнему остается для них идеалом. При этом спартаковцы рассказывают, что если в начале 1990 х на каждом разборе игры слово предоставлялось всем без исключения игрокам, на собраниях была веселая, раскованная атмосфера, то десять лет спустя всего этого не было и в помине: Романцев стал нелюдимым и с большинством футболистов почти не общался…

Вскоре после ухода Романцева из «Спартака» у меня состоялся разговор с внуком Николая Старостина. Михаил Ширинян при жизни деда принимал непосредственное участие в спартаковских делах, а сегодня говорит: «Если честно, я был против отставки Романцева. Во — первых, убежден в том, что он — лучший тренер в России и ему было бы под силу вытащить команду из кризиса. А во — вторых, его можно назвать наследником деда, человеком, который связан с его именем. Дед оставил ему команду, и сегодня Романцев — как последний из могикан».

Говорить, словом, надо об «обоих» Романцевых: в истории останутся и «тот», и «другой». А еще — о том, почему «второму» удалось взять верх над «первым». И как вообще такое могло случиться в клубе, который вроде бы у всех на виду. Но для этого нужно вернуться в самое начало карьеры главного тренера «Спартака».


По словам всех людей, близких к Николаю Старостину, патриарх стал покровительствовать Романцеву задолго до того, как предложил 35 — летнему тренеру возглавить «Спартак». Основатель клуба души в нем не чаял еще во времена, когда Романцев был капитаном красно — белой команды, выигравшей в 1979 году звание чемпиона СССР. А когда старший тренер той команды Константин Бесков в поезде, который вез футболистов с гостевого матча в Минске, объявил Романцеву об отчислении (не здесь ли, кстати, психологические корни скоропостижных увольнений из «Спартака» капитанов Ильи Цымбаларя и Андрея Тихонова прямо по ходу чемпионатов?) и тот в 29 лет закончил с футболом, Старостин о нем не забыл.

Как рассказали мне люди из «Спартака» 1980—1990 х, именно он устроил Романцева в дочернюю команду красно — белых — «Красную Пресню», выступавшую во второй лиге чемпионата Союза. Романцев справился: за два года выиграл Кубок РСФСР и вывел бедствовавшую команду в переходные игры за право играть в первой союзной лиге. Позже обрел широкую известность клич, который молодой тренер бросил футболистам «Пресни», наблюдая за их первой тренировкой: «Да поиграйте же вы в футбол!»

В футбол лучшие команды Романцева играли действительно завораживающий.

Итак, испытание «Красной Пресней» было пройдено, и — опять же по протекции старшего Старостина — Романцев отправился рангом выше, в команду первой лиги «Спартак» (Орджоникидзе). Теперь уже очевидно — с дальним прицелом.


Первый президент ФК «Спартак» Юрий Шляпин рассказывает:

— Почти весь 1988 год продолжалась непонятная ситуация с Бесковым. Он то подал заявление об уходе, то передумал. Стало ясно: пока команда не осталась без тренера, надо думать о замене. Николай Петрович всегда был сторонником того, чтобы командой руководили люди, долго игравшие в «Спартаке». Но при этом хотел, чтобы на тренерской работе человек себя уже проявил. Обоим требованиям в тот момент Романцев соответствовал.

Третьим требованием Старостина к новому тренеру, по оценке Михаила Шириняна, была молодость — дело в том, что с возрастным Бесковым (к моменту ухода из «Спартака» ему было 68) отношения у патриарха в последние годы не складывались. Говорят, Николаю Петровичу хотелось чувствовать себя в родной команде полноправным хозяином положения. Ему казалось, что с молодым тренером это будет легче.

Дальше было увольнение Бескова, находившегося в тот момент в отпуске в Кисловодске. С великим тренером, поднявшим «Спартак» из руин первой лиги, куда команда вылетела в 1976 году, попрощались, увы, без почестей — напротив, с большим скандалом. Целому поколению болельщиков, выросших на футболе Бескова, это было очень больно — хотя они и признавали право Старостина на такие решения. Никто не знал, как жить дальше. Миллионы людей охватила тоска и паника: до сих пор все было ясно, Бесков, с большей или меньшей вероятностью, гарантировал качество. Что же будет теперь?

