Цыремпилова ирина Семеновна русская православная церковь и государственная власть в 1917-1930-е гг

Вид материала

Содержание

В современной историографии
Источниковая база исследования
РГАСПИ – ф.17 Агитационный Пропагандистский отдел ЦК РКП(б); ГАНИИО
Первую группу
Вторую группу
Развитие взаимоотношений Русской православной церкви и государства на территории Байкальского региона в
В заключении

Подобный материал:

1 2 3

четвертом этапе – стал возможен пересмотр прежних подходов в изучении государственно-церковных отношений. В работах этих лет верующие стали признаваться такими же гражданами, как и неверующие, отмечалось наличие ошибок «субъективистского характера» и «волюнтаристских решений» по отношению к религиозным организациям со стороны руководства партии и государства и др. В коллективном труде «Русское православие: вехи истории» (1989) впервые в научной литературе признавалось, что православная церковь подвергалась гонениям и запретам со стороны советской власти.

К 1000-летию крещения Руси РПЦ были изданы очерки своей истории за минувшее тысячелетие в двух выпусках, где впервые за годы советской власти церковь озвучила качество и содержание своих отношений с государством. Заметным явлением в научной литературе конца 1980-х гг. стал сборник «На пути к свободе совести», специально посвященный положению религии в стране.

Подводя итоги советского периода историографии, в работе делается вывод о том, что поставленная проблема в стране в целом, и в Байкальском регионе являлась одной из наименее изученных в научной литературе.

С одной стороны, сложившаяся в советской историографии характеристика государственно-церковных взаимоотношений 1917-1930-х гг. была идеологически задана и имела неизменную методологическую базу. С другой - практически не рассматривалась и оставалась вне критики деятельность государства по регулированию взаимоотношений с церковью, деятельность и роль спецслужб в проведении «церковной» политики изучаемого периода, не исследовались документы органов высшего церковного управления и др.

^ В современной историографии проблемы можно выделить два направления исследований: к первому относятся работы общего плана, ко второму – исследования, выполненные на материалах отдельных регионов страны.

Отмечается, что в 1990-е гг. стал складываться определенный стереотип в изучении проблематики – анализ взаимоотношений церкви и государства как противостояние этих институтов с явным проявлением черт диктата со стороны второго.

К первым крупным работам 1990-х гг., в которых заявленная проблема нашла объективное освещение, следует отнести труды В.А. Алексеева, О.Ю. Васильевой, М.И. Одинцова. Получила свое развитие и современная церковная историография. Вышли обобщающие работы преподавателей Московской и Санкт-Петербургской духовных академий В. Цыпина и Г. Митрофанова и др.

Зарубежная историография последних лет внесла определенный вклад в изучение церковно-государственных отношений. Среди них отметим работы канадского историка Д.В. Поспеловского, начавшего заниматься проблемой в 1980-е гг., американского историка д-ра Дэвиса, финского исследователя А. Луукканен и др.

Одной из актуальных проблем современной историографии является проблема периодизации истории церковно-государственных взаимоотношений в ХХ в. Светскими и церковными историками в качестве основных критериев при выделении этапов взяты: а) принятие нормативных документов, определявших положение религиозных институтов (Декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 г. об отделении церкви от государства и школы от церкви, Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» 1929 г. и др.); б) решающие события в церковной жизни (Поместный Собор РПЦ 1917-1918 гг., обновленческий раскол, Декларация митрополита Сергия 1927 г. и др.); в) в рамках церковной традиции – смена первосвятителей, последовательно возглавлявших Русскую православную церковь.

Современные российские историки приступили к объективному анализу положения РПЦ в годы революций и Гражданской войны, вопроса об отношении церкви к свержению монархии, Белому движению и др. (М.А. Бабкин, А.Н. Кашеваров, Н.Г. Нечаев, М.В. Шкаровский и др.).

Одним из аспектов современной российской историографии является изучение деятельности высших партийных и государственных органов по руководству и проведению антирелигиозной политики: Политбюро ЦК РКП(б), Антирелигиозной комиссии ЦК, ГПУ-ОГПУ и т.д. Конфигурации особого взаимодействия партийных структур со спецслужбами в реализации государственной религиозной политики удалось рассмотреть Н.Н. Покровскому, Н.А. Кривовой, С.Н. Савельеву, М.Ю. Крапивину, С.Г. Петрову, Ю.Н. Макарову и др.

Активно разрабатываемой как светскими, так и церковными исследователями стала проблема обновленческого раскола в РПЦ 1920-х гг. В современных работах предприняты попытки найти решение таких вопросов как взаимосвязь движения за церковное обновление конца ХIХ – начала ХХ вв. и обновленческого раскола 1920-х годов (М.В. Шкаровский, В. Цыпин, М. Данилушкин, Д.А. Головушкин и др.), самостоятельность дореволюционного и советского обновленчества (И.В. Соловьев, Д. Поспеловский в некоторых аспектах, Н.А. Кривова и др.), роль ОГПУ в инициировании и проведении обновленческого раскола (В.А. Алексеев, О.Ю. Васильева, Н.Н. Покровский и др.).

С начала 1990-х гг. в связи с рассекречиванием целого комплекса архивных документов начала развиваться новая тема – освещение репрессивной политики в отношении духовенства и верующих. Этой проблемой активно занимаются церковные историки. В 1990-е гг. появились издания, основанные на изучении рассекреченных документов («Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия», подготовленные игуменом Дамаскиным (Орловским), «Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии», «За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь, 1917-1956» и др.).

Несомненным достижением последних лет является проведение источниковедческих исследований и введение в научный оборот ранее недоступных источников по истории РПЦ, что можно считать самостоятельной чертой историографического процесса («Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти», «Русская Православная церковь в советское время», «Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. 1922-1925 гг.» и др.).

В период с начала 1990-х гг. были проведены исследования истории церковно-государственных взаимоотношений в 1917-1930-е гг. на региональном уровне. Так, по нашим подсчетам, было защищено более тридцати докторских и кандидатских диссертаций. Проблема государственно-церковных взаимоотношений, эволюция религиозной политики в анализируемый нами период рассматривались на материалах Архангельского Севера, Тамбовского, Самарского, Вятского регионов, Мордовии, Поволжья, Урала, Кузбасса, Западной и Юго-Восточной Сибири, Бурятии, Дальнего Востока и др. Также стали проводиться исследования, касающиеся анализа позиции самой православной церкви, изменению её ориентации в новых социально-политических условиях, традициях и новациях в религиозной жизни православного населения в 1917-1930-е гг. в Приенисейском регионе, Карелии, Вологде, в границах функционирования Уфимской, Новгородской, Екатеринбургской епархий.

