Лицейские стихотворения А. С. Пушкина «Казак» и«Романс»: Биографический, литературный, фольклорный контекст

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Общая характеристика работы Объект рассмотрения Цель настоящего исследования Материалом исследования Научная новизна и теоретическая значимость диссертации Положения, выносимые на защиту В области биографии Пушкина В области фольклорных источников и бытования в общественном обиходе Практическая значимость Апробация работы Основное содержание работы Первая глава («Из истории создания “Казака” и “Романса”: житейские и литературные истоки, характер “ученичества”, редакции текст Второй параграф («”Казак”, “Романс” и песенный фольклор пушкинского времени») В третьем параграфе («Литературные истоки “Казака” и “Романса”. Традиционное и новое в текстах этих лицейских стихотворений Пушк Вторая глава («Лицейские стихотворения “Казак” и “Романс” в контексте биографии и творчества Пушкина 1815 – 1830-х годов. Темы, 1830-х годов В третьей главе («”Романс” и “Казак” Пушкина в общественном обиходе») Содержание диссертации отражено в следующих публикациях

Подобный материал:

• Введение в XIX век. Лицейские годы жизни А. С. Пушкина. Южная ссылка. «Узник». Вольнолюбивые, 76.69kb.
• Вступление. История возникновения романса, 94.45kb.
• На ярмарке по мотивам А. С. Пушкина, 62.68kb.
• Муниципальный этап Всероссийской олимпиады школьников по литературе, 101.75kb.
• Урок литературы: 9 класс. Учитель Имангулова С. М. Тема: А. С. Пушкин. Детство. Лицейские, 64.5kb.
• Е. В. Никкарева традиция романса в ранней лирике а. С. Пушкина кмоменту выхода на литературную, 105.1kb.
• Александр Сергеевич Пушкин Задание на дом. Прочитать краткую биографию и стихотворения, 2125.55kb.
• Литературный турнир по сказкам А. С. Пушкина Цели, 58.2kb.
• Литературный турнир по сказкам А. С. Пушкина урок внеклассного чтения учитель: Батурова, 41.65kb.
• Урока: «Тема любви в лирике А. С. Пушкина», 114.71kb.

На правах рукописи


Киреева Елена Владимировна


Лицейские стихотворения А.С. Пушкина «Казак» и «Романс»:


Биографический, литературный, фольклорный контекст


Специальность 10.01.01 – русская литература


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Саратов


2007


Работа выполнена на кафедре истории русской литературы и фольклора Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского


Научный руководитель – кандидат филологических наук, доцент

Юрий Николаевич Борисов


Официальные оппоненты – доктор филологических наук, профессор

Людмила Николаевна Душина


– кандидат филологических наук, доцент

Светлана Николаевна Коневец


Ведущая организация – Московский государственный областной

университет


Защита состоится 2 марта 2007 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 в Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского по адресу: 410012, г. Саратов, Астраханская ул., 83, XI корпус, аудитория 301.


С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.


Автореферат разослан « » января 2007 г., представлен для размещения на сайт Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского (www.sgu.ru) « » января 2007 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Ю.Н. Борисов


^ ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


Актуальность исследования обусловливается, прежде всего, значимостью лицейского периода жизни и творчества А.С. Пушкина, на что обращали внимание исследователи как XIX столетии (П.В. Анненков, В.Г. Белинский), так и в ХХ (Б.В. Томашевский, В.Э. Вацуро). В концептуальной статье В.Э. Вацуро в опубликованном первом томе готовящегося нового академического издания сочинений Пушкина одна из задач современной пушкинистики связывается с необходимостью пересмотра и переосмысления сложившихся стереотипов истолкования лицейского периода творчества поэта. Реферируемая работа направлена на расширение фактической базы, необходимой для научного комментирования лицейских стихотворений Пушкина и осмысления целостности творческого наследия поэта, включая тексты, остававшиеся на периферии исследовательского внимания.