В конце прошлого года, спустя месяц после пышного празднования 85 — летия мэтра и за пять месяцев до его смерти, я пообщался для «Спорт — экспресса» с его женой Валерией Николаевной в знаменитой квартире Бесковых около метро «Маяковская». Сам Константин Иванович, и в прежние — то годы небольшой охотник до интервью, длинных бесед с журналистами в силу возраста и болезней давно избегал и был уже настолько слаб, что даже не вышел из спальни. Зато его вторая половина, одна из главных светских львиц Москвы на протяжении многих десятилетий, в оценках по—прежнему была откровенна и бескомпромиссна.

Вот отрывок из того интервью.


— Правда ли, что отношения с Николаем Старостиным у Бескова были далеки от идеальных?

— Николай Петрович был интриган. Всегда.

— Как же они 12 лет вместе проработали?

— Так получилось, потому что жив был Андрей Петрович Старостин, наш ближайший друг. В 1987 м его не стало, и сглаживать отношения между ними было уже некому. А Николай Петрович уже видел на посту тренера Романцева.

— Олег Иванович звонит, с праздниками поздравляет?

— Нет. С Романцевым у нас нет никаких отношений. Вообще. У Константина Ивановича множество благодарных учеников, а вот неуважения он не любит.

— Как Бесков оценивает его как тренера?

— Романцев слыл гениальным, когда в стране вообще не было футбола. Сейчас футбол немножко поднимается, и где гений?


Публикация этих отрывков вызвала шквал негативных откликов в интернете от поборников чистоты спартаковской истории. Меня как автора интервью иные болельщики упрекали в том, что не смягчил формулировки о Старостине и Романцеве, что оставил в тексте слово «интриган» — мол, Николай Петрович ответить Бесковой уже не может.

Жива все — таки в нас «совковая» жилка, ох, жива! Все, что не вписывается в рамки стерильной идеологии, — под цензорский нож да в мусорное ведро. Для ортодоксальных спартаковских болельщиков Старостин превратился в божество, критиковать которое даже шепотом — тяжкое преступление.

Николай Петрович Старостин — один из людей, на примере которых я рос. Репутация его осталась незапятнанной — нынешним бы футбольным деятелям такую репутацию! Но разве из этого следует, что исторический документ, которым является интервью жены Бескова, нужно ханжески кастрировать, изымать из него самую суть? Ясно ведь, что жена тренера выражала не только свое отношение, но и мужа. И выражала в силу эмоциональной женской натуры более откровенно, чем сделал бы сам Бесков.

По — моему, гораздо важнее знать правду, чем блюсти лицемерную чистоту истории. Истина не в том, что сказала Валерия Бескова, как и не в том, что говорит любой из нас. Истина в том, что мы должны знать мнения всех участников истории — в настоящем, а не приглаженном виде. Только так, суммировав все эти суждения и проанализировав их, мы рано или поздно дойдем до сути.

Финал драмы «Бесков — Романцев» наступил 12 мая 2006 года, в день похорон Константина Ивановича. В футбольный манеж «Динамо», где проходила церемония прощания, а затем на Ваганьково, где Бесков был похоронен, из видных футбольных людей России пришли почти все. Прилетели даже те, кто живет и работает в других городах и странах: Виктор Прокопенко — из Донецка, Леонид Буряк — из Киева, Сергей Андреев — из Ростова — на — Дону, Сергей Боровский — из Минска, Андрей Чернышов — из Тбилиси.

Никто не видел на похоронах Бескова только одного человека — Олега Романцева.


Если соглашаться с официальной версией, Романцева (вот времена — то были!) выбирали… игроки. Выборы проходили в манеже «Спартака» в Сокольниках. В числе претендентов были еще ассистент Бескова Федор Новиков, капитан красно — белых 1970 х годов Евгений Ловчев и рекомендованный советскими профсоюзами — куратором тогда еще не самостоятельного футбольного клуба — тренер средней руки Александр Кочетков. Но номенклатурная кандидатура Кочеткова вызвала резкое неприятие Старостина: «Неспартаковский человек». Основатель «Спартака» пошел к председателю ВЦСПС, будущему лидеру путчистов из ГКЧП Геннадию Янаеву. Тот, человек неравнодушный к футболу, с доводами Старостина согласился: мол, Романцев так Романцев. После чего Старостин позвонил Романцеву в Орджоникидзе и сказал: «Олег, одна нога здесь, другая — в Москве!»

