Geum.ru

Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции.


Н.А. Подольный, к.ю.н.,

Заместитель декана факультета

экономики, управления и права

Мордовского государственного университета


Организованная молодёжная преступность:

некоторые особенности и направления борьбы с нею


Организованная преступность, которая на данный момент представляет наибольшую опасность для государства и общества, многолика. Она по-разному проявляет себя в различных сферах человеческой деятельности. Так, она имеет вполне респектабельный вид, когда внедряется в сферу государственного управления и способствует росту коррупции и иных должностных преступлений; совсем иной вид она имеет, когда ставит перед собой цель контролировать и получать доходы от наркоторговли, торговли оружием и тому подобное, – в этом случае она имеет непривлекательный, угрожающий вид. Однако, обо всех этих образах организованной преступности написано уже достаточно много, а потому иногда кажется, что нет ничего в ней такого, чего мы бы о ней не знали. Тем не менее, представляется, что есть такой её вид, который, несмотря на повсеместное распространение, ещё практически не изучен, против которого пока не разработаны эффективные методы борьбы, и который всегда способен шокировать общество своей дерзостью и жестокостью. Этот вид преступности правильным будет назвать организованной преступностью молодёжи.

Данный вид организованной преступности отличается своей особой дерзостью и агрессивностью по отношению к обществу и его устоям. Он сам по себе является своего рода вызовом обществу, неспособному решить определённые социальные потребности отдельных молодых людей, стремлением создать своё альтернативное общество с более справедливыми правилами и требованиями. Молодёжная организованная преступность – это следствие внедрения «преступных или околопреступных навыков и традиций в круги молодёжи». Отсюда понятны и объяснимы особенности формирования и деятельности организованных молодёжных группировок.

Одна из особенностей молодёжных преступных группировок состоит в том, что является причиной и движущей силой их формирования. Такой причиной и движущей силой являются психологические особенности формирования личности молодого человека, его социализация. Не корысть, не расчёт лежат в основе появления названных группировок, а причины более глубокие, непонятные и не всегда рационально объяснимые. Стремление быть признанным, полноценным признаваемым членом определённой социальной общности – вот один из элементов механизма, лежащего в основе формирования организованных преступных группировок. Однако, только таким стремлением объяснить появление молодёжных преступных группировок нельзя, так как оно свойственно для любого человека и, по существу, является стимулом всякой социальной деятельности. Механизм формирования молодёжных преступных группировок состоит в том, в каких социальных условиях и при наличии каких психологических особенностей личности происходит реализация названного стремления. Для лиц, стремящихся стать членами молодёжных преступных группировок, характерно то, что они, как правило, либо являются изгоями в обществе и потому не могут нормально пройти процесс социализации, либо имеют какие-либо особенности психического развития. Рассмотрим это подробнее.

В силу определённых причин индивидуального развития и особенностей социальной обстановки отдельные молодые люди вначале оказываются не признанными в социальных группах своих сверстников, а затем отторгаются из них. Так эти молодые люди становятся изгоями в своём социальном окружении. Это становится причиной, усиливающей их агрессивность, а также некоторые другие их деструктивные качества. Противостояние от этого ещё более обостряется. Возникает образ враждебных «они», который нуждается в противовесе – дружественном «мы». Но этого «мы» поначалу нет, а есть лишь несформировавшееся, неуверенное в себе «я». Это «я» нуждается в опоре, которой является одобрение «других», но общество уже не может одобрить поведения, проистекающего из уже начавшего деформироваться «я». Единственная опора возможна лишь среди таких же отверженных. Так, возникает восприятие «мы», которое противостоит обществу. Это восприятие своего единения в «мы» – основа всякой криминальной молодёжной группировки. Индивидуальная агрессия трансформируется в групповую, и обществу уже противостоит не отдельный отверженный молодой человек, а социальная общность. «Мы» продолжает эволюционировать и начинает в определённых случаях отождествляться не только с конкретной группировкой, но и с более неопределённой общностью, противостоящей обществу, которое ранее отвергло этих молодых людей. Такому отождествлению во многом способствует криминальная субкультура с её антисоциальным фольклором. Начинают проявляться некоторые феномены сознания молодёжи, входящей в состав преступных группировок. Так, «проникновение преступной идеологии в молодёжную среду подтверждает то обстоятельство, что в сознании некоторой части подростков и молодёжи укрепляется мнение о том, что быть судимым, носить знаки принадлежности к преступному миру чуть ли не признак высочайшей доблести».