Определенное количество научных исследований последних лет посвящено анализу политики советского государства по отношению к религиозным организациям на территории Сибири. В работе Ю.Н. Бакаева «Власть и религия: история отношений (1917-1941)» (2002) анализ проблемы в заявленных территориальных рамках всей Сибири и Дальнего Востока, на наш взгляд, не представлен в полном объеме. Реально исследование рассматривает процесс становления и развития антирелигиозной работы, атеистической пропаганды в регионе, тем самым сужая весь комплекс государственно-церковных взаимоотношений.

В работах Г.С. Митыповой нашли отражение вопросы трансформации православной традиции в Бурятии в условиях отделенности от государства. В монографии В.И. Косых «Забайкальская епархия 1908-1923 гг.» (2007) детально изучены вопросы взаимоотношений Забайкальской епархии с Временным правительством, первой советской властью и белой государственностью.

Сегодня достаточно активно разрабатывается на региональном уровне вопрос о политических репрессиях в отношении духовенства и верующих. Привлечение ранее недоступных архивных материалов позволило реконструировать эти процессы на территории Байкальского региона. Вопросы преследования религиозных институтов поднимаются в работах В.И. Василевского, А.В. Паламарчук, Т.А. Крючковой, А.В. Тиваненко, Д. Саввина, И.И. Терновой и др.

Делается вывод о том, что современными исследователями внесен определенный вклад в разработку проблемы. Основное внимание уделяется политике высших партийных и государственных органов по отношению к церкви, анализу церковно-государственных взаимоотношений в центральной части страны. Перспективными вопросами также являются детализация и уточнение положения РПЦ в годы Гражданской войны; анализ внутренних процессов в деятельности региональных епархий в 1917-1930-е гг.; изучение проблемы религиозного лидерства; выявление эволюции религиозного сознания и психологии населения, взаимовлияния церкви и общества и т.д.

Таким образом, комплексного исследования всего спектра церковно-государственных взаимоотношений на территории Байкальского региона в 1917-1930-е гг. не проводилось. Учитывая исторический контекст и процессы, происходившие в религиозной сфере, общественном сознании населения, используя полиметодологизм современного исторического познания решение поставленной проблемы видится, безусловно, перспективным.

^ Источниковая база исследования представлена корпусом опубликованных и неопубликованных материалов.

Исторической наукой накоплен определенный опыт публикаций специализированных сборников документов и материалов, отражающих развитие государственно-церковных взаимоотношений в 1917-1930-е гг. Изданные в советский период тематические сборники (1923-1980-е гг.) содержали официальные постановления, резолюции партийных и советских органов и потому имели очевидную и ярко выраженную идеологическую заданность.

Для рассмотрения вопроса об отношении духовенства и верующих Байкальского региона в период 1917 – ноябрь 1918 гг. к изменению общественно-политических процессов большую роль играют опубликованные сборники материалов съездов, конференций и совещаний различных организаций, подготовленные учеными и сотрудниками Томского государственного университета. Особое значение для анализа политической и социально-экономической ситуации Байкальского региона имеют ежегодные очерки и отчеты БМАССР, в которых освещались основные направления деятельности милиции, в частности, по вопросу отделения церкви от государства и школы от церкви.

С конца 1980-х – начала 1990-х гг., с открытием доступа к ранее засекреченным документам, стало возможным издание крупных сборников документов и материалов, в которых нашли отражение, с одной стороны, документы высших партийных и советских органов; с другой стороны – материалы, отражающие позицию Русской православной церкви. Современная историческая наука имеет также положительный опыт публикации документов на региональном уровне, характеризующих историю взаимоотношений власти и церкви в ХХ веке, а также освещающих отдельные страницы этой истории.

Большое значение для реконструкции церковно-государственных взаимоотношений 1920-1930-х гг. имеют документальные сборники, посвященные проблемам репрессивной политики советского государства: трагедия советской деревни, деятельность Политбюро, ОГПУ, НКВД и др. Важным источником по истории репрессий по отношению к религиозным институтам Байкальского региона являются «Книги Памяти жертв политических репрессий». Эти издания позволяют по роду занятий обнаружить факты репрессий в отношении священнослужителей, членов церковного совета и др. Выявив факты удаления служителей культа из общин, можно воссоздать картину закрытия культовых зданий и снятия с регистрации религиозных общин.

Источниками, позволившими сформировать представление об эпохе, времени, стали летописные своды: «Иркутская летопись. 1661-1940 гг.», (составитель Ю.П. Колмаков) и «Летопись города Иркутска. 1902-1924 гг.» Н.С. Романова.

Солидный пласт неопубликованных источников по проблеме церковно-государственных отношений на территории Байкальского региона находится на хранении в фондах центральных и региональных архивов: Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском Государственном Архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Государственном архиве Иркутской области (ГАИО), Государственном архиве новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО), Государственном архиве Читинской области (ГАЧО), Национальном архиве Республики Бурятия (НАРБ), архиве УФСБ РФ по РБ. В корпусе неопубликованных источников можно выделить:

1) документы партийных структур РКП(б)-ВКП(б) – ^ РГАСПИ – ф.17 Агитационный Пропагандистский отдел ЦК РКП(б); ГАНИИО – ф.1, 16, 127 Иркутский губком, окружком, обком РКП(б)-ВКП(б)-КПСС, ф.123 Восточно-Сибирский крайком ВКП (б); ГАЧО – ф.п-81 Забайкальский губком РКП (б); ф.п-75, ф.п-71 Читинский и Сретенский окружкомы ВКП(б); ф.п-135, ф.п-3, ф.п-1 Читинские обком, горком ВКП(б)-КП РФ; НАРБ – ф.п-1 Бурятский республиканский комитет КПСС (Бурят-Монгольский обком РКП(б) БМАО РСФСР - БМАССР, Бурят-Монгольский обком ВКП (б);

