Балтийский флот в период правления екатерины II: проблемы развития и роль в системе самодержавной монархии

Вид материала

Диссертация

Содержание Законодательные источники Документы личного происхождения Третий параграф

Подобный материал:

• Москва в годы правления Екатерины II (1762-1796), 199.19kb.
• 10 класс Период правления Екатерины, 89.15kb.
• План план 2 введение 3 екатерина II и её правление 5 реформы екатерины, 286.17kb.
• Екатерина II, 1639.21kb.
• План Вступление Глава I. Теоретические основа монархии как формы правления Понятие, 362.37kb.
• Моя тема называется: «Медальный ряд России XVIII первой половины XIX в.». Мы будем, 77.89kb.
• «Именем Екатерины наречённый», 61.49kb.
• Середина хvп века это период начала формирования буржуазного общества, период абсолютизма, 227.79kb.
• Конкурсный урок по теме: «Именем Святой Екатерины», 61.59kb.
• Лекция Опричнина Ивана Грозного, 161.67kb.

«Источниковая база исследования» рассмотрен корпус использованных в работе источников. Диссертант преследовала цель системного изучения источников, в которых зафиксированы высочайшие указы, рескрипты, повеления, инструкции, именные указы Екатерины II, направленные Адмиралтейств-коллегии, генерал-прокурору империи, адмиралам и государственным деятелям; постановления Правительствующего Сената; постановления, распоряжения и указания коллегий: Адмиралтейской, Иностранных дел, Берг-коллегии и Морской комиссии.

В круг источников вошли материалы делопроизводств, в том числе военно-походных канцелярий российских адмиралов и главнокомандующих флотами, годовые финансовые отчеты, подлинные протоколы заседаний Совета при Высочайшем Дворе, протоколы переговоров российской стороны с представителями иностранных государств и донесения дипломатов из европейских столиц. Важным представлялось изучение взглядов отдельных личностей, военных и государственных деятелей по проблемам состояния Балтийского флота, перспективам его развития и методам решения первоочередных задач, а также позиции этих лиц по вопросам тактики и глубокой стратегии.

Широкий спектр источников представлен материалами из трех крупнейших отечественных архивов - Российского государственного архива военно-морского флота (РГАВМФ), архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Российского государственного исторического архива (РГИА). Прежде всего, использована внутриведомственная и межведомственная документация коллегий Адмиралтейской и Иностранных дел, финансовые документы Экспедиции о государственных доходах Сената.¹⁴ В диссертации использованы многочисленные документы обширной канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа И.Г. Чернышева, документы, относящиеся к деятельности Морской комиссии и материалы особого делопроизводства - «Высочайшие повеления, рескрипты, указы».¹⁵

Среди этих документов на первый план выдвинулись высочайше утвержденные документы и всеподданнейшие доклады Адмиралтейств-коллегии с резолюцией Екатерины II Быть по сему, рескрипты, направленные как самой коллегии (так называемые «Указы Нашей Адмиралтейской Коллегии»), так и «Указы Ея Императорского Величества из Государственной Адмиралтейской Коллегии», направленные конкретным лицам (именные указы) или Правительствующему Сенату, подробные протоколы заседаний Адмиралтейств-коллегии с зафиксированными в них итоговыми решениями, получившие высочайшую конфирмацию и вступившие в силу закона.

I. Материалы РГАВМФ диссертант условно разделила на несколько групп:

1. Указы Екатерины II, всеподданнейшие доклады членов Адмиралтейств-коллегии и Морской комиссии, одобренные императрицей, докладные записки и прошения Екатерине II графа И.Г. Чернышева с ее собственноручными резолюциями на концепте документа: «Быть по сему», «С Богом», «Назначить для исполнения сего…», «Выделить для сего потребную сумму…», «Строить по сему».

2. Протоколы заседаний членов Адмиралтейств-коллегии и Морской комиссии, которые позволили проследить ход обсуждения злободневных проблем.¹⁶

3. Особое делопроизводство - «Записная книга графа Чернышева».¹⁷ «Записная книга» представляет собой отпуски записок, наставлений и инструкций, отправленных им различным корреспондентам и расписанных календарно - по числам, месяцам и годам.

