О чем эта книга?

Вид материала

Книга

Содержание Часть V САХАР + ЧАЙ + КОФЕ = ВОЙНА Памфлетист Гольдшмит, на жаловании англичан Глава 1 «И ЧЕРНОЙ ТОЧКОЙ НА БЕЛЫЙ ЛИСТ ЛЕГЛА ТА НОЧКА НА МОЮ ЖИЗНЬ»

Подобный материал:

• Н. Н. Волков Цвет в живописи. Издательство «Искусство» Москва, 1965 год Предисловие, 3522.35kb.
• Прежде чем вы начнете чтение, вы вправе ожидать ответа на некоторые простые вопросы., 5087.11kb.
• СоЗнание. Книга Освобождение сознания. Эфирное тело (рабочее название), 2429.05kb.
• Future Human Evolution, перевод Ф. Б. Сарнова Эта книга, 1980.94kb.
• Процессе Сущностной Трансформации Эта книга, 3289.84kb.
• Свами Йога Бхадра Эта книга, 1057.11kb.
• Publishing Limited Company and summit university press. Эта книга, 1777.97kb.
• Тело света, 4753.01kb.
• Глядя на мир, нельзя не удивляться, 12288.75kb.
• Олег Волошкевич. «Мифы и рифы современной медицины. В плену иллюзий и страхов» пролог, 597.33kb.

^

Часть V САХАР + ЧАЙ + КОФЕ = ВОЙНА

Никогда в человеке не соединялось столько жестокости, тирании, дерзости, сладострастия, грязного разврата, скупости, как в этом Наполеоне Буонапарте. Природа не производила еще такого ужасного существа!..

^ Памфлетист Гольдшмит, на жаловании англичан

…что означает понятие «император»? Такое же слово, как и всякое другое. Если бы я оставил потомству только один этот титул, оно посмеялось бы надо мной. Мои учреждения, мои благодеяния, мои победы — вот мои настоящие славные титулы. Что мне за дело, что меня называют корсиканцем, капралом, узурпатором?

Наполеон

Два года, данные Наполеону для мирного труда, прошли. И вновь неугомонная Англия вынудила его взяться за оружие.

Английской буржуазии и промышленности был нужен европейский рынок. Который Наполеон не открывал для английских товаров, поскольку промышленность Франции пока была слабее английской.

Наполеону война была не нужна. У него в стране начало бурно развиваться производство. Крестьяне выращивали на собственной земле хлеб и виноград. В страну, пользуясь миром, начали ездить богатые английские туристы, привозя с собой денежки. Поэтому он всячески старался не допустить эскалации напряженности. Но англичане настаивали на допуске своих товаров, и Наполеон согласился открыть свой рынок для английских товаров на следующих взаимовыгодных условиях: Англия поставляет во Францию своих товаров на миллион франков и в обмен на ту же сумму закупает французские товары. Англия в резкой форме отвергла это предложение, назвав его гнусным. Она на всех парах катилась к войне. Английская буржуазия решила отобрать европейский рынок у Наполеона.

В общем, Англия вновь развязала войну. Там понимали, что воевать с наполеоновской Францией — не то же самое, что с нищей революционной Францией. Теперешняя Франция и по территории больше, и жирком экономическим обросла. И потому Англия испытывала трудности, стараясь организовать в Европе очередную антифранцузскую коалицию. Россия колебалась, Пруссия не решалась. А вот Австрия очень хотела настучать Наполеону по кумполу и отобрать у него все свои бывшие владения! Но, к сожалению, весь ее предшествующий опыт показывал: любые попытки Австрии настучать по кумполу Наполеону заканчивались тем, что по кумполу огребала сама Австрия. И еще раз подтверждать эту печальную закономерность Вене не очень хотелось: ее собственный кумпол до сих пор звенел от прежних попыток поговорить с Наполеоном на повышенных тонах.

Объявившая войну Англия оставалась в одиночестве. А Наполеон между тем не дремал. Он приступил к строительству грандиозного военного лагеря в Булони, возле Ла-Манша. Там сосредотачивалась огромная армия для высадки в Англии. В смысле флота Франция была по-прежнему гораздо слабее царицы морей, и в море у французов шансов не было. Оставалось проскочить незамеченными. Поэтому Наполеон говорил:

«Мне нужно только три туманных дня — и я стану господином Лондона и Английского банка». Так же как когда-то римский генерал Тит понимал, что опора бунтующей Иудеи — иерусалимский Храм, и потому разрушил его, так и Наполеон прекрасно осознавал: стоит ему захватить или сломать финансовую систему англичан, как вся английская буза будет кончена. Любопытно, что Наполеон даже продумал, как после победы выплатить национальный долг завоеванной Англии, которая вкладывала в антифранцузские действия такие ломовые бабки, что в стране образовался солидный дефицит бюджета.

