Книга: Шарлотта Бронте. "Джен Эйр"

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 47

- Посмотрите на ее крылья, - сказал он. - Такие бабочки есть в Вест-Индии. Не часто увидишь в Англии такую большую и яркую ночную бабочку. Ну вот, она и упорхнула.

Бабочка улетела. Я тоже сделала несколько робких шагов, но мистер Рочестер последовал за мной, и когда мы дошли до калитки, он сказал:

- Вернитесь. В такую чудесную ночь стыдно сидеть дома. Можно ли хотеть спать, когда солнечный закат встречается с восходом луны?

Обычно я довольно находчива, но бывают мгновения, когда я совершенно теряюсь. И, как нарочно, это случается со мной в самые критические минуты, когда уместное слово или благовидный предлог могли бы выручить меня из трудного положения. Я не хотела гулять в столь поздний час вдвоем с мистером Рочестером по темному саду. Но, испытывая крайнее замешательство, я все-таки нерешительно следовала за ним, тщетно стараясь выдумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти. Однако он был так спокоен и сдержан, что мне вдруг стало стыдно за мое смятение. Если во всем этом было что-то дурное, оно, видимо, заключалось только во мне самой. Сам же он ни о чем не подозревал и был совершенно спокоен.

- Джен, - заговорил он, когда мы вошли в обсаженную лаврами аллею и медленно направились к обвалившемуся забору и каштану, - хорошо летом в Торнфильде, правда?

- Да, сэр.

- Вы, наверное, все-таки успели привыкнуть к этому дому? Особенно вы, кто так чувствует красоту природы и так умеет привязываться.

- Да, я привязалась к нему.

- И кроме того, не знаю каким образом, но вы привыкли к этому легкомысленному существу, к маленькой Адели. И даже к простодушной миссис Фэйрфакс.

- Да сэр; по-разному, но я полюбила их обеих.

- И вам не хотелось бы расстаться с ними?

- Да.

- Жаль, - сказал он, вздохнув, и замолчал. - Так всегда бывает в жизни, - продолжал он после паузы. - Не успеешь привязаться к какому-нибудь приятному, спокойному месту, и уже какой-то голос заставляет тебя встать и удалиться из него, так как час отдыха миновал.

- Мне пора удалиться, сэр? - спросила я. - Мне надо покинуть Торнфильд?

- Вероятно, надо, Джен. Мне очень жаль, Джен... но, видимо, вам придется уехать.

Это был удар. Но я не дала ему сразить меня.

- Что ж, сэр, я буду готова, как только вы отдадите приказ уезжать.

- Приказ уже отдан. Я даю вам его сегодня вечером.

- Значит, вы все-таки женитесь, сэр?

- Без-услов-но. Вот имен-но. Со свойственной вам проницательностью вы попали в самую точку.

- И скоро, сэр?

- Очень скоро, моя... то есть мисс Эйр. Вы помните, Джен, наш разговор в первый раз, когда я или слухи оповестили вас о том, что я намерен надеть на свою шею холостяка священное ярмо и перейти в блаженное состояние супружества, то есть прижать к моей груди мисс Ингрэм? (Правда, чтобы обхватить ее, нужны длинные руки; но это не беда: чем объемистее такой прекрасный предмет, как моя красавица Бланш, тем лучше.)

Ну, так вот. Я говорю... Слушайте меня, Джен! Ведь вы же не для того отвернулись, чтобы найти еще одну ночную бабочку?.. Так вот, я хочу напомнить вам, что именно вы первая сказали, с той чуткостью, которую я так уважаю в вас, с тем предвидением, осторожностью и смирением, которые так украшают ваше ответственное и зависимое положение, что в случае, если я женюсь на мисс Ингрэм, и вам, и маленькой Адели лучше убраться отсюда. Я ни словом не заикнусь о той обиде, которую вы этим своим предложением наносите моей возлюбленной. Когда вы будете далеко отсюда, Дженет, постараюсь забыть об этом. Я буду помнить только о мудрости вашего предложения; а она такова, что я решил последовать вашему совету. Адель поступит в школу, а вам, мисс Эйр, нужно найти новое место.