4. Рапорта отдельных лиц, главных командиров портов, высших офицеров флота и адмиралов на высочайшее имя с изложением сути проблемы и получивших разрешение на выполнение просимого. Как правило, после рассмотрения таких рапортов и принятия по ним решения, контроль за его выполнением Екатерина II возлагала на И.Г. Чернышева, что отражалось на полях документа. В случаях, когда дальнейший ход дела особенно волновал императрицу или требовал безотлагательного принятия мер по возникшей проблеме, Екатерина II прибегала к собственноручному составлению короткого текста и направляла записку конкретному лицу. Автором диссертации было обнаружено несколько таких собственноручных записок императрицы разным государственным и военным деятелям - И.Г. Чернышеву, Н.И. Панину, А.А. Безбородко, С.К. Грейгу и другим, что отражено в тексте диссертации.

5. Рапорта адмиралов Г.А. Спиридова, А.В. Елманова и С.К. Грейга на имя И.Г. Чернышева, ответные письма и инструкции графа этим лицам и рапорта субординационного характера, принятого во флоте. Эти документы позволили проследить динамику событий, развитие ситуации в ту или иную сторону и внутреннее положение дел в порту, в эскадре или на отдельном боевом корабле.

6. Личная и служебная переписка вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа И.Г. Чернышева с главным командиром Кронштадтского порта адмиралом С.К. Грейгом, с чрезвычайным и полномочным министром (посланником) России в Великобритании И.М. Симолиным и российскими корабельными учениками, проходившими в 1770-е-1780 е гг. стажировку и обучение на королевских верфях Англии Дептфорда, Портсмута и Чатама.

7. Делопроизводственная документация канцелярий двух адмиралов - Г.А. Спиридова и А.В. Елманова (Ф. 190, Ф. 188), в которой полной мере отразились проблемы развертывания военно-морских сил на греческом острове Парос и боевые операции флота в водах Архипелага. Диссертант отмечает, что часть этих проблем либо не затрагивалась вовсе, либо рассматривалась, но очень кратко и с большими искажениями и неточностями, без опоры на документальную базу. Такое положение дел в историографии сложилось именно по причине неиспользования специалистами-историками этой категории документов.

Делопроизводство обеих канцелярий универсально, обширно и очень информативно. Сюда вошли рапорты и донесения адмирала Г.А. Спиридова Екатерине II и И.Г. Чернышеву; это и так называемые «ордера», направленные Спиридовым командирам кораблей (за его собственноручными подписями), а также особый вид делопроизводства - «Протоколы о секретных делах». Из «ордеров» была почерпнута ценная информация о том, какие боевые задачи ставились флоту и как они выполнялись офицерами, матросами и сухопутными командами, какая политическая ситуация складывалась вокруг военного присутствия российского флота в Эгейском и Средиземном морях.

В процессе изучения «Протоколов» и «ордеров» складывалось отчетливое понимание того, как формировалась и функционировала главная база флота в порту Ауза на острове Парос, какую позицию занимало большинство греков в период нахождения там российских военно-морских сил и как население островов относилось к своим освободителям. Становилось ясно, что выводы, сделанные на основе этих материалов, пойдут вразрез с общепринятыми взглядами на некоторые проблемы.

Второй группой проблем, отразившихся в документах указанных канцелярий, являлись вопросы обороны главной базы флота и ведения боевых действий, приказы главнокомандующего флотом графа А.Г. Орлова, адмиралов Г.А. Спиридова и А.В. Елманова, рапорты и отчеты командиров кораблей.

8. Вахтенные (шканечные) журналы кораблей, принимавших участие в средиземноморском походе 1769 1775 гг., вахтенные журналы кораблей, участвовавших в войне со Швецией в 1788-1790 гг. (Ф. 870). Шканечный журнал представляет собой особый тип исторического источника, в котором содержится информация, не зафиксированная ни в каком другом документе. В нем имеются сведения военного значения (ход сражения, количество убитых и раненых), записи о различных происшествиях на корабле во время плавания. Аналитический обзор имеющейся историографии позволяет утверждать, что эти важные архивные документы фактически не привлекались российскими и тем более зарубежными историками.

II. Документы РГИА. Это протоколы заседаний особого государственного органа, образованного по инициативе Екатерины II в связи с началом русско-турецкой войны 1768-1774 гг. - Совета при Высочайшем Дворе, и комплект финансовых документов по делам экспедиции. Протокольные записи с прениями членов Совета, их постановлениями по различным вопросам государственной жизни России (с фиксацией факта присутствия императрицы на заседании и ее запротоколированными высказываниями) велись статс-секретарями Екатерины на протяжении 23 лет - с 1768 по 1791 гг.¹⁸ Анализ протоколов, в сопоставлении с источниками из других архивов, позволил реконструировать историческую и военно-политическую обстановку, выявить настроения и идеи, царившие в Совете, понять психологию лиц, причастных к высшим сферам государственной власти, и сделать соответствующие выводы.

III. Документы АВПРИ. Это делопроизводство коллегии Иностранных дел (КИД), куда вошла дипломатическая переписка с российскими представителями, аккредитованными в европейских столицах, канцелярские цидулы из русских посольств и такие же цидулы из КИД, адресованные чрезвычайным и полномочным министрам, резидентам и поверенным в делах, рескрипты, направленные им Екатериной II, инструкции главы КИД графа Н.И. Панина, посольские депеши и донесения.

В этих документах получили отражение внутриполитическая конъюнктура, борьба придворных группировок и политических партий при королевских дворах, состояние армии, флота, финансов, информация о военных заводах (пушечных и оружейных) и многое другое. Эти материалы историки использовали крайне мало, а некоторые из них были впервые введены в научный оборот.

Диссертант подчеркивает, что историческую лакуну Первой Архипелагской экспедиции балтийских эскадр в Средиземное и Эгейское моря удалось заполнить благодаря документам АВПРИ, которые рассматривались в совокупности с документами РГАВМФ. Речь идет о таких делопроизводствах, как «Копенгагенская миссия», «Сношения России с Англией» и «Сношения России с Францией»¹⁹, содержащие рескрипты Екатерины II посланнику в Копенгагене М.М. Философову, цидулы ему же из коллегии Иностранных дел и реляции Философова в Петербург, депеши капитана над Гибралтарским портом Лидс Бута (Leеds-Booth) Н.И. Панину и депеши ему же от поверенного в делах в Париже Н.К. Хотинского. Эти и другие документы позволили внести ясность при рассмотрении экспедиции в ракурсе международных отношений и внешней политики России.

IV. ^ Законодательные источники. Законодательные материалы и нормативные документы, санкционированные верховной властью, составили в диссертации сердцевину многих исследуемых социально-политических проблем. При Екатерине II объявление ее воли проходило в форме публикации и регистрации законов через Правительствующий Сенат. Соответственно, диссертант широко использовала Полное Собрание Законов Российской империи, где опубликованы указы, законы, манифесты, постановления и другие законодательные акты Российского государства периода XVIII в.²⁰

Среди опубликованных источников особое место отводилось XI-XIV томам издания под общей редакцией Ф.Ф. Веселаго.²¹ На страницах этого издания помещены необходимые материалы по делам главных балтийских портов, военному строительству, кораблестроению, документы по вопросам обороны. В качестве источника привлекались материалы периодической печати XVIII-XIX вв.- «Санктпетербургские Ведомости» и «Кронштадтский Вестник». «Санктпетербургские Ведомости» как монопольный печатный орган верховной власти оперативно обнародовал общественно значимую информацию – официальные правительственные сообщения, объявления, важную светскую хронику.

V.^ Документы личного происхождения. Уникальность мемуаров как исторического источника состоит в свидетельстве очевидца событий. Мемуары как нельзя лучше позволяют объяснить мотивы поведения действующих лиц, восстановить особый колорит эпохи, создать запоминающиеся исторические образы, что почти невозможно сделать по другим источникам.

Дневниковые записи, воспоминания и приватная переписка несут на себе печать двойственного характера. С одной стороны, они позволяют (как бы закулисно) увидеть те стороны жизни государства, которые по каким-либо причинам не отразились в официальных источниках. С помощью таких документов можно понять воззрения лиц, стоявших у кормила власти, на сложившуюся ситуацию, а также выяснить их побудительные мотивы к принятию тех или иных решений. Дневниковые записи содержат характеристики различных политических фигур, высших сановников, государственных и военных деятелей, что помогает представить их исторические портреты.

С другой стороны, фактические данные мемуаров требовали проверки, так как воссоздание некоторых событий по памяти автора не всегда являлось надежным свидетельством. В мемуарной литературе иногда происходило не только искажение фактов, но и прямая их фальсификация. Поэтому в исследовательской работе документы личного происхождения всегда воспринимались критически. Например, критического подхода в силу большой доли субъективности при изложении некоторых фактов и оценок персоналий требовало изучение записок адмирала Павла Васильевича Чичагова, сына адмирала В.Я. Чичагова, командовавшего Балтийским флотом в 1789-1790 гг.²²

Некоторые офицеры Балтийского флота излагали свои взгляды не только в официальных рапортах и отчетах, но и в личных журналах, которые вели во время пребывания в Средиземном и Эгейском морях. К документам такого плана относятся воспоминания князя Ю.В. Долгорукова, капитана 2 ранга С.П. Хметевского и собственноручный журнал капитан-командора С.К. Грейга.²³ Изучение дневниковых записей статс-секретарей Екатерины II А.В. Храповицкого и А.М. Грибовского, записок княгини Е.Р. Дашковой, Л.Н. Энгельгардта, французского посланника в Петербурге графа Луи Филиппа Сегюра, записок самой Екатерины II, писем российского посланника в Лондоне графа С.Р. Воронцова различным корреспондентам в России, воспоминаний других современников Екатерины II восполнило некоторые недостающие звенья.²⁴ Часть документов личного происхождения, выявленных диссертантом в Отделе рукописей РНБ, впервые был введен в научный оборот.

^ Третий параграф «Степень изученности темы и историография проблемы» посвящен анализу историографии по теме исследования. Подчеркивается, что эпоха царствования Екатерины II стала привлекать внимание современников еще при жизни этой «гениальной женщины» (по выражению Е.Р. Дашковой). Множество предметно-тематических и мемуарно-биографических разработок давно нашли отражение на страницах различного рода изданий, посвященных жизни и деятельности этой императрицы. Эти работы насыщены полезными сведениями о конкретных людях, окружавших Екатерину, о нравах и привычках общества, о традициях и социокультурной среде, о специфике жизни двора.²⁵

В начале XIX в. повысился интерес ученых к законодательной деятельности Екатерины II и ее эпистолярному наследию, а несколько позже начали издавать ее официальную переписку по различным вопросам государственной жизни России.²⁶ Большое научное и познавательное значение в изучении царствования Екатерины II имели исторические труды С.М. Соловьева и В.О. Ключевского. Наряду с фундаментальными исследованиями Ключевский обращался к микроисторическим проблемам - таким как психологическое восприятие обществом правления Екатерины II, ее влияния на умы современников, ярко выраженным чертам ее характера.²⁷ Монографии В.А. Бильбасова существенно дополнили исторические исследования С.М. Соловьева и В.О. Ключевского.²⁸

В 1990-х гг. вышли в свет работы крупных специалистов по XVIII веку Н.И. Павленко и Е.В. Анисимова, внесших значительный вклад в область изучения эпохи Екатерины II.²⁹ Н.И. Павленко выдвинул тезис о «генеральном факте», которого историки никогда не должны забывать, а именно: «Екатерина Великая после своего 34-летнего правления оставила Россию более могущественной и просвещенной, становившейся на путь законности».³⁰ Научные разработки известного петербургского историка Е.В. Анисимова в области вопросов государства и права в России XVIII в. получили заслуженное признание коллег.³¹

Эти ученые, однако, не затрагивали глубоких аналитических пластов, связанных с реформированием и функционированием военно-морских сил и всей вертикали Морского ведомства России во второй половине XVIII в. Главное их внимание было направлено на изучение царствования Екатерины II в русле исследования российской государственности, в том числе и государственных преобразований. Большое значение придавалось осмыслению внутриполитических особенностей эпохи, изучению проблем дворцовых переворотов, такого негативного явления как фаворитизм, борьбы придворных группировок, дворцовых интриг.

Историографическая ситуация, сложившаяся за последние 150-200 лет вокруг такого значимого проблемного среза как состояние и развитие военно-морского флота на Балтике при Екатерине II, не может претендовать на обширность и глубину исследования. В отечественной исторической науке комплексно тема данной диссертации специально не изучалась, а многие ее ключевые аспекты историками даже не обозначались.

Проблемы состояния Балтийского флота на различных этапах своего существования нашли отражение в обзорных трудах и очерках известного морского офицера и историка второй половины XIX - первой половины XX вв. Ф.Ф. Веселаго.³² Однако работы этого автора не дают целостного понимания выраженных особенностей всей военно-морской системы, сложившейся при Екатерине II. Характерной чертой очерков Ф.Ф. Веселаго является хроникальное изложение наиболее значимых событий, происходивших в русском флоте со времен Петра I по царствование Александра III. Информация обзорного, в основном статистического и справочного характера, содержится в работах военных специалистов XIX в. - генерал-майора артиллерии А.С. Кроткова и исследователя Е.И. Аренса.³³ Отметим, что труд заниматься проблемами истории развития российского флота брали на себя не профессиональные историки, а в основном флотские офицеры, что было характерно для всего XIX в. При этом, как правило, рассматривались сугубо узкие аспекты этого процесса, например громкие сражения россиян с турками на суше и на море, снабженные небольшими комментариями.

Заслугой А.С. Кроткова является то, что он аккумулировал данные роста корабельного состава флота при Екатерине II и представил хорошую статистическую базу. Его работа до сих пор остается востребованной в качестве исторического справочника по вопросам численности Балтийского и Черноморского флотов в 1770-е-1780-е гг. На основании кратких исторических этюдов Е.И. Аренса³⁴ можно составить представление об общих чертах, свойственных Балтийскому флоту в период пребывания на престоле Екатерины II. При этом автор расставил главные акценты на экспедиции в Архипелаг, что на самом деле явилось важным событием в жизни флота и государства. Однако столь масштабная тема нуждалась в серьезной аналитической доработке, с более глубоким исследованием ее целей и задач, с выявлением отношения европейских держав к морской политике России и других значимых аспектов. Диссертант отмечает, что сам Аренс, оценивая свою работу, определил ее всего лишь как «набранный на скорую руку эскиз, дополненный несколькими характерными штрихами».³⁵

В свете изучения генезиса центрального коллегиального учреждения по руководству военной и административно-хозяйственной деятельностью флота - Адмиралтейств-коллегии, важными представляются результаты исследований дореволюционного историка В.Г. Чубинского. В его работе прослежена эволюция системы управления Морским ведомством России с 1696 г.- от «Государева шатра на Воронеже»- до реформирования императором Николаем I.³⁶ Отдельная глава книги посвящена краткому обзору реформаторской деятельности Екатерины II по замене петровских контор экспедициями.³⁷

Новый всплеск интереса к истории становления и развития Балтийского флота, а также к его боевым действиям произошел в начале XX столетия, когда вышло в свет многотомное издание «История русской армии и флота». В числе авторов «Истории…» были видные теоретики, преподаватели морской тактики и стратегии в Николаевской военно-морской академии, адмиралы, офицеры Генерального штаба. Обзорный раздел, посвященный эпохе царствования Екатерины II, представлен в этом издании лейтенантами Н.В. Новиковым и Н.Д. Каллистовым.³⁸

Оба автора, однако, не ставили перед собой цели основательного аналитического исследования проблемы - они не давали оценок военно-морскому флоту России второй половины XVIII в. как одному из структурных компонентов единой государственной машины. В их задачу не входило и подробное изложение всего сложного процесса реформирования военно-морских сил при Екатерине II и рассмотрения его в ракурсе международных отношений и внешней политики, а также в разрезе проводимой ее кабинетом морской политики.

Историография 1930-х-1940-х гг. намеренно обходила изучение вопросов вклада наиболее выдающихся представителей династии Романовых в развитие военно-морских сил, останавливая внимание лишь на деятельности Петра по строительству регулярного флота. В конце 1940-х-1950-х годах изучение военно-морских сюжетов второй половины XVIII в., в том числе и Чесменского сражения 24-26 июня 1770 г., значительно продвинулось благодаря трудам академика Е.В. Тарле.³⁹ Разумеется, Е.В. Тарле следовал традиционной для советской историографии канве при подаче материала. Это громкое прославление героизма русских моряков (что на самом деле имело место) и разоблачение антирусской политики иностранных держав (Франции и Испании). В то же время ученый не пытался подойти к проблеме с критических позиций, а также не учитывал силы и возможности противника России Турции.

Судя по всему, именно перу Е.В. Тарле принадлежало первенство применения концепции готовности христианских подданных Оттоманской Порты к всеобщему выступлению. Приход же российских кораблей, по мнению Тарле, мог лишь значительно ускорить события.⁴⁰ Такие воззрения Тарле до сих пор господствуют в историографии.⁴¹

Задача, поставленная около пятнадцати лет назад коллективом петербургских авторов - осветить эволюцию деревянного судостроения второй половины XVIII в. и показать морскую политику России в этот период, оказалась далека от решения. Беглый обзор судостроительной политики при Екатерине II и краткое упоминание о предпринятой экспедиции в Средиземное море в 1768 г. не дают целостного научного понимания функционирования Балтийского флота и выполнения им монаршей воли.⁴²

За последние годы историография Балтийского флота существенно пополнилась рядом общих научно-популярных работ, в которых прослеживается его краткая боевая летопись, начиная со времени своего основания.⁴³ Значительное внимание при этом уделялось морским сражениям, произошедшим на Балтике при Петре I и, как правило, решающему сражению в ходе русско-турецкой войны 1768 1774 гг. - Чесменскому.

Военные историки В.А. Золотарев и И.А. Козлов, занимавшиеся разработками историй войн на море, привнесли определенный вклад в изучение этих областей.⁴⁴ К сожалению, в работе В.А. Золотарева и И.А. Козлова в небольшом разделе, посвященном флоту в период царствования Екатерины II, воспроизводится трактовка Е.В. Тарле. Авторы лишь повторили тезис о «греческих повстанцах», которым «нужно было оказывать помощь», не подкрепив свое высказывание документально.⁴⁵ Еще одним основанием для историографической неточности послужил сложный вопрос о «греческих повстанцах, присоединявшихся к русским» после уничтожения турецкого флота при Чесме. После проведенного комплексного анализа многочисленной категории архивных источников, автор диссертации доказала, что после сожжения турецкого флота в Чесменском сражении присоединения к российским силам значительных греческих отрядов не было.

Поиск и обзор статей непосредственно по теме диссертации в центральных научных изданиях - журналах «Вопросы истории», «Военно-исторический журнал» и «Отечественная история» не дал положительных результатов. При обращении к зарубежной историографии прежде всего диссертант отметила, что в распоряжении западных историков имелись лишь опубликованные материалы, относящиеся к эпохе царствования Екатерины II. В настоящее время, с образованием единого научного пространства, российским и западным ученым значительно облегчилась поисковая задача в зарубежных архивах и крупных научных библиотеках. Однако нужно констатировать, что военно-морская тематика периода XVIII в. сложна и специфична, поэтому западные исследователи мало обращались к ней.

В целом о большом вкладе Екатерины II в развитие военно-морского флота России упомянули в своих работах британские авторы А. Грей, Г. Тройат и Дж. Александер.⁴⁶ Трудно не согласиться с основным тезисом А. Грея о том, что результатом особого отношения императрицы к флоту, ее стремлений выйти к черноморским просторам и достигнуть естественных границ на Юге стало то, что она «осуществила национальные чаяния».⁴⁷ Надо заметить, что в работах иностранных авторов, занимавшихся разработками русской истории периода XVIII в., за Екатериной II прочно утвердился эпитет «Великая». К числу таких ученых относится и известная исследовательница России, профессор Лондонского университета Исабель де Мадариага. В фундаментальной монографии Мадариага представила широкую панораму исторических процессов, происходивших в России в царствование Екатерины II.⁴⁸

Заслугой этой исследовательницы стал проведенный всесторонний анализ реформаторской деятельности Екатерины в законодательной, судебно-правовой и других областях. Тем не менее, приходится констатировать, что в ее труде вопросы военно-морской политики, в силу особой специфики, освещены крайне скупо. Более того, Мадариага допустила ряд явных неточностей, например, когда писала о том, что адмирал С.К. Грейг «погиб в сражении 1788 г.», имея в виду, очевидно, Гогландское сражение 6 июля 1788 г.⁴⁹ На самом деле Грейг не погиб в сражении, а умер 15 октября 1788 г. на борту своего флагманского корабля «Ростислав». В рассуждениях по «греческому вопросу» Мадариага придерживается взглядов Е.В. Тарле.⁵⁰

Различные внешнеполитические сюжеты царствования Екатерины II вот уже на протяжении более двух столетий привлекают внимание отечественных и зарубежных ученых. Взаимоотношениям России со странами Северной и Центральной Европы посвящено множество исторических исследований и монографий как общего характера (рассматривание международных связей России в XVIII столетии), так и специальных работ тематической направленности, например, развитию двусторонних отношений Петербурга с отдельными европейскими государствами.⁵¹

Общие вопросы внешней политики России в период правления Екатерины II нашли отражение в современном издании «История внешней политики России. XVIII век», подготовленным Институтом Российской Истории РАН, в «Очерках истории Министерства Иностранных Дел России», в работах Н.С. Киняпиной и Е.И. Дружининой, а также в ряде работ зарубежных авторов- Барбары Джелавич, Д. Клейтона, М. Андерсона и в коллективной монографии ученых из США и России.⁵² Тем не менее историографическая ситуация показывает, что серьезных научных работ по проблемам внешнеполитической жизни России 1760-х-1780 х гг. именно в проблемном разрезе ее морской политики фактически не существует.

