Геродот Геглов, эссеист
| Вид материала | Документы |
- Тропы науки геродот Геглов, 74.46kb.
- 1. Предмет, содержание и функции дисциплины «Отечественная история» История (греч., 518.26kb.
- Мандельштам Осип Эмильевич поэт, прозаик, эссеист. Родился 3 января (15) 1891 г в Варшаве, 302.87kb.
- Блок Александр Александрович (1880 1921), поэт, драматург, эссеист, 18.38kb.
- Молодая гвардия, 344.79kb.
- Иосиф Александрович Бродский (1940-1996), 47.42kb.
- «Илиада» и«Одиссея» Гомера (1-я треть 1 тыс до н э.), 46.72kb.
- Вступление Глава I, 238.59kb.
- О вреде курения, 199.8kb.
- На основе Программы кандидатских экзаменов Министерства и науки РФ от 17. 02. 2004, 19.23kb.
Геродот Геглов,
эссеист
Марсотопия
Историко-научный и литературный контекст романов А.А. Богданова
"Люди, находящиеся под влиянием Марса, жестокосердны, упрямы, дерзки, лживы, очень сильны, едят много мяса, нисколько не расположены к дружбе, отличаются рыжими волосами и налитыми кровью глазами и любят всякие занятия с огнем и раскаленным железом"1 .
Так в старинных руководствах по астрологии объяснялось воздействие на земные характеры планеты с красноватым отблеском, словно пылающей заревом сражений и носящей имя римского бога войны.
Этой "красной планете" довелось сыграть особую роль в истории науки. Великий астроном Иоганн Кеплер, сочетая кропотливые расчеты с пламенной фантазией, оружием вычислений и залпами озарений принудил бога войны к смирению за "решеткой табличных граф"2 . Установив пленением Марса законы орбитальных движений планет, Кеплер в восторге нарисовал в рукописи богиню Виктории, торжественно везущую ему лавровый венок триумфатора. Математическая победа Кеплера и проникновение его друга Галилео Галилея в тайны небес с помощью телескопа обозначили решающий этап в коперниканской революции, создавшей современную астрономическую картину мира.
Революция в науке о звездах и планетах породила новые созвездия метафор. Классик английской поэзии Джон Донн вскоре после выхода "Новой астрономии" Кеплера и "Звездного вестника" Галилея восклицал в своей "Анатомии мира"(1611):
Так много новостей за двадцать лет
И в сфере звезд, и в облике планет.
На атомы вселенная крошится,
Все связи рвутся, все в куски дробится,
Основы расшатались, и сейчас
Все стало относительно для нас3 .
Полвека спустя в книге "Тайны телескопа"(1661) некий Джон Букер цитировал поэму "Яркая звезда"(1650) эсквайра Роберта Хита - стихотворный выдох очевидца кровавого крушения монархии:
^ Поскольку нынче Орбитальность в центре мод,
И царства падают в вещей круговорот,
Все прелести Утопии своей
Добудут люди Революцией4 .
В это же время по другую сторону Ла-Манша выходят книги загадочного "носолобого" гасконца Сирано де Бержерака (1619-1655). Отчаянный дуэлянт и поэт-скандалист при жизни, он был прославлен в веках как трагический герой-любовник - знаменитой драмой Эдмона Ростана5 , и как смелый мыслитель-провидец - фантастами, историками литературы и космонавтики ХХ в.6
Увлекавшийся философией и каббалистикой, храбрец Сирано в юности слушал лекции Пьера Гассенди (первого, кто наблюдал прохождение по солнечному диску планеты Меркурий, предсказанное Кеплером), общался с престарелым утопистом Томмазо Кампанелла (автором не только "Города Солнца", но и "Апологии Галилея"), познакомился с посмертно изданным сочинением Кеплера "Сон" (1634), описывающим воображаемый мир обитателей Луны - "эндимионидов". В собственном, также опубликованном посмертно (1657) сочинении "Иной мир, или государства или империи Луны" Сирано "попадает" на Луну в государство "стихийных духов" и ведет там почти непрерывные философские беседы, где трудно провести грань между серьезным тоном и иронией, - в конце концов, пришельца вынуждают вернуться на обратно Землю. Лестную репутацию предтечи космической эры утопист и сатирик Сирано снискал тем, что методом "фантастической чепухи" предугадал принцип многоступенчатой ракеты для приведения в действие аппарата, преодолевающего межпланетные пространства7 .