Стремление общаться и быть значимым в кругу лиц, с которыми это общение происходит, объясняет не только то, почему молодые люди объединяются в преступные группировки, но и то, почему они совершают преступления. Так, В. совершил целую серию дерзких разбойных нападений. При этом сумма похищенного была сравнительно невелика. Мотивы, которые лежали в основе его поведения, были непонятны следствию, суду и окружающим, так как В. был из хорошо обеспеченной семьи и не нуждался в деньгах. Анализ социальной обстановки, в которой оказался В., позволил сделать вывод, что он совершил все преступления лишь ради одобрения со стороны членов своей преступной группировки. Подобные случаи встречаются довольно часто в практике расследования, а потому позволяют сделать вывод о том, что за ними скрывается какая-то закономерность. Этой закономерностью является то, что молодёжные преступные группировки формируются и действуют не ради удовлетворения каких-либо корыстных или иных, могущих быть рационально объяснёнными, мотивов. Причины, по которым молодёжь объединяется в преступные группировки, и по которым она готова идти на любые нарушения закона, лежат в более глубоких слоях психики, нежели сознание. Основным мотивом к подобному поведению является стремление создать свою социальную общность, в которой максимально можно самореализоваться и быть признанным.

Бросающейся в глаза особенностью молодёжных преступных группировок является агрессивность их членов. Уровень её намного превышает агрессивность других людей. Она часто бывает результатом неадекватного восприятия окружающей действительности. Однако, утверждать, что она совершенно независима от ситуации, в которой оказался молодой человек, нельзя. Анализ данной ситуации лежит в основе агрессивного поведения как группировки в целом, так и отдельных её членов. Но этот анализ отличается некоторой ущербностью, неполноценностью, так как основан на преувеличенной, или даже выдуманной, опасности со стороны окружающих. В силу господствующих в группировках установок, большинство социальных ситуаций оцениваются, как угрожающие жизни, здоровью либо социальному положению самой группировки или отдельным её членам. Неадекватность восприятия и оценки социальной ситуации часто оказывается причиной многочисленных «войн» между группировками и «разборок» внутри них.

Причин высокого уровня агрессии в поведении молодых людей, входящих в преступные группировки, как представляется, может быть две. Первая связана с протестом против общества, которое отвергло молодого человека, а потому является ненавистным, враждебным для него. Вторая – состоит в том, что молодой человек ещё не прошёл процесса социализации, а потому инстинктивные побуждения в нём достаточно сильны и в силу некоторой деформации в развитии личности замещают отдельные социальные качества. А если учесть тот факт, что агрессия является социально одобряемым со стороны других членов группировки качеством, то становится понятным, что для её гипертрофированного развития в группировках имеются все условия. Более того, благодаря ей, молодые люди лучше адаптируются в криминальной среде. Это обусловлено тем, что агрессия – это социально одобряемый стандарт поведения в криминальной субкультуре.

Следствием агрессивного поведения является установление между молодёжными группировками чётких границ между сферами их деятельности. С этой целью группировки устанавливают даже территориальные границы. В этом между молодёжными группировками и сообществами отдельных животных усматривается некоторое сходство. Так же, как и у животных, граница территории для членов молодёжной преступной группировки часто означает запрет не только в осуществлении за её пределами какой-либо криминальной или хозяйственной деятельности, но и простого появления. Нарушение этого запрета воспринимается группировкой, чья территориальная граница была нарушена, как акт агрессии. Поэтому в отношении нарушителя может быть применено насилие, которое носит назидательный характер в отношении тех, кто не прочь был бы последовать этому примеру. С учётом того, что территориальные границы носят во многом условный характер, спор между группировками по их поводу часто становится причиной серьёзных противостояний. Такое отношение к территории, на которой действует группировка, сходство в этом с отдельными сообществами животных, является свидетельством того, что в основе формирования и деятельности молодёжных преступных группировок лежат архаичные животные инстинкты. Удовлетворению потребностей, возникающих из этих инстинктов, служат рассматриваемые здесь преступные группировки.

Название контролируемой группировкой территории часто становится и названием самой группировки. Это, по существу, является ещё одним подтверждением значения территории для формирования и деятельности молодёжных группировок.

Но не только чётко очерченная территория является свидетельством того, что в основе формирования и деятельности молодёжных преступных группировок лежат архаичные мотивы. Это подтверждается и сложной иерархической системой взаимоотношений, которые существуют внутри группировок. Эта система сильно напоминает систему взаимоотношений между феодалами различных уровней в эпоху средневековья. Она поддерживается суровой «моралью», заимствованной группировками у уже сложившегося к их появлению преступного мира. Санкции за её нарушения отличаются особой жестокостью, способной вызвать ужас в обществе правопослушных граждан. Так, даже за сравнительно незначительные провинности наказанием может стать смерть. При этом, взаимоотношения между членами преступных группировок только на первый взгляд кажутся простыми. При ближайшем рассмотрении становится понятным, что в них много условностей и атрибутики, подчёркивающей либо преданность конкретного члена к группировке в целом, либо конкретному её лидеру, или иному лицу, занимающему более высокое в группировке положение.