Короче говоря, Наполеон готовился и ждал туманов. А что такое три туманных дня для тех туманных мест? Вопрос времени! Как только Наполеон закончит сосредоточение войск и строительство десантного флота, как только он дождется осенних туманов, он переправится через узкий пролив, высадится в Англии и возьмет Лондон. В этом тогда не сомневался никто — ни сам Наполеон, ни англичане. Часть местности, пригодной для высадки французского десанта, англичанами была затоплена, на побережье строились редуты, была произведена массовая мобилизация, Лондон периодически накрывали волны паники.

Что оставалось делать англичанам в этой критической ситуации? Они сделали ставку на убийство Наполеона. Вполне традиционная английская тактика. Весьма характерная для благородных британцев…
^

Глава 1 «И ЧЕРНОЙ ТОЧКОЙ НА БЕЛЫЙ ЛИСТ ЛЕГЛА ТА НОЧКА НА МОЮ ЖИЗНЬ»

В это время в Лондоне жил пригретый на всякий случай англичанами вандейский бандит и фанатик Жорж Кадудаль. Теперь «всякий случай» настал. Кадудаль был командирован в Париж для организации очередного покушения на Наполеона. И таких, как он, в Лондоне болталось немало. Все пригодились. Операция была столь грандиозной, что англичане в ее успехе не сомневались, отсчитывая дни до смерти первого консула.

Как эпически повествует Тарле, «в одну темную августовскую ночь 1803 года Жорж Кадудаль и его товарищи были высажены английским кораблем на берегу Нормандии…» Диверсионная группа состояла из нескольких десятков человек, которые, двигаясь ночами, пережидали дневное время на явочных квартирах и крестьянских фермах. Располагая неограниченными средствами, они поселились в Париже и какое-то время жили там неузнанными, готовя покушение.

Французская контрразведка через свою английскую резидентуру получила информацию о группе террористов и намеченном убийстве Наполеона, но некоторое время не могла выследить глубоко законспирированное и обладающее обширными связями подполье. Однако вскоре были произведены первые аресты.

Масштаб заговора и его накал был таким, что никакими иными делами Наполеону в те тревожные дни заниматься было уже некогда. Он постоянно встречался с министром полиции Фуше, своими личными агентами, представителями армейской разведки, читал многочисленные протоколы допросов арестованных.

Изучая эти протоколы, Наполеон обратил внимание на то, что один из заговорщиков был вполне интеллигентным человеком — врачом. Первый консул велел Фуше обратить на него особое внимание, справедливо предполагая, что интеллигентный человек — слабый человек. И стоит на него нажать, как он начнет колоться по полной. Вот как об этом вспоминал сам Наполеон: «…меня осенило, что действия этого человека были продиктованы не энтузиазмом или духом товарищества, но надеждой добиться для себя определенной выгоды. Поэтому по сравнению с другими от него, вероятно, будет легче добиться признания, и страх перед смертью побудит его предать своих сообщников».

Врачу сообщили, что по той статье, по которой он проходит, ему однозначно рисуется вышка, но можно попробовать добиться помилования. И врач начал колоться. Он сообщил, когда и вместе с кем был высажен англичанами на французский берег, назвал явки, пароли, дома, где члены его диверсионной группы ночевали по пути в Париж, парижские связи. Поскольку наполеоновские методы ведения следствия ничуть не напоминали сталинские, офицеры полиции немедленно направились проверять сообщенную врачом информацию. Все сказанное подследственным нашло подтверждение.

Это подстегнуло расследование. Вскоре участники террористических групп были установлены. Оставалось их взять. В Париже было введено чрезвычайное положение, все выходы из города перекрыты, кроме нескольких, на которых стояли люди, знающие заговорщиков в лицо. За выдачу всех известных заговорщиков, типа Кадудаля, были объявлены крупные денежные премии. И вскоре все террористы были арестованы, кроме фанатика Кадудаля, который оказал вооруженное сопротивление и был убит во время перестрелки.