2) документы органов исполнительной власти – ГАРФ – ф.1235 ВЦИК и СНК; ф.р-5263 Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК; ф.393 Центральное Административное Управление НКВД; ГАИО – ф.р-504 Исполком Иркутского городского Совета депутатов трудящихся; ф.р-600 Восточно-Сибирский крайисполком; ф.р-218 Иркутский окрисполком; ГАЧО – ф.р-32 Правительство ДВР, ф.р-25 Забайкальское областное управление ДВР, ф.р-16 Министерство по делам национальностей ДВР, ф.р-27 Дальневосточный ревком, ф.р-110 Забайкальский губисполком, ф.р-642 Исполком Читинского уездного Совета, ф.р-474, ф.р-1784 - Читинский и Сретенский окрисполкомы, ф.р-6 Читинский обисполком; НАРБ – ф.р.-248 СНК Бурят-Монгольской АССР, ф.р-475 БурЦИК, ф.р-60 Министерство просвещения Бурятской АССР (секретная часть) (ф.р-60);

3) документы общественных организаций – ГАЧО – ф. р-1039 – Центральный Дальневосточный комитет помгола, ф.р-278, ф.р-1654 – Забайкальский губком, обком помгола, ф. р-510 – Троицкосавский уездный комитет помгол; НАРБ - ф. р-258, ф.р-257 – Баргузинский, Селенгинский аймачные комитеты помгола, ф. р-581 – Областной Совет Союза Воинствующих безбожников и др.;

4) материалы религиозных учреждений и организаций - ГАИО – ф.121 Иркутский Вознесенский монастырь, ф.485 Иркутское епархиальное церковное управление, ф.587 Благочинный иркутских городских церквей, ф.592 Иркутские Кафедральные Казанский и Богоявленский соборы; ГАЧО – ф.7 Забайкальский областной епархиальный училищный совет, ф.8 Забайкальская духовная консистория, ф.282 церкви и монастыри Забайкальской области, ф.р-422 Забайкальский епархиальный Совет; НАРБ – ф.491 Троицкосавский Благочинный Совет, ф.323 Михаило-Архангельская церковь, ф.365 Троицкосавская Успенская кладбищенская церковь и др.

Весь корпус используемых опубликованных и неопубликованных источников можно разделить на несколько групп.

^ Первую группу составляют законодательные акты и нормативные документы органов власти (декреты, Конституции, постановления, распоряжения, инструкции Президиума ВЦИК, ВЦИК, ЦИК СССР, ЦК ВКП(б)), нормативные подзаконные акты, в которых отражена информация о содержании и характере политики партийно-государственного руководства страны. К этой же группе относятся материалы съездов и пленумов ЦК ВКП(б), резолюции и решения всесоюзных, всероссийских партийных конференций, съездов Советов. Эти документы дают представление об официальном оформлении государственными структурами основных решений по религиозному вопросу.

^ Вторую группу источников составляют статьи, речи, выступления, произведения высших партийных и государственных деятелей – Н.И. Бухарина, В.И. Ленина, А.В. Луначарского, Л.Д. Троцкого, Ем. Ярославского, в которых были выработаны основные принципы и направления политики государства в отношении религии и церкви, даются руководящие указания как центральным, так и местным органам власти. Кроме того, в работах политических лидеров определены не только приоритеты внутриполитического развития, но и дается их личностная оценка методов и путей реализации государственно-конфессиональной политики.

Основную часть источников по проблеме – третью группу – составляет делопроизводственная документация. Она представлена документами как центральных и региональных государственно-административных структур – партийных органов, органов исполнительной власти, общественных организаций, так и церковных учреждений. Материалы позволяют рассмотреть особенности системного взаимодействия органов власти и церковных структур, механизм реализации политического курса в регионе.

Подгруппой делопроизводственной документации являются разновидности организационно-распорядительных документов. Положения, уставы, правила определяют порядок деятельности различных учреждений: комитетов помощи голодающим, комиссий по изъятию ценностей, антирелигиозных комиссий и др. Достаточно представлены в архивных фондах уставы религиозных обществ. Циркуляры, предписания, распоряжения, постановления, указания и приказы содержат информацию о формах реализации государственной политики по отношению к религии, позволяют проследить изменения в церковно-государственных отношениях 1917- 1930-х гг. и определить региональные особенности проведения религиозной политики. Распорядительные документы церковных учреждений регламентируют епархиальное и приходское управление.

Освещение церковно-государственных взаимоотношений в 1917-1930-е гг. нашло отражение в следующей подгруппе - документах протокольно-резолютивного характера: протоколах и стенографических отчетах уездных, районных, городских и губернских партийных и беспартийных конференций, съездов, совещаний; протоколах заседаний бюро, секретариата, пленумов, комиссий и т.д. Несомненный интерес представляют протоколы заседаний епархиальных съездов, собраний, пастырских совещаний, благочиннических собраний, приходских советов и т.д. Забайкальской и Иркутской епархий. Эти документы отражают внутренние церковные процессы и позволяют проследить эволюцию взглядов духовенства и мирян на происходившие события.

Следующая подгруппа - отчетная документация. Данная подгруппа наиболее многочисленна и представлена информационно-аналитическими материалами, отчетами о работе, обзорами, докладами, сводками, донесениями информационных, агитационно-пропагандистских отделов и комиссий окружных, губернских, областных комитетов ВКП(б); органов исполнительной власти, НКВД, ОГПУ и др. Из церковных документов к данной подгруппе относятся отчеты, доклады, рапорты священнослужителей о состоянии приходов, благочиний, епархий. Выявленная отчетная документация обобщает наиболее важные сведения и представляет собой анализ деятельности организаций и учреждений за определенный период времени.

Статистические данные как самостоятельная (четвертая) группа источников по проблеме церковно-государственных взаимоотношений позволяют в комплексе с другими источниками отразить количественные характеристики. Статистические сведения содержатся в материалах обследований партийных и советских органов, сводках, цифровых ведомостях, финансовых документах, годовых отчетах и докладах НКВД, данных церковного учета, епархиальных отчетов, клировых ведомостей и др. Однако, имеющиеся статистические сведения 1920-1930-х гг. проводились по различным методикам и потому не всегда репрезентативны. К рубежу 1920-30-х гг. статистика стала орудием борьбы за власть, в связи с чем зачастую многие данные фальсифицировались. Поэтому к фактическим данным следует относиться с особой осторожностью, проверяя и сопоставляя их с другими источниками.