В общем, демократия при выборах была относительная. Старостин не скрывал, кого хочет видеть во главе «Спартака», а его слово было законом. Это подтвердил в нашем разговоре и Евгений Ловчев, ныне — президент и главный тренер мини — футбольного «Спартака».

— В список для голосования меня включили для количества. Я просто попался Старостину на глаза. Шел пешком с какого — то матча в манеже ЦСКА и, переходя Ленинградский проспект, увидел впереди Николая Петровича. Догнал, поздоровался. Патриарх спросил: «Чем занимаешься, Женя? Ты мне нужен». И, рассказав, что будут выборы нового тренера, попросил разрешения внести мое имя в список. Я, конечно, согласился. Но на сами выборы не поехал, потому что заранее знал, каков будет их исход. Эту должность мог занять только Романцев. Старостин готовил его к ней долго, поскольку внутренне всегда был против Бескова и загодя думал о его преемнике.

Кстати, о Ловчеве. Упоминание фамилии одного из самых известных спартаковцев много лет выводило Романцева из себя. А все потому, что в 1976 м, когда защитник из Красноярска Романцев появился в «Спартаке», тогдашний капитан на поле бросил в его адрес обидную реплику. Говорят, назвал его «деревней». Романцев собрал вещи, отправился домой — и вернулся только в следующем сезоне. «Самой реплики я не припоминаю, — говорил Ловчев. — Помню лишь, что Олег действительно обиделся на меня и уехал в Красноярск. А потом мы то ли с Гладилиным, то ли с Кокоревым звонили ему и убеждали: „Зачем обижаться, это же футбол?!“ Но Романцев не вернулся. Приехал лишь год спустя. А ведь тогда я не только его — всех так на поле гонял! Надо знать, кем я тогда был в „Спартаке“ и как переживал за команду…»

Давнишний конфликт аукнулся в 1993 м, когда выпускник ФШМ Евгений Ловчев — младший приехал на просмотр в Тарасовку по приглашению тренера спартаковского дубля Виктора Зернова — но без всякого просмотра вынужден был уехать. Рассказывали, что Романцев, едва узнав о появлении сына Ловчева, гневно бросил: «Чтобы духу его здесь не было!»

Показательная история для понимания романцевского характера. Тех, кто наносил ему хоть какой то, самый ничтожный укол, он запоминал на всю жизнь. И никогда никого не прощал.

Тем не менее выбор тренера, который в начале 1989 года сделал Старостин, долгие годы казался правильным — и, наверное, был таковым. Не раз приближенные слышали от патриарха формулировку: «Тренер от Бога». А три года спустя он скажет своему помощнику и «оруженосцу» Валентину Покровскому: «Да, мы в Романцеве не ошиблись».

Интересно, произнес бы он эти слова сейчас?

Михаил Ширинян, сын дочери Старостина Елены Николаевны, — состоявшийся человек, финансовый директор московского рекламного агентства. В середине 1980 х работал у великого деда в «Спартаке», в первой половине 1990 х занимался организацией зарубежных поездок клуба. И знал, что в нем происходит.


— Какими были отношения между Николаем Петровичем и Романцевым? — спросил я Шириняна.

— Первые годы — очень хорошими. Романцев относился к деду с большим уважением и следовал всем его советам. В середине 1990 х, когда дед стал сдавать физически, влияние Романцева в клубе значительно возросло. Но по большому счету отношение Николая Петровича к нему осталось прежним. Он не считал, что ошибся с ним.

— Как с тренером или как с человеком?

— Тренера Романцева он всегда ставил очень высоко. Что касается человеческих качеств, то дед понимал, что они не всегда на высоте. Но сильные тренеры — всегда сложные люди.

