Geum.ru

Абульханова-Славская К. А. О путях построения типологии личности

Вид материалаДокументы

Содержание


Другая группа связана со способом включения в жизнь личности
Подобный материал:
Абульханова-Славская К. А.

О ПУТЯХ ПОСТРОЕНИЯ ТИПОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ Том 4 №1 1983


Идея типологии, возникшая еще в древности, наиболее ярко была представлена классическим учением о типах темперамента. Затем она охватила характерологию и тем самым проникла в персонологию — учение о личности. Однако собственно психологические типологии личности либо страдали описательностью (Лазурский), либо статичностью (Юнг), либо оказались совершенно умозрительными, построенными на ложных методологических основаниях конструкциями. Классическими примерами последних могут служить кречмеровские корреляции и фрейдовские типы (нарциссизм и т. д.). Фрейдизм завел в тупик проблему типологии личности, поскольку ввел биологическое основание как единственное и исходное, как базовое для построения типологий последующего периода. Типологические принципы, содержащиеся в концепциях личности Айзенка и др., не получили своего сколько-нибудь развернутого теоретического обоснования (на что, в частности, указал сам Айзенк [36]). В силу этого они оказались скорее принципами классификации, чем типологии, и выступили в качестве методов отбора (профессионального и т. д.) и диагноза личности. Однако идея типов личности, наличия более-менее устойчивых корреляций между качествами внутри каждого типа, потребность в отнесении себя к тому или иному типу с целью самопознания и т. д. волнует и будоражит.

В последнее время возник интерес к своеобразным личностным календарям, где каждому месяцу рождения соответствует тот или иной комплекс черт личности и особенностей ее поведения (вплоть до любви к власти и умения одеваться). Идея типов личности как сугубо занимательная проникает в научную фантастику. Например, Г. Каттнер отправляет своего героя в путешествие по истории в поисках недостающего для победы над своим противником—режиссером, качества (силы) личности. Герою приходится «примерить» на себя матрицы характеров личностей различных эпох, включая Ивана Грозного. Подходящим для решения этой психологической задачи оказался лишь характер мамонтобоя каменного века [9].

Однако проблема типологии, возможность выделения тех или иных типов личности имеют не только развлекательное или сугубо прикладное значение (как основа надежности методов исследования личности). Проблема типологии есть своеобразный пробный камень зрелости психологической теории личности, диалектичности ее методологии. Только на марксистской философской основе оказалось возможным понимание диалектики индивидуального и типичного — проблемы, которая стояла еще с древнейших времен.

Аристотель объявил типизацию и индивидуализацию альтернативами, сформулировав свой знаменитый парадокс: как возможно объяснение индивидуального с позиций науки, изучающей типическое, если индивидуальное неповторимо? Этот парадокс не раз воспроизводился в разные конкретно-исторические эпохи, принимая различные формы. Так, эпоха античности видит неповторимость в активности, а в основу определения личности кладет процедуру вычитания активности, растворения личности в созерцательном отношении к природе [14]. Буржуазный индивидуализм также видит неповторимость в активности личности, но для получения последней производит процедуру вычитания действия государства как типического, всеобщего. В результате вычитания возникает определение личности абсолютной в своей силе, активности, воле. Таковы определения личности Ницше, Шопенгауэра и др.

Большинство существующих типологий личности остались классификациями, построенными по разным (случайным, частичным и т. д.) основаниям, поскольку не удалось выявить причины возникновения, движущие силы развития и условия изменения того или иного типа. Последнее возможно только через раскрытие диалектики социального и биологического, индивидуального и общественного, диалектики общего, особенно, единичного. Советские философы и социологи раскрывают особенности марксистского метода типизации личностей (в связи с классовой позицией, конкретно-исторической эпохой и т.д.) [12, 26, 32]. Задача психологов в том, чтобы применить этот метод к сложнейшей проблеме типизации личностей в психологии.

В разработке этой проблемы в отечественной психологии есть несколько различных, не сведенных воедино тенденций. Первая и основная заключается в том, что типология личностей на уровне теории психологии не разрабатывается. Психологи исходят из предположения, что в психологии существует один тип личности, который берут за основу социологи, между тем социальные психологи, которым ближе тезис о конкретности, неоднородности и т. д. социальной детерминации, создают различные типологии или пользуются типологическими методами. Ролевой или позиционный принцип дает возможность типизации тех или иных особенностей личности. Он рассматривает не массовидную личность как представителя той или иной группы, а ее особенности, связанные с позицией, функцией в группе. Такова типология личности руководителя, разрабатываемая А.Л.Журавлевым и др. Весьма перспективны типологии, которые дают не только набор качеств по функции в группе, но связывают эти качества и позицию с динамикой, уровнем и типом отношений в коллективе (К. Яро и др.). Широко распространены типологии личностей по профессиональному основанию: созданы портреты личностей инженера, рабочего, ученого (исследования Е. С. Кузьмина, Э. С. Чугуновой, В. А. Ядова и др.). К этим портретам непосредственно примыкают стилевые характеристики деятельности (Е. А. Климов и др.).

Хотя общая типология не разработана, но ряд авторов проводили типизацию личностей по некоторым специальным основаниям (Б.И. Додонов, Н.И. Рейнвальд и др.). Несомненно, что исследования направленности личности по существу носили типологический характер (Л.И. Божович, А.В. Петровский и др.). Чрезвычайно существенны методологические соображения по вопросу построения типологии Б.М. Теплова и представителей его школы (В. Д. Небылицын и др.). Проблема типов для Б. М. Теплова была производной от вопроса о сочетаниях разных свойств, о мере того, насколько эти сочетания перерастают в характерные, т. е. типологические, а не наоборот. Теплов утверждал, что проблема типов должна ставиться тогда, когда изучены свойства и способы их сочетания, комплексирования. Однако практически проблема типологии обрывается на уровне психофизиологии, не перерастает в общепсихологическую типологию личностей, хотя такие типологические образования, как характер, способности и т. д., всеми психологами включаются в структуру личности.

Важнейшие методологические соображения, касающиеся перехода от социального типа личности к принципу индивидуализации в психологии, были высказаны В.С. Мерлиным [15], Б.Д. Парыгиным [18], Г.Л. Смирновым [25]. В.С. Мерлин увидел связь социально-типичного и индивидуального в личности через ее интегративную структуру. В отличие от принципа типологизации, который не разрабатывался в психологии в силу вышеуказанных причин, принцип индивидуализации и проблема индивидуальности привлекли пристальное внимание большинства психологов. Характерно то, что в каждой из концепций в основу определения индивидуальности был положен разный критерий. Б. Г. Ананьев рассматривал индивидуальность как высший уровень развития личности. А. С. Прангишвили, следуя принципам теории установки, разработанной Д. Н. Узнадзе, связал индивидуальность с модусом активности личности [19]. В. С. Мерлин, повторяем, объяснил индивидуальность как интегративную способность личности (способность индивидуальным образом интегрировать социально-типичные качества). Наконец, С. Л. Рубинштейн раскрыл принцип индивидуализации как избирательность внутреннего по отношению к внешнему, способность внутреннего преобразовать внешнее, опосредовать и объективировать. Принцип индивидуализации был положен в основу определения личности через принцип детерминизма [22].