Допросы арестованных показали, что координатором заговора является герцог Энгиенский из рода Бурбонов, которого заговорщики и планировали посадить на трон после переворота. Он жил в Бадене — в девяти километрах от французской границы — и ждал сигнала об успехе покушения, чтобы въехать во Францию и быть провозглашенным новым королем.

Несмотря на то что формально герцог Энгиенский был вне территории Франции, Наполеон дал приказ его арестовать. Отряд французской жандармерии вторгся на территорию Бадена и произвел молниеносный арест герцога, захватив все его бумаги. И сами эти бумаги, и признательные показания герцога полностью изобличали его участие в заговоре. Герцога Энгиенского судил военный трибунал и приговорил к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно. Вот вся история вкратце.

Но История краткости не приемлет.

Расстрел герцога Энгиенского сыграл в жизни Наполеона роковую роль. Смерть герцога буквально потрясла всю Европу. Плакала даже Жозефина.

Нам сейчас, из XXI века, сложно сказать, чем был так люб аристократической Европе герцог Энгиенский. Но его расстрел в тогдашнем высшем свете восприняли примерно так же, как в современной России восприняли бы расстрел Аллы Пугачевой. Вопиюще!.. Кто поверит, что Пугачева — заговорщица? А хоть бы и так! Она же примадонна!.. Сказать, что Европа была возмущена убийством человека с королевской кровью, значит ничего не сказать. Флюиды ненависти со всех сторон полетели в Париж в адрес Наполеона. И эти флюиды оказали свое роковое влияние на формирование новой антифранцузской коалиции, катализировав его. Убийство «невинного агнца Энгиенского» общественное мнение Европы целиком повесило лично на Наполеона. И потому здесь нужно разобраться подробнее. Насколько Наполеон виноват в смерти герцога? Хотел ли он ее?..

Не виноват. И не хотел.

Во-первых, судили герцога по закону, принятому еще до прихода Наполеона к власти. Статья 2, по которой прошел герцог, гласила: «Всякий заговор, имеющий целью вызвать в государстве гражданскую войну и вооружить граждан друг против друга или против законной власти, карается смертью». Именно на внутреннюю смуту и рассчитывали спонсоры заговора. Впрочем, и в самой Франции мало кто сомневался, что убийство первого консула — мощнейшего консолидатора нации — вызовет в стране беспорядки, споры о наследнике и столкнет французов друг с другом в новой серии гражданской войны.

Во-вторых, все члены военного трибунала, выслушав показания осужденного и материалы дела, вынесли единогласное решение о расстреле. Обычно говорят, что Наполеон заставил свой ручной трибунал проголосовать за казнь. Однако имена всех членов трибунала известны: майор Дютанкур, полковники парижского гарнизона Ровье, Барруа, Раббе, Базанкур, Сюнтон и генерал Юлен. И никто из них, даже после свержения Наполеона, когда к власти вновь пришли Бурбоны и Бонапарта во Франции можно было поливать грязью как угодно… так вот, ни один из этих офицеров не написал в своих мемуарах об оказанном на них давлении. У них не только не было прямых инструкций об осуждении герцога, но, отправляясь на суд, они даже не знали, кого именно им придется судить.

В-третьих… Почему же Наполеон, понимавший, какая гневная и возмущенная реакция Европы последует в ответ на расстрел герцога Энгиенского, не помиловал его? Историки давали множество ответов на этот вопрос. Но лучше послушать того, на чьих глазах эта история происходила, — личного секретаря Наполеона Меневаля, неотступно бывшего с Наполеоном все это время. Он свидетельствует следующее…

Наполеон знал, чем грозит Энгиенскому статья французского закона о заговоре. Он также знал, какой резонанс вызовет расстрел лица с королевской кровью в Европе. Поэтому Наполеон хотел выказать не только решительность, отдав преступника под суд, но и свойственное ему милосердие, воспользовавшись своим правом на помилование. Для этого он послал письменное указание госсоветнику Реалю выехать в Венсенн, где состоялся суд, и лично поговорить с герцогом Энгиенским, после чего доложить о результатах беседы Наполеону. Имелось в виду, что герцог передаст Наполеону просьбу о помиловании, а Реаль до той поры распорядится отложить расстрел. Однако, как пишет Меневаль, «в силу той фатальности, которая предопределила весь ход событий в этом деле, Реаль, не имевший за последние восемь дней ни минуты отдыха и проведший несколько бессонных ночей, именно в этот день… запретил своему камердинеру будить его до пяти часов утра». Среди писем, которые ему вручили, когда он пробудился ото сна, было и то самое письмо. Прочитав его, продолжает Меневаль, Реаль «оделся с быстротой, на которую только был способен, и помчался в Венсенн, но на пути встретил полковника Савари, который сказал ему, что приговор в отношении герцога Энгиенского уже приведен в исполнение». В жизни пленника была поставлена жирная точка.