Материалы периодической печати (светской и церковной) составляют пятую группу источников. Важное место в светской периодике занимают центральные журналы и газеты: «Революция и церковь» (1919-1924), «Безбожник» (1923-1941), «Антирелигиозник» (1926-1941), «Известия», «Правда», «Труд», «Безбожник», «Беднота» и др. Эти издания на своих страницах размещали руководящие и методические указания по проведению антирелигиозной работы, систематически освещали опыт работы местных организаций. Региональная периодика 1917-1930-х гг. («Сибирская жизнь», «Забайкальская новь», «Свободный край», «Казачье эхо», «Дальневосточный путь», «Дальневосточная правда», «Забайкальский крестьянин», «Власть труда», «Восточно-Сибирская правда», «Бурят-Монгольская правда» и др.) публиковала материалы, компрометирующие церковь, особенно это касалось «контрреволюционной» деятельности духовенства в годы Гражданской войны, основных направлений и результатов государственной политики по отношению к церкви и др.

Среди изданий церковной периодики определенное место занимает журнал «Вестник Священного синода Православных церквей в СССР» - центральное издание обновленческой церкви (1925-1931), основной темой которого было освещение деятельности обновленческой церковной организации и полемика с Патриаршей Церковью. Также среди центральной церковной периодики следует отметить «Журнал Московской Патриархии».

Региональная епархиальная печать 1917-1930-х гг. немногочисленна. Среди изданий следует отметить Забайкальские и Иркутские «Епархиальные ведомости» как печатные органы епархий. Учитывая отдаленность от центра, в период Гражданской войны они еще издавались, но уже 1918 г. стал последним годом издания для Забайкальских ведомостей, а 1920 г. – для Иркутских. Ценным источником по истории Забайкальской епархии является «Забайкальский церковно-общественный вестник» (18 сентября /5 сентября 1921 г. по 22 октября/9 октября 1922 г.) На страницах еженедельного вестника отражалась самая актуальная информация о внутриепархиальной жизни. Следует отметить, что появление на территории ДВР нового церковного периодического издания является показателем толерантного отношения в этот период органов власти к религиозным институтам.

Особый исследовательский интерес представляет следующая (шестая) группа источников – документы личного происхождения (воспоминания современников событий – представителей православного духовенства, руководителей и участников белого и красного движений, письма, жалобы, заявления верующих).

Таким образом, проблема церковно-государственных отношений Байкальского региона (1917-1930-е гг.) имеет солидную и разнообразную источниковую базу. Решение обозначенной проблемы возможно при условии комплексного изучения, использования, взаимного дополнения и уточнения, сравнительного анализа совокупности всех групп источников.

Во второй главе «Взаимоотношения Русской православной церкви и государства на территории Байкальского региона в 1917-1922 гг.», состоящей их трех параграфов, рассматривается развитие церковно-государственных взаимоотношений в период перманентной смены власти и политических режимов на территории Байкальского региона.

К 1917 г. Иркутская и Забайкальская епархии представляли собой социальные институты, оказывающие серьезное идеологическое воздействие на сознание местного населения, что естественно не могли не учитывать органы власти.

После падения монархии православное духовенство Иркутской и Забайкальской епархий поддержало Временное правительство и его органы власти на местах, а православные священники вошли в состав Комитетов общественной безопасности и активно работали в них, оказывая тем самым непосредственное влияние на развитие демократии.

Весной-летом 1917 г. общественная активность духовенства резко возросла, что выразилось в проведении ряда региональных съездов, собраний с участием как духовенства, так и прихожан. На съездах обсуждались насущные вопросы современности: отношение к войне, Временному правительству, Учредительному собранию. Решения съездов отличались радикальностью: доверие Временному правительству, демократическая республика, отделение церкви от государства, дальнейшая активизация деятельности духовенства в политической жизни страны. Хотя встречались отдельные случаи проявления промонархических взглядов со стороны духовенства, по отношению к которым епархии принимали решительные меры вплоть до удаления их из приходов.

В главе подчеркивается, что в этот же период между РПЦ и Временным правительством возникло напряжение, обусловленное стремлением власти на местах передать начальные и церковно-приходские школы в ведение Министерства народного просвещения без получения на то согласия высшей духовной власти. Епархиальные съезды Байкальского региона выразили свое несогласие с передачей церковных школ в ведение министерства. В свою очередь эта полемика повлекла за собой новую проблему, связанную с вопросом о преподавании в школах Закона Божия, в результате чего назревал серьезный конфликт между РПЦ и Временным правительством. Тогда же начинаются захваты населением церковно-монастырских земель и угодий.

Первые же шаги советской власти по отношению к религии воплотились в декретах и законодательных актах, принятых в конце 1917 – январе 1918 гг., и были направлены на ограничение прав церкви. Основополагающим документом стал декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. Власти на местах лишали церковные учреждения финансовой поддержки, начали национализацию имущества и недвижимости. Ввиду этого, декрет не получил поддержки и понимания со стороны православного населения Байкальского региона. Иркутское и забайкальское духовенство предпринимали отчаянные попытки к спасению церковного имущества от разграбления. Действия властей вызвали естественное возмущение со стороны православных верующих, что в свою очередь вело к репрессиям со стороны местных органов власти, вылившимся в обвинения в антисоветской деятельности и аресты ряда православных священников.

В период первой советской власти на территории Байкальского региона появляются признаки репрессивно-антицерковной деятельности, церковь теряет материальную основу своего служения и вынуждена адаптировать свою пастырскую миссию к жестким условиям партийно-государственного контроля.