^ Объект рассмотрения в диссертации – два лицейских стихотворения, созданные в один (1814) год, «Казак» и «Романс». Они не являются шедеврами пушкинской лирики. Поэт не включал их в собрания своих сочинений. Но они оставили заметный след в народной культуре: стали песнями, нашли резонансный отклик в лубочной продукции (по количеству воспроизведений «Романс» превзошел все тиражировавшиеся лубочными картинками произведения Пушкина), а также в литературе. «Романс» экранизировался. Созданные взрослеющим отроком стихотворения содержали мотивы, ставшие сквозными в творчестве поэта. Безусловный интерес представляет рассмотрение текстов «Казака» и «Романса» как на этапе их создания, так и функционирования в фольклоре и литературе с осмыслением факторов биографического (житейского, духовного и творческого) и социально-фонового порядков. К такого рода целостному изучению обязывает и ознакомление с историей изучения данных пушкинских текстов.

Стихотворения «Казак» и «Романс» рассматривались в пушкиноведческих трудах разного плана: посвященных творческой биографии поэта (П.В. Анненков, Н.Ф. Сумцов, С.А. Венгеров, Д.Д. Благой, Б.В. Томашевский, С.А. Фомичев, В.Э. Вацуро), с преимущественным вниманием к проблеме рода и жанра (Б.П. Городецкий, Р.В. Иезуитова, Л.Н. Душина, Е.В. Чубукова), традиции и новаторства (А.С. Поляков, А.Л. Бем, В.В. Виноградов, Ю.В. Стенник), к вопросам поэтики и стихосложения (Ю.И. Смирнов, С.М. Бонди, В,Е. Холшевников). Неоднократно обращались исследователи к украинскому песенному фольклору в поисках текстов песен, отразившихся в пушкинском «подражании малороссийскому» (Н.Ф. Сумцов, А.И. Белецкий, П.П. Охрименко, И.Я. Заславский, А.М. Новикова). Своя история у версии о песне «Ехал казак за Дунай» как образце для подражания в «Казаке» (Д.Д. Благой, В.Е. Гусев, Ф.Я. Прийма и др.). Однако ряд существенных вопросов, связанных с осмыслением места рассматриваемых стихотворений в творческом наследии поэта, истории их текста и восприятия российским социумом, до сих пор остаются нерешенными.

Среди них едва ли не важнейший – проявленность в изучаемых стихотворениях духовного облика Пушкина-лицеиста, роль житейских, а не только литературных импульсов к созданию «Казака» и, особенно, «Романса». Отсутствует в специальной литературе и целостное представление о том, как изменялось в дальнейшем отраженное в стихотворениях мировидение поэта. Важно осмыслить и то, что стимулировало Пушкина возвращаться к проблематике двух лицейских стихотворений и в каких художественных формах это «возвращение» осуществлялось.

Принципиально значимо признание поздней редакции «Романса» авторской. Оно требует осмысления причин существенной трансформации «исходного» лицейского текста к моменту публикации в 1827 году.

Поскольку при изучении «Казака» основным предметом исследования были фольклорные источники, а «Романса» - литературные, имеет смысл обратить внимание на выявление литературных источников влияния на «Казака» и отыскать точки соприкосновения «Романса» с фольклором (помимо обозначенных С.А. Богуславским).

Отсутствие у фольклористов представлений об истории публикации «Романса» ведет к неточностям в суждениях о характере фольклоризации текста. Недостаточно прояснен в специальной литературе процесс вхождения интересующих нас лицейских стихотворений в общественный обиход. Аналитического рассмотрения требует этап их распространения в виде рукописных копий, а также лубочного «бытия» текстов.


^ Цель настоящего исследования – способствовать пониманию личности Пушкина, явленной в «Казаке» и «Романсе», а также в развитии представленных в них мотивов в последующем творчестве. Контекстно привлекаемый литературный и фольклорный фон призван содействовать постижению пути поэта к тем духовным вершинам, что обеспечили ему «долгую любезность» в фольклоре и литературе. Целью работы является также более объективное освещение процесса фольклоризации «Казака» и «Романса».

Достижению поставленной цели должно способствовать решение следующих задач:

- установить биографические обстоятельства, существенные для творческой истории рассматриваемых произведений;

- уточнить факты истории текста «Казака» и «Романса»;

- выявить круг возможных литературных и фольклорных источников изучаемых стихотворений;

- проследить эволюцию мотивов ранних стихотворений в дальнейшем творчестве поэта в соотнесении с его житейской и духовной биографией;

- наметить круг возможных реминисценций пушкинских стихотворений в литературе XIX века;

- ввести в научный оборот ранее неизвестные записи устных вариантов пушкинских текстов и уточнить факты истории фольклоризации «Казака» и «Романса».