В подобного рода иерархических взаимоотношениях усматривается что-то от ритуала. Так, личность лидера группировки чаще всего обходится молчанием в разговорах рядовых членов, а если и упоминается, то лишь позитивно, чаще в связи с необходимостью выполнения данного им поручения. Такое правило устанавливается не гласно, а как результат определённого молчаливого соглашения. В этом усматривается глубинный смысл этого соглашения, оно отражает какую-то психическую потребность членов группировки. Здесь просматривается некоторая аналогия с древними обществами. Так, Д.Д. Фрэзер отмечал, что личность правителей в обществах, сохраняющих традиции древности, настолько священна, что даже их имя и всё с ними связанное запрещалось употреблять простому человеку. К примеру, «на островах Фиджи есть особое название (кана лама) для болезни, проистекающей якобы от приёма пищи из посуды вождя и ношения его одежды». Конечно же, личность лидера в молодёжной группировке не достигает такого же абсолюта почитания, как личность вождя на островах Фиджи, однако в обоих этих случаях усматриваются определённые параллели. Параллели эти в том, что лидер, так же, как и вождь, является своего рода символом группировки, её объединяющим началом. Неслучайно поэтому то, что название многих из группировок производно от имени, чаще фамилии, лидера этой группировки. Кроме того, сам преступный мир уже давно определился с методами и средствами борьбы с молодёжными группировками. Они примитивно просты – уничтожение лидера означает и уничтожение самой группировки. Данный факт подтверждает особую ценность личности лидера для молодёжных группировок, а также в какой-то мере подтверждает несколько ритуальное отношение к ней.

В такого рода отношении к лидеру усматривается потребность молодых людей в подчинении. Причём неважно, кто конкретно лидер, которому они подчиняются. Важно лишь то, чтобы он обладал определённым набором качеств. Для молодых людей, объединяющихся в преступные группировки, это, как правило, качества, не одобряемые в обществе. Но именно благодаря им, достигается определённая сакраментальность не только в самом подчинении, которое приобретает ритуальное значение, но и в отношениях между самими членами конкретной преступной группировки. Они начинают считать себя особенными, не похожими на других, объединёнными особыми ценностями и иным, чем все другие их окружающие люди, пониманием мира. Это определяет то, какие требования предъявляются к конкретной личности, чтобы она смогла выполнять роль лидера в преступной группировке. Особенность этой личность должна состоять не просто в наличии определённых личностных качеств, а в том, как эти качества сочетаются и проявляются в личности. Одобряются, прежде всего, яркие проявления агрессии, но агрессия не должна быть немотивированной, она должна проявляться, как справедливая строгость за непослушание – к своим, и справедливое возмездие – к чужим, то есть иным группировкам. В связи с этим особое значение придаётся способности лидера идти на крайние меры, которые обычно способны шокировать простых обывателей. Сама эта способность шокировать приводит в восторг членов преступной группировки и позволяет им видеть в своём лидере концентрацию своих собственных чувств, толкающих их на противостояние с окружающим их миром. Другим качеством, которым, по мнению членов группировок, должен обладать лидер, является его внешне воспринимаемая самодостаточность. Как правило, это ни что иное, как ярко выраженный эгоизм, прикрытый риторикой об интересах группировки. И третье важное качество – это некоторая алогичность в поведении, которая воспринимается, как вызов существующим в обществе нормам морали и нравственности. Данное качество устраивает членов группировок по двум причинам: во-первых, в нём они видят вызов всему обществу, во-вторых, это делает поведение лидера непонятным для рядовых членов группировок, а потому оно становится для них почти магическим – непонятным по сути, но способным привести к желаемому ими результату.

Как видно, в таком подходе к лидерству в преступных молодёжных группировках усматривается определённый психологический подтекст. Причём в этом подтексте читаются не мотивы, лежащие в сфере сознания, а механизмы, спрятанные в более глубоких слоях психики – в подсознании и иных архаических структурах. По этой причине необходимо особо осторожно относится к рациональным объяснениям самих членов этих группировок, когда они пытаются объяснить свои действия экономическими, моральными или иными причинами. Такие объяснения возникают после самих действий и являются попыткой хоть как-то обосновать своё поведение перед окружающими. Они являются заблуждением самих членов группировок относительно причин своего поведения, а также желанием обмануть окружающих в мотивах своих поступков.

Даже в самом желании молодёжи к объединению в группировки нет ничего такого, что не имело бы своего аналога в прошлом. И.С. Кон, в частности, сообщает, что «в первобытном обществе существовали специальные мужские союзы, в феодальном – так называемые «королевства шутов», в деревнях «левобережные» враждовали, когда условно, а когда и всерьёз, с «правобережными». Это также даёт основание полагать, что в основе механизма, толкающего молодёжь к объединению в группировки, нет ничего такого, что нельзя было бы объяснить с точки зрения психологии. Причины этого психического явления лежат в архаических, неосознаваемых слоях психики молодых людей, которые своеобразно преломляются в существующих социальных условиях, создавая видимость действия каких-то новых социальных механизмов.