Представляется, что наличие разных точек зрения на проблему индивидуальности отнюдь не ведет к противоречиям между ними. Активность, развитие, интегративность — это основные модальности психологии личности, которые требуют своего синтеза. Этот синтез может осуществиться прежде всего на основе превращения проблемы индивидуальных различий в проблему индивидуально-типологических различий, т. е. на основе объединения тенденций индивидуализации и типизации. Если на уровне анализа психики, психических процессов вопрос об индивидуальных различиях составлял проблему дифференциальной психологии, то на уровне анализа личности он выступал как общепсихологическая проблема индивидуальности. Между тем, по-видимому, сама проблема индивидуальности выступит как типологическая, как проблема индивидуально-типологических различий, как проблема типов личности, если в основу определения типов положить синтез всех трех модальностей личности: активности, развития, интегративности.

В настоящее время в силу того, что выделяется фактически один тип личности, его психологические параметры служат как бы абстрактно-нормативной или идеальной моделью по отношению к реальным психологическим механизмам реальных личностей. Их особенности оказываются не более чем отклонением, индивидуальными вариациями. Между тем если подойти к той же проблеме с позиций теории индивидуальности, то оказывается, что именно эта теория (независимо от разных ее интерпретаций) вобрала представление о таких качественных особенностях личности, которые уже не вмещаются в единую нормативную модель: индивидуальности отличаются по уровню развития, мере активности и т. д. Можно предположить, что синтез этих трех модальностей даст такие комплексные качественные различия, которые фактически образуют несколько моделей, несколько типов личности. Единый тип, единая общепсихологическая модель уступит место ряду реальных типов, основой конституирования которых будут разнообразные синтезы активности, развития и интегральности личности. Тогда индивидуальные различия перестанут быть лишь вариациями единой модели личности, а индивидуальность не будет определяться только по отношению к высшему уровню — эталону развития, активности, интегральности. Индивидуальность перестанет быть идеалом развития, активности и т. д. личности, а станет выражением реального уровня развития, активности и интегративности в их единстве. Очевидно, построение типологии потребует выявления новых, более существенных модальностей. Возможно, что современная психологическая наука еще не доросла до построения типологии. Однако в свете требований системного изучения личности поиски такой типологии, попытки ее построения, несомненно, приведут к большей интеграции психологических знаний о личности.

В настоящее время должна быть снята альтернатива индивидуализации и типизации в психологии: индивидуальное должно выступить не единичным вариантом типического, а особенной моделью, она займет место среди ряда типов, которые одновременно будут типами индивидуальностей, определяемыми по комплексу параметров. Основная задача при построении типологии личности в психологии — последовательная реализация марксистского метода — типизации. Особенность последнего состоит в том, что он не предлагает набора черт личности (пусть очень важных), а выявляет движущие силы ее активности, развития, соотносит их с общественными тенденциями, с общественными движущими силами. В этом состоит принципиальное отличие подлинной типизации от классификации. Последняя носит описательный, статический характер, поскольку не вскрывает причин возникновения, движущих сил развития, условий изменения того или иного типа. Характеристика типа должна быть дана через выявление условий его становления, через указание на то, какие тенденции он представляет, выражает, осуществляет, какими движущими силами и в каком направлении (а иногда и в каких пределах) поддерживается его развитие, через какие противоречия оно осуществляется.

Важнейшей задачей, исходя из этого, является установление единой линии и диалектики переходов от социального типа личности (точнее, от социальной типизации личностей) к социально-психологической типизации, а от нее — к психологической. Требование единства переходов от одной типизации к другой обеспечивается введением опосредующих характеристик тех условий, которые становятся ведущими при каждой следующей типизации. Например, переход от социального типа к социально-психологическим должен быть опосредован анализом тех условий (и социальных и социально-психологических), которые оказываются движущими силами социально-психологических типов или характеров. Тогда черты социального типа служат не опознавательным признаком для поиска аналогичных черт социально-психологического типа, а выступают в совершенно иной функции. Они задают ориентир для обнаружения тех ключевых условий, которые порождают разнообразие социально-психологических типов при наличии единого социального типа. Движущие силы активности личности различны для разных социально-психологических характеров, а разные характеры приводятся в действие различными социально-психологическими и социальными тенденциями.

Основная проблема при построении общепсихологической типологии заключается в том, чтобы выявить, с какими социально-психологическими тенденциями связаны те или иные комплексы личностных черт и качеств. В существующих классификациях личности те или иные совокупности черт психологии личности рассматривались, во-первых, статично, во-вторых, вне связи с теми или иными социальными (социально-психологическими) условиями. В буржуазной социальной психологии разрывается внутренняя активность личности и ее социальные позиции, динамика усматривается только в смене ролевых позиций, в их исполнении, не затрагивающем внутренней активности личности. Суть марксистского подхода состоит не только в том, чтобы выявить общественную детерминацию, социальные структуры в их динамическом аспекте, но и в том, чтобы соотнести общественные закономерности с активностью людей, с необходимыми формами их участия в общественных процессах и т. д. Марксистский метод типизации фиксирует не факторное совпадение тех или иных особенностей личности с теми или иными общественными процессами, событиями, обстоятельствами, а причинные способы связи внешних и внутренних тенденций (их совпадения, противоречия и т. д.). Следуя этим принципам, советские психологи связали активность с объективацией личности (Д. Н. Узнадзе), раскрыли диалектику внешнего и внутреннего (С. Л. Рубинштейн). Эти методологические положения нужно реализовать при построении типологии.

По-видимому, необходимо перейти от абстрактного конституирования типов из отдельных качеств и свойств личности, взятых из сравнения личностей друг с другом, к исследованию типов соотношения личности с социально-психологическими тенденциями, с жизнью. Личность предстанет не как внутренний интеграл психических модальностей, а как интеграл жизненных отношений, который можно выявить через ее взаимодействие с условиями и обстоятельствами жизни. Иными словами, в основу построения типологии должен быть положен принцип анализа личности через ее жизнедеятельность, через способ ее жизни. С. Л. Рубинштейн разработал этот принцип применительно к психологии, опираясь на известный тезис К. Маркса: какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. В целом такой подход дал возможность преодолеть одностороннее изучение структуры и черт личности вне ее жизненного движения, изменения, развития.

Долгое время познание психологии личности сводилось к представлению о ее структуре (совокупности темперамента, характера и т. д.). Даже когда подчеркивался динамический характер этой структуры или динамика ее составляющих, психология личности выступала как ее психический склад. В. Н. Мясищев сделал существенный шаг вперед, представив личность как систему ее отношений с миром. Однако и эта система в его концепции оставалась статичной. Б. Г. Ананьев поднял принципиальный вопрос о динамическом характере отношений личности с миром и развернул статичную модель личности в динамике жизненного пути. Был совершен радикальный переход от вопроса о структурировании психических элементов в личности к вопросу об организации личностью отношений с миром, учитывая динамику последних. Однако попытка реализовать системный подход к изучению личности пришла в противоречие со статически-структурным способом анализа жизненных фрагментов, социально-психологических форм в социальной психологии тех лет.