^ Материалом исследования послужили, во-первых, тексты сочинений А.С. Пушкина в динамике их творческой истории, произведения современников поэта, во-вторых, опубликованные и хранящиеся в архиве записи устного исполнения народных вариантов «Казака» и «Романса» и других текстов фольклорной лирики, а также лубочные картинки 1830-1900-х гг.


^ Научная новизна и теоретическая значимость диссертации состоит в комплексном рассмотрении двух лицейских стихотворений Пушкина в пересекающихся, взаимодействующих контекстах. Подключение пласта христианской культуры позволило восполнить осмысление недостающей при ее изъятии внутренней темы произведений. Сочетание историко-литературного и фольклористического анализа открыло возможность по-новому проследить процесс органичного утверждения Пушкина на позициях народности и объективно оценить характер фольклоризации «Казака» и «Романса», выявить взаимодействие письменных (рукописных, печатных) и устных, графических и словесных форм в процессе вхождения пушкинских текстов в общественный обиход. Рассмотрение мотивов лицейских стихотворений в контексте последующего творчества Пушкина с обращением к черновикам, к текстам прозы, драматургии, лиро-эпики, сказок раскрыло преображение этих мотивов как отсвет духовного облика их создателя. Обнаружилось также, что в творческом сознании «послелицейского» Пушкина продолжали жить и тексты других авторов, так или иначе отозвавшихся в лицейских «Казаке» и «Романсе».

В научный оборот впервые введены записи народно-песенных вариантов пушкинских текстов, хранящиеся в Кабинете фольклора Саратовского государственного университета.


В методологическом отношении приоритетными для нас являются работы, в которых анализ творчества художника слова ведется с учетом биографического контекста, в единстве содержания и формы, в динамике бытия текста не только в творчестве его создателя, но и в общественном обиходе (они обозначены в главах диссертации). В области текстологии для нас значимы имена пушкинистов (М.П. Алексеев, С.М. Бонди, Б.Л. Модзалевский, Б.В. Томашевский, М.А. Цявловский), фольклористов (Т.М. Акимова), а также исследователя пушкинских рисунков Л.А. Краваль. В области эстетики, теории литературы и фольклора мы опирались, прежде всего, на труды Т.М. Акимовой, Л.Я. Гинзбург, О.А. Проскурина, Ю.В. Стенника, В.Е. Хализева; в области творческой биографии – на труды П.В, Анненкова, М.А. Цявловского, Б.В. Томашевского, Ю.М. Лотмана, В.Э. Вацуро, С.А. Фомичева, Л.А. Краваль; в области анализа поэтики – на труды В.В. Виноградова, А.П. Скафтымова, Т.М. Акимовой Ю.Н. Чумакова. Методологические ориентиры автор исследования нашел также в трудах составителей житий святых, отцов церкви, религиозных философов, литературоведов, обращавшихся к проблеме духовного пути Пушкина, его религиозных взглядов (они обозначены во второй главе диссертации).


^ Положения, выносимые на защиту:

1. 
   В области текстологии:
   

Автограф «Казака» мог быть создан после истории с пирушкой, к 26 сентября 1814 года – малому дню ангела Пущина.

Первая редакция балладного «Казака», будучи в контексте автографа своего рода дружеским посланием, в текстовой части – разновидность «песен других народов». Печатная редакция стихотворения имеет черты зарождающейся «русской песни».

В печатной редакции «Казака» налицо переклички с текстами В.А. Жуковского, возможно, принимавшего участие в редактировании стихотворения.

Неправомерно публиковать позднюю редакцию «Романса» со строкой о законе из лицейской редакции, как это сделано в первом томе двадцатитомного Полного собрания сочинений Пушкина. Это искажает творческую биографию Пушкина, а также и без того запутанную фольклористами историю вхождения текста в песенный обиход, ведет к ошибочным суждениям о характере фольклоризации «Романса».