Родившийся в год выхода опуса Сирано его соотечественник Бернар Фонтенель (1657-1757) приобрел известность просветительскими "Разговорами о множественности миров"(1686), популяризовавшими - в форме бесед галантного ученого с любознательной маркизой - гелиоцентрическую систему Коперника, учение Джордано Бруно Ноланца о множественности миров и гипотезу мировых вихрей Рене Декарта. Сочинение Фонтенеля было самым ярким литературным выражением убежденности "века Разума" в обитаемости иных планет. По словам писателя, перегретые Солнцем жители Меркурия "обезумевают от бушующих в них жизненных сил"; жители Венеры, как и полагается обитателям планеты с таким именем, "знают толк в искусстве любви" и каждодневно танцуют и веселятся; а вот жители отдаленных от Солнца планет Юпитера и Сатурна - тяжеловесные флегматики, "не знают, что значит смеяться, им нужен целый день, чтобы ответить на самый пустяковый вопрос"8 . Что касается Марса, то на нем, мнению фантазера, не стоит задерживать внимание - "ничего любопытного".
Почти два века книга Фонтенеля сохранял популярность у читателя, в том числе - российского (о чем свидетельствует как "Евгений Онегин" Пушкина, так и статья "нигилиста" Писарева "Популяризаторы отрицательных доктрин"), пока не появилась темпераментный трактат еще одного француза - Камиля Фламмариона - "Множественность обитаемых миров. Очерк жизненных условий других планет"(1862). Николя Камиль Фламмарион сделал для астрономии то же, что Александр Дюма-отец для истории, а Жюль Верн - для географии и техники: вдохновенно повествуя о грандиозности Вселенной и гипотетических жителях иных миров, он увлекал массовую аудиторию и умножал число преданных служителей самой возвышенной из наук.
Голос "певца Урании" был усилен астрономическими открытиями, сделанными во время очередного сближения ("великого противостояния") планеты Марс с Землей в 1877 г. Американец Асаф Холл наконец-то узрел два спутника Марса, в существовании которых был убежден еще Кеплер, а Джонатан Свист нарек именами Фобос и Деймос в своей сатире "Путешествие в Лапуту". А на поверхности самого Марса - где астрономы различали оранжево-красные "материки", зеленовато-коричневые "моря" и "снежно"-белые приполярные области - в том же 1877 г. итальянец Джиованни Скиапарелли увидел перекрещивающиеся под разными углами темные и тонкие прямые линии, назвав их "canali" (по-итальянски "протоки", "русла"). Дальнейшие наблюдения привели Скиапарелли к выводам, что эти "каналы", возможно, представляют собой искусственные сооружения - плоды труда разумных существ, использующих таяние полярных шапок для орошения материковых пространств, покрывающих 5\6 поверхности красной планеты.
К.Фламмарион в своей новой книге "Живописная астрономия"(1880) поспешил назвать Марс "Землей в миниатюре" и предположить, что тамошние разумные существа достигли даже большего физического и духовного совершенства, чем земное человечество. На средства, предоставленные одним богатым почитателем и доходы от тиража "Живописной астрономии", Фламмарион в 1882 г. воздвигает собственную обсерваторию Жювизи и через 10 лет выпускает скрупулезный труд "Планета Марс и условия ее обитания"(1892), но еще раньше знаменитый Ги де Мопассан пишет рассказ "Марсианин", а первая в мире женщина-профессор Софья Ковалевская - стихотворение
МАРСИАНЕ
Путешественник по всей Вселенной,
Наш профессор говорил не раз
Как, похож на уголек нетленный,
Умирал и возрождался Марс.
^ Города заносит жгучей пылью.
Прах засыпал пашни поселян.
Но не зря тысячелетья жили
Поколенья дальних марсиан.
Может быть, предвидя битву эту,
Разум их - так в детстве думал я -
Стройкой отвоевывал планету
У великой тьмы небытия.
^ Нет давно у них ни гроз, ни ливней,
Но, сплетая с ветром голоса,
Ровным строем вдоль каналов линий
Встали марсианские леса.
И уже сочится влагой лето,
Брызжет к Солнцу легкая трава
Смерти обреченная планета
Ныне силой Разума жива.
^ И плывет опять под звездным скопом
В голубой воздушный океан.
И дивятся люди в телескопы
Дерзновенной стройке марсиан.
