Geum.ru

Игорь Рабинер

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   18


Евгений Ловчев в том материале говорил:

— Знаете, какой эпизод из своей жизни я все чаще вспоминаю, когда думаю о нынешнем «Спартаке»? В 21 год я как — то обиделся на тогдашнего главного тренера Никиту Симоняна, не поехал на предматчевый сбор, пошел на игру с ЦСКА по обычному билету. А потом со мной ночью два часа разговаривал Николай Петрович Старостин. И объяснял, что «Спартак» — это не Симонян и не Старостин, а нечто гораздо большее. Это — общность, единение людей одного вероисповедания. Когда недавно новые руководители клуба беспардонно взвинтили цены на билеты и Лужники опустели, я понял, что произошло нечто страшное: в «Спартак» пришли люди, не чувствующие себя с болельщиками единым целым.

Этой мыслью вкупе с весьма хлестким в лексике разбором игры был пронизан весь материал. «Все ясно стало уже после первого гола, который по элементарности можно уподобить шахматному детскому мату. Такие голы в Лиге чемпионов — нонсенс. Как и вся игра спартаковцев, из которых было жаль одного Бесчастных, выглядевшего одиноким волком в стальной клетке общекомандного безразличия». И так далее.

кто—то, быть может, назовет подобные формулировки эмоциональным перехлестом. Я же не стыжусь ни одной из них. Футбол жив человеческими чувствами, и помимо разбора игровых нюансов мы, репортеры, на мой взгляд, должны передавать людям те ощущения, которые сами испытываем во время игры. Сухой, отстраненный, наукообразный анализ не вызовет отклика, болельщик решит, что мы высокомерно не хотим разговаривать с ним на равных, делиться своими суждениями — и равнодушно отложит газету. По — моему, гораздо лучше, когда «обратная связь» — этакий почтовый ящик газеты в интернете — завалена гневными откликами читателей, несогласных с твоим мнением и даже называющих твою статью заказной (ну не бывает у нас в стране толерантности к позиции, с которой не согласен!), чем когда они, читатели, молчат. Молчат — значит, не прониклись тем, что ты написал. Молчат — значит, ты сработал халтурно.

Конечно, журналист смотрит на игру с совсем другого ракурса, чем болельщик. Но журналист, который, садясь за компьютер, сознательно выжигает в себе душу и включает один только сухой разум, убежден, никогда не добьется настоящего читательского внимания. Да и внимания людей футбола тоже. Потому что, как мы увидели на примере того же Ловчева, у них тоже есть душа. Которая болит. Потому я и пишу материалы, подобные «Детскому мату», которые воспринимаются многими спартаковскими поклонниками как «заказ против „Спартака“». Ну и пусть воспринимаются — главное, чтобы безразличия не было! Мне самому, когда пишу, далеко не все равно — и читателям должно быть так же.

Через несколько дней после публикации «Спартак» играл на стадионе имени Эдуарда Стрельцова с махачкалинским «Анжи». По дороге на пресс — конференцию мы столкнулись со вторым тренером красно — белых Вячеславом Грозным. Он прилюдно начал мне угрожать физической расправой: мол, мы еще с тобой разберемся. Дело едва не дошло до рукопашной — нас с трудом растащили. Видимо, именно репортер был виноват в поражении от «Баварии» со счетом 1:5.

На последний домашний матч «Спартака» в той Лиге чемпионов — против чешской «Спарты» — пришли 3 тысячи зрителей. 3 тысячи — спустя 11 месяцев после 80 тысяч на игре с «Арсеналом» в девятиградусный мороз! В этой «умопомрачительной» посещаемости тоже, наверное, были виноваты журналисты. Как и в том, что по сравнению с сезоном 2000 года средняя посещаемость матчей «Спартака» в чемпионате России рухнула на внушительные 6 тысяч — с 20 333 до 14 121 зрителя за игру. И это уже невозможно было списать, как в Лиге чемпионов, на взвинчивание цен на билеты. Цены на матчах внутренних соревнований оставались прежними.