— В открытом письме Николая Озерова в «Известиях» говорилось о пренебрежительном отношении президента Романцева к спартаковским ветеранам…

— Об этом знали все. Причина — очень самолюбивый и обидчивый характер Романцева. Во всех, кто его критиковал, он видел врагов и недоброжелателей. Дед это замечал, но полагал, что польза от его тренерского мастерства превосходит вред от иных проявлений.

— Как Николай Петрович отнесся к вынужденной отставке Юрия Шляпина после собрания игроков в июне 1993 го и к вступлению Романцева еще и на президентскую должность?

— Это был как раз один из неприятных моментов. Отставка Шляпина стала для деда неожиданностью. Все сделали без его ведома, и он был против. Абсолютно точно знаю, что игроки собрались и потребовали ухода прежнего президента по инициативе Романцева. Повлиять на ситуацию дед уже не мог. Как и на появление в «Спартаке» Григория Есауленко, которого привел Романцев.


Вот мы и подобрались к моменту, который стал ключевым в истории «Спартака» 1990 х. К объединению Романцевым в собственном лице постов главного тренера и президента клуба. Позже выяснится, что и главным акционером стал тоже он. Позиция, о которой можно только мечтать: сам себя не уволишь, за место свое дрожать не нужно, ты в клубе — царь и бог. Это — уникальное российское изобретение, подобной практики единоначалия нет ни в одной стране мира. Мы как обычно пошли своим путем. «Спартак», достояние миллионов людей, «Спартак», где благодаря братьям Старостиным царила не характерная для других клубов Советского Союза демократия, превратился в империю одного человека. И из за бесконтрольности его власти и клуб, и сам этот человек в какой то момент начали деградировать.

Бывшего президента «Спартака», а ныне пенсионера Юрия Шляпина я разыскал в Москве. И уже спустя минуту после начала разговора поражался благородству этого человека.


— Что думаете сейчас о своей отставке в 1993 м, Юрий Александрович?

— Игроки были правы. Понимаете, я всю жизнь занимался спортом, а не бизнесом. Потому в роли президента «Спартака» золотых гор ребятам обеспечить не мог. Мы только вышли из — под контроля профсоюзов и создали профессиональный клуб, денег было немного. А аппетиты у футболистов после успехов в Кубке кубков (в 1993 году «Спартак» дошел до полуфинала. — Прим. И. Р.) росли, они знали, сколько платят за границей. И правильно поставили вопрос: если, мол, вы не можете обеспечить достойных условий, лучше всего нам расстаться. После того собрания я сам подал в отставку.

— На команду обиделись?

— Было немного. Все — таки мы очень много сделали, чтобы уйти от навязчивой профсоюзной опеки, начать самостоятельную жизнь. То, что футболисты были правы, я понял лишь со временем. Их игровой век короток, и когда кто—то предлагает: мы, мол, сделаем вам лучше — не прислушаться тяжело.

— Почему сам Старостин не пошел в президенты?

— А зачем ему это было нужно? И на посту начальника команды его роль в клубе была ключевой. Без него не решался ни один вопрос.


После отставки Шляпина момент в «Спартаке» настал тревожный. Возглавить клуб рвались люди самых разных мастей. Тогда и состоялся один из немногих, увы (71 год разницы в возрасте!), моих разговоров для печати с Николаем Старостиным. Патриарх, сказав, что считает поведение игроков в отношении Шляпина некорректным, на вопрос о его преемнике ответил: «Одно могу сказать точно: мы тщательно изучим биографии каждого по части их принадлежности „Спартаку“, преданности ему. Мы должны быть стопроцентно уверены, что этот человек не поставит личные интересы выше клубных, что он не развалит „Спартак“». Старостину вторил еще один великий ветеран, капитан команды 1950—1960 х Игорь Нетто: «Надо проследить, чтобы на этот пост не пролезли разного рода „великие комбинаторы“».

Пост президента тогда неожиданно для всех (кроме Старостина, который, по словам его внука Шириняна, после отставки Шляпина предположил такое развитие событий) достался Романцеву, чья принадлежность к «Спартаку» вопросов не вызывала. Кто знал, что в «рукаве» главного тренера — такие сомнительные фигуры, как Есауленко?