Трогательную версию, опоэтизированную Софьей Ковалевской, стал особенно энергично отстаивать Персиваль Ловелл, выходец из американских Афин - Боснова, сын банкира и выпускник Гарварда9 . Впечатленный красноречием Фламмариона, Ловелл в 1894 г. на свои деньги основывает в хвойном лесу на юго-загаде США (штат Аризона) близ города Флагстафа обсерваторию "Холм Марса" для наблюдения красной планеты и изучения ее природы. Со своими сотрудниками он вглядывается в "замечательную сеть линий и кружков", доводит число каналов на карте Марса до 700, подхватывает идею своего соотечественника У.Пиккеринга, что марсианские "моря", в которые тоже проникают "каналы" - это области, покрытые растительностью "великого (Пиккеринг сделал этот вывод по наблюдениям противостояния" Марса в 1892 г., заключив, что темные участки поверхности Марса - это леса, а светлые - пустыни, и предложив считать "оазисами" места пересечения и слияния "каналов"). Не мешкая, Ловелл выпускает книги "Марс"(1895) и "Марс и его каналы"(1900), настаивая на том, что высокоразвитые, но вынужденные бороться с прогрессирующим обезвожением марсиане имеют единую - в масштабе всей планеты - систему искусственного орошения, основанную на таянии полярных снегов и дающую жизнь широким полосам растительности вдоль каналов. Каждый марсианский год (соответствующий почти двум земным - 687 суток) по сооруженной марсианскими инженерами хитросплетенной сети каналов вода разносится по всей поверхности планеты; под совокупным влиянием тепла и влаги окаймляющая каналы и покрывающая оазисы растительность темнеет густой листвой, которая при наступлении осени начинает спадать (с Земли это видно как побледнение пятен).
Ловелл задевал чувствительные струны читающей публики: жалость к борющимся марсианам и стремление иметь мирную объединенную планету. "Война, - писал он, - для нас является пережитком первобытного состояния и привлекает теперь в основном драчливых мальчишек и безответственные элементы. Самые мудрые понимают, что для проявления героизма имеются лучшие возможности и более определенные цели в борьбе за существование"10 .
Так парадоксальным образом к началу ХХ столетия небесный символ военных распрей стал метафорой общепланетарного мира на фоне эскалации распрей земных: гонки человекоубойных нововведений и империалистической борьбы за колонии. (США не преминули развязать войну с Испанией в Карибском море и на Филиппинах и принять участие в кровавом разгроме Китая, а будущий президент Т. Рузвельт готовил "большую дубинку" на верстаке концепции "морской мощи" контр-адмирала Мэхэна).
Впрочем, миром не пахло в ставших классическими романах - "На двух планетах" (1897) Курда Лассвица, "Борьба миров"(1898) Г.Дж. Уэллса. А астрономов-специалистов взбудоражившая умы тема разумных обитателей Марса, соорудивших для компенсации недостатка влаги на своей планете гигантскую систему ирригации, разделила на энтузиастов и скептиков. Среди вторых оказался и сотрудник обсерватории К.Фламмариона Эжен Антониади, пришедший к выводу, что "каналы" - это всего лишь оптический обман. Сторонник такого же взгляда англичанин Э.Маундер провел эксперименты с группами школьников, которых рассаживали в классе и велели срисовывать картинки, близкие к ловелловским картам Марса, но с пятнышками и черточками вместо линий-каналов. Школьники, сидевшие впереди, так и перерисовали прерывистые изображения, тогда как сидевшие поодаль провели резкие линии каналов. Вывод напрашивался противоположный убеждению Ловелла, что "точно вуаль покрывает всю поверхность Марса", "каждая из линий сети удивительно прямая, как будто она намеренно проведена с величайшей точностью".
Среди скептиков были и российские астрономы Е.Роговский и С.Глазенап, считавшие, что по атмосферным и температурным условиям Марс не годится для организмов, подобных земным.
Вопрос о природе Марса, его "каналах" и возможных разумных обитателях дебатировался на страницах редактируемого Михаилом Филипповым журнала "Научное обозрение", среди авторов (участников дискуссии об экономической теории Маркса) и читателей которого был Александр Богданов, уже известный идеолог и организатор социал-демократии, после нескольких лет деятельности в рабочих кружках и получения медицинского диплома попавший в ссылку в Вологду, где он прослыл "астрономом", поскольку наблюдал небо в подзорную трубу.