А история с Грозным спустя полгода получила неожиданное продолжение. Весной 2002 го «Спартак» был разгромлен — 0:3 — своим самым принципиальным оппонентом в России — ЦСКА. Играл действующий чемпион в тот день настолько безвольно, что не нанес ни одного удара в створ армейских ворот. Егор Титов произнес фразу, на которую очень болезненно отреагировали спартаковские болельщики: «Мы проиграли будущим чемпионам». (И ошибся: «золото» в том году выиграл «Локомотив».) Автор этой книги увенчал комментарий к матчу, переданный со стадиона, таким выводом: «Очень хотелось бы ошибиться, но, боюсь, матч против ЦСКА стал началом конца „Спартака“ в его нынешнем виде. В футболе, как и в жизни, не бывает ничего вечного». И оказался прав.

Через несколько минут после того, как этот репортаж был передан, при выходе из пресс — центра Лужников наши пути с Грозным вновь пересеклись. Но вместо ожидаемой, особенно на фоне такого поражения, агрессии тренер вдруг примирительно произнес: «Забудем старое». И попросил позвонить ему на следующий день.

Я позвонил. И услышал — с оговоркой, что на него ссылаться нельзя, — массу сенсационных вещей. В частности, «Спартак», по его словам, находится на грани кадровой революции, и среди прочих будет продан капитан Титов, который выходит на поле с одной мыслью: не получить травму и уехать за границу. Второй новостью было то, что вице — президент Червиченко в ближайшие месяцы должен сменить Романцева на посту президента.

Все это со ссылкой на «надежный клубный источник» было опубликовано. Хорошо, в заголовке хотя бы был знак вопроса: «В „Спартаке“ грядет революция? »

Информация о назначении Червиченко, правда, подтвердилась. Зато о «наезде» на Титова и других ветеранов команды я вспомнил после того, как в 2005 году взял интервью у Андрея Тихонова. Бывший капитан красно — белых рассказал, как Грозный старался опорочить его и Титова в глазах Романцева, как «стучал» на них главному тренеру, искажая информацию, чтобы вытравить их из команды и освободить места для своих ставленников — Калиниченко и Безродного. В случае с Тихоновым, по его собственной версии, это сработало, с Титовым — нет.

Все совпадало. Похоже, Грозный использовал самую популярную спортивную газету России, чтобы, не называя собственного имени, подмочить репутацию Титова. Не скрою, даже задним числом неприятно было ощутить себя средством для этого «слива». Увы, без подобных проколов в репортерском деле обойтись нереально. Через нас проходит масса информации, и далеко не всегда можно отличить правду от выдумки — тем более когда она принадлежит официальному лицу. Случается, что под видом эксклюзивной информации тебя попросту используют в своих целях, и ты начинаешь это понимать уже значительно позднее. Научиться отделять зерна от плевел можно только с опытом.

Эта история тоже показательна для понимания того раздрая, который творился в ту пору в «Спартаке».

«Признаюсь: я горжусь тем, что у нас, пожалуй, самая интернациональная команда премьер — лиги».

То, чем президент Червиченко в интервью в августе 2002 года гордился, со временем стало вызывать уже даже не гнев, не возмущение, а истерический смех болельщиков «Спартака». Да и русскоязычные игроки относились к происходящему примерно так же.

Егор Титов в интервью еженедельнику «Футбол. Хоккей» вспоминал:

— Подвезли целую пятерку в баскетбольных майках: «Майами Хит», «Лос — Анджелес Лейкерс». Потом они ели курицу и кости под кровать бросали. Придушить хотелось всех пятерых.