2) ^ В области биографии Пушкина:

Обнаружение текстовых перекличек между «Казаком» и первой редакцией стихотворения «К Наташе» позволяет предположить, что прототипом девицы, сманенной «хватом Денисом», была крепостная актриса графа В. Толстого Наталья.

«Казак», особенно его автограф, имеет несколько прототипических отсылок: это и И. Малиновский, прозванный в Лицее казаком, связанный по линии матери с Украиной; это и И. Пущин, которому был преподнесен автограф с дарственной надписью и подписью; это и сам Пушкин с его размышленьями о выборе жизненного пути («седло» или «юбка») и демонстрацией мужской солидарности как с участниками пирушки 5 сентября 1814 года, так и с представленным в творчестве Д.В. Давыдова типом героя (хвата-удальца). «Казак» заодно является и словесным вариантом графического изображения поэта-партизана в лубке.

Житейскими импульсами, побудившими отрока Пушкина обратиться к созданию «Романса», были впечатления от сиротства (не только в силу кончины родителей, но и незаконнорожденности) окружавших его людей; автобиографические импульсы: дефицит материнской любви, интернированность, неумение на первых порах ладить с товарищами по Лицею; статус воспитанника Лицея как будущего государственного деятеля, предчувствие своей «пророческой» миссии поэта; присущий Пушкину от рождения дар сострадания ближним; почти дневниково точная фиксация переживаемого переходного состояния в сфере любовной – угасание чувственного влечения к Наталье и зарождающееся чувство «высокой любви» к Е. Бакуникой.

Возвращение к комплексу проблем, затронутых при создании «Казака» и «Романса», на других этапах жизни и творчества связано с поиском Пушкиным ответов на коренные вопросы бытия, имеющие житейскую проекцию. В творчестве 1830-х годов (особенно «Каменноостровский цикл») поднятые в лицейских стихотворениях темы предательства в любви, страдания матери, покаяния, свободы воли с уровня душевного переведены на уровень духовный.

Эволюция поднятых в лицейских стихотворениях «Казак» и «Романс» тем, мотивов, образов, трактовок проблем сиротства, духовных последствий предательства в любви, частной жизни и жизни социума определяется триединством житейского, творческого и духовного начал. Состояние духа поэта при этом является сугубо значимым для характера трансформации обозначенного выше комплекса.


3) ^ В области фольклорных источников и бытования в общественном обиходе:

Образцом для подражания Пушкину в «Казаке» послужили несколько «малороссийских» песен, в том числе «Казак и Кулина» («Ехал казак с Украины»), бытовавших и среди русского населения. Концовка стихотворения имеет точки соприкосновения с балладными текстами русского песенного фольклора. Песня «Ехал казак за Дунай» - не образец для подражания, а скорее предмет пародирования в «Казаке».

Причины популярности «Казака» и «Романса»: многоаспектность проблематики, жанровая гибридность при наличии песенного начала; с одной стороны, узнаваемость (наличие точек соприкосновения с фольклором), а с другой – новизна.

«Романс» помимо песенных черт, усиленных при доработке, имеет точки соприкосновения с сюжетами восточно-славянских баллад, что могло способствовать фольклоризации текста.

Введение в научный оборот новых записей песенных вариантов «Романса» позволяет пересмотреть положение о незначительном характере варьирования пушкинского текста в устном бытовании. Устные варианты «Романса» отражают начавшийся еще в рукописной (копии) и печатной (лубок) формах процесс фольклоризации текста.

В народе «Романс» бытует в иной, чем поздняя пушкинская, редакции – как песня-жалость, главным образом, к обреченному на сиротство ребенку, а также к его матери. Определенную роль (больше на стилевом уровне) в его создании сыграли «творцы» текстов-посредников (копий, лубочных воспроизведений). При варьировании усилены черты песенности как на уровне общего жанрового канона, так и его разновидностей.

Судя по числу опубликованных вариантов, текст пушкинского «Казака» не получил широкого распространения в массах, мало варьировался. Значительному варьированию подвергся текст неизвестного автора, созданный с использованием строк «Казака». В народе бытуют две версии его (казачья и крестьянская) и их разновидности.


^ Практическая значимость диссертации определяется возможностью использовать полученные результаты при научном комментировании стихотворений «Казак» и «Романс», в вузовском преподавании общих и специальных курсов истории русской литературы и отечественного фольклора.


^ Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в 17 опубликованных статьях, в том числе в журнале «Русская литература» (входил в рекомендательный список ВАК, действовавший до 1 января 2007 г.), а также в докладах на региональных «Пименовских чтениях» (г. Саратов, 2003, 2004, 2005) и научных конференциях, проводимых Саратовским областным музеем краеведения. В Саратовском государственном университете результаты диссертационного исследования внедрены в рабочие программы спецкурса, просеминария и спецсеминара по песенной лирике русских поэтов, используются при подготовке заданий по курсу русского фольклора, а также для курсовых и дипломных работ.


^ ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во Введении определяются цель, задачи, новизна, научно – практическое значение работы, актуальность темы, характеризуется структура диссертации, методология исследования, кратко освещается история вопроса, перечисляются положения, выносимые в защиту.


^ Первая глава («Из истории создания “Казака” и “Романса”: житейские и литературные истоки, характер “ученичества”, редакции текстов») состоит из трех параграфов. Представленное в первом из них («“Казак” и “Романс” в контексте биографии и творчества Пушкина лицейского периода») прочтение стихотворения «Казак», особенно его автографа, в контексте биографии Пушкина Лицейского периода позволило выявить наличие в нем множества запечатленных черт личности как самого автора текста, так и его ближайших друзей И.И. Пущина и И.В. Малиновского, а также предмета сердечной привязанности юного поэта – крепостной актрисы Натальи. Биографический в узком смысле аспект дополнен биографическим в широком смысле – учтено, что стихотворение создано в год победоносного завершения Отечественной войны. Именно внимание к таким внелитературным факторам, как отражающие войну игры лицеистов и театральные действа, участие в торжествах, славящих победу русских воинов; осведомленность лицеистов о том, как изображались герои Отечественной войны на сцене театра (в опере-водевиле А.А. Шаховского «Казак-стихотворец»), в лубке (изображение поэта-партизана Д.В. Давыдова); прозвища и «национальные песни» лицеистов, дневниковые записи Пушкина и мемуары И. Пущина и племянника И. Малиновского барона Розена помогло определить, что внутренней темой «Казака», помимо дружеской мужской солидарности, является выбор жизненного пути – своего рода выбор между «седлом» и «юбкой». Идеал необремененного семейными узами удалого казачества в подсветке представленного в гусарских песнях Д.В. Давыдова отношения к представительницам слабого пола, запечатленный в «Казаке», отражал «тайные устремления сердца» не только взрослеющего отрока Пушкина, но и его ближайших приятелей.

По отношению к «Романсу» выявлены житейские импульсы, побудившие юного лицеиста обратиться к столь «недетской» проблематике. Они видятся в судьбах людей, окружавших Пушкина; в присущем ему от рождения даре сострадания чужой боли; в страданиях от некоторой обделенности материнской любовью и от неумения на первых порах ладить со сверстниками по Лицею; в общественном статусе воспитанника учреждения, готовящего «помощников царям»; в общей атмосфере умонастроений «некрестьянской» части населения России в год завершения войны с Наполеоном.

^ Второй параграф («”Казак”, “Романс” и песенный фольклор пушкинского времени») посвящен дальнейшему рассмотрению вопросов генезиса изучаемых текстов. В нем оспорена гипотеза о песне «Ехал казак за Дунай» как образце для подражания в «Казаке». Сопоставительный анализ пушкинского стихотворения с текстами его предполагаемых «малороссийских» источников позволил, во-первых, констатировать точность подзаголовка автографа («подражание малороссийскому»). Юный поэт подражал не одной, а нескольким песням. Во-вторых, обнаружить в первой редакции стихотворения большую, чем во второй, соотнесенность с практически оставшейся вне поля зрения исследователей (особенно российских) песней «Казак и Кулина», идентифицировав ее со встречающимся в сборниках текстом «Ехал казак с Украины».