Во взаимоотношениях внутри самих группировок, между их членами, также прослеживается некоторая аналогия с древними традициями отдельных народов. Так, в языке самоанцев саму «существует одно слово – мусу, означающее нерасположенность и неуступчивость человека, будь то любовница, отказывающаяся принять до сих пор желанного любовника, или вождь, не желающий передать кому-нибудь свой кубок с кавой, ребёнок, отказывающийся идти спать, или, наконец оратор, не желающий участвовать в маланге. К проявлениям мусу в человеке относятся с почти суеверным почтением. Влюблённый в своём отношении к любимой руководствуется формулой «чтобы она не стала мусу», и поведение искателя самым продуманным образом сориентировано на то, чтобы избежать появления этого таинственного и нежелательного гостя – мусу. Причём, для того, чтобы добиться желаемого исхода личных отношений, самоанец не подходит к своему партнёру как к человеку, мысли которого заняты какой-то одной преобладающей страстью, апеллируя то к его тщеславию, то к страху, то к стремлению к власти». Что-то подобное встречается и во взаимоотношениях внутри молодёжных группировок. Их члены в общении между собой избегают целого ряда вопросов, которые так или иначе, могут болезненно затронуть их собеседника и тем самым восстановить его против них. Даже цели преступных действий не всегда прямо называются теми, кто их совершает. Это касается и вопросов личностных взаимоотношений, они всячески замалчиваются, так как предполагается, что неверная их оценка может привести к негативным последствиям. Члены группировок никогда не склонны к эксплуатации только одного какого-либо качества своего партнёра во взаимоотношениях, они склонны использовать всю палитру качеств, характерных для этого человека. Благодаря этому, общение внутри группировки для молодых людей становится более живым и привлекательным, чем в группах без асоциальной ориентации.

Подобное поведение членов преступных группировок несколько не соответствует сложившемуся о них образу дерзких, вызывающих в своём поведении людей. Однако этот образ во многом сложился из восприятия тех преступлений, которые совершаются членами молодёжных группировок. Эти преступления, действительно, выделяются дерзостью, цинизмом, в них просматривается вызов обществу и его порядкам. Из-за этого многие предполагают, что и во взаимоотношениях между самими молодыми людьми, входящими в эти группировки, господствуют отношения вражды и неуважения к личности друг друга. Но это не так. И опровержением названного ложного представления о взаимоотношениях внутри группировок является то, что молодые люди очень часто готовы даже жертвовать своими интересами, свободой и даже жизнью совершенно бескорыстно ради тех, кого они считают своими друзьями и сподвижниками.

Именно поэтому нельзя рассматривать субкультуру молодёжных преступных группировок, как насквозь лицемерную, стремящуюся сбить с толка ещё не сформировавшиеся личности. Хотя, действительно, многое, что имеется в этой субкультуре, обманчиво. Безусловно, она выполняет определённую идеологическую нагрузку, благодаря которой привлекаются всё новые члены, формируются новые группировки. Но говорить об осознанности такого использования данной субкультуры было бы неправильно, так как она всё же не является результатом чьей-то осознанной целенаправленной деятельности. Возникновение и существование этой субкультуры является следствием действия определённых неосознанных психических механизмов. Так же, как и всякий другой человек, не совершающий преступлений, испытывает потребность в восхвалении его деятельности, в том числе и профессиональной, молодёжь в преступных группировках нуждается в романтизации своей преступной деятельности, порядков, которые имеются в группировках, отношений между членами этих группировок. Без такой романтизации само существование этих группировок было бы невозможным. Причём, явление романтизации преступной деятельности известно уже давно и молодёжные группировки в это ничего нового не внесли. Легенды о Робин Гуде – это, пожалуй, один из наиболее ярких примеров, когда жизнь разбойников была преподнесена так, будто это вовсе не жизнь преступников, изгоев общества, а людей, полезных и ценных для общества.

Сама по себе субкультура преступных молодёжных группировок во многом отвечает потребности конкретных молодых людей чувствовать себя комфортно в своём социальном окружении, быть значимыми, иметь возможность общаться с себе подобными. Этого многие из них, как правило, были лишены в социально ориентированных группах своих сверстников.