В конце 2005 го полузащитник Максим Калиниченко — один из очень немногих, кто сохранился в команде со времен Романцева до сих пор, — рассказывал мне:

«Сейчас уже не верится, через что нам в последние несколько лет довелось пройти. Вышла вот в „Спорт — экспрессе“ подборка с полным списком легионеров „Спартака“ из дальнего зарубежья — сразу о многом вспомнилось. Большинство этих парней я через свою психику пропустил. Каждый раз, когда приезжала очередная группа детей из малообеспеченных африканских семей, доходило до маразма. Заявлялись не то что без формы, но даже без бутс — берите такого, какой есть! Без главного инструмента для футболиста, представляете?! Выдают ему бутсы, он их напяливает, а через три минуты снимает, показывает кровавые мозоли и заявляет: „Не могу тренироваться“. После чего половину содержимого базы с собой выносит и уезжает восвояси. И такой был далеко не один. Они приходили и уходили, будто на конвейере. От этого можно было сойти с ума. „Спартак“ на какое то время стал „затерянным миром“ Конан Дойля».

Замечу, что последняя фраза не была художественным вымыслом журналиста. У Калиниченко — исключительный для футболиста лексикон, когда выражения «априори», «монархия», «эстетский гол» перестают удивлять почти сразу, когда ответ на вопрос, можно ли хотя бы теоретически после шести лет в «Спартаке» перейти в ЦСКА, начинается так: «Не я придумал пословицу „От тюрьмы да от сумы не зарекайся“». Но даже не это главное. Красивые обороты у него не отвлекают от смысла, а, наоборот, подчеркивают его. Слушая Калиниченко, ты незаметно оказываешься вместе с ним на поле. Ликуешь и негодуешь, летаешь как на крыльях и падаешь от изнеможения, при этом каждое футбольное мгновение, каждую игру и тренировку пропускаешь через себя. И ни на секунду не становишься равнодушным. Хорошо бы ему когда нибудь попробовать себя в роли телекомментатора. Но это — уже в послефутбольной жизни, до которой, надеюсь, еще далеко. Ведь в июне мы все порадовались за Калиниченко, отлично выступившего на чемпионате мира в составе сборной Украины: во встрече с Саудовской Аравией он забил гол и сделал две голевые передачи. Вскоре появились сообщения, что на Максима положил глаз «Манчестер Юнайтед»…

Так вот, таких людей в «Спартаке» «смутных времен» оставались единицы. А что в нем было, я однажды испытал на собственной шкуре. В форме трагикомедии.

Летом 2002 года «Спартак» пополнился очередными иностранцами, уже неизвестно какими по счету: Скарлеттом с Ямайки, Андрезинью из Бразилии и Огунсаньей из Нигерии. В интересах читателей, болеющих за спартаковцев, было решено все же представить в «Спорт — экспрессе» безвестных заморских пришельцев. И вот Тарасовка на проводе. С нами разговаривают из холла базы, где один общий телефон на всех.

Вначале мой коллега Владимир Константинов по — португальски пообщался с Андрезинью, после чего передал мне трубку со словами: «Сейчас подзовут нигерийца».

Я задал африканцу по — английски несколько вопросов. Получил банальные ответы. А когда поинтересовался, в каких нигерийских клубах он играл, вдруг услышал: «Я не играл в нигерийских клубах. Я играл в таком — то клубе на Ямайке».

«Как же повезло, черт возьми!» — восхитился я в первый момент. Вот это судьба! Нигериец, игравший на Ямайке! Надо бы узнать, как его туда занесло…

Но через пару секунд наступило протрезвление. Я понял, что вместо Огунсаньи мне подсунули… ямайца Скарлетта!

Я с ужасом представил, какой вышел бы конфуз, если бы наутро в газете появилось интервью с нигерийцем, игравшим на Ямайке. И, попросив собеседника подождать у трубки, сообщил коллегам: «Выяснилось, что уже пять минут разговариваю со Скарлеттом. Что делать?!»