Школа Б. Г. Ананьева столкнулась и с другой трудностью. В основу анализа жизненного пути личности было положено его понимание как индивидуальной истории. Однако периодизация жизни, типология жизненных структур и форм активности (общение, познание, деятельность), предпринятая в реальном исследовании, привела фактически к представлению о типичной истории, типичном жизненном пути, периодизации жизни любой, всякой личности. Почему не удалось реализовать идею индивидуализации в теории жизненного пути? Прежде всего потому, что личность не была рассмотрена как субъект жизнедеятельности, т. е. периодизация жизни (при всей ее детальности и верности) не была связана с активностью самой личности, которая создает свои жизненные синтезы, формирует свою жизненную линию. И вместе с тем концепция Ананьева была необходимой предпосылкой для последующего решения вопроса о типичном и индивидуальном.

Сегодняшняя задача состоит в том, чтобы не просто устанавливать факторное соответствие тех или иных этапов, событий и обстоятельств жизни с теми или иными особенностями и чертами личности, а в том, чтобы раскрыть их причинную связь. Исходной является зависимость личности от объективных характеристик жизнедеятельности как общественного процесса. Но одновременно личность включается в совокупность причин и следствий своей жизни уже не только как зависимая от внешних обстоятельств, но и как активно их преобразующая, более того, как формирующая в определенных пределах позицию и линию своей жизни [3, 4].

При таком подходе активность личности определяется не абстрактно, а именно через то, как ею преобразуется совокупность обстоятельств, направляется ход жизни, формируется жизненная позиция. Динамика жизни перестает определяться через течение событий, а становится зависимой от характера активности личности, от ее способности организовать и направить события в желательном направлении. Такой подход не только динамичен, но и тенденциален. Система личностных отношений рассматривается как система внутренних тенденций личности, направленных на преобразование или усиления действия внешних условий ее жизни. Однако последние также рассматриваются не статически, а как объективно содействующие или затрудняющие активность личности тенденции.

Категория субъекта жизнедеятельности раскрывает способ организации личностью жизни [3, 4]. Это значит, что одновременно со структурированием жизни, ее периодизацией, типичной для всех людей (образ жизни и т. д.), учитывается способ организации (управления, направления, прогнозирования и т. д.) жизни самой личностью. Организация личностью жизни осуществляется не параллельно, а при одновременном встречном процессе регуляции со стороны общества и на основе саморегуляции. Обозначая проблему в терминах регуляции, можно сказать, что имеют место одновременно три регуляционных отношения: регуляция личности обществом, саморегуляция личности и регуляция личностью своей жизни.

Возвращаясь к вопросу, каков же переход от социально-психологической к общепсихологической типологии, можно сказать следующее. Последняя может быть построена только на основе выявления типичных способов организации личностью жизни. Мы пытались показать, что категория субъекта раскрывает характерный способ организации личностью жизни, т. е. раскрывает его типологически. И важнейшим типологическим критерием при этом оказывается разный уровень активности, мера субъектности,. проявляющиеся в организации жизни. Одни личности оказываются зависимыми от хода жизненных событий, едва успевая за ними, другие — предвидят, организуют, направляют их осуществление. Разные модели организации жизни позволят, по-видимому, понять. и типологию личностей. Построение типологии через категорию субъекта жизнедеятельности обнаруживает область исследования, где непосредственно пересекаются интересы общей и социальной психологии.

Социальная и общая психология личности должны совместными силами объяснить, как личность отражает и выражает, реализует в личной и общественной жизни общественные тенденции. Характер совпадения внешних и внутренних тенденций (гармонический, противоречивый, разобщенный, разорванный и т. д.) обнаруживает реальные движущие силы жизни личности. Способность более индивидуальным или более типичным образом отразить и выразить общественные тенденции, соотнестись с более частными или более сущностными из них, способность превратить эти тенденции во внутренние движущие силы и на этой основе включиться в общественную жизнь, организовать личную жизнь — это все диалектические основания типологии личности.

Типы активности субъекта — это характерные способы соединения личностью внешних и внутренних тенденций жизни, способы их превращения в движущие силы своей жизни в обществе. Можно, по-видимому, проследить, как у одних эти тенденции совпадают (целиком или частично), поддерживают друг друга, а у других — оказываются разобщенными. Одни преимущественно опираются на социально-психологические тенденции, другие — на внутренние, индивидуальные, третьи их оптимальным образом соединяют, четвертые постоянно решают противоречия между ними. При всех условиях путь к построению типологии — не сравнение свойств характера, психологических структур личности, а сопоставление особенностей жизненных структур, способов жизненного движения личности, решения ею противоречий. Совпадают ли внешние и внутренние тенденции в жизни личности, действуют ли по принципу скольжения, столкновения, трения, противодействия и т. д.— это характеризует способ организации жизни и тип личности.

Не трудно заметить, что при таком подходе оказываются учтенными три основные модальности личности — активность, развитие и интегральность, о которых говорилось выше. А способ построения типологии личности через категорию субъекта жизнедеятельности интегрирует и понятие личности, и понятие субъекта, и понятие индивидуальности, существующие в психологии.

Однако, говоря о том, что характер активности личности проявляется в том, на какие внешние или внутренние тенденции опирается личность, противоречиво или гармонично она их соединяет, мы не связываем наличие противоречий только с характеристикой одного типа. Предлагаемый нами способ анализа в принципе опирается на исследование и раскрытие противоречий, через которые осуществляется жизненное движение личности, которые могут превращаться в движущую силу этого движения или его тормоз. Без раскрытия противоречий, без их типизации социально-психологический склад личности не превращается в системное образование, поскольку учитывается только параллельность структуры личности и условий жизни, но не их взаимодействие. Взаимодействие же начинает рассматриваться содержательно только тогда, когда раскрываются внутренние и внешние последствия активности личности и типология противоречий перерастает в анализ движущих сил жизни.

В советской психологии достаточно исследована одна из форм активности личности. которая по праву может рассматриваться как движущая сила личности, — это направленность. Даны типологические определения направленности (коллективистическая, эгоистическая, индивидуалистическая и т. д.). Однако если включить личность с той или иной направленностью в контекст жизни, то окажется, что та или иная направленность соотносится с разными социально-психологическими тенденциями, содействующими или препятствующими ее реализации. Тогда может быть поставлена проблема тех прогрессивных или регрессивных противоречий, преимуществ, в которых оказывается личность с коллективистической направленностью, и тех трудностей, в которые попадает индивидуалист. А на этой основе, в свою очередь, можно ставить вопрос о тех внутренних резервах — силе, уверенности, которые приобретают личность с коллективистической направленностью. Можно ставить вопрос и о том, для решения каких более значимых социальных и социально-психологических задач высвобождается ее активность, в отличие от индивидуалиста, который оказывается или зациклен на жизненных противоречиях, или заблокирован в своей внутренней активности.

Одни противоречия могут образовываться объективным ходом жизни, ее случайностями или даже общественными закономерностями, но их общий признак в том, что они не могут быть разрешены личностью, даже если она проявляет активность, включается в их решение. Другие, будучи объективны по своему происхождению, требуют активности — участия людей для своего разрешения, но не усилий отдельной личности, а только совокупности индивидов. Третьи, будучи объективны по происхождению, могут ускоряться, поддерживаться в тенденции к разрешению любой личностью, четвертые — только данной. Это одна группа объективных по происхождению и градуированных по степени возможности их разрешения личностью противоречий.