Молодые люди, входящие в преступные группировки, отличаются от других своих сверстников, как правило, тем, что их поведение во многом предопределяется действием импульсов, исходящих из подсознательной сферы психики. Они чаще других людей склонны к проявлению агрессии, отличаются повышенной подозрительностью, не склонны доверять людям, так как считают, что, тем самым, становятся более уязвимыми. Именно поэтому всякий незначительный элемент в поведении других людей они могут истолковать, как враждебный по отношению к себе. Часто такое ложное истолкование становится причиной целой серии насильственных преступлений, которые сами они называют «войнами». Масштаб, с которым выплёскивается агрессия, действительно таков, что сравним с войной. И так же, как и война, подобного рода коллективные выплески агрессии объединяют молодых людей, принадлежащих к одной преступной группировке. Происходит своеобразное единение на уровне низших, архаичных импульсов, которое даёт молодым людям ощущение того, что они единая органическая целостность, действующая слаженно, методично и целенаправленно. Индивидуальность в этом случае размывается, превращается в нечто аморфное, неопределённое. Конкретный молодой человек перестаёт быть самим собой, то есть таким, каким его привыкли видеть знакомые, соседи, родственники. Именно этим объясняется то, что очень вежливый, почтительный, культурный молодой человек вдруг в окружении своих агрессивных сверстников совершает насилие, приводящее в ужас окружающих.

Молодые люди, являющиеся членами преступных группировок, постоянно испытывают чувства, основанные на коллективном выплеске агрессии. И это становится одним из основных факторов деструктивного развития личности этих молодых людей. Их личность в подобных группировках развивается не в направлении становления личности, гармонично сочетающей свои собственные интересы и потребности с интересами и потребностями общества в целом, а в направлении разрушения уже имеющихся положительных черт характера, дальнейшей конфронтации с обществом, его неприятия. Так, внутри группировки возникает собственная социальная среда, своего рода микросреда, которая для молодого человека заменяет весь остальной социальный мир. Она становится постоянно действующим фактором, влияющим на формирование поведения этих молодых людей, ценности этой группировки становятся своеобразной системой координат при определении плохого и хорошего, понятия морали и нравственности сильно преломляются, обретая порой уродливые формы. Агрессия становится качеством, которое одобряется и приветствуется в группировках, она превращается, чуть ли не в добродетель.

Такова диалектика развития агрессии от неосознаваемого индивидуального импульса, определяющего поведение отдельного молодого человека, до единой линии поведения группировки и одобряемого в социальной микросреде качества личности. Таким образом, агрессия – это не только импульс, идущий из подсознательной, архаичной части психики, но также и одно из условий социального бытия молодых людей в их микросреде (группировке). Тем самым, при формировании личности молодого человека в преступной группировке оказывается задействовано два канала формирования стереотипов агрессивного поведения: первый – на уровне подсознания; второй – на уровне нормы поведения, принятой в преступной группировке. Здесь следует заметить, что все люди испытывают импульс агрессии, на определённые провоцирующие факторы, но в силу того, что агрессия не является социально одобряемым качеством, эти импульсы гасятся самим человеком, который их испытывает. В противоположность принятого в обществе поведения, член преступной молодёжной группировки не считает необходимым сдерживать испытываемую им агрессию, так как окружающие его сверстники, его друзья принимают агрессивное поведение за доблесть, то есть одобряют её. Более того, в группировках наблюдается прямая зависимость статуса конкретного члена от его степени агрессивности: чем более агрессивен конкретный молодой человек, тем более высокое положение он занимает в иерархии группировки.

Таким образом, агрессия становится не просто качеством, характеризующим личность, но и основой для организации и функционирования самой преступной группировки. Это объясняет то, что качества личности, которые приветствуются и одобряются в обществе, в группировке приобретают несколько иное звучание. Так, товарищество и то, что называется «чувством локтя», и в обществе и в группировках очень высоко ценятся, но в преступных группировках они доходят в своих проявлениях до таких пределов, что их становится невозможным оценить и объяснить с точки зрения здравого смысла. Эти качества проявляются в таких действиях молодых людей, которые не поддаются какому-либо логическому объяснению, и поэтому для окружающих они выглядят почти, как безумные. Странным и шокирующим для правопослушных граждан выглядит стремление молодых людей подтвердить свою лояльность группировке через совершение ими преступления. Но в этом нет ничего странного для самих членов группировок, поскольку в таких своих действиях они видят особый нравственный, как им кажется, смысл. Они готовы сломать в себе внутренние запреты, которые удерживают их от совершения преступления, ради того, чтобы подтвердить свою преданность своим товарищам и друзьям по группировке. При этом они готовы идти на такие преступления, в которых сами подвергаются серьёзному, ничем неоправданному риску.