Отдел футбола зашелся в гомерическом хохоте. Рабочий настрой испарился за какую — то секунду. Один из замов редактора сквозь приступы смеха выдавил: «Проси его… чтобы подозвал… нигерийца». И вновь захохотал. А мне было не до смеха. Я глубоко вдохнул и, всеми силами стараясь не засмеяться, сделал именно то, что просил зам. В вежливой реакции Скарлетта ощущались нотки недоумения.

Вскоре к трубке подошел Огунсанья. Разговор продолжался минуты три и неожиданно закончился фразой: «Тут кто—то ждет звонка и гонит меня от телефона. Если хотите, перезвоните завтра».

Но я не хотел. Главное — название прежней команды Огунсаньи и количество забитых им голов — мне уже было известно. И к Ямайке, слава богу, отношения не имело.

Стоит ли говорить, что уже через полгода и Андрезинью, и Огунсаньи, и Скарлетта в «Спартаке» уже и след простыл? Та история стала для меня квинтэссенцией того, без преувеличения, идиотизма, который творился в клубе несколько лет. Того идиотизма, на котором многие работники «Спартака» сделали немалые деньги, а Червиченко, которого из раза в раз элементарно «разводили», причем сначала одни люди, потом другие и, наконец, третьи, те же самые деньги потерял.


Спустя четыре года Титов иронизировал:

— Я, например, видел большие перспективы у Огунсаньи.

— Серьезно?

— Конечно. У парня были все данные, чтобы не заиграть в «Спартаке», — и он полностью себя на этом поприще реализовал. Падал на каждом повороте, два гола нам привез. Такие «дарования» разгадываешь сразу…

Кто сейчас помнит эти фамилии: Гушо, Ристович, Алешандре (по словам Червиченко, этот бразилец был отправлен Романцевым восвояси за то, что… стриг ногти на ногах в раздевалке перед матчами), Стаменовски, Аджей, Эссиен Фло, Марсело Силва, Матич, Мазнов? Или, к примеру, Селкич — самое дорогое приобретение «Спартака» межсезонья 2002 года, не сыгравшее за основной состав ни единого матча… Все эти загадочные люди, между прочим, прошли через «Спартак» еще во времена Романцева, когда трансферами занимался друг детства Червиченко (их родители дружат уже более 50 лет) Александр Шикунов.

После этого вряд ли может удивлять фраза экс — президента в одном из интервью «Спорт — экспрессу»: «Я раньше жил в каком — то идеальном мире, где всегда спокойно и течет стабильный денежный поток. А здесь меня очень поразили кульбиты некоторых близких людей, вытворяющих такое, чего я от них никак не ожидал». Так стоит ли вообще говорить о роковой роли каких — то персоналий, в тот или иной момент работавших в клубе при Червиченко, если там в общем и целом царил феноменальный хаос?

И дело было не в одних легионерах — в конце концов, бразильцы Робсон, Маркао, Мойзес, камерунец Тчуйсе оставили о себе приятные воспоминания. Лучший бомбардир в истории сборной России Владимир Бесчастных, поигравший в Германии и Испании, даже называл Робсона лучшим партнером по атаке за всю карьеру. Романцев возился с ним с 1997 года и в конце концов сделал из второсортного поначалу бразильца очень полезного для команды игрока. Робсон привык к России и хотел остаться в «Спартаке», но руководство заявило, что в команде должны быть более высококлассные форварды, и отправило Максимку (такое прозвище получил южноамериканец) восвояси. А вместо него начали приходить Фло и десятки других…

«Пилили» не только на Скарлеттах — «пилили» и на россиянах, которых за эти годы через «Спартак» тоже прошла тьма. За тот же период позднего Романцева сквозь спартаковский двор промаршировала и толпа людей, владеющих русским: Щеголев, Куприянов, Бугаков, Грановский, Ирисметов, Мжаванадзе, Василюк, Гончаров… О том, что было дальше, и говорить не приходится.