Начавшаяся Гражданская война в России отразилась на положении Русской православной церкви, духовенства и верующих. Духовенство Байкальского региона поддержало белое движение, что стало объективной реакцией на политику большевиков. Фактически падение советской власти на территории региона привело к ликвидации всех ограничений, введенных большевиками по отношению к религиозным организациям: в учебных заведениях в качестве обязательного предмета восстанавливался Закон Божий; церквям возвращались земли, имущество и здания. В то же время, в связи с нарушением связей между епархиями и Св. Синодом в Томске на заседании Всесибирского соборного церковного совещания было принято решение об организации Временного Высшего церковного управления (ВВЦУ). Показательно, что для руководства ВВЦУ А.В. Колчак создал министерство вероисповеданий, правительство не только финансировало деятельность ВВЦУ, но и аннулировало декреты советской власти. А.В. Колчак разделял идею устройства в России государства на теократических началах, полагая, что православная церковь, соединенная с авторитарной системой власти, поможет ему стабилизировать и контролировать политическую ситуацию в Сибири. При поддержке ВВЦУ стали создаваться дружины Святого Креста, деятельность которых была направлена на поднятие боевого духа солдат.

Что касается режима Г.М. Семенова, то у него сложился институт военного духовенства, формированием которого занимался сам атаман. Одной из своеобразных форм взаимодействия церкви с атаманом Г.М. Семеновым было сотрудничество Забайкальской епархии с осведомительным отделом. Священнослужители собирали сведения и различные материалы о политическом состоянии в благочинии, которые затем попадали в семеновскую контрразведку и использовались ею в оперативной деятельности.

К концу белой государственности белые правительства стали открыто использовать православную церковь в своих политических целях, а сама церковь как институт переживала в этот период внутренний кризис, обусловленный политической нестабильностью, отсутствием единоначалия, объективной информации.

В 1920 г. на территории Байкальского региона была установлена советская власть, которая приступила к решению религиозного вопроса путем наступления на религию и церковь. Осуществление полноценного отделения церкви от государства на территории Байкальского региона было затруднено из-за отсутствия механизмов для претворения декрета в жизнь, несовершенства системы административных органов. Что касается Забайкалья, то на его территории была создана ДВР, правительство которой до известных пор весьма лояльно относилось к духовенству и верующим. Оно освободило себя от заботы по удовлетворению религиозных потребностей граждан, декларировав вместе с тем свободу совести, и обеспечив, тем самым, право церкви на самоопределение во внутренней ее жизни.

Со своей стороны духовенство Байкальского региона предпринимает шаги для урегулирования вопроса взаимоотношений с властью и разрабатывает проект инструкции о согласительной комиссии, имеющей целью наладить отношения между церковно-приходскою средой и органами правительственной власти.

В то же время одним из наиболее жестких было решение СНК об изъятии у церкви монастырей, сооружений, имущества. В Байкальском регионе наиболее ярко это проявилось в ситуации с Иркутским Вознесенским монастырем. Окончательная национализация монастырского имущества при активном участии спецслужб была проведена в 1920-1921 гг. Однако этот процесс в Байкальском регионе в отличие от центральных районов не привел к ликвидации самих монастырей. Это стало возможным благодаря перемене статуса их храмов из монастырского в приходской.

В 1922 г. происходит усугубление ситуации в ДВР, что было обусловлено принятием 27 июля 1922 г. Закона «Об изъятии архивов из вероисповедных учреждений». Тем самым решался вопрос о лишении юридической силы права всех религиозных учреждений на ведение актов гражданских состояний и передаче их местным властям. Наиболее оскорбительной для чувств верующих стала кампания по ликвидации мощей святых. В 1921 г. были вскрыты мощи святителя Иннокентия, хранившиеся в Иркутском Вознесенском Иннокентьевском монастыре.

Серьезным испытанием для страны стал голод 1921-22 гг., охвативший районы Поволжья, Украины, Казахстана, Урала и Сибири. Особенности политического развития Байкальского региона в 1917-1922 гг. помешали местным властям развернуть широкомасштабное изъятие церковных ценностей. Изъятие было проведено из храмов Иркутской епархии, где не было кровавых столкновений и особых эксцессов, что было достигнуто благодаря позиции местного духовенства и достаточной организации проводимых мероприятий со стороны власти.

Таким образом, взаимоотношения Русской православной церкви и государства в 1917-1922 гг. на территории Байкальского региона эволюционизировали в сторону постепенного притеснения религии, упразднения ее институтов, сокращения священнослужителей, конфискации имущества, церквей и монастырей. Фактически все это создало реальную базу для будущей репрессивной политики в отношении православия и его институтов.

В третьей главе «^ Развитие взаимоотношений Русской православной церкви и государства на территории Байкальского региона в 1923-конце 1920-х гг.», состоящей из трех параграфов, анализируются особенности церковно-государственных взаимоотношений в период дальнейшего государственного строительства в регионе.

После ликвидации ДВР (1922 г.) в Байкальском регионе складывается новая система церковно-государственных взаимоотношений. В связи с отдаленностью, трудностями управления и административно-территориального устройства региона процесс практической реализации основных положений декрета об отделении церкви от государства затянулся. Так, были приняты местные нормативные акты по реализации декрета: в Забайкальской и Прибайкальской губерниях в 1922 г., в Бурят-Монгольской АССР в 1925 г. Категоричность постановлений отражала необходимость форсированного проведения отделения, которое к этому времени уже было проведено в Иркутской губернии. Основные мероприятия касались приема церковного имущества по инвентарной описи, заключения договоров с общинами и др. В ходе этих мероприятий началась подготовка документов для закрытия церквей в регионе.

С 1923 г. на территории Байкальского региона основным аспектом государственно-церковных взаимоотношений являлся вопрос о регистрации религиозных объединений, что фактически означало введение регистрации граждан по их религиозной принадлежности. В результате верующие столкнулись с проблемой законодательного оформления своей духовной жизни. В отличие от других регионов на территории Забайкалья в 1923 г. конфисковывалось церковное имущество в пользу голодающих советской России.

Вместе с тем, учитывая необоснованный оптимизм первой советской власти, партийное руководство с весны 1923 г. начало сдерживать усердие в деле антирелигиозных мероприятий, сделав упор на агитационно-пропагандистскую работу. Однако, несмотря на установки, на территории Байкальского региона церкви стали закрываться административным путем, продолжились аресты и ссылки священнослужителей. Известным стал февральско-мартовский (1923 г.) судебный процесс по обвинению в контрреволюционной деятельности забайкальского духовенства во главе с епископом Селенгинским Софронием.