Аналогичным образом, под воздействием гипертрофированной агрессивности, в молодёжных группировках искажаются и другие моральные нормы и стереотипы поведения. Здесь даже хищение совершается с одной единственной целью – продемонстрировать свою агрессивность и одновременно преданность своим товарищам и друзьям. Такое поведение ни для следователей, ни для экспертов, которые для оценки поведения руководствуются, прежде всего, здравым смыслом обыкновенного провопослушного человека, непонятно. Механизмы поведения здесь совершенно иные, чем у взрослого преступника, который заранее рассчитал каждый шаг в реализации своего преступного намерения. Член молодёжной преступной группировки далёк от такой расчётливости, он находится всецело в плену своих страстей, эмоций и иных, даже для него самого тёмных, побуждений, которые составляют механизм его преступного поведения. В этом убеждают многочисленные примеры судебной практики. Так, З. не имел нужды ни в деньгах, ни в удовлетворении своих потребностей. Он был из семьи, имевшей хороший достаток. Однако, несмотря на это, он вместе со своими друзьями того же возраста ворвался в чужую квартиру и в присутствии хозяев отобрал у них наиболее ценные вещи. При этом люди, подвергшиеся этому налёту, жили гораздо более скромно, чем З. и его семья. Поэтому вся «добыча» от такого ограбления не представляла значительной ценности для З. Со стороны казалось, что в подобном поведении З. нет никакой логики. Корыстное преступление, совершённое им, выглядело лишённым корыстного мотива. Какая тут может быть корысть, если из-за материального достатка нет необходимости воспользоваться похищенными ценностями. Особенно, если ещё учесть тот факт, что З. отдал всё награбленное своим товарищам и не получил от этого ничего. Такое поведение способно поставить в тупик, если рассматривать его с точки зрения логики обыкновенного взрослого человека. Непонятно, для чего подвергать себя такому риску, если от этого ничего не имеешь? Но в случаях с молодёжными преступными группировками действует иная логика – логика агрессивного поведения. З., как и всякий иной член преступной молодёжной группировки, демонстрировал своим преступным поведением свою агрессивность и преданность своим друзьям и товарищам по группировке.

Но не только агрессивность характеризует молодых людей, объединённых в преступные группировки. Для них также характерно то, что эта агрессия не имеет каких-либо сдерживающих механизмов. Она настолько сильна, что никакие иные психические механизмы не в состоянии её обуздать. Не могут ей противостоять и механизмы социального контроля, такие, к примеру, как ответственная мораль, суть которой состоит в том, что всякий член общества ограничивает свои естественные побуждения в том случае, если они идут во вред другим людям или в целом тому или иному социальному образованию. У членов преступных молодёжных группировок нет компенсаторного механизма, «который приспосабливает … инстинктивное наследие к требованиям культурной жизни и образует с ним функционально единую систему». В отличие от правопослушных граждан у членов молодёжных преступных группировок наблюдается некоторая «разбалансировка» того, что понимается под природной агрессией, которая характерна не только для человека, но и для животных. Эта «разбалансированность» обусловлена тем, что члены молодёжных преступных группировок – это молодые люди, которые оказались неготовыми принять все нормы социального поведения.

Агрессия молодых людей, входящих в преступные группировки, не имеет в качестве противовеса каких-либо иных качеств. Более того, негативные качества, основанные на инстинктивных влечениях, по силе и интенсивности их проявления в поведении имеют явный перевес над позитивными качествами. При этом воздействие социальных норм на поведение этих молодых людей незначительно в силу того, что эти нормы не соответствуют их деструктивным, негативным качествам, которые составляют своеобразное ядро их личности. Ценности, культивируемые членами молодёжных преступных группировок, диаметрально отличаются от ценностей, которые почитаются обыкновенными правопослушными гражданами. Причиной тому является как раз то, что ядро личности названных молодых людей составляют качества, основанные на деструктивных инстинктивных побуждениях. Поэтому такие молодые люди нуждаются в иной социальной организации, нежели все другие, так как уже существующие, одобряемые государством и обществом правопослушных граждан социальные структуры не соответствуют их ценностям, а потому не могут удовлетворять их личным запросам. Так возникает потребность в особых социальных структурах, которые будут признавать ценности, основанные на негативных инстинктивных побуждениях. Так происходит переход негативных инстинктивных побуждений с индивидуального уровня на социальный. Так агрессия, как одно из основных негативных инстинктивных побуждений, трансформируется из личностной агрессии в социальную (групповую).

В молодёжных преступных группировках наблюдается особое, необычное явление перехода индивидуальных инстинктивных побуждений в социальные инстинктивные побуждения. Иными словами,   индивидуальное бессознательное трансформируется в коллективное бессознательное. При этом, не смотря на то, что подобная трансформация похожа на развитие,   это развитие ущербно, так как в его ход не включается сознание. Поэтому неудивительно то, что среди членов преступных молодёжных группировок нет ярких, в общезначимом смысле этого слова, личностей. Как правило, даже лидеры этих группировок не обладают качествами, которые способны сделать их привлекательными для других личностями. Именно этим и объясняется мифотворчество, которое окружает преступные группировки. Непривлекательный образ самой группировки и её лидера нуждаются в корректировке и ретуши. С этой задачей успешно справляются с помощью создания мифов и вымыслов. Так появляется то, что именуется особой субкультурой молодёжной криминальной среды. Причём эта субкультура становится самостоятельно действующим достаточно активным фактором, влияющим на формирование молодого человека, вошедшего в преступную группировку. Таким образом, появляется фактор, способствующий усвоению и закреплению в поведении молодых людей стереотипов агрессивного поведения.