^ Другая группа связана со способом включения в жизнь личности, с ее качеством как субъекта, организующего жизнь, с ее особенностями осуществления жизни. Большая или меньшая активность, большая или меньшая интегрированность жизненных отношений, их противоречивость или гармоничность и т. д. порождают личностные и социально-психологические противоречия. В качестве оснований для их классификации важно ввести способ организации личностью жизни — ее жизненную позицию, и способ проведения этой позиции во времени и обстоятельствах жизни — жизненную линию.

Кроме того, для характеристики личности как субъекта жизнедеятельности чрезвычайно важен способ разрешения личностью противоречий. В философской и социологической литературе разрабатывается понятие смысла жизни или жизненной концепции [17], которое также существенно характеризует способ организации личностью жизни. Последний, по-видимому, есть интеграл трех составляющих: жизненной позиции, жизненной линии и концепции (или смысла) жизни. Все три категории должны быть разработаны как психологические категории.

Как возможно эмпирическое исследование столь интегральных и сложных образований? Должно ли оно непременно носить лонгитюдинальный характер? Предварительное исследование показало, что классификацию противоречий, связанных с организацией жизни, можно получить через разные модели. Одной, наиболее распространенной является модель резких. перемен в жизни, связанных с изменением жизненной позиции. Например, уход большого спортсмена, достигшего своей славы, на другую, гораздо более скромную работу — тренера и т. д., обнаруживает прочность внутренней личностной позиции или ведет к внутреннему кризису. Сохранение активности при перемене позиции позволяет отделить подлинно личностную активность от тех социально-психологических тенденций (славы и т. д.), которые поддерживали личность прежде. Другой, в известном смысле противоположной моделью является модель возникновения внутренних противоречий и кризиса в условиях отсутствия жизненных перемен, жизненных достижений. Примером такого случая является анализ причин самоубийств венгерскими психологами. Интересны модели противоречивых жизненных ситуаций, исследованные финскими психологами (позиции женщины, желающей иметь ребенка вопреки желанию мужа, родителей).

Наиболее яркой иллюстрацией способа анализа личности через жизненные противоречия может быть анализ двух феноменов — «ухода» и «возложения ответственности». Уход личности проявляется в самых разнообразных формах: ухода из семьи, в другую профессию, в другую возрастную группу и, наконец, ухода из жизни. Однако этот феномен при разнообразии его жизненных форм является симптомом избежания личностью трудностей, сменой позиции (как правило, в силу противоречивости последней или ее несоответствия возможностям личности), неспособности продуктивно разрешить противоречия, неспособности длительно выдерживать их. На первый взгляд форма ухода может быть расшифрована как проявление активности личности — поиски новой жизненной позиции, перемена жизненной линии. Однако на самом деле почти все личности указывали на отсутствие сил для прежней жизни, роли. Таким образом, здесь внешняя радикальная перемена жизни была симптомом своеобразного кризиса активности, неспособности решить жизненное противоречие на старых «рубежах».

Феномен «возложения ответственности» также проявляется в самых разнообразных формах, в которых фактически выступает занижение роли «я», личной активности, отсутствие инициативы или избежание ответственности. Возложением ответственности, в отличие от принятого значения этого понятия, мы обозначили стремление личности переложить ответственность на других. Переход от нравственной регуляции к юридической (обвинения, порицания окружающих, начальство и т. д.), религиозность как возложение ответственности на внеличные силы (судьбу и т. д.) — все эти формы регресса активности, неспособности отстоять собственную позицию.

Широко распространенной является модель фиксированной позиции, когда жизненная линия изменяется и, напротив, требует отказа от старой позиции. Наиболее ярким примером является модель взаимоотношений родителей с взрослыми детьми, когда родители фиксируются на своей роли наставников, руководителей, сохраняя позицию менторства, поучения, уже не соответствующую новому типу отношений. Это также приводит к возникновению противоречий, способ решения которых характеризует личность.

Ригидность жизненной позиции проявляется в нежелании расширять и углублять жизненную линию — совокупность обстоятельств, круга общения и т. д. Такая ригидность свойственна старческому возрасту и проявляется в нежелании перемен (путешествий, встреч и т. д.), однако она отнюдь не всегда связана с общим падением активности (активность может возрастать в пределах привычной позиции, привычного круга дел и т. д.).

На основании эмпирического изучения перечисленных и других моделей, не претендуя на большую строгость, мы выделили ряд индикаторов, на основании которых можно проводить классификацию противоречий по трем основаниям: жизненной позиции, жизненной линии, способу решения разными личностями противоречий. Эти индикаторы удалось выявить на основе обобщения значительного числа материалов, интервью, наблюдений, биографических данных и опросов. Использовался позитивный опыт классификации противоречий М. Дейча.

По характеру жизненной позиции для личности может быть типично:

1. Преобладание внутренних (рефлексивных) противоречий; преобладание противоречий между внешними и внутренними тенденциями; направленность на разрешение внешних, объективных противоречий.

2. Преобладание противоречий, связанных с повышением или снижением ценностного уровня жизни, отстаиванием или сдачей ценностных позиций.

3. Повышение или понижение ценностного уровня жизни одновременно типически связано с уровнем легкости или трудности жизни; для одних характерно повышение ценностного уровня при одновременном возрастании уровня трудности, для других — снижение ценностного ! уровня при одновременном снижении уровня трудности и т. д.

4. Разобщенность, единство или противоречивость жизненных ролей с точки зрения динамичности, единства, интегральности жизненной позиции.

5. Позиция личности характеризуется диалектикой (или преобладанием) объективной необходимости и активности (инициативы) личности. Для одних движущей силой активности является проявление активности при отсутствии социально-психологической жизненной необходимости в ней; для других характерно возрастание активности только в пределах необходимости, для третьих — падение активности (инициативы) в условиях необходимости, для четвертых — возрастание активности в порядке противопоставления необходимости и т. д.

По характеру жизненной линии выделяются такие типологические индикации:

1. Последовательность — непоследовательность жизненной линии как сохранение или изменение жизненной позиции. Сохранение жизненной позиции при изменении жизненных обстоятельств и изменение позиции при сохранении обстоятельств выявляют характерные противоречия.

2. Расширение или сужение жизненной линии особенно четко выступает при возрастании трудности жизни. Одни стремятся к усложнению и расширению обстоятельств, задач, общения (стремятся иметь детей, брать на себя новые обязательства, выходящие за пределы профессиональных, и т. д.); другие ограничивают сферы жизни, с которыми связана активность.

3. Масштаб и повторяемость жизненных противоречий как характеристика жизненной линии (трудность жизни и склонность к трудностям); соотношение критических и конфликтных периодов жизни, гладкость жизненной линии.

По способу решения личностью противоречий:

1. Готовность к трудностям или уход, избегание.