Через несколько лет, после Русской революции 1905-1907 гг., Богданов использует гипотезу о каналах на Марсе в своей классической утопии "Красная звезда". Он упомянет - в соответствии со взглядами П. Ловелла - "широкие полосы лесов, разведенных вдоль каналов, чтобы поддерживать равномерную влажность воздуха и тем самым не допускать слишком быстрого испарения воды", и скажет, что "знаменитые каналы явились могучими двигателями экономического развития и прочной основы политического единства целого человечества".
Астрономическая фабула выводила роман за рамки марксистской социологии: марсиане построили социализм; но революция шла в основном бескровно, через стачки, а предшествовавшая ей эпоха прорытия каналов была временем "глубочайшего затишья в классовой борьбе"; после победы рабочей партии не было попытки насильственной контрреволюции, а многие из капиталистов, оставленные на пенсиях, играли затем крупную роль организаторов. Вообще ход марсианской истории был гораздо "мягче и проще", и, читая книгу об этом, землянин невольно завидует "картине ровной, не залитой. как у нас, сплошь огнем и кровью, эволюции общества". На это марсианка напоминает ему, что ее планета получила от Солнца намного меньше "живой силы", поэтому и не были столь острыми противоречия, отсутствовали "судорожные припадки юности". Но, с другой стороны, потому и веет холодком бесстрастия на социалистическом Марсе.
Возможно, Богданов учел при написании романа не только дискуссию вокруг марсианских каналов, но и умозрения Б.Фонтенеля. А вот соображения астрономов о размерах гипотетических разумных обитателей Марса Богдановым были, по-видимому, нарочито проигнорированы. Ведь это разрушило бы всю ткань романа - и конспиративный зачин, и тем более любовную линию.
Марсиане Богданова безволосы, с "чудовищно громадными" глазами, но такого же роста и телосложения, как и земляне, а не 5-метровые великаны, какими их должна была бы сделать втрое меньшая сила тяжести на поверхности Марса11 .
"Красная звезда" и ее дополнение - роман "Инженер Мэнни" (1912) - стали своего рода пролегоменами к "Тектологии" Богданова. Время между годами их появления было весьма знаменательным для развития марсианской темы. Во время очередного "великого противостояния" Марса в 1909 г. пулковский астроном Гавриил Тихов применил для фотографирования "красной планеты" светофильтры и получил четкие снимки "каналов", чем способствовал оживлению спора о них. "Мэтр" русской поэзии и глашатай "научной поэзии" Валерий Брюсов в стихотворении "При электричестве" (1911) вслед за строками о свершившихся мечтах Ж. Верна восклицал:
Но есть еще мечта, чудесней и заветней;
Я снова предан ей, как в юные года:
Там, далеко от нас, в лазури ночи летней,
Сверкает и зовет багряная звезда.
Томят мою мечту заветные каналы,
О существах иных твердят безвольно сны...
Марс, давний старый друг! наш брат! двойник наш алый!
Ужели мы с тобой вовек разлучены!
Не верю! Не хочу здесь, на зеленом лоне,
Как узник, взор смежить! Я жду, что сквозь эфир,
В свободной пустоте, помчит прибор Маркони
Приветствия в родной и чуждый мир;
Я жду, что, наконец, увижу шар блестящий,
Как точка малая, затерянный в огнях,
Путем намеченным к иной земле летящий,
Чтоб братство воссоздать в разрозненных мирах.
В России Марс вдохновлял "научную поэзию", в Америке - "научную фантастику" (science fiction): этот термин ввел в 1912 г. журналист Х. Гернсбек, писавший опусы о марсианах под впечатлением книг П. Ловелла.
А.К. Фламмарион выражал убеждение, что когда люди осознают величие и красоту мироздания и проникнутся мыслью о том, наряду с ними на других плавучих островах Вселенной обитают разумные существа, то перестанут быть, с одной стороны, грубыми и жестокими, а с другой - слишком доверчивыми и послушными.
Земная действительность быстро разрушила эти иллюзии. Мировая война, а затем революция в России, которая, по словам Богданова, "принесла кару за нашу историческую отсталость. Кара воплотилась в потоках крови, в гибельном разорении", и не было, как в прежних революциях, "взрывов" смеха, юмористики: слишком истощены были силы народов12 .