Всего нескольких часов не хватило судьбе, чтобы спасти герцога. Наполеон был шокирован этой новостью, но ругать Реаля не стал: он сам валился с ног, знал, что люди работают на износ, и потому просто развернулся и молча ушел. «Мы слышали, — писал Меневаль, — как первый консул медленно поднялся по лестнице, которая вела в небольшую комнату над библиотекой. Там он захлопнул за собой дверь и в течение длительного времени не выходил».

Рассказ о состоянии Наполеона, в котором он пребывал на следующее утро, продолжает его камердинер Констан:

«В ранний час я зашел в комнату императора и нашел его уже проснувшимся. Он лежал, облокотившись на подушку, и выглядел мрачным и усталым. „Констан, — сказал он мне… — Я очень плохо спал“. Казалось, он был чем-то чрезвычайно озабочен и полностью поглощен какими-то мыслями. На лице его лежала печать меланхолии и страдания. Пока я одевал его, он не произнес ни слова, чего никогда не случалось.

Неожиданно распахнулась дверь и в комнату вошла жена первого консула в своем утреннем неглиже. Она была страшно возбуждена, на щеках виднелись следы слез. Ее неожиданное появление удивило и даже напугало, ибо только в исключительных случаях что-то могло заставить госпожу Бонапарт покинуть свою комнату в подобном костюме. Она ворвалась в комнату с криком: „Герцог Энгиенский мертв! О, мой друг! Что же ты наделал!“ Затем, рыдая, она упала в объятия первого консула, который мертвенно побледнел и чрезвычайно возбужденным тоном сказал: „Эти негодяи слишком поспешили!“

Новость о смерти принца быстро распространилась по замку, вызвав гнетущее впечатление, все словно оцепенели от мрачных предчувствий. Первый консул не мог не заметить эту атмосферу всеобщего горя, но никому за это не сделал выговора. Величайшее огорчение, возникшее у его слуг, исходило из понимания того, что эта катастрофа неизбежно бросит тень на предмет их гордости.

Первый консул, вероятно, прекрасно понимал наши чувства; но как бы то ни было, я здесь рассказываю все так, как видел собственными глазами. Я не претендую на знание того, что происходило во время совещания в кабинете первого консула, но его эмоции кажутся мне искренними и естественными. Он оставался печальным в течение многих дней».

Констану вторит Меневаль: «Это лишь те факты, которым я был свидетелем. Я рассказываю только о том, что видел и слышал. Я могу добавить, что не было никакого словесного или письменного общения между первым консулом и военной комиссией в течение времени, которое прошло между допросом герцогом Энгиенского и его казнью. О драматической борьбе в душе Наполеона свидетельствует тот приказ, который он отдал господину Реалю, а также уединение, которого он искал в Мальмезоне, чтобы отгородиться от любого внешнего влияния… он избегал гостиной госпожи Жозефины, запирался в личных апартаментах, отказывался отвечать жене, которая постоянно подходила к его двери и тщетно стучала в нее. Я до сих пор не могу забыть гробовое молчание, царившее вечером в гостиной…»

Но как ни горюй, а Алла Пугачева уже была расстреляна.

Итоги?

В результате титанических усилий спецслужб заговор был подавлен.

Общеевропейское возмущение расстрелом герцога Энгиенского помогло Англии сколотить новую антифранцузскую коалицию.

А Наполеон понял, что послужило причиной возмущения. Текущая в жилах герцога королевская кровь! К королям и принцам Европа относится более уважительно, чем ко всем остальным, в том числе и к непонятным первым консулам, пусть и обладающим огромной властью. Осознав это, Наполеон решил: он должен стать императором. Может быть, это упрочит его позиции в глазах феодальной Европы?

Но как отнесется к этому Франция, которая совсем недавно свергла короля, с удовольствием распевает «Марсельезу» и очень гордится революционными завоеваниями, подобных которым нет более нигде в Европе? Не скажут ли французы, как в стихах Всеволода Емелина:

Если вы позабыли это,

Мы напомним вам, недоноскам,

Как Марии-Антуанетты

Голова скакала по доскам!