Сама субкультура молодёжных преступных группировок основана на романтизации агрессии в различных её проявлениях. При этом агрессия преподносится этой субкультурой не такой, какая она есть в действительности, а несколько в ином виде, как удаль, бесшабашность, ребячество. Это достигается при помощи перестановки акцентов с неприглядных проявлений агрессии на сопутствующие ей переживания и субъективное восприятие её проявлений самим молодым человеком – членом преступной группировки. Так, агрессия в молодёжных группировках приобретает вполне привлекательные черты и не выглядит отталкивающей и пугающей, какой она является на самом деле. Она становится качеством, «характеризующим настоящего мужчину», а потому сделать её чертой личности стремится каждый из молодых людей, входящих в преступные группировки. То есть, агрессия превращается в социально значимую черту личности в молодёжных преступных группировках. Иметь эту черту становится престижным для молодых людей, и они употребляют все силы к тому, чтобы выглядеть более агрессивными. Не случайно лидер в преступной молодёжной группировке тот, кто более всех агрессивен и чаще других проявляет это качество. Лидер, как правило, изумляет своих товарищей по группировке не какими-то своими талантами, а особенностями проявления своей агрессии (её силой, интенсивностью и т.п.).

В связи с тем, что в основе поведения членов молодёжных преступных группировок лежит агрессия, качество, роднящее человека с животным миром и происходящее из неосознаваемых областей человеческой психики, конкретные поведенческие акты названных молодых людей в большей мере, чем у остальных людей, зависят от конкретной психологической среды, в которой они оказались. При этом под средой понимается «совокупность физических и социальных переменных внешнего мира». Причём особенностью этой среды является то, что она во многом формируется под воздействием самих молодых людей, входящих в преступные группировки. Кроме того, само восприятие ими среды не строится по упрощенной схеме: «стимул – реакция». Взаимодействие между молодым человеком и средой более сложное. Сложность эта в том, что реакция на стимул может последовать, а может, и нет в зависимости от её восприятия. Кроме того, то, что станет стимулом, также во многом зависит от интерпретации того или иного внешнего раздражителя. Не случайно, ничего не значащие в среде законопослушных граждан фразы, выражения, слова в молодёжной преступной группировке могут быть восприняты, как серьёзное оскорбление, а потому стать причиной агрессивных действий по отношению к произнёсшему их человеку. То же самое касается и особенностей интерпретации действий окружающих. Те из них,  которые, казалось бы, не должны были бы тревожить, могут быть восприняты, как откровенно враждебные. Причиной тому является то, что окружающая среда при восприятии её молодыми людьми, входящими в преступные группировки, интерпретируется сквозь призму собственной агрессии. Поэтому она воспринимается, как недружественная, таящая в себе серьёзную опасность. И она, действительно, становится такой, а не только в восприятии членов молодёжных преступных группировок, так как окружающие начинают бояться агрессии, исходящей от них, а потому предпринимают адекватные меры по предупреждению этой агрессии. Адекватность названных мер состоит в том, что они также являются агрессивными. Так, изначально нейтральное, а иногда даже дружественное окружение, эволюционирует во враждебное под влиянием субъективных факторов, проистекающих от самих членов преступных группировок.

Социальная среда, существующая внутри молодёжных преступных группировок, складывается на фоне агрессии. Эта её особенность способствует появлению эффекта «кривого зеркала» при восприятии молодыми людьми, входящими в группировку, окружающего их социального мира. Все, или, по крайней мере, многие явления, события, факты, происходящие вне группировки, воспринимаются искажённо. Они воспринимаются, как неблагоприятные для группировки в целом и для каждого из её членов. Из-за этого у молодых людей, входящих в состав названных преступных группировок, возникает ощущение отверженности окружающим их социальным миром. Это способствует появлению и развитию внутри молодёжных преступных группировок процессов, прямо противоположных процессам адаптации к окружающей социальной среде. Объективно складывающаяся неадекватность между восприятием окружающей социальной среды и тем, какова она в действительности, является «основой для возникновения фрустрации, тревожного состояния, что в свою очередь приводит к асоциальным поступкам».  Данные процессы являются негативными, однако, несмотря на это, их нельзя всё же отождествлять с деградацией, поскольку они ведут не к распаду личности, а к её формированию, как социально опасной.