- Хорошо, сэр. Я сейчас же дам объявление, а до тех пор, надеюсь... - Я хотела сказать: надеюсь, что смогу остаться здесь, пока найду себе какое-нибудь убежище. Но я замолчала, так как чувствовала себя не в силах произнести столь длинную фразу: мой голос не слушался меня.

- Примерно через месяц, надеюсь, я буду уже женат, - продолжал мистер Рочестер. - А тем временем я сам займусь подысканием для вас какой-нибудь работы и убежища.

- Благодарю вас, сэр, мне очень жаль, что я вас затрудняю.

- О, пожалуйста, не извиняйтесь! Я считаю, что любая из моих служащих, которая так прекрасно исполняет свои обязанности, как вы, имеет некоторое право на мое участие в устройстве ее дальнейшей судьбы. Кстати, я слышал от своей будущей тещи относительно места, которое для вас, по-моему, подойдет: вам придется взять на себя воспитание пяти дочерей миссис Дионайзиус О'Голл из Биттерн-лоджа, Коннот, Ирландия. Надеюсь, вам понравится Ирландия; говорят, люди там необыкновенно сердечны.

- Это очень далеко, сэр.

- Пустяки. Такая девушка, как вы, не должна пугаться ни расстояния, ни путешествия.

- Не путешествия, а расстояния. И потом - море. Это такая преграда...

- Преграда между чем, Джен?

- Между мною и... Англией... И Торнфильдом, и...

- И чем еще?

- И вами, сэр.

Это вырвалось у меня невольно, и так же, помимо моей воли, слезы хлынули из моих глаз. Разумеется, я плакала беззвучно и старалась не всхлипывать, но мысль о миссис О'Голл из Биттерн-лоджа сжала холодом мое сердце. И еще холодней стало мне при мысли о пенистых волнах, которым, видимо, суждено было, как пропастью, разлучить меня с моим хозяином, рядом с которым я сейчас шла; но самой тяжкой была мысль о еще более непроходимой пропасти - богатстве, сословном положении и общепринятых взглядах, которые отделяли меня от того, к кому меня так естественно и неодолимо влекло.

- Это очень далеко, - повторила я.

- Далеко, не спорю. И когда вы уедете в Биттерн-лодж, Коннот, Ирландия, я больше никогда не увижу вас, Джен. Это бесспорно, так как эта страна никогда особенно не привлекала меня. Мы ведь были добрыми друзьями, Джен, верно?

- Да, сэр.

- А когда друзьям угрожает разлука, им хочется провести вдвоем те немногие часы, которые им остались. Давайте поговорим спокойно о путешествии и о разлуке хоть полчаса, пока звезды не загорятся на небе. Вот каштан, и вот скамья вокруг его старого ствола. Давайте посидим здесь мирно сегодня вечером, хотя бы нам больше никогда не было суждено сидеть рядом. - Он опустился на скамью и усадил меня.

- До Ирландии очень далеко, Дженет, и мне жаль, что приходится отправлять моего маленького друга в такое утомительное путешествие; но если иначе нельзя, что же делать? Как вы думаете, Джен, между нашими душами есть какое-то родство?

Я не могла решиться на ответ в эту минуту, слезы душили меня.

- Иногда, - продолжал он, - у меня бывает странное чувство по отношению к вам. Особенно когда вы вот так рядом со мной, как сейчас. Мне кажется, что от моего сердца тянется крепкая нить к такой же точке в вашем маленьком существе. Но если между нами ляжет бурное море и еще сотни две миль, то я боюсь, что эта нить порвется. И мне грустно оттого, что тогда мое сердце будет кровоточить. Что касается вас, то вы меня забудете.

- Я вас никогда не забуду, сэр, вы это знаете...

Нет, я не могла продолжать.

- Джен, вы слышите, как соловей поет в роще? Послушайте!