«Приведу примеры тех, кто был куплен, но почти не выходил на поле, — кипятился позже Червиченко. — Трансфер македонца Мазнова обошелся нам в 850 тысяч долларов. Василюк стоил почти 1, 5 миллиона долларов. Аджей и Огунсанья — по 750 тысяч каждый… Огунсанья сбежал в свою Африку и не возвращается — даже трансферный лист не нужен… Вильясеку не встретили в аэропорту, он просидел три дня в комнате без телефона, потренировался на снегу и махнул назад, в Чили».

Иногда в запущенные по всему миру сети попадалась действительно неплохая рыба. Но в обстановке общего бардака разглядеть ее было невозможно. Так, уже спустя месяц после прихода в «Спартак» был выгнан к чертовой бабушке бразилец Роберт, о котором Червиченко тогда в интервью высказался так: «Роберта — еще одно чудо селекции — сейчас тоже отправляем восвояси. Расчищаем завалы потихоньку». Через некоторое время Роберт станет лучшим бомбардиром чемпионата Мексики. Затем окажется в титулованном голландском ПСВ. И, наконец, забьет решающий гол в послематчевой серии пенальти четвертьфинала Лиги чемпионов — 2004/05 против «Лиона».

Словом, чуть патриархальный — но тем и симпатичный, потому что соблюдал какие — никакие традиции, уклад прежнего «Спартака» был сметен нашествием многочисленной, разношерстной, но одинаково чуждой его духу армии. Раньше спартаковский футбол временами критиковали за архаизм («стеночки», «забегания», игру в мелкий пас) и нежелание что — либо менять в соответствии с велениями времени. Но, по крайней мере, было о чем спорить и что критиковать! В том, что делала на поле команда с 2002 года, найти красно — белые черточки было невозможно. Это был какой то паноптикум.

Характерная история произошла с неплохим украинским полузащитником Эдуардом Цихмейструком — одним из немногих более или менее полезных приобретений «Спартака». Он пришел в команду в начале 2001 года из киевского «Арсенала», контракт с которым у него вроде бы закончился. На руках у Цихмейструка было одно соглашение, бывший клуб предъявил другое — действующее. Полгода «Спартак» платить не хотел, и Цихмейструк, тренируясь с командой и путешествуя на выездные матчи, не имел возможности выходить на поле. Но футболист терпел. Он очень хотел играть в «Спартаке» — и получил такую возможность в середине 2001—го, когда руководство красно — белых, обратившись в европейские инстанции, ничего не добилось и вынуждено было заплатить изрядную сумму компенсации. Эта история стала предтечей серии трансферных скандалов 2002—2003 годов, без которых «Спартак» времен Червиченко невозможно было представить…

Судьба Цихмейструка в клубе оказалась незавидной. Начал он хорошо, и стали даже поговаривать, что Тихонову на левом фланге наконец — то нашли замену. Но прошел какой то год — и президент его выгнал. Полагал, наверное, что найдет кого — то лучше. Метко тогда высказался спартаковский болельщик в интернете: «Теперь у „Спартака“ — ни Цихмейструка, ни денег за Цихмейструка».

Один из тогдашних спартаковцев рассказывал, что полузащитник подал в контрольно — дисциплинарный комитет РФС заявление о невыплате «Спартаком» обещанных по контракту «подъемных». Через день, однако, эту бумагу он аннулировал. При этом, по словам его одноклубника, денег Эдуарду так и не заплатили. Загадочная история вышла, не правда ли? Выводы делайте сами.

25 февраля 2002 года Александр Шикунов в интервью пообещал: «На опорном полузащитнике экономить не будем». В результате за последующий сезон Романцев, в своем стиле «резать мясо» выгнавший перед тем добротного игрока Виктора Булатова, перепробовал на этой позиции девятерых (!) футболистов: Титова, Кебе, Парфенова, Ананко, Баранова, Кудряшова, Ребко, Марсело Силву, Хлестова. В следующем, 2003 году через «Спартак» прошли семь (!) вратарей.

Такого не бывает. Но такое было. И где — в «Спартаке»!