Контекст позволил лучше представить как характер фольклоризма «Казака», так и его жанровой природы. В истории книжной песенной лирики пушкинский текст в обеих своих редакциях является своего рода опытом в жанре песни (автограф - песни с национально-этнографическим колоритом, печатная редакция - «русской песни»). Вторая редакция ближе к стандартным образцам рождающегося жанра (отчасти и к песне С. Климовского «Ехал казак за Дунай»), автограф же – к народным песням малороссов. Лирическая ситуация, представленная в «Казаке», придает тексту черты песни-баллады. Автограф стихотворения рассматривается и как своего рода пародия на песню о верном казаке, звучавшую в водевиле А.А. Шаховского. К такого рода прочтению подвигает контекст как более широкий историко-литературный («нападки» В.Л. Пушкина на Шаховского), так и более узкий (сведения о наличии в музыкальном быту лицеистов среди «национальных песен» переделки песни Ю.А. Нелединского-Мелецкого «Ох! Тошно мне» с мелодией, восходящей к напеву украинской песни «Дивчина моя»).

Проверка мотивированности суждения С.А. Венгерова о вероятности наличия в русском фольклоре образца для концовки «Казака» выявила наличие среди русских баллад и песен о любви молодца (казака, гусара, драгуна) и девицы текстов, имеющих точки соприкосновения с «Казаком». Аргументирована вероятность знакомства с ними Пушкина. Контекст песенного фольклора украинцев и русских позволил, с одной стороны, отчетливее увидеть реминисцентные связи с ним пушкинского «Казака», с другой – осознать парадоксальность создания юным лицеистом в этом стихотворении оригинального сюжета, зарегистрированного под отдельным номером Ю.И. Смирновым в его опыте указателя сюжетов восточнославянских баллад и близких к ним форм.

Выявлена остававшаяся вне поля зрения исследователей потенциальная связь «Романса» с такими жанрами народной лирики, как плач (при проводах в дальнюю сторону, похоронная причеть) и песня (колыбельная, сиротская, любовная). Развивая высказанные в общем плане суждения С.А. Бугославского и А. Глумова о влиянии на жанр «Романса» баллад на разные бытовые темы, удалось обнаружить конкретные точки соприкосновения с русскими балладами обеих сюжетных линий «Романса» (страдания матери в связи с судьбой подбрасываемого ею людям рожденного вне брака младенца и трагедия возлюбленной, оставленной «предателем милым»). Особое внимание уделено сюжету «Девушка-мать ребенка».

^ В третьем параграфе («Литературные истоки “Казака” и “Романса”. Традиционное и новое в текстах этих лицейских стихотворений Пушкина») обосновывается суждение о том, что «Казак» и «Романс» с точки зрения нормативной поэтики XVIII века были эклектичными. Но эта эклектичность несла в себе черты новаторства. Особое внимание уделено осмыслению исследовательских подходов к проблеме литературных влияний. Признается в целом правомерность предложенной Ю.В. Стенником схемы соотношения преемственности и новаторства на разных этапах творчества Пушкина. Но по отношению к лицейским «Казаку» и «Романсу» ставится под сомнение справедливость определения их как проявления наиболее простого вида преемственности – ученического подражания.

Исследователи установили наличие в «Казаке» преемственных связей с творчеством В.Д.Давыдова, К.Н. Батюшкова, В.А. Жуковского, отчасти Г.Р. Державина. В диссертации благодаря привлечению контекста творчества Пушкина лицейского периода установлено, во-первых, что круг источников и имен авторов, в той или иной степени оказавших влияние на создателя «Казака», гораздо шире. Это и И.А. Крылов – автор шутотрагедии «Трумф», и В.И. Майков с его «Елисеем, или Раздраженным Вакхом», и Н.М. Карамзин с его «Песней». Отмечается вероятность влияния таких фольклорных и близких к ним источников, как сплетни о казачьем атамане М.И. Платове, рассказы о Д.В.Давыдове и его брате. Не исключено отражение в преображенном виде во внутренней теме «Казака» реминисценций из Библии. Во-вторых, расширен круг текстов тех авторов, чье творчество привлекло внимание исследователей ученичества поэта, проявленного в «Казаке». У Г.Р. Державина это не только «Атаману и войску Донскому», но и «Фелица», «Евгению. Жизнь Званская», «Русские девушки», «Пчелка»; у В.А. Жуковского – «Певец во стане русских воинов», «Людмила», «Светлана», «Ахилл», «Адельстан»; у К.Н. Батюшкова (помимо «Разлуки») – «Воспоминание», «На развалинах замках в Швеции», «Мои пенаты»; у Д.В. Давыдова – не только послание Бурцову, но и стихотворение «Мы недавно от печали» и другие (ходившие в списках до публикации) тексты. В-третьих, установлено наличие в «Казаке» автореминисценций из стихотворений «К Наталье», «К Наташе», «Кольна», «Эвлега», «Осгар», «Воспоминания в Царском Селе», поэмы «Монах» и фрагмента поэмы «Бова».