Свои сокровенные переживания Богданов воплотил в поэму, датированную октябрем 1920 г., но напечатанную впервые в 1924 г. как приложение к переизданию "Красной звезды". В эти годы тектолог, выбитый из политической колеи, уже готовил организационную почву для проверки своей идеи "борьбы за жизнеспособность", обнародованной впервые в "Красной звезде" : "обмен крови между двумя человеческими существами, из которых каждое может передавать другому массу условий повышения жизни".
^
МАРСИЯНИН, ЗАБРОШЕННЫЙ НА ЗЕМЛЮ
Разбился корабль о земные громады,
Все спутники в вечность ушли;
Мне нет возвращенья из этого ада,
С жестокой планеты - Земли.
^ А Марса родного багряная сфера
Сияет в бездонной дали...
Мне сердце сдавила Земли атмосфера,
Гнетет тяготенье Земли.
И выбор тяжелый - уйти ли из жизни,
Где все оскорбляет мой взгляд,
С мечтою о дальней прекрасной Отчизне,
Где братство и разум царят?
^ Иль жертву тоски и мучительной боли
Для жизни чужой принести,
Той жалкой, что ощупью к счастью и воле
Стремясь, не находит пути?
Да... Люди... Их формы так странно похожи
На расу планеты родной...
Но сердце... Но все существо их не то же,
И нет в них созвучья со мной.
^ Невнятно им высшей гармонии слово.
Зародыши смутных идей
Роятся в душе их. Наследье былого
Царит полновластно над ней.
Сквозь детский их лепет, средь хищных желаний
Лишь искры мелькают порой
Иных устремлений, порывов, мечтаний,
Предчувствий культуры иной...
^ И тотчас опять выступает стеною
Невидимой, прочной, как сталь,
Различье природы меж ними и мною.
И вновь безысходна печаль -
Тоска по живой красоте единенья,
Гармонии братства святой...
И мир облекает холодною тенью
Трагизм безысходности той.
^ Но голос безмолвный науки бесстрастной
Мне слышен с планеты родной:
"То младшие дети природы всевластной,
С тобой они крови одной.
Вы - старше. Но шли вы такой же дорогой.
Сознанья заря и у вас
Такою же грубой была и убогой,
И тоже темнела не раз -
^ Насильем глушилась, в крови утопала,
Корыстью сквернилась она.
Суровая стезя к высоте идеала,
И боли, и грязи полна".
Усталое сердце внимает покорно.
Да, вот приговор для меня -
На поле тернистом работать упорно
Во имя далекого дня,
^ Когда человечество, кончив блужданья,
Задачи решенье поймет,
И к высшей гармонии - жизней слиянью
Дорогой прямою пойдет.
Тогда, победивши пространство и время,
Стихии и смерть поборов,
Две расы сольются в единое племя
Строителей новых миров.
^ Да, этой задаче отдать свои силы,
Сказавши отчаянью - "нет!"
Спокойно и твердо пройти до могилы,
Оставив потомкам завет.
Чтоб в эру победную слово привета
Прощальное к милым снесли
От брата забытого с юной планеты,
С прекрасной планеты - Земли.
Гибель Богданова в акте "борьбы за жизнеспособность" прежние соратники - "старые большевики" - восприняли как "марсианскую драму"13 . Никто из них не задался вопросом о том, не дала ли литературная утопия "марсианина, заброшенного на Землю" выхода мучившим его сомнениям: быть может, только недополучившие "живой силы" Солнца бесстрастные существа способны без "потоков крови" осуществить социализм - но не реальные земляне, которые с "солнцем в крови рождены"14 ?
А Марс еще несколько десятилетий продолжал притягивать астрономов, фантастов, поэтов. От Хьюго Гернсбека краснопланетная нить протянулась к "Марсианским хроникам"(1951) Рэя Бредбери, от Валерия Брюсова - к стихам советских поэтов Александра Коваленкова ("Звездной ночью, 1951), Сергея Орлова, Вадима Шефнера, Роберта Рождественского. Правда, "шары блестящие" - советские "Марсы" и американские "Маринеры", устремившиеся к красной планете после прорыва земного человечества в космос, за несколько лет развеяли легенду о "каналах", а мягкая посадка в 1976 г. "Викингов" США на равнине Утопия стала реквиемом по жизни на Марсе15 .