Я слушала и судорожно рыдала. Я не в силах была сдерживать свои чувства. Я вынуждена была дать волю слезам, так как отчаяние потрясало мое существо. И когда я, наконец, заговорила, то лишь для того, чтобы сказать:

- Лучше бы мне не родиться на свет или по крайней мере никогда не приезжать в Торнфильд!

- Оттого, что вам жаль расстаться с ним?

Глубокое волнение, пробужденное печалью и любовью, все сильнее овладевало мной, рвалось наружу, требовало своих прав, хотело жить, взять верх над всем. Да, - и заговорить во весь голос!

- Мне больно уезжать из Торнфильда! Я люблю Торнфильд! Люблю оттого, что я жила в нем полной и радостной жизнью, - по крайней мере иногда. Здесь меня не запугивали, здесь меня не унижали, заставляя прозябать среди ничтожных людишек, не исключали из мира, где есть свет и живая жизнь, и высокие чувства, и мысли. Я говорила как равная с тем, кого я почитала, кем восхищалась; я имела возможность общаться с человеком незаурядным и сильным, человеком широкого ума. Я узнала вас, мистер Рочестер; и меня повергает в тоску и ужас мысль о том, что я буду оторвана от вас навеки. Я понимаю, что должна уехать, но это для меня все равно что умереть.

- А почему вы должны уехать? - спросил он вдруг.

- Как? Разве вы сами не сказали мне почему?

- Какую же я вам привел причину?

- Причина - мисс Ингрэм, красавица аристократка, ваша невеста!

- Моя невеста! Какая невеста? У меня нет никакой невесты!

- Ну, так будет.

- Да, будет! Будет! - Он стиснул зубы.

- Значит, я должна уехать; вы сами сказали.

- Нет, вы останетесь! Клянусь, что вы останетесь! И так и будет!

- А я вам говорю, что уеду! - возразила я почти со страстью. - Неужели вы думаете, что я могу остаться и превратиться для вас в ничто? Или вы думаете, что я автомат, бесчувственная машина и можно вырвать у меня мой насущный хлеб и лишить меня глотка живительной воды? Вы думаете, что если я небогата и незнатна, если я мала ростом и некрасива, то у меня нет души и нет сердца? Вы ошибаетесь! У меня такая же душа, как и у вас, и, безусловно, такое же сердце. Если бы бог дал мне немножко красоты и большое богатство, вам было бы так же трудно расстаться со мной, как мне теперь расстаться с вами. Я говорю с вами сейчас, презрев обычаи и условности и даже отбросив все земное; это дух мой говорит с вашим духом, словно мы уже прошли через врата могилы и предстоим перед престолом божьим, равные друг другу, - как оно и есть на самом деле.

- Так оно и есть, - повторил мистер Рочестер. - Да, - добавил он, заключил меня в объятия, привлек к себе на грудь и прижался губами к моим губам, - так оно и есть, Джен!

- Да, так, сэр, - подхватила я, - и все-таки не так, потому что вы женатый человек, или все равно что женатый, и вы связали себя с существом, не достойным вас, к которому вы не чувствуете симпатии и которое, я уверена, вы по-настоящему не любите. Ведь я слышала, как вы насмехались над ней. Я бы презирала такой союз! А поэтому я лучше вас! Пустите меня!

- Куда, Джен? В Ирландию?

- Да, в Ирландию. Я вам все высказала и теперь могу ехать куда угодно.

- Джен, потише, не вырывайтесь, как дикая птичка, которая в борьбе теряет свои перышки.

- Я не птица, и никакие сети не удержат меня, я свободное человеческое существо, с независимой волей, которая теперь требует, чтобы я вас покинула.

Я сделала еще усилие и вырвалась из его объятий. Теперь я стояла перед ним выпрямившись.

- И ваша свободная воля решит вашу судьбу, - сказал он. - Я предлагаю вам руку и сердце и все, чем я владею.

- Вы просто шутите, и мне странно слушать вас.