Первый опыт организованной антирелигиозной пропаганды и агитации на территории Байкальского региона был отмечен ее чрезмерной интенсивностью, массовыми и самодеятельными формами, которые на практике проводились теоретически слабо подготовленными кадрами, одухотворенными «революционным порывом». Во второй половине 1920-х гг. была создана общественная организация – Союз безбожников, которая активизировала все формы борьбы с религией и ее институтами, стремясь внедрить коммунистическую идеологию в массовое сознание населения как замену традиционной религии. С одной стороны, это не приводило к скорейшему преодолению религиозных предрассудков, а с другой – способствовало возникновению недоверия и сопротивления со стороны верующих.

В комплексе антирелигиозных мероприятий стали внедряться меры экономического воздействия, где наиболее действенным стало налогообложение культовых зданий, подоходно-имущественный налог, обязательное страхование от огня и др. Усиление налогообложения церковных зданий и служителей культа стало заметным явлением во второй половине 1920-х гг. Местные финансовые органы стремились контролировать не только постоянные церковные доходы, но и разовые поступления (исполнения треб, кружечные сборы, пожертвования и др.), включая авторский гонорар за исполнение музыкальных и вокальных произведений. Наряду с экономическими притеснениями органы власти на местах осуществляли различные ограничительные мероприятия (проверка церковных архивов, сохранность предметов религиозного культа и др.). В качестве противодействия духовенство в свою очередь проводило агитацию среди паствы против советской власти и небезуспешно, о чем имеются доклады и служебные записки ОГПУ.

Возникающие на местах конфликтные ситуации с исполнением законодательства по отношению к религиозным институтам, разное толкование органами власти основных положений нормативных документов обусловили появление в 1925 г. краткого справочника по вопросам отделения церкви от государства (Забайкальская губерния). Появление такого справочника можно рассматривать как позитивный момент, свидетельствующий об озабоченности административных органов о четком соблюдении законодательства в религиозных вопросах, устранении разногласий и разночтений как со стороны верующих, так и со стороны местных органов власти. Объективная реальность и наличие непростого опыта церковно-государственных взаимоотношений, накопившегося к 1925 г., требовали элементарной систематизации.

Во второй половине 1920-х гг. наметилось смягчение антирелигиозной политики государства, что в отечественной историографии получило название «религиозный НЭП», хотя местные властные структуры Байкальского региона не отказались от провозглашенных ранее принципов борьбы с церковью, а, напротив, избрав лишь другие формы и методы, фактически продолжали начатую политику.

Для надлежащего исполнения декрета на территории Байкальского региона и выявления нарушений договоров с общинами со стороны администрации со второй половины 1920-х гг. проводились обследования религиозных общин. Со стороны верующих факт обследования воспринимался как усиление вмешательства во внутренние дела общин. Наряду с этими мероприятиями административные органы вели учет религиозных объединений, составляли статистические сведения о них, что позволяло контролировать ситуацию.

Стремясь восстановить свое влияние, патриаршая церковь начала подготовку к созыву II Поместного Собора. Необходимость созыва Собора поддержали и священники на пастырских совещаниях в Байкальском регионе. Основные проблемы, которые требовали своего разрешения, касались церковного имущества и храмов, регистрации православных советов и духовно-учебных заведений, возращения церковных библиотек в ведение органов епархиального управления, разрешения печатания церковных книг и преподавания Закона Божия, духовного образования для епископата и клира и др. Однако на рубеже 1928-1929 гг. на смену спокойным и взвешенным взаимоотношениям государства и Русской православной церкви пришел воинствующий атеизм и созыв II Поместного Собора Русской православной церкви стал невозможен.

Одновременно с мерами прямого воздействия на церковь, советская власть переходит к тактике использования обновленчества с целью раскола единого конфессионального поля на староверцев (тихоновцев) и «живоцерковцев» (обновленцев). Обновленчество не было целиком инспирировано властью, ибо имелось немало как священнослужителей – реформаторов, так и священнослужителей-приспособленцев, рвавшихся к власти.

В Байкальском регионе местные власти заявили о поддержке обновленческого движения в Русской православной церкви. В этой обстановке РПЦ оказалась в сложной обстановке, так как предстояло противостоять не только внутрицерковному расколу, но и новой изощренной тактике антицерковной борьбы государства.

Решения обновленческого «Второго Поместного собора» получили развитие в Байкальском регионе и были особо отмечены органами региональной власти. Причем, поддержка обновленчества вылилась в сотрудничество со спецслужбами, которые получали подробные сведения о священниках – сторонниках патриарха Тихона. По представлениям спецслужб на местах администрация отстраняла священнослужителей тихоновского направления от занимаемых должностей, что усугубляло нестабильное положение обновленцев, недоверие и возмущение верующих.

На территории Байкальского региона обновленческое движение началось с 1922 г. в Иркутской епархии, в Забайкальской епархии – с 1923 г. Однако успешнее обновленчество в количественных показателях было в Забайкалье. На наш взгляд, это можно объяснить более поздним организационным оформлением Забайкальской епархии (1894 г.) по сравнению с Иркутской (1727 г.), что естественным образом сказалось на профессиональном и морально-нравственном облике духовенства, чья стойкость определяла и «уклонение в раскол». Создание самостоятельной Бурят-Монгольской обновленческой епархии в 1923-1924 гг. было обусловлено в большей степени административно-территориальными изменениями региона, чем ее самодостаточностью.

В середине 1920-х годов на территории Байкальского региона появилось еще одно раскольничье церковное течение «григорьевцев», заявлявших о своей верности заветам патриарха Тихона, но оно не получило большого распространения.

В конце 1920-х гг. в Байкальском регионе происходит постепенное восстановление патриаршей церкви и отход от обновленчества. Обновленческий раскол на территории Байкальского региона проявился в борьбе обновленцев и тихоновцев по организационным, экономическим, финансовым, имущественным и отчасти богословским вопросам и сопровождался агитационной кампанией, взаимными обвинениями, захватом храмов и др. Однако это было конформистское движение, получившее поддержку советской власти и потому не нашедшее поддержки у населения.

В четвертой главе «Опыт реализации антирелигиозной государственной политики в 1930-е гг. на территории Байкальского региона», состоящей из двух параграфов, рассматривается переход государства к репрессивным мерам по отношению к верующим и духовенству.