Поначалу новое назначение Романцева было представлено как кратковременная мера — с целью сохранить состав к первой в истории «Спартака» Лиге чемпионов.

Но в нашей стране нет ничего более постоянного, чем временное.

Шли годы, старели и уходили Старостин и Нетто, резко ослабла могучая прежде спартаковская общность. Что и позволило тренеру стать в клубе сначала монархом конституционным, а затем — абсолютным. Можно выразиться и так, как Червиченко, — «маленьким олицетворением Бога на земле».

По словам спартаковских работников того времени, в 1995 м гендиректор клуба Лариса Нечаева пересадила Старостина с клубного красного BMW на «Жигули». Романцев промолчал. Сам Николай Петрович, вздохнув, только и сказал: «Бог ее накажет». Старостин сам бы ужаснулся, если б узнал, что судьба Нечаевой — погибнуть от рук наемного убийцы…

В 1994 м на совете Профессиональной футбольной лиги, протестуя против совмещения Николаем Толстых постов президента «Динамо» и лиги, Олег Иванович заявил: «„Спартак“ оставляет за собой право выйти из розыгрыша чемпионата России». Эта угроза уже дала понять, кем чувствует себя Романцев в клубе. И какие вопросы считает себя вправе решать.

В последние два — три года жизни Николая Петровича у него не было возможности присутствовать на предматчевых установках, чего прежде и представить было невозможно — это было ритуалом на протяжении многих десятилетий, и к тому же он блистательно умел одной фразой, одной историей настроить команду на игру. Что случилось? Конечно, Старостин состарился. Но не только. Романцев… не запретил, конечно, но, скажем так, не рекомендовал. Он уже не мог выносить, чтобы чье — то влияние на «Спартак» было выше, чем его. Общее возмущение по этому поводу в спартаковских кругах трудно забыть даже более чем десяток лет спустя.

На похоронах Старостина в феврале 1996 го Романцев, естественно, был. Но остальной «Спартак» днем ранее улетел на предсезонный сбор, и многие ветераны недоумевали: неужели невозможно было поменять билеты, чтобы футболисты могли проститься с великим человеком, который посвятил их команде всю жизнь?


В завершение темы Николая Старостина цитата из его книги «Футбол сквозь годы», изданной в 1989 году.

Вот оно — документальное свидетельство, что именно завещал «Спартаку» его основатель: «Считаю опасным заблуждением, что старшим тренерам позволено единоличное руководство всей жизнью команды… Не в том беда, что внимание тренера рассеивается. Беда в том, что такой метод руководства выливается в оголтелое диктаторство. Команда мастеров — слишком сложный, капризный механизм, чтобы зависеть от воли одного лица. Бесконтрольность — самая благоприятная среда для ошибок, перехлестов, даже злоупотреблений».

Разве все это — не о совмещении Романцевым постов главного тренера и президента клуба? . .

А вот о чем говорил Николай Озеров в своем открытом письме в «Известиях», опубликованном, кстати, за месяц до смерти Старостина зимой 1996 го.

«Впечатляющие победы московского „Спартака“ в прошедшем сезоне на международной арене закрыли многим глаза на ту тревожную ситуацию, которая постепенно начала уводить главного тренера со спартаковского курса. Футбольный клуб с каждым днем становился все более чужим для тех, кто создавал его славу. А главный тренер Романцев стал единоличным хозяином, вершителем судеб угодных и неугодных ему людей… В последнее время он стал бестактно и безапелляционно вести себя с журналистами, руководителями нашего футбола, ветеранами и соперниками… Обстановка в клубе ужасающая. Это не мое мнение, об этом говорит вся футбольная Москва. Я не снимаю с себя вины за происходящее, хотя со своей стороны неоднократно делал попытки укрепить контакты между клубом и обществом…

Ветераны, гордость «Спартака», олимпийские чемпионы, никому не нужны, их не знают ни по фамилии, ни в лицо… Правление клуба в течение полутора лет практически не собиралось. Причем члены правления не знают, где, когда и за сколько продаются футболисты, как расходуются заработанные клубом деньги. А проверить это в нынешних условиях практически невозможно».