- Я прошу вас пройти рядом со мной через жизнь -

быть моим вторым я, моим лучшим земным спутником.

- Вы уже избрали себе спутницу, к ней и обращайтесь.

- Джен, помолчите минутку, вы слишком возбуждены. Я тоже помолчу.

По лавровой аллее пронесся порыв ветра, и ветки каштана затрепетали. Ветер умчался дальше, дальше, в бесконечное пространство и там стих. Единственные звуки, нарушавшие тишину этой ночи, были трели соловья. Слушая их, я вновь заплакала. Мистер Рочестер сидел молча, ласково и серьезно глядя на меня. Прошло некоторое время, и он заговорил. Он сказал:

- Поди ко мне, Джен. Давай объяснимся и постараемся понять друг друга.

- Я никогда больше не подойду к вам. Между нами легла пропасть. Я не могу вернуться.

- Но, Джен, я зову вас как свою жену, я только на вас и собирался жениться.

Я молчала. Мне казалось, что он смеется надо мной.

- Поди сюда, Джен, подойди ко мне.

- Между нами стоит ваша невеста.

Он поднялся, шагнул ко мне и обнял меня.

- Вот моя невеста, - сказал он, опять привлекая меня к себе. - Здесь равное мне существо, здесь моя любовь. Джен, хотите быть моей женой?

Я все еще ничего не отвечала и только молча вырывалась из его объятий. Я все еще не доверяла ему.

- Ты сомневаешься во мне, Джен?

- Безусловно.

- Ты не веришь мне?

- Ни капли.

- Значит, я лгун, по-твоему ? - продолжал он пылко допрашивать меня. - Маленький скептик, я найду способ убедить тебя. Разве я люблю мисс Ингрэм? Нисколько, и ты это знаешь. А она разве любит меня? Нисколько. И мне не стоило особого труда в этом убедиться: я распространил слух, что мое состояние втрое меньше предполагаемого, и после этого явился к ней, чтобы узнать, как она отнесется к этому. И она и мать обдали меня холодом. Я не хочу, я не могу жениться на мисс Ингрэм. А тебя, необыкновенное, можно сказать, неземное существо, я люблю превыше всего на свете. Тебя - бедную и незнатную, тебя - невзрачную дурнушку, - как ты себя называешь, я прошу выйти за меня замуж.

- Как? Меня? - пробормотала я, начиная верить в серьезность его слов, убежденная их искренностью и прямотою. - Меня, у которой нет ни одного друга на свете, кроме вас, если только вы мне друг; ни гроша за душой, кроме того, что вы платите мне?

- Тебя, Джен. Ты должна быть моей, всецело моей. Хочешь? Скажи да, скорей!

- Мистер Рочестер, дайте мне поглядеть вам в лицо, станьте так, чтобы на него светила луна.

- Зачем?

- Оно скажет мне правду. Повернитесь.

- Ну, вот. Вы прочтете на нем не больше, чем на исчерканной, скомканной странице. Читайте, но только скорей. Я страдаю.

Лицо его было взволнованно, оно пылало, судорожно подергивалось, в глазах вспыхивал странный огонь.

- О Джен! Ты мучишь меня! - воскликнул он. - Твой испытующий и вместе с тем преданный и всепрощающий взгляд терзает меня.

- Почему терзает? Если вы не обманываете меня и ваше предложение искренне, то я могу относиться к вам только с благодарностью и преданностью.

- Благодарность! - воскликнул он и порывисто продолжал: - Джен, прими скорей мое предложение. Скажи: Эдвард, - назови меня по имени, - Эдвард, я согласна быть твоей женой.

- Вы говорите серьезно? Вы действительно любите меня? Вы в самом деле хотите, чтобы я была вашей женой?

- Да, хочу! И если тебе нужна клятва, я готов поклясться.

- Тогда, сэр, я согласна выйти за вас замуж.

- Скажи: Эдвард! О моя маленькая жена!

- Дорогой Эдвард!