В 2006 г. вышла в свет монография автора диссертации «100-пушечные корабли типа "Victory" в русско-шведской и наполеоновских войнах», где впервые на основе большого количества источников была представлена наиболее полная версия русско-шведской войны 1788-1790 гг.⁵³ В научный оборот было введено множество непубликовавшихся ранее архивных документов и, следовательно, произошло значительное расширение источниковой базы. Это позволило приблизиться к более точному и целостному воссозданию российской исторической действительности 1780-х годов, а также пересмотреть укоренившиеся в отечественной исторической науке взгляды как на отдельные сюжеты, так и на некоторые персоналии.

Современные исследователи обходили вниманием русско-шведскую войну 1788-1790 гг. Вероятно, это происходило прежде всего потому, что для полного анализа военно-политической обстановки и боевых операций флотов был необходим максимальный объем информации, без которого остальные сведения и факты оставались отрывочными и бездоказательными. Серьезным исследованием по этой теме остается труд историка второй половины XIX в. В.Ф. Головачева.⁵⁴

Достоинством его работы можно назвать обилие фактического материала, почерпнутого автором из архивохранилищ Петербурга и Москвы. Однако как заметил сам Головачев, при всем многообразии представленных им сюжетов он изложил лишь «очевидные факты», но в то же время почти совсем не касался вопросов стратегии.⁵⁵ К этому можно добавить, что автор почти не затрагивал проблему войны в русле внешнеполитической жизни Российского государства и не предпринял попытки проведения глубокого анализа ситуаций в этом аспекте.

Войну россиян со шведами не обошли вниманием и некоторые западные авторы начала XX в. Британский исследователь Р.Ч. Андерсон (R.Ch. Anderson) при освещении некоторых эпизодов боевых действий российского флота лишь повторил версию В.Ф. Головачева.⁵⁶ Это произошло по причине того, что указанная работа Головачева была единственным трудом, оказавшимся в распоряжении этого историка. Вместе с тем, нельзя не отметить целого ряда положительных сторон, привнесенных Андерсоном в свою книгу. Следует высоко оценить результаты его серьезных научных исследований в частных и государственных архивах Стокгольма, работу с текстами донесений командующего шведским флотом герцога Карла Зюдерманландского королю Густаву III (однако, без критического анализа), приведение выдержек из публикаций в шведских периодических изданиях. Введение Р.Ч. Андерсоном в научный оборот этих и других источников позволило сопоставить официальную российскую и шведскую версии крупных морских сражений и их итоги. Кроме того, представляли интерес и некоторые суждения Андерсона по общим итогам главных операций флота.

Особое место в шведскоязычной историографии отводилось историческим исследованиям К.-А. Юлленграната (C.A. Gyllengranat) и Дж. Манкеля (J. Mankell).⁵⁷ В версии К.-А. Юлленграната подробно изложены два сражения той войны: Гогландское - из-за его ключевого значения и того влияния, которое оно оказало на дальнейший ход всей кампании, и заключительное, Выборгское. Остальные сражения российских эскадр со шведскими освещены сравнительно кратко.

Работа Юлленграната представляет интерес прежде всего по той причине, что он пользовался информацией, предоставленной ему непосредственными участниками боев. Из относительно современных изданий по шведской военно-морской истории следует назвать «Историю шведского флота», вышедшую в 1943 г. в Швеции.⁵⁸ Однако этот труд не является научным, выдержанным в жанре монографии - его можно отнести к категории обзорных работ, характеризующих основные этапы развития шведского флота.

Обзор историографии позволил прийти к выводу: Балтийский флот в период царствования императрицы Екатерины II во всех его аспектах не являлся предметом комплексного исследования в отечественной и зарубежной исторической науке. Анализ исторических трудов и монографий позволил заключить, что проблема, избранная для исследования, требовала по крайней мере двух вещей - это дальнейшей глубокой и серьезной научной разработки с привлечением множества документальных материалов из отечественных архивов, и переосмысления некоторых исторических фактов, событий и характеристик военных деятелей.