Расширение историко-литературного фона позволило увидеть в «Казаке» не только отражение мечтаний о воинской службе и свободе обращения с женским полом, но и элементы литературной фронды арзамасцев по отношению к «беседникам», а также элементы своеобразного травестирования мотива «рая в шалаше», по-своему декларируемого В.А. Жуковским в «Людмиле» и К.Н. Батюшковым в «Моих пенатах». Новаторство Пушкина при создании «Казака» видится в попытке по-своему «приблизить литературу к жизни» – дать не официозный, а реальный образ казака. Скорее декларативные, чем повествовательно прописанные «сообщения» об изменах гусар в творчестве Батюшкова и Давыдова развернуты у Пушкина в сюжет. Своеобразна и проявленная в «Казаке» позиция автора-повествователя (отсутствие морализации).

Сличение двух редакций «Казака» раскрыло «механизм» перевода дневникового характера автографа в цензурный, проявило более очевидный для современников поэта подтекст печатной редакции (отсылка к батюшковскому переводу стихотворения Касти «Радость»). На фоне формирующегося в русской поэзии начала XIX века жанра «русской песни» отчетливо проступают приметы такого рода песни в печатной редакции «Казака», что дает основание увидеть в ней своеобразное сочетание черт ученичества и новаторства, в том числе игру стилями, блестяще реализованную позднее в «Руслане и Людмиле», «Евгении Онегине». Отмечается присущая обеим редакциям «Казака» переходность между полюсами «ученичество» - «новаторство» на тематическом, жанровом, стилевом уровнях.

В разделе, посвященном литературным источникам «Романса», впервые в таком качестве рассматривается баллада Жуковского «Адельстан» (перевод «Радигера» Р. Саути), а также переводы Жуковского «Песнь матери над колыбелью сына» (из Беркена), М.В. Милонова («Детоубийца» Шиллера) и баллада Карамзина «Раиса». Учтены как точки соприкосновении, так и отличие сопоставляемых текстов на смысловом и формальном уровнях (характер лирической ситуации и финала, жанр произведения, описания места действия, облика, психологического состояния героинь и других «действующих лиц»; используемые композиционные приемы). Оригинальность «Романса» видится в открытости финала по сравнению с переводами Жуковского из Беркена и Саути, в отсутствии суда над отцом ребенка (в отличие от «Песни матери» Беркена-Жуковского и «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева) и обращения к рацио создателей законов (как в том же «Путешествии» и «Вопле невинности, отвергаемой законом» И.П. Пнина). Нет и упоминания имени Бога в отличие от «Раисы» Карамзина и обоих переводов Жуковского. Несовершенство закона раскрывается не только в обличении его, но главным образом через показ драматизма положения Лауры и ее сына. Вместе с тем, именно «Романс», а не «К Лицинию» является первым гражданским размышлением юного поэта по поводу несовершенства современного ему социума. «Романс» интерпретируется и как имплицитный опыт религиозно-философского текста – размышлений о драматизме отношений между государством и личностью, об отсутствии в сердцах земных судий милосердия.

Анализ «Романса» Пушкина в контексте высокой поэзии, отчасти прозы дал новые аргументы в пользу суждения В.Э. Вапуро о формирующем влиянии на поэта в детские и отроческие годы отечественной словесности. Речь идет о вероятности отражения в стихотворении текстов гражданской («Ода на рабство» В.В. Капниста), патриотической («К Д<ашко>ву» К.Н. Батюшкова), религиозной (образы вдов и сирот в державинском переложении 81 Псалма – «Властителям и судиям») лирики; поэтических откликов в поэзии 1810-х годов на раннюю кончину И.П. Пнина; имеющих фольклорный «отсвет» текстов В.В. Капниста. Отмечается вероятность влияния на создателя «Романса» имеющих гражданскую направленность прозаических воплощений идей, развиваемых высокой поэзией (фонвизинского «Рассуждения о непременных государственных законах», лекций Куницина, радищевского «Путешествия»).