- Поди ко мне, поди ко мне без разговоров, - сказал он и добавил взволнованно, шепча мне на ухо и прижимаясь щекой к моей щеке: - Дай мне счастье, и я сделаю тебя счастливой. Бог да простит меня! - продолжал он после паузы. - И пусть люди в это не вмешиваются. Я добыл ее, и я ее удержу.

- Да ведь некому вмешиваться. У меня нет родных.

- Нет - и отлично? - сказал он.

Если бы я меньше любила его, мне, наверное, показались бы странными его тон и мрачное выражение лица. Но, сидя рядом с ним, возвращенная от ужаса разлуки к райской радости соединения, я думала только о том блаженстве, которым он так щедро дарил меня. А он повторял все вновь и вновь:

- Ты счастлива, Джен?

И все вновь и вновь я отвечала:

- Да.

- Это все искупит, это все искупит, - шептал он про себя. - Разве я не нашел ее, одинокую, бесприютную, никем не пригретую? Разве я не буду охранять, лелеять, беречь ее? Разве не горит в моем сердце любовь и не тверды мои решения? Это все искупит перед богом. Я знаю, что мои создатель разрешает мне это. А что мне земной приговор! Суд людей я презираю!

Но что случилось с небом? Луне еще рано было садиться, а между тем все вокруг погрузилось во мрак. Как ни близко было от меня лицо мистера Рочестера, я с трудом различала его черты. И что случилось с каштаном? Он шумел и стонал, а по лавровой аллее с воем проносился ветер.

- Надо уходить, - сказал мистер Рочестер. - Погода меняется, а я бы мог здесь просидеть с тобою до утра, Джен.

"И я, - пронеслось у меня в голове, - я тоже". Может быть, я сказала бы вслух эти слова, но тут из тучи, на которую я смотрела, внезапно вырвалась бледная сверкающая стрела, раздались грохот и треск совсем поблизости, и я прижалась головой к плечу мистера Рочестера.

Хлынул дождь. Мы побежали второпях через парк в дом. Но не успели добежать до дверей, как оказались мокрыми насквозь. В холле он быстро снял с меня шаль и только стал выжимать воду из моих распустившихся волос, как миссис Фэйрфакс появилась на пороге своей комнаты. Ни я, ни мистер Рочестер вначале ее не заметили. Горела лампа, часы показывали полночь.

- Ступай сними скорей мокрую одежду, - сказал он. - И спокойной ночи, спокойной ночи, моя голубка!

Он несколько раз поцеловал меня. Когда я, наконец, вырвавшись из его объятий, подняла глаза, я увидела вдову - бледную, оскорбленную, негодующую. Я только улыбнулась ей и побежала наверх. "Объяснения можно отложить до завтра", - решила я. Все же, когда я очутилась у себя в комнате, мне стало неприятно при мысли, что старушка хотя бы на минуту может неверно истолковать то, чему она была свидетельницей. Но радость вскоре заглушила все другие чувства. И несмотря на то, что ветер выл, гром гремел чуть ли не над самой крышей дома и то и дело яростно вспыхивали молнии, а дождь лил как из ведра, - я не испытывала ни страха, ни робости. За те два часа, что длилась буря, мистер Рочестер трижды подходил к моей двери и спрашивал, как я себя чувствую. А это могло придать мне спокойствие и уверенность при любых обстоятельствах.

Я еще не успела встать на другое утро, когда ко мне прибежала Адель и сказала, что в большой каштан в конце плодового сада ударила молния и расколола его надвое. Глава XXIV

Пока я вставала и одевалась, я обдумывала все, что произошло, и спрашивала себя: не сон ли это? Я не могу окончательно поверить до тех пор, пока снова не увижу мистера Рочестера и он не повторит мне слова любви и своего обещания.