2. Продуктивность, принципиальность в решении противоречий, способность заострить противоречие для продуктивного решения; поверхностность в решении противоречий, иллюзорные решения (разрыв и противоречие слова и дела, ценностей и поступков, которое выступает в таком решении).

3. Способность длительно выдерживать противоречия (на протяжении жизни), способность выдерживать противоречия, связанные с жизненной позицией (быть не в ладу с самим собой), способность выдерживать противоречие смысла жизни и жизненной позиции.

Выделение оснований (индикаций) для классификации противоречий в свою очередь позволило обнаружить важнейшую проблему, связанную с объективацией личности в ее жизни и деятельности. Сложилось представление, что стремление объективировать себя в жизни, в социальной действительности является одним из самых сильных устремлений, потребностей личности. Между тем типологические особенности этой объективации, этой потребности весьма разнообразны. Для одного объективировать себя — это приспособиться к жизни, к требованиям социальной действительности, для другого — изменить существующее, преобразовать свою жизнь, жизнь других, социально-психологическое окружение, для третьих — создать нечто новое. Для одних в объективации необходимость преобладает над желанием, для других желание берет верх над необходимостью, для третьих существенно ценностное решение противоречия желания и необходимости (долга). Для одного объективировать себя — значит устоять перед трудностями, для другого — повысить или отстоять ценностный уровень жизни, для третьего—это лишь стремление к самовыражению, к полноте, для четвертого — к риску и т. д.

Поэтому реализация тенденциального подхода требует выявления и исследования одного важнейшего звена: соотношения объективации личности и ее дальнейшей активности, потребности в объективации, в самовыражении. К. Левин объяснял активность личности через диалектику притязаний и достижений [37]. Наша гипотеза состояла в том, что между объективацией и дальнейшей активностью (ее ростом или падением) не существует прямой и однозначной зависимости. Потребность личности в объективации может быть так велика, что она ведет к внутренним последствиям (росту активности), даже если она неадекватна внешним тенденциям и не имеет объективного результата. И наоборот, в отличие от К. Левина мы предположили, что возможен регресс (падение) внутренней активности личности, даже при наличии факта объективации, внешних результатов, социально-психологических достижений. Таким образом, объективацию нельзя свести только к продуктивности, результативности личности, как это иногда делается применительно к объективации в деятельности. Объективация имеет внутренние результаты или последствия, состоящие в возрастании или падении активности.

Самовыражением (в отличие от объективации) мы называем тот способ, которым личность проявляет, регулирует свою активность в процессе объективации. Личность может объективировать себя в каком-либо деле, поступке, отношении. Однако характер дальнейшей активности зависит от того, насколько полно, адекватно, своевременно, индивидуально и т. д. личности удалось объективировать себя, т. е. от способа самовыражения. Объективируя себя социально-ценным образом, человек тем нс менее может сознавать, что он живет и объективируется гораздо ниже своих возможностей. И наоборот, сознавая невозможность объективировать себя в социально-значимом деле, в лично значимом общении, человек может повышать уровень своей активности, а не снижать ее. Причем здесь важна не только удовлетворенность — неудовлетворенность, о которой обычно говорят в этом случае, а именно связь удовлетворенности — неудовлетворенности с дальнейшей активностью. Последняя может возрастать как на одной, так и на другой основе. Самовыражение личности — это характер соразмерности, адекватности, уровня активности соотносительно с объективацией. Обычно обозначается негативный аспект самовыражения, который выражается в барьерах, застоях, потерях личности.

Для дальнейшего анализа проблемы самовыражения мы провели некоторую индикацию активности. Оказалось, что она может быть адекватна или неадекватна, своевременна или несвоевременна. Например:

1. Существует временная фаза (логический период событий), требующая максимальной активности. Минимальная активность или максимум активности, проявленный за пределами этой фазы, объективных последствий не имеет.

2. Одни формы активности нужны, чтобы поддержать тенденции развития событий, другие — затормозить, третьи — предотвратить, четвертые — ускорить. Максимум активности, проявленной в неадекватной форме, остается вне логики событий и ничего не меняет.

3. Если объективное стечение обстоятельств требует вмешательства личности, то достаточно минимальной активности, чтобы изменить его в желательном направлении.

4. События могут в данный момент не зависеть от вмешательства человека. Поэтому даже максимум активности, проявленной в этот момент, реально ничего не меняет.

5. Активность личности может носить параллельный движущим силам событий или встречный характер. Встречная по отношению к одновременно действующим на личность обстоятельствам активность может, совпадая по знаку, привести к умножению общего эффекта. Если активность носит характер противодействия, будучи противоположна по знаку воздействия на личность, эффект активности может быть погашен.

6. Объективация, внешний результат и внутренние последствия с точки зрения возрастания или падения активности личности могут не совпадать и даже оказываться в противоречии.

7. Внешний и внутренний результаты активности могут не совпадать во времени. Здесь выявляются типологические Особенности личностей: одни испытывают внутреннее удовлетворение, снижают активность до достижения внешнего результата, другие ориентированы преимущественно на внешние достижения, третьи — на внутреннюю результативность при отсутствии быстрого результата, четвертые — на скорый эффект и т. д.

8. Наличие внешнего результата не само по себе ведет к росту активности: у одних в силу чувства адекватности активности делу, задаче, у других в силу чувства своевременности, у третьих по принципу контраста и парадокса «чем хуже, тем лучше». Некоторые личности вообще не отражают, не воспринимают результат как следствие своей активности, связь между результатом и дальнейшей активностью прервана. Некоторые личности не могут воспринять объективного значения результата, им важно лишь то, что в нем воплощено их «я», индивидуальность, неповторимость.

Исходя из этого становится очевидно, что самовыражение, его типологические особенности зависят не только от уровня активности, ее направленности, и даже не только от объективации личности. Наша дальнейшая гипотеза состояла в том, что соотношение внешней результативности (объективации) и внутренних тенденций (активности) может иметь как прогрессивный, так и регрессивный для личности характер. Прогрессивное соотношение — сложение и даже умножение внешних и внутренних последствий активности и ее общий рост. Регрессивное — это разобщенность или противоречие внешних и внутренних результатов, которые приводят к возникновению личностных потерь, застоев, барьеров. Переводя последнее на иную терминологию, можно сказать, что у личности возникают неадекватные, несвоевременные, неполные способы и механизмы самовыражения.

Самый парадоксальный эффект неадекватного самовыражения состоит в том, что оно становится неадекватным не только объективации, внешним тенденциям, но и самому внутреннему миру личности, ее «я». Тогда самовыражение становится своего рода кривым зеркалом «я» вместо того, чтобы быть плотиной, поднимающей напор и уровень активности.

Для проверки общей гипотезы о прогрессивно-регрессивном характере соединения внешних и внутренних тенденций в исследований В. И. Ковалева под нашим руководством была проведена интерпретация и построена типология способов организации личностью жизни в ценностно-временном отношении [10]. В исследовании использовался метод глубинного интервью, биографические и литературные материалы. Были выделены следующие типы организации жизни и регуляции времени:

1. Стихийно-обыденный тип регуляции времени жизни. Личность находится в зависимости от событий и обстоятельств жизни. Она не успевает за временем, не может организовать последовательность событий, программировать наступление, предотвратить осуществление. Этот способ организации жизни характеризуется ситуативностью поведения, текучкой жизни, отсутствием личностной инициативы.

2. Функционально-действенный тип регуляции времени жизни. Личность активна организует течение событий, направляет их ход, добиваясь эффективности. Однако инициатива охватывает только период течения событий, но не их объективные или субъективные последствия. Отсутствует ответственность как пролонгированная регуляция активности. Личность соотносится с событийным временем, а не временной логикой развития внешних и внутренних тенденций.

3. Созерцательное отношение ко времени жизни. Проявляется в пассивной регуляции, отсутствии инициативы и ответственности. Для такого типа личности характерно восприятие сложности и противоречивости жизни. Но углубленность и тонкость понимания пролонгированных тенденций мешает найти адекватное время и место для проявления собственной активности.

4. Созидательно-преобразующий тип регуляции времени жизни. Личность представляет собой оптимальное соединение глубокого проникновения в общественные тенденции и имеет длительную жизненную перспективу, четкую жизненную концепцию и позицию, которая последовательно реализуется. Здесь имеет место овладение личностью временем жизни, его сознательная практическая творческая регуляция.

Полученная типология является скорее классификацией, поскольку построена по одному основанию. Фактически она показала, что существуют пассивно-ситуативный и активно-ситуативный, пассивно-пролонгированный и активно-пролонгированный способы регуляции активности.

Данная классификация позволяет уточнить теоретическое содержание понятия жизненной позиции. Позиция может быть не только пролонгированной, но и краткосрочной, не только активной, но и пассивно-созерцательной. В выявленных типах представлен способ «квантования» активности и характер взаимодействия с жизненными структурами, способ структурирования жизни. По-видимому, позиция выступает и как ценностно-временная личностная структура. На основе этого можно строить предположения, что позиция одних носит функционально-динамический характер, позиция других — характер статический. Это в свою очередь может помочь прогнозировать адекватность личностной активности реальным жизненным задачам или возможность возникновения противоречий в силу неадекватного характера активности. Из данного исследования очевидно, что нс существует абстрактной величины активности личности, однако, когда личность регулирует свою активность соотносительно с характером, временем развития событий и т. д., в самый механизм регуляции вводится личностный коэффициент. Теоретически активность должна быть пропорциональна времени события, мотивация активности должна соотноситься с его логикой (содействует оно или противодействует личности и т. д.). Однако оказывается, что реальная активность личности регулируется не согласно этой логике, а по ценностно-временной логике личности.

Замысел третьего этапа исследования состоял в том, чтобы интегрировать полученные на первых этапах данные: раскрыть, какие противоречия оказываются для личности прогрессивными, выступают как условие возрастания ее активности (прежде всего в направлении повышения ценности жизненной позиции), а какие противоречия оказываются критическими. Согласно нашему предположению, критическими оказываются те противоречия, которые либо ограничивают поле ее активности, либо ведут к смене жизненной позиции, к падению активности, деструкции жизненных отношений и самой личности.

Эта гипотеза была проверена через описание типов самолюбия и долга. В психологической литературе самолюбие чаще всего упоминается в числе личностных чувств с гордостью и др. [24], реже как форма самоотношения личности [15], активности «я» [II]. Глубокий анализ этого образования дал в свое время В. Г. Белинский [б]. Определив его как великий рычаг в душе человека, он раскрыл его не только как причину того или иного характера и поведения, но поставил вопрос о приведении его в действие теми или иными социальными условиями. Типы самолюбия, его превращение в движущую силу личности (иногда роковую) он определил в зависимости от соотношения того или иного характера с действительностью.

Мы исходили из предположения, что активность личности — характер ее движущих. сил, ее саморегулятивных особенностей зависит от позиции, которая есть интеграл регуляции жизни личностью и регуляции ее жизни обществом. Однако между саморегуляцией, регуляцией личностью жизни и регуляцией личности обществом существуют сложные зависимости. Не просто активность зависит от позиции, а позиция осуществляется активностью. По-видимому, существуют такие формы саморегуляции и активности (самовыражения), которые не всегда позволяют личности занять адекватную общественным требованиям позицию, а особенность занимаемой ими позиции такова, что они либо не могут отстоять ее, либо она занижает их активность, либо ограничивает се определенной сферой.

Это предположение было проверено путем анализа совершенно не изученного феномена самолюбия, который, на наш взгляд, представляет личностный интеграл способа самовыражения, типа активности «я», движущих сил ее активности и одновременно позиции, которую она занимает и осуществляет в жизни. Только согласно обыденно-житейскому взгляду самолюбие—это обращенность на себя и синоним эгоизму. Психологический эквивалент самолюбия начинается с утверждения ребенка «я сам» (которое уже содержит в единстве и активацию, и самостоятельность). Оно проявляется в тезисах взрослой личности: «Я знаю, что делаю», «Я имею право делать так, как считаю нужным». Социально-психологически это чувство «я» выступает как тип соотнесения себя с другими: «я сам» (синоним я один), «я лучше других», «я не хуже других», «я всем докажу», «я нужен другим» и т. д.

Тот или иной тип самолюбия выражает не только способ активизации личности, но и ее жизненную позицию и программу, идеал. В анкете, предложенной подросткам, были получены такие ответы: «Я покажу себя», «Я докажу, на что способен», «Хочу проверить себя на самом трудном», «Я хочу доказать себе», «Хочу быть нужным другим», «Хочу быть интересным». Таковы формулы, выражающие самолюбивую позицию подростков. Здесь нетрудно увидеть и ту жизненную линию, которой они могут придерживаться, и ее движущую силу, характерную для каждой личности. Тот, кто хочет «себя показать» или кому-то «доказать», исходно ориентирован па сравнение с другими, на успех. Тот, кто хочет проверить себя на самом трудном, закладывает в свою программу критерий трудности, а не успеха и удач, он не ориентируется на сравнение с другими, на то, чтобы быть на виду и т. д. Тот, кто хочет быть нужным, ориентируется на полезность другим людям, общее дело и не выбирает в качестве критериев личные достижения.

Анализ биографических материалов и опроса показал, что подростки с ярко выраженным желанием «показать себя», «всем доказать» преимущественно выбирают престижные или модные профессии. Те, кто нацелен на проверку себя в трудностях, преимущественно выбирают редкие профессии, связанные с риском, романтикой, трудом в трудных условиях, и некоторые—научную работу. Выбор профессий подростками, желающими быть нужными, полезными, преимущественно приходится па специальности врачей, педагогов, хотя и не так однозначен, как первые две группы. Однако здесь редко выбираются престижные профессии.

Таким образом, самолюбие выступает как некоторое интегральное личностное образование, которое одновременно выражает движущую силу «я», ее активную сторону, но не замкнутую «в себе» и «для себя», как утверждается в идеалистических теориях личности, а в ее способе соотнесенности с социальным миром, другими людьми, общественной необходимостью. Способ соотнесенности с другими, с необходимостью является, по-видимому, типологическим образованием и в свою очередь сказывается в жизненной позиции. Это образование и одновременно чувство, которое несет в себе подлинно личностную инициативу, придает этой инициативе определенный выразительный профиль.

Однако было бы неверно связать инициативу только с чувством самолюбия. Как показало предварительное исследование, самолюбие представляет собой некоторый сложный интеграл инициативы, желания и одновременно долга, необходимости, обязанности, ответственности. Если исходно активность, индивидуальность, «я» включены в систему необходимости, то самолюбие становится синонимом полезности обществу, другим людям, синонимом общественной необходимости своей личности и основанном на этом достоинстве и ответственности.

Если активность «я» развивается в порядке противопоставления своей индивидуальности, активности, инициативы другим, общественной необходимости, то движущей силой становится гипертрофированное самолюбие — эгоизм, себялюбие, честолюбие. Этому сопутствует волюнтаризм, непризнание дисциплины, правил, обязательных для всех, своего долга и ответственности перед обществом.

Если человек не может активизировать свои внутренние возможности соотносительно со своим индивидуальным «материалом» (способностями и т. д.), не находит адекватного внешним задачам способа активности, появляется больное самолюбие. Последнее проявляется в двух крайностях: заниженной роли «я», неуверенности в себе и т. д. и, наоборот, завышении «я», притязании на высокую оценку и признание исключительности. Однако в обоих случаях больное самолюбие требует постоянного подкрепления своей социальной значимости, общественной оценки. Но, какой бы частой ни была общественная оценка, оценка окружающих, она все равно не приближает личность к реалистической самооценке. И другой парадокс: даже если самооценка завышена, человек с больным самолюбием всегда зависим от оценки окружающих (в отличие от предыдущего типа).

Можно выделить тип личности, которая характеризуется неразвитым самолюбием. Однако внутри этого типа возможны вариации. Одна из них связана с преобладанием чувства долга, исполнительности, добросовестности над инициативой. Другая форма: неразвитое самолюбие связано с низкой формой активности, постоянной неуверенностью в себе, самообвинениями и т. д.

Деление на эгоистическую и коллективистическую направленности в известном смысле полярно, поскольку противопоставляет эгоистическую активность «я» и коллективистическую активность личности, скорее фиксирует ее. обращенность. При анализе самолюбия и долга вскрываются движущие силы этой обращенности.

Мы не только констатируем коллективистическую направленность личности, но указываем и на внутренний способ регуляции активности. Если долг гармонично соединяется с самолюбием, возникает постоянная требовательность к себе, оптимизация активности, ответственность. Если долг остается внешним регулятором, а самолюбие — истинным двигателем активности, то возникает противоречие, способ решения которого позволяет понять кроме направленности личности ее нравственно-психологическую устойчивость — неустойчивость, самостоятельность — несамостоятельность и т. д.

Там, где активность личности идет вразрез с общественной необходимостью и долгом, активность личности не только получает индивидуалистическую направленность, но и требует особого способа удовлетворения. Поэтому среди личностей с индивидуалистической направленностью можно выделить разные типы по способу приведения в действие активности. Например, существует тип личности с развитым самолюбием, которое требует и яркого выражения, и острого удовлетворения. Не находя удовлетворения в общепринятой системе ценностей и обычных способах самовыражения, такого типа личность обнаруживает авантюрного типа инициативу (риск), острота которой связана именно с тем, что личность ходит по грани общепринятого, пренебрегает общественными правилами (и бравирует этим). Другой тип личности с индивидуалистической направленностью удовлетворяется не только тем, что действует в сугубо личных интересах (это раскрывается в характеристике направленности), но и от того, что нарушает общественные интересы. Иными словами, при индивидуалистической направленности не только происходит замыкание «на себя», «для себя», обособление «в себе», но, если учесть тип регуляции активности, одновременно амбивалентное отрицательное отношение к обществу, отрицание общественной регуляции.

Далее существует тип с индивидуалистической направленностью, который строит свою активность в системе общественной жизни, но учитывает лишь формальную сторону необходимости и долга. Психологически он «подкрепляется» тем, что использует общественные возможности в своих целях. В отличие от авантюрного типа активность таких людей носит обыденно-потребительский характер. Если у первого активность поддерживается гипертрофированным чувством «я», умножается на индивидуальность (А. Р. Ратинов и др. отмечают своеобразную «гордость» преступника, сознание своего «мастерства»), то у второго активность умножается на сознание типичности своих действий («все копят», «все покупают» и т. д.).

Поэтому между типами активности выделяются различия по основаниям: устойчивость — неустойчивость (ср. с параметром классификации противоречий, где отмечается наличие внутренних противоречий как характеристика позиции), уверенность — неуверенность, выраженность — невыраженность, активность с преобладанием инициативы, с сочетанием инициативы и ответственности, с преобладанием ответственности, низкая активность. Под выраженностью мы имеем в виду, в отличие от В. Н. Мясищева, не только степени выраженности какого-либо отношения, но и внутренний акцент на той или иной движущей силе. Например, личность с функционально-потребительской активностью в силу того, что формальное выполнение своего долга для нее служит своеобразной ширмой, активизируется тем, что скрывает свои истинные побуждения. Напротив, личность с индивидуалистической (эгоистической) направленностью и больным самолюбием постоянно акцентирует и для себя и для других болезненную границу своих взаимоотношений с общностью, афиширует ее. Активность таких людей, как правило, круто замешана на самолюбии: неприятие общественного долга и необходимости, притязания на исключительность связаны с тем, что личность возлагает ответственность на других, неудачи приписывает чинимым ей препятствиям и т. д. Она требует предоставления ей исключительных возможностей при минимальных обязанностях. Такой человек в принципе не отрицает правил и порядков, но для себя требует исключений. Напротив, личность с преобладающим чувством долга и общественной ответственности удовлетворяется сутью исполнения этого долга и равнодушна к постоянному акцентированию ее заслуг, гласности, публичности и т. д.

Таким образом, анализ интеграла (или, напротив, противоречия) самолюбия и долга, анализ различных моделей или типов активности показывает, что последняя может быть определена только комплексным, интегральным образом, с одной стороны, и вместе с тем обнаруживает ее составляющие.

Этот интеграл может быть обозначен как проблема самовыражения личности, а его типологические признаки — как способ самовыражения. Речь идет о том, что при одном способе самовыражения «зона» совпадения внешних и внутренних тенденций чрезвычайно узка, поскольку они как пролонгированные тенденции противоречат друг другу (так называемый функционально-действенный тип), соответственно для личности преобладающей оказывается опора на внутренние движущие силы, на саморегуляцию. При другом способе самовыражения, напротив, личность не просто побуждается внешними движущими силами, но гармоническим совпадением внешнего и внутреннего, что порождает особые механизмы саморегуляции (типа ответственности). Для третьего способа самовыражения зона совпадения внешнего и внутреннего очерчена не временными или функциональными рамками, как в первом случае, а типом саморегуляции (больным самолюбием): в пределах, где самовыражение данной личности, ее интересы не приходят в противоречие с общественными интересами, тенденциями, она может действовать адекватно и активно. Но как только саморегуляция сталкивается с регуляцией данной личности общностью в интересах последней, как только фиксируется грань, затронутая самолюбием, поступки данной личности могут становиться парадоксальными, злонамеренными, мотивироваться желанием сделать назло и т. д. Такие люди плохо вписываются в совместную деятельность, хотя могут давать высокие результаты в индивидуальной. Для четвертого способа совпадение внешних и внутренних тенденций может быть ограничено слабой выраженностью личности: неустойчивость в выборе движущих сил, неопределенность в вопросах, опереться на самого себя или на других, что предпочесть, как сочетать то и другое — есть наиболее яркий пример отсутствия адекватного самовыражения. Совпадение внешних и внутренних тенденций для такой личности может быть делом случайным, возникающим помимо нее, а не устанавливаемым ею самой. В свою очередь несомкнутость внешнего и внутреннего, невыраженность личности влияют на уровень ее активности, снижая ее.

Соответственно для того или иного типа активности критическими оказываются те или иные противоречия. Для одних типов личности критическими оказываются противоречия по линии их нравственно-психологической неустойчивости. Для других — противоречия самовыражения (адекватности), для третьих — противоречия, лежащие на границе пересечения регуляции и саморегуляции. Опять-таки последствия критических противоречий должны исследоваться по характерному для данного типа комплексу: для одного — это снижение активности, для другого — гиперактивность, неадекватная активность и т. д. Для одного возрастание активности — это устойчивость к трудностям, для другого — повышение ценностного уровня жизни, для третьего — стремление к самоутверждению, для четвертого — к риску и т. д.

В свою очередь комплексный анализ проблем саморегуляции, регуляции личностью своей жизни и регуляции личности обществом как единой проблемы самовыражения позволяет понять интегральные механизмы регуляторных процессов. Гармоничное сочетание саморегуляции и общественной регуляции образуют личность, открытую для решения общественных задач, а не фиксированную на задачах самовыражения^ сообщают интенсивность ее жизненному движению. Несбалансированность этих тенденций или их совпадение, возникающее помимо личности, ведет к тому, что ее активность не мобилизуется, не соразмеряется с этими задачами, остается слабой. Противоречивое соотношение этих тенденций с опорой на саморегуляцию, с негативизмом по отношению к общности создает закрытый тип, фиксированный на своем «я». Противоречивое соотношение, несомкнутость тенденций личности ведет к нарушениям саморегуляции, что в свою очередь не позволяет личности гармонично и адекватно согласоваться с социально-психологическими тенденциями, делает ее закрытой или мало продуктивной для общества.

Проблема самовыражения выступает как одна из сторон общей проблемы объективации личности, а объективация является гранью того «самоосуществления» личности, о котором писал К. Маркс [I]. Личность отражает действительность, индивидуально преломляет и преобразует отражаемое, определенным образом относится к внешнему миру на основе этого преобразования и практически преобразует мир. Однако в этой цепи есть одно существенное звено, которое почти совсем не выявлено в психологии. Это проблема самовыражения личности. Личность выражает так или иначе свое отношение к миру. Она выражает себя адекватно этому миру и адекватно самой себе. Механизмы, которыми она приводит себя в действие, носят типологический характер.

Данная типология, по-видимому, дает основания понять принципы построения мотивации, исходя из личностной позиции, из особенностей типа. Так, эгоистическая инициатива строится на принципе контраста с социально-психологическими тенденциями, индивидуалистическая — на противоречии, коллективистическая — на гармоническом соединении тех и других, функциональная — на превращении внешних тенденций в средство реализации внутренних. Иными словами, мотивация, активация личности опосредованы ее личностным складом. Однако эта типология дает возможность понять и другое: характерный для каждого типа способ активации одновременно связан с прогрессивными или регрессивными противоречиями, которые либо расширяют, либо ограничивают сферу активности личности, делают ее психологически более устойчивой, сильной или расшатывают ее структуру. Типология дает возможность описать типичные для одних, критические для других противоречия, пределы, в которых активность гармонически или противоречиво соединяется с социально-психологическими тенденциями. Приведенные типологии носят предварительный характер. Однако их принципиальное отличие от обычных классификаций в том, что в их основу положены представления о диалектике внешнего и внутреннего, о способе объективации, самовыражения и т. д.

Типологический подход позволит находить не столько диагноз, сколько прогноз личности. Специфика активации личности, прогноз критических для нее противоречий — основа для продуктивного воспитания или перевоспитания личности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 109, 110.

2. Материалы XXV съезда КПСС. М., 1977, с. 77 и др.

3. Абульханова-Славская К А. Диалектика человеческой жизни. М., 1977.

4. Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психология личности. М., 1980.

5. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. Л., 1960.

6. Белинский В. Г. Избранные сочинения. М., 1947.

7. Белоус В. В. Психологические симптомокомплексы и инварианты темперамента: Автореф. дисс. на соискание уч. ст. докт. психол. н., М., 1980.

8. Додонов Б. И. Эмоция как ценность. М., 1978.

9. Каттнер Г. Робот-зазнайка. М., 1968.

10. Ковалев В. И. Психологические особенности личностной организации времени: Автореф. дисс. на соискание уч. ст. канд. психол. наук, М., 1979.

11. Кон И. С. Открытие «Я». М., 1979.

12. Корнеев М. Я. Проблемы социальной типологии личностей. Л., 1971.

13. Ломов Б. Ф. Личность в системе общественных отношений.—Психол. ж., 1981, т. 2, № 1.

14. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1979.

15. Мерлин В. С. Принципы психологической характеристики типов личности.— В кн.: Теоретические проблемы психологии личности. М., 1974.

16. Мясищев В. Н. Личность и неврозы. Л., I960.

17. Муздыбаев М. Удовлетворенность жизнью, ощущение счастья, переживание смысла собственного бытия.—В кн.: Рабочий класс на рубеже 80-х годов. М., 1981.

18. Парыгин Б. Д. О соотношении понятий тип личности и стереотип социального поведения личности.—В кн.: Вопросы социальной психологии. Л., 1969.

19. Прангишвили Л. С. Психологические очерки. Мецниереба,, 1975.

20. Проблемы личности. Материалы симпозиума. М., 1960.

21. Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976.

22. Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.

23. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.

24. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946.

25. Смирнов Г. Л. Советский человек. М., 1973.

26. Старовойтенко Е. Б. Определение теоретически обоснованных путей эмпирического изучения личности в психологии: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. психол. наук, М., 1981.

27. Узнадзе Д. Я. Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси, 1961.

28. Чудновский В. Э. Психологические основы нравственной устойчивости личности школьника: Автореф. дисс. на соискание уч. ст. докт. психол. наук, М., 1980.

29. Фрейд 3. Я и ОНО. Л., 1964.

30. Фрейд 3. Очерк истории психоанализа. М., 1910.

31. Шакуров Р. X. Самолюбие детей. М., 1969.

32. Шульга Н. Л. Классовая типология личности. Киев, 1978.

33. Юнг К. Г. Психологические типы. М., 1924.

34. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности/Общ. ред. Ядов В. А. Л, 1979.

35. Allport G. W. Pattern and Growth in Personality. N. Y., 1961.

36. Eysenck H. J. The Structure of Human Personality. L., 1933.

37. Lewin K. A Dynamic Theory of Personality. N. Y. L., 1935.

38. Hall С. S., Lindzey G. Theories of Personality. N. Y., 1957.