С конца 1920-х гг. началось жесткое наступление государства на церковь. В связи с принятием на XIV съезде Советов новой редакции ст. 4 Конституции РСФСР 1925 г., 1929 г. стал определяющим в церковно-государственных взаимоотношениях, открыв массовые гонения на церковь. Новые документы и особенно постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 г. «О религиозных объединениях», носившее запретительный характер, стало регламентировать всю деятельность религиозных организаций на протяжении многих десятилетий. Причем, запреты касались социальной, культурной и просветительской деятельности церкви, что является основой работы религиозных организаций.

К концу 1920-х гг. активизировалась общинная жизнь православного населения Байкальского региона, началось массовое возвращение верующих и духовенства из обновленчества в патриаршую церковь. Сохранялась вся совокупность проявлений религиозности в быту у населения: пожертвования на нужды церквей, наличие в домах икон, регулярные крестные ходы, крещение младенцев, освящение домов, отпевание покойных, отправление исповеди и причащения. Большинство этих проявлений религиозности было характерно для сельского населения.

В 1929 г. было произведено районирование епархий края, что позволило региональной власти взять на учет всех верующих Байкальского региона с указанием места службы, занимаемой должности и рода занятий. Поэтому практически вся работа по регулированию церковно-государственных взаимоотношений сосредоточилась в руках НКВД. Спецслужбы совместно с Сибкрайкомом разработали специальное разъяснение «Как закрыть церковь». Это привело на территории региона к закрытию 81 процента православных храмов, которые передавались в «безвозмездное пользование государству и народу», для чего создавались специальные комиссии для определения целесообразности использования зданий.

Кампания по закрытию культовых зданий проводилась в широком масштабе на всей территории Байкальского региона. При закрытии культовых зданий в практике местных органов власти нередким было нарушение религиозного законодательства. На местах закрытие церквей производилось решением райисполкома или сельсовета, иногда простым распоряжением председателя. В числе административных методов часто использовалось их закрытие по причинам «ветхости» и «невыполнения ремонта». Церковь признавалась «угрожающей обвалом», религиозному обществу выдавалось предписание на непосильный ремонт в сроки, заведомо рассчитанные на невыполнение. Одновременно запрещался сбор средств на ремонтные работы, а после истечения срока церковь закрывалась по причинам невыполнения предписания.

После создания Восточно-Сибирского края (1930 г.) все основные вопросы государственно-церковных взаимоотношений рассматривались краевой культовой комиссией при Восточно-Сибирском краевом исполнительном комитете (ВСКИК).

В ходе осуществления индустриализации и под предлогом нехватки меди была проведена кампания по снятию колоколов, усилилось налогообложение. В ходе коллективизации сельского хозяйства с нарушением происходило и раскулачивание, под которое подпадали сельские священники.

Все это привело к осложнению ситуации в религиозном вопросе. В то же время Конституция 1936 г. продекларировала политику сотрудничества государства и религиозных организаций, которой всерьез поверило духовенство. В то же время жители Байкальского региона отнеслись довольно скептически к статьям, гарантировавшим гражданские свободы.

Значительное сокращение численности приходского духовенства было связано не только с репрессиями, но и с массовым закрытием храмов в первой половине 1930-х гг., вследствие чего священников попросту не регистрировали, а также снятием сана священников и выходом «на покой».

Кульминацией антирелигиозной политики в Байкальском регионе стали акты вандализма по отношению к культовым зданиям, приведшие к уничтожению церквей. Так, в г. Улан-Удэ в 1936 г. была взорвана Спасская церковь, в Чите – Александро-Невский собор.

В 1930-е гг. в Байкальском регионе прошла серия процессов над священнослужителями, которым инкримировалась организация свержения советской власти. На территории Байкальского региона были раскрыты: в 1930 г. монархическая контрреволюционная организация в Забайкалье; в 1933, 1937 гг. – контрреволюционная церковно-монархическая организация в Иркутской области.

Таким образом, к концу 1930-х гг. религиозный вопрос как в стране, так и в Байкальском регионе был решен «полностью и окончательно». Все православные церкви и молитвенные дома были закрыты, богослужебное имущество изъято, а духовенство подверглось террору и насилию. Проблема церковно-государственных взаимоотношений при помощи административно-репрессивных мер со стороны государства пришла к своему логическому завершению.

^ В заключении подведены итоги исследования:

1. Отечественная и зарубежная историография проблемы церковно-государственных взаимоотношений в 1917-1930-е гг. отражает происходившие изменения политического режима и общественного сознания. Однако она не была цельной и включала в себя работы представителей церковного и светского направлений, существовавших параллельно друг другу, а также труды диссидентов, имевших свой взгляд о месте церкви в советский период истории.

Накопление фактического материала, формирование общей схемы и динамики конфессионально-государственных отношений в СССР, создание картины атеистической деятельности партийно-советских органов в 1920 – 1930-е гг. следует отнести к достижениям советской историографии. С началом перестройки существовавшая модель церковно-государственных отношений впервые после октября 1917 г. стала рассматриваться как социокультурный феномен, а не враждебная социализму идеология.

С начала 1990-х гг. происходит преодоление разобщенности между светской и церковно-исторической наукой; расширение источниковой базы; проведение источниковедческих исследований; регионализация научного поиска.

Анализ научной литературы по проблеме взаимоотношений РПЦ и государственной власти в 1917-1930-е гг. на территории Байкальского региона показал, что тема ограничена освещением частных и узких моментов проблемы, отсутствует комплексный конкретно-исторический анализ всего спектра взаимоотношений.

2. В исследовании было проведено непредвзятое изучение источниковой базы проблемы церковно-государственных отношений в Байкальском регионе (1917-1930-е гг.). В центральных и региональных архивах отложен солидный пласт исторических источников, информационный потенциал которых применительно к нашей проблематике огромен. Выявление, отбор, систематизация, группировка источников (шесть групп), установление их взаимосвязи, возможная реконструкция документов и их достоверности позволили решить поставленные в диссертационной работе задачи.

3. Уровень и качество взаимоотношений Русской православной церкви и региональной власти на территории Байкальского региона в период 1917-1922 гг. определялись политической ситуацией. Геополитические и культурно-исторические особенности региона влияли на эволюцию церковно-государственных взаимоотношений.