^ Вторая глава («Лицейские стихотворения “Казак” и “Романс” в контексте биографии и творчества Пушкина 1815 – 1830-х годов. Темы, мотивы, образы») состоит из введения и четырех параграфов, каждый из которых посвящен характеристике того, как мотивы изучаемых произведений повторялись, варьировались, развивались в творчестве Пушкина соответствующего периода его жизни.

Так, в 1815-1820 гг. мечтания о воинской карьере нашли отражение в «Послании к Юдину», «Сраженном рыцаре». Эротические мечтания многажды варьируются в своего рода «подражаниях» античности с ее мифами, французским поэтам и их русским интерпретаторам. Имплицитно представленные в «Казаке» мотивы дружбы, мужской солидарности нашли развитие в тексах «В альбом Пущину», «В альбом Илличевскому» и в более грубо чувственных формах – «К портрету Каверина», «Мансурову». Развитие представленных в «Романсе любовного (как чувственного, так и «петрарковского»), а также социального начал видится как в анализируемых стихотворениях «К Лиде», «Сказки. Noёl», «Безверие», «Вольность», «К Чедаеву», так и в фоново отмеченных текстах «Окно», «Слеза», «Измены»».

Имевшая место в «Казаке» и «Романсе» эклектика чувственного и духовного нашла продолжение в лирике поэта и в поэме «Руслан и Людмила». В то же время в творчестве усиливается мотив пресыщения чувственным и жажда иного мироощущения, что позже нашло отражение в характеристике своего творческого пути, являющейся имплицитно и духовной автобиографией Пушкина, представленной в начале 8 главы романа в стихах «Евгений Онегин».

На трансформацию тем и образов обозначенных лицейских текстов, а также их лиро-эпической формы в южный период оказали влияние как общие романтические тенденции, так и факторы частной жизни поэта, не изолированной от общественной жизни России, факты его духовной биографии (в частности, кризис 1823 года), нашедшие отражение в написанных на юге главах «Евгения Онегина». Тематические и жанровые спектры «Казака» и «Романса» были своеобразно продолжены как в «Онегине» (мотивы сиротства, гонения, оппозиции социуму, сочетания плотского и духовного начал в характеристиках образов героев), так и в поэмах («Братья - разбойники», «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы»), лирике южного периода («Коварность», «Узник», «Черная шаль», подражания древним - «Муза», «Дионея», «Земля и небо»).

Начатое в «Романсе» размышление в художественной форме на тему «отцов и детей» было продолжено в южных поэмах. В осмыслении понятия сиротства появляется (особенно в «Бахчисарайском фонтане») новый оттенок – представление о сиротстве духовном, во многом определяемом характером вероисповедания человека.

Проявленное в «Казаке» и «Романсе» творческое освоение фольклорных источников было преумножено в произведениях, созданных на юге, особенно в поэмах, где введение инонационального песенного материала («черкесской песни», «татарской песни», «песни Земфиры») позволило решить многие художественные задачи как на смысловом, так и на поэтическом уровнях.

Житейские обстоятельства периода Михайловской ссылки (интернированность, предательство А. Раевского, стимулировавшее воспоминание о лицейском братстве, роман с крепостной О.М. Калашниковой) явились одним из стимулов оживления в творчестве Пушкина тем, мотивов, образов, лирических ситуаций лицейских текстов 1814 года. Влияние новых условий бытия видится и в том, что материал для творческого «подражания» берется уже из русского фольклора, хотя и не без оглядки на лицейский опыт. Выявлено, что первая редакция «песни девушек» (текст «Вышла Дуня на дорогу») имеет точки соприкосновения не только с «Казаком», но и с его «источниками» (песнями «Ехал казак за Дунай» и «Казак и Кулина», «Соловей кукушку уговаривал»). Лирический цикл «Песни о Стеньке Разине» расценивается в диссертации как этап в осмыслