Товстоногов
| Вид материала | Документы |
Эпизод с Замухрышкиным
На утренней репетиции Кацман построил сцену следующим образом. Игроки пытались споить представителя банка, чтобы договориться с ним о немедленной выдаче денег из приказа. Замухрышкин не отказывался ни от выпивки, ни от закуски, но в то же время денег не выдает, говорит, что получить их можно только через две недели. Уже в начале сцены Товстоногов прервал исполнителей:
— Я не хочу под конец спектакля смотреть, как человек ест.
КАЦМАН. Георгий Александрович, я вас очень прошу, досмотрите сцену до конца.
ТОВСТОНОГОВ. Мне это неинтересно. Смысл сцены теряется.
ВЛАДИМИР Ч. И пить нельзя?
ТОВСТОНОГОВ. И не выпил, поставил. Тогда Утешительный быстро налил шампанское. Раз он коньяк не пьет. Замухрышкин пригубил, но поставил бокал на место!
ВЛАДИМИР Ч. Я совершенно не понимаю, что делается в моей сцене.
ТОВСТОНОГОВ. А почему я в первый раз об этом слышу?
ВЛАДИМИР Ч. Что я хочу? Набить себе цену?
ТОВСТОНОГОВ. Конечно!
ВЛАДИМИР Ч. А почему нельзя сделать так, что они меня спаивают?
ТОВСТОНОГОВ. Мне кажется, интересней наоборот. Замухрышкина этот жулик играет таким, что его ничем не купишь. Все способы пробуются! Зрители должны просчитывать: ну, чем
88
еще? О делах говорить — пожалуйста, но на работе категорически не пью! И причем, очень обидчивый человек. Вот этим всем он и набивает себе цену!
^ После ухода Замухрышкина жулики в панике. Они расхаживают по номеру, говоря какие-то непонятные для Ихарева слова.
ТОВСТОНОГОВ. Это поворотное место для Ихарева. Он не понимает, почему такая паника? Вслушивается: им зачем-то срочно нужны деньги. Если бы они сразу Ихареву все объяснили, он бы непременно почувствовал подвох. Но они как бы забыли о его присутствии. И вот именно из-за того, что он сам пытается во все вникнуть, запросто глотает наживку!
Ни в коем случае нельзя Утешительному объяснять Ихареву, что деньги можно получить только через четыре дня! Играйте на сбросе, чтобы Ихарев потянулся к вам. Ищите, как можно выкрутиться? Это главное!
До Ихарева не доходит: деньги будут через четыре дня. Сначала было условие: две недели — это плохо. Но почему плохо через четыре дня? А вы все не разгадывайте загадку...
КАЦМАН. Заводите, заводите его! Он почти на крючке!
ТОВСТОНОГОВ. И вот сыграйте такой кусочек. Не обращал, не обращал Утешительный внимание на Ихарева, но... Вдруг посмотрел на него пристально, что-то взвесил и решил признаться во всем! До конца! И делово, сухо сообщил ему возможность выгодно перекупить пеньку. Очень важная сцена. По существу, здесь кульминация обмана! Эту сцену нужно сыграть подробно, нельзя ее пробалтывать ни в коем случае. Я бы даже изменил возвращение Утешительного после проводов Замухрышкина. Посмотрите. (Товстоногов вышел на площадку.) Ничего не говоря, иду к столику с вином. Налил. Выпил. Вот здесь длинная пауза. Все потянулись ко мне. И ждите. Я явно должен что-то сказать. И совершенно, Дима, смотрите, без интонаций: «Раньше, чем через три дня, не будет». И задумался. Ихарев ко мне: «Что?» А я не замечаю, так поглощен своими мыслями, что не заметил, как проговорился. Понимаете, почему именно «проговорился»? Логика компании: мы признались Ихареву, а Ихарев нам, что карточное жульничество — наш хлеб насущный. Заключили союз: говорим друг другу всю правду, просим Ихарева быть нашим предводителем. И вот накладка! Осечка! И виноваты мы! Как же так? Договорились быть откровенными, ан, нет! Не сказали об одной важной вещи, скрыли самую любопытную махинацию! Но дружба так дружба! Теперь открываем и это! Вот, друг наш Ихарев, теперь, когда ты в курсе, как можно заработать на перепродаже пеньки, теперь ты про нас знаешь все! Такое решение сцены создает стопроцентную веру Ихарева в происходящее.
^ Товстоногов спустился в зал и попросил повторить сцену.
— Может быть, когда Утешительный будет рассказывать Ихареву, я к дверям уйду? — предложил исполнитель роли Кругеля. — Речь же идет о миллионе?!
ТОВСТОНОГОВ. Да, а Утешительный, увидев вас в дверях, и Швохневу даст знак: и ты на стражу. Ихарев подсел к Утешительному, и тот телеграфно, делово, без интонаций все выложил. А у Ихарева: все равно не понимаю, почему надо ждать четыре дня. На Утешительного посмотрел, на остальных...
^ И вдруг Ихарев приподнялся, бросился к своему сундучку, схватил его.
ТОВСТОНОГОВ. А зачем это?
АЛЕКСЕЙ Л. Хочу поехать с ними.
ТОВСТОНОГОВ. Нет, это наивно и нарочно. А я-то подумал, что у Ихарева зарождается та же мысль, что и у Утешительного! Я думал — за деньгами! Дать им взаймы?! А ну-ка, если вслушаться, Утешительный о чем говорит? Что-то про деньги? Так и я иду к ним! Какое совпадение! Бывает же такое, когда умным людям приходит в голову одна и та же гениальная мысль! Ихарев, как молодой скакун, опережает событие, а Утешительный пользуется этим! С текстом: «Позвольте!» Схватить чемодан и бросить его в центр! Или нет! Открыть чемодан и выбросить на середину четыре пачки денег! Каждая по двадцать тысяч!
Нет-нет, зачем Утешительному сразу тянуться к деньгам? Плохо. Не торопитесь. Давайте посмакуем этот момент. Посидите спокойно. Вот. А теперь ногами небрежно оттолкните пачки в сторону. Какой там у вас текст? Совпадает с моим предложением?
89
— «Кругель, отнеси их в нашу шкатулку».
Оч-чень хорошо! И Кругелю не надо торопиться. Подошел к столу, съел балычок, лениво поднял пачки и, напевая, ушел.
^ Ихарев один. В руках доверенность на двести тысяч.
Даже ослабел от своей блестящей победы! Только что было восемьдесят тысяч и вот на сто двадцать тысяч больше! Но монолог надо репетировать с новыми силами. В следующий раз с него и начнем!