Неадекватное восприятие окружающей социальной среды постоянно приводит членов молодёжных преступных группировок и сами группировки к конфликтам с окружающими. Не случайно, «конфликт – это не просто свойство ситуации, но скорее вывод, делаемый на её основе». И это обусловлено тем, что, во-первых, «схема, однажды сформированная, в значительной степени управляет кодированием, организацией и поиском информации». У членов преступных группировок любая схема построена на основе агрессивного восприятия окружающего мира, а потому они улавливают всякие изменения в окружающей социальной среде, как враждебные по отношению к ним. Во-вторых, «некоторые представления выступают как основа для различных выводов и связей, которые варьируют у различных индивидов и групп». В частности, для членов организованных молодёжных преступных группировок конфликт рассматривается, как стимулирующий вызов, благодаря которому выплёскивается их агрессия, что вызывает у них позитивные чувства удовлетворённости.

С учётом того, что молодёжные преступные группировки чаще всего следуют при разрешении проблемных ситуаций агрессивным стереотипам поведения, то и ситуации, с которыми им приходится чаще всего сталкиваться, носят характер конфликтных, неблагоприятных и даже враждебных для них. Это объясняется общим пониманием того, что такое ситуация. Её следует понимать «не как совокупности элементов объективной действительности, а в качестве результата активного взаимодействия личности и среды». То есть, названные группировки сами неосознанно формируют вокруг себя агрессивную социальную среду и, соответственно, создают неблагоприятные для себя ситуации. Тем самым, наблюдается своеобразный замкнутый цикл, при котором агрессия исходит от конкретных группировок и их членов, а затем через возникновение неблагоприятной ситуации возвращается к ним же. Но, при этом, уже ситуация, созданная самой же группировкой или её членом, становится фактором, определяющим их поведение. Это обусловлено тем, что всякая ситуация «трактуется как обстановка, совокупность условий и обстоятельств, детерминирующих тот или иной характер протекания деятельности».

Сама по себе агрессия – это, прежде всего, побуждение, которое может реализоваться в действии. Но оно не всегда реализовывается, если есть сдерживающие механизмы. Либо реализовывается в самых разнообразных видах деятельности. Так, К. Лоренц отмечает, что «воодушевлённым человеком овладевает наш давний друг и недавний враг – внутривидовая агрессия в форме древней и едва сколь-нибудь сублимированной реакции социальной защиты». Однако, у преступных молодёжных группировок агрессия проявляется в насилии. Под насилием понимается «внешнее со стороны других лиц умышленное и противозаконное воздействие на человека (или группу лиц), осуществляемое помимо или против его воли и способное причинить ему органическую, физиологическую или психическую травму, и ограничить свободу его волеизъявления или действий». Исходя из такого разграничения понятий «агрессия» и «насилие», становится понятным, что сама по себе агрессия, как специфическое психическое побуждение, может и не приводить к общественно-опасным действиям. Но знать её механизм и природу необходимо, чтобы своевременно можно было упредить проявление насилия. Особенно это важно в отношении молодёжных преступных группировок, которые, как уже было сказано выше, культивируют агрессивный стиль поведения.

Выделение молодёжной организованной преступности в особый вид организованной преступности обусловлено тем, что именно в возрасте до 30 лет активно идёт процесс адаптации к существующей социальной среде. Из-за того, что процесс адаптации сталкивается с определёнными трудностями, о которых говорилось выше, агрессия, которую испытывают молодые люди, входящие в преступные группировки, несколько иная. Отличается она от других видов агрессии своей силой, интенсивностью и яркостью проявления.

Безусловно, все перечисленные выше особенности молодёжных преступных группировок, относящиеся к агрессии, далеко не исчерпывающие. Однако, они позволяют сделать некоторые выводы относительно направлений борьбы с этим видом преступности. А именно: главный и основной вывод о том, что борьба с организованной молодёжной преступностью должна включать в свой арсенал методы психодиагностики и психотерапии. Кроме того, в борьбе с организованной молодёжной преступностью следует отказаться от некоторых иллюзий. В частности, считается, что, дискредитировав, изолировав или как-то иначе сместив лидера группировки, уничтожается сама группировка. Отчасти это действительно так, но лишь отчасти. Действительно, группировка, носящая, к примеру, имя своего лидера, распадается, но сами молодые люди не покидают преступный мир, а остаются в нём, и потому на месте распавшейся группировки появляется одна или несколько новых. Тем самым, можно утверждать, что подобного рода деятельность по распаду молодёжных преступных группировок, проводимая правоохранительными органами, создаёт благоприятные условия в целом для организованной молодёжной преступности. Именно поэтому борьба с организованной молодёжной преступностью должна включать в свой арсенал более тонкие и деликатные методы, основанные на принципах психодиагностики, психотерапии и психологии в целом.