Причесываясь, я посмотрела на себя в зеркало и увидела, что сейчас лицо мое не бесцветно - оно сияло надеждой, на щеках горел румянец, а в глазах моих, казалось, заглянувших в самый источник радости, словно остались ее блистающие лучи. Как часто я опасалась смотреть на своего хозяина, так как думала, что ему будет неприятен мой вид. А сейчас я была уверена, что если он взглянет в мое лицо, это не охладит его любви. Я выбрала простое, чистое и светлое летнее платье и надела его. Казалось, еще ни одно платье так не шло ко мне, ибо ни одного я не надевала в таком блаженном настроении.

Когда я сбежала вниз в холл, я не удивилась, что ночную бурю сменило сияющее июньское утро и что до меня в открытую стеклянную дверь донесся свежий и благоухающий ветерок. Природа должна радоваться, если я счастлива! По дороге к дому шла нищенка с маленьким мальчиком, бледные, оборванные, - я подбежала к ним и отдала все, что было в моем кошельке, что-то около четырех шиллингов. Все люди, и дурные и хорошие, должны были участвовать сегодня в моем ликовании. Грачи кричали, и распевали птички, но веселее всего звучала музыка моего сердца.

Из окна выглянула миссис Фэйрфакс и сказала с видом оскорбленного достоинства:

- Мисс Эйр, вы придете завтракать?

За столом она была спокойна, но холодна. Однако я ничего не могла сказать ей. Приходилось ждать, пока мой хозяин даст ей нужные объяснения; уж пусть она потерпит. Я проглотила, что была в силах, и поспешила наверх. Навстречу мне из классной комнаты выбежала Адель.

- Куда ты идешь? Пора заниматься.

- Мистер Рочестер отправил меня в детскую.

- А где он?

- Вот там. - И она указала на комнату, откуда вышла. Я вошла и увидела его.

- Поди сюда и поздоровайся со мной, - сказал он.

Я с радостью подошла. И теперь я была встречена не холодными словами и даже не пожатием руки, - он обнял меня и поцеловал. И это мне казалось вполне естественным - быть так любимой и ласкаемой им.

- Джен, у тебя сегодня цветущий вид. Ты улыбаешься, ты прехорошенькая, - сказал он. - Ты действительно сегодня прехорошенькая. Я просто не узнаю моего бледного маленького эльфа. Разве это мое горчичное семечко? Эта девушка с сияющим личиком, румяными щеками и розовым ртом, с шелковистыми каштановыми волосами и карими глазами? (У меня зеленые глаза, читатель, но вы уж извините его за ошибку. Для него они сегодня имели другой цвет.)

- Это все-таки Джен Эйр, сэр.

- Скоро это будет Джен Рочестер, - добавил он. - Через четыре недели, Дженет, и ни на один день позднее! Ты слышишь меня?

Я слышала, и все еще не вполне понимала. У меня кружилась голова. Меня пронизало странное ощущение: оно даже не так обрадовало, как поразило и оглушило меня; оно было подобно страху.

- Ты была такая румяная и вдруг побледнела, Джен. Что с тобой?

- Оттого что вы назвали меня новым именем - Джен Рочестер. И оно мне кажется ужасно странным.

- Да, миссис Рочестер, - сказал он. - Молодая миссис Рочестер, жена Фэйрфакса Рочестера.

- Этого не может быть, сэр. Это звучит слишком невероятно. Человеческим существам не дано переживать в этом мире полного счастья, а я родилась не для того, чтобы моя судьба отличалась от судьбы моих ближних. Когда я представляю себе счастье, выпавшее на мою долю, мне кажется, что это волшебная сказка, сон наяву.

- Который я могу и хочу превратить в действительность. И займусь этим сегодня же. Я утром написал моему банкиру в Лондон, чтобы он мне прислал кое-какие драгоценности, которые у него хранятся, - это наследственные драгоценности всех хозяев Торнфильда. Через день-два я надеюсь Положить их тебе на колени. Я хочу, чтобы ты пользовалась всеми преимуществами и всем тем вниманием, какое я оказал бы дочери пэра, если бы собирался на ней жениться.

Blog

Книга: Шарлотта Бронте. "Джен Эйр"