Доходило до анекдота. На момент начала сезона — 2003 основным голкипером красно — белых оказался Абдельила Баги из Марокко — страны, где хороших голкиперов, как и во всей Северной Африке, не бывало отродясь. Публику пытались убедить, что Баги — самородок, и тогдашний пресс — атташе «Спартака» Алексей Зинин расстарался до такой степени, что к африканцу накрепко приклеилось прозвище Летающий Гепард.

Через пару туров с Гепардом все стало ясно. Летать — то он летал, да мячи при этом ловить забывал. И на выходы выскакивал непонятно когда, куда и зачем. Спартаковская часть редакции «Спорт — экспресса», давно уже находившаяся в состоянии перманентного истерического смеха, по инициативе корреспондента Алексея Матвеева начинала день с торжественного прослушивания марокканского гимна. А мне оставалось только издеваться в газете, причем во многом не над руководством «Спартака», а над самим собой, продолжающим переживать за эту команду: «Апельсины из Марокко» — одна из самых популярных повестей Василия Аксенова… Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что 40 лет спустя из Марокко в Россию поедут не апельсины, а… вратари. И сразу в «Спартак»!

Не писать обо всем этом безобразии было нельзя. Мы в «Спорт — экспрессе» и писали. Да так, что осенью 2002 года технический директор «Спартака» Александр Еленский, общаясь с болельщиками команды в интернете, призвал ни много ни мало провести… митинг протеста у здания редакции. Глядите, мол, как издеваются над вашим любимым клубом эти продажные журналисты, у которых нет ни стыда, ни совести!

Болельщиков, для которых действительно любое слово критики клуба в прессе — как красная тряпка для быка (сами они, по их разумению, могут сколько угодно обсасывать недостатки любимой команды, но те, кто выносит их на общее обсуждение, — враги), настроить на определенный лад несложно. До митинга у стен редакции, конечно, дело не дошло, но пошумели тогда фанаты изрядно. Тем более что и клубная пресс — служба указания Червиченко выполняла с редким рвением. Правда, служебный гнев ее руководителя Алексея Зинина порой принимал комические формы. Мне врезалось в память словосочетание из его филиппики в «Советском спорте»: «Чернопиарщики долбасили…» Под «чернопиарщиками» подразумевался «Спорт — экспресс» вообще и ваш покорный слуга в частности. Вот только слова «долбасили» в русском языке, увы, нет…

Впрочем, вернемся к техническому директору, который предлагал провести митинг у стен редакции. Три года спустя Червиченко в прессе даже не намекнул, а прямо заявил, что пламенный трибун господин Еленский был причастен к «странным» трансферам. Даже если это и не так, карьеризм этого прыткого молодого человека не вызывал сомнений. До появления в «Спартаке» Еленский возгавлял полумифический профсоюз футболистов. С редакцией «Спорт — экспресса» он в то время очень дружил, звонил сам, регулярно давал информацию — только чтобы почаще мелькать со своим профсоюзом в печати. Кому из игроков он помог защитить свои права — неизвестно, зато как только его попросили помочь Дмитрию Сычеву в его войне против Червиченко (разве дело такого размаха — не мечта для главы профсоюза?), тут же переметнулся на противоположную сторону и пришел работать к Червиченко.

Журналисту «Спорт — экспресса», который в бытность Еленского во главе так называемого профсоюза помогал ему готовить материалы и считал его едва ли не другом, он больше не позвонил ни разу. Зато призвал к митингу у стен редакции. А меньше чем через год, как следует из слов Червиченко, из «Спартака» его попросили. За что — читайте выше.

Нет предела человеческому цинизму.


«Спартак» сползал в трясину постепенно — слишком велик был победный задел, созданный предыдущим поколением. Может, если перефразировать классика, чемпиона, как и раба, выдавливают из себя по капле? Или на соперников магия клуба, много лет выигрывавшего в России все и вся, действовала и после того, как истинная сила этого клуба улетучилась?