В период свержения монархии в феврале 1917 г. местное православное духовенство, поддержав Временное правительство, принимало активное участие в политической жизни региона. Резолюции съездов духовенства и мирян Иркутской и Забайкальской епархий (май-август 1917 г.) позволяют говорить о существовании у них политической позиции по отношению к революции, отделению церкви от государства и т.д. Но при этом их позиция принципиально не отличалась от позиций других епархий и зависела от распоряжений Св. синода и местных правящих архиереев. Немаловажное значение при этом имел общий революционный настрой, охвативший большинство населения как страны, так и региона.

В период первой советской власти на местах церковные учреждения лишались финансовой поддержки, началась национализация имущества и недвижимости. Весной 1918 г. все духовно-учебные заведения Байкальского региона были переданы в ведение местных отделов народного образования, а администрация и педагогический персонал лишены квартир и жалования. Было запрещено преподавание Закона Божия, осуществлялась реквизиция храмов, молельных домов, зданий духовных семинарий.

Усугубляются внутриепархиальные проблемы: запрет поездок по епархии, кадровые проблемы, снижение образовательного уровня духовенства, низкое материальное обеспечение причтов и тяжелое финансовое положение духовенства. Однако, несмотря на то, что РПЦ была лишена государственных ассигнований, сами прихожане брали на себя обязательство содержания причта.

4. Особенности политической ситуации Байкальского региона, оказавшегося подконтрольной белой государственности, повлияли на положение Русской православной церкви. Режим А.В. Колчака и Г.М. Семенова был более благоприятным для религиозных организаций, что нашло отражение в отмене декретов советской власти, возврате церковных земель и имущества, восстановлении прав, которыми пользовалась РПЦ до 1917 г. Но при этом нельзя отрицать того, что и А.В. Колчак и Г.М. Семенов как политики пытались использовать авторитет Русской православной церкви в своих интересах.

Существовавшее политическое положение обязывало и белых, и красных поддерживать нормальные отношения с церковью и учитывать религиозность населения. Это подтверждалось наличием в армиях белых и красных огромного количества верующих, формированием негативного или наоборот благожелательного отношения к церкви, духовенству. То есть, церковь использовалась политическими силами, была втянута в политическое противостояние.

5. После восстановления советской власти в 1920 г. в Байкальском регионе начался процесс отделения церкви от государства и школы от церкви. Национализация церковных земель и богослужебного имущества, лишение юридической силы права всех религиозных учреждений на ведение актов гражданских состояний, кампания по вскрытию мощей, изъятие церковных ценностей под видом помощи голодающим и др. стали первыми мероприятиями органов власти Байкальского региона, серьезно осложнившими их взаимоотношения с православной церковью. Наиболее активно эти мероприятия проводились на территории Иркутской губернии. На территории Забайкалья была создана ДВР, правительство которой до известных пор весьма лояльно относилось к духовенству и верующим.

6. После ликвидации ДВР в Байкальском регионе складывается новая система церковно-государственных взаимоотношений. С 1923 г. началась регистрация религиозных обществ, которая проводилась с существенными нарушениями.

Вторая половина 1920-х гг. в истории церковно-государственных взаимоотношений Байкальского региона характеризуется, с одной стороны, кратковременным смягчением борьбы государства с религиозными институтами, связанным с определенной политической и социально-экономической стабилизацией в обществе; с другой - основные задачи по борьбе с церковью продолжали решаться другими методами. Религиозная политика государства выражалась в комплексе мероприятий экономического и административного давления. Экономические притеснения выражались в непомерности налогообложения, ограничениях прав на имущество и др. Административное давление - в постоянно осуществлявшемся контроле, учете, обследовании деятельности религиозных объединений.

Применение арестов, ссылок представителей духовенства и епископата, содержание их в тюрьмах при фактическом отсутствии состава преступлений являлись яркой иллюстрацией церковно-государственных взаимоотношений. Частая смена постоянных архиереев в епархиях, нехватка и постоянные перемещения священнослужителей в приходах Байкальского региона отягощали течение жизни православного населения. Церковь же, выражая лояльность к власти, стремилась удержать основную массу верующих в своих рядах, используя при этом различные способы. Во второй половине 1920-х гг. на территории Байкальского региона был отмечен рост уровня религиозности православного населения как ответ на принудительное внедрение атеистических убеждений.

7. Советское государство, не справившись в первые годы своего существования с влиянием церкви, переходит с 1922 г. к тактике использования обновленчества для раскола единого конфессионального поля РПЦ. В православных приходах Байкальского региона обновленчество было вызвано внутренними причинами, но при поддержке местных органов власти, исполняющих указания центра. Раскол выразился в раздроблении церковного управления и создании мелких епархий, что внесло сумятицу и неразбериху в ряды верующих, которые слабо разбирались в его сути и лишь формально его поддерживали. В большинстве случаев отношение прихода к конкретной группе зависело от позиции священника и его связей с центром епархии.

К концу 1920-х гг. популярность обновленчества среди верующих снизилась, количество приходов сократилась, обычным явлением стал отход обновленческого духовенства от церкви. Но раскол нанес серьезный урон деятельности религиозных институтов и в деле «отмирания религии» сыграл свою негативную роль.

8. С конца 1920-х – 1930-е гг. советское государство, придерживаясь теории классовой борьбы, воспринимало религию исключительно «как опиум для народа», а духовенство – как социально-чуждый элемент и носитель реакционной идеологии. Эти установки проявились в массовом закрытии культовых зданий и репрессиях духовенства и верующих. К концу 1930-х гг. проблема церковно-государственных взаимоотношений при помощи репрессивно-карательных мер со стороны государства пришла к своему логическому завершению.

Однако в вопросе искоренения религиозного мировоззрения и насаждения атеистической идеологии антирелигиозная политика власти не принесла ожидаемых результатов. Само содержание, формы и методы антирелигиозной пропаганды не только не способствовали окончательному отходу населения от религии, а, напротив, содействовали росту религиозности. Власть не смогла поставить под контроль религиозную жизнь общества, верующие становились «внутренними эмигрантами», а религиозные ценности продолжали оставаться основой духовно – нравственного состояния населения.

Blog

Цыремпилова ирина Семеновна русская православная церковь и государственная власть в 1917-1930-е гг

Содержание