И все же для нас по-прежнему волнующе звучат полустолетней давности строки Александра Коваленкова - мост одновременно к временам Фламмариона, Ловелла, Уэллса, Циолковского, Богданова и к временам грядущим:
^
ЗВЕЗДНОЙ НОЧЬЮ
Загадочно мерцая в окулярах,
Плывет сквозь тьму космических глубин
Оранжевый сосед земного шара,
Фантазий и утопий властелин -
^ Марс; миллионоверстным расстояньем
Уменьшен, в детский мячик превращен,
Плывет , мерцает гаснущим сияньем
Закатных, нам неведомых времен.
Что кроется в его немых пустынях?
Какая жизнь, чтоб не сгореть дотла,
Каналов сеть - систему странных линий -
От полюса к экватору сплела?
^ Кто дышит атмосферой разреженной
И, может быть, следит который век
За нашею планетою зеленой,
Где марсиан придумал человек?
Трехногие гиганты страшной сказки,
Железные горбы багровой тьмы…
Уэллс их создал людям для острастки,
Пугая слишком смелые умы.
^ Нет, не затем мечта стремилась к свету
И сердце Циолковского влекла,
Чтоб вестницей войны послать ракету
Туда, где жизнь спасения ждала.
Не угадать и не назначить срока,
Но он настанет - этот день и час,
Когда мы встретим тех, кто издалека,
Надежды не теряя, верил в нас.
Софья Ковалевская в юности.
Рисунок Гавриила Тихова.
"Вологодский астроном" Александр Богданов (фото 1903 г.)
Карты "каналов" Марса
Янки-марсофил Персиваль Ловелл
(1855-1916)
Камиль Фламмарион
(1842-1925)
Гавриил Адрианович Тихов
(1875-1960)
1. Цит. по: Фламмарион К. Популярная астрономия. М. - 1941. - С.173.
2. Цит. по: Ивановский М.П. Солнце и его семья. Л. - 1954. - С. 59.
3. Цит. по: Карцев В.П. Приключения великих уравнений. М. - 1971. - С. 290.
4. Цит. по: Ласки М. Утопия и революция (перевод Л.Седова) // Утопия и утопическое мышление. М. - 1991. - С. 188.
5. См.: Ростан Э. Пьесы. Самара - 1997. Ромен К. 100 персонажей мировой литературы. Челябинск - 1997. - С. 374-383.
6. Шабад А.Я. Бержерак // Литературная энциклопедия. Том 1. М. - 1929. - Стб. 560-561. Белоусов Р. С. Из родословной героев книг. М. - 1974. Голованов Я.К. Дорога на космодром. М. - 1983. - С. 58-60. Казанцев А.П.
7. Клокочущая пустота. Дилогия научно-фантастических романов-гипотез. М. - 1999.
8. Гаков Вл. Четыре путешествия на машине времени. М. - 1983. - С. 51.
9. Фонтенель Б. Рассуждения о религии, природе и разуме. М. - 1979. - С. 126-127, 141.
10. Феномен П. Ловелла интересен для истории не только науки, но и американского бизнеса. Русский дворянин П. Тверской, эмигрировавший в США и проделавший там путь от фермера до фабриканта и журналиста, в своих содержательных "Очерках Северо-Американских Соединенных Штатов" (Спб.,1895) отметил характерную склонность американских капиталистов к созданию обсерваторий. Самые большие в мире телескопы-рефракторы были построены в конце XIX в. на деньги миллионера из Сан-Франциско Лика и чикагского трамвайного магната Йеркса, а в начале ХХ в. благодаря средствам "евангелиста богатства" Эндрью Карнеги были сооружены гигантские телескопы-рефлекторы на горах Вильсон и Паломар. В России лишь в 1912 г. Н.С. Мальцов дал деньги на обсерваторию в Симеизе, где много ранее (1849) его отец, знаменитый миллионер С.И. Мальцов воздвиг себе на холме Хрустальный дворец.
11. Цит. по: Корлисс У. Загадки Вселенной. М. - 1970. - С. 160.
12. Брунс Ф. Планета Марс по новейшим исследованиям // Научное обозрение. 1900. № 9. - С. 1503.
13. Богданов А. Предисловие // Лихтенштадт В.О. Гете. М. - 1920. - С. III. Богданов А. Тайна смеха // Молодая гвардия. 1923. № 2.
14. Лепешинский П. Трагедия крупного ума // Огонек. 1928. № 17. С. 4.
15. Крылатые слова из русского перевода Татьяной Щепкиной-Куперник драмы Ростана "Сирано де Бержерак".
16. Хоровиц Н. Поиски жизни в Солнечной системе. М. - 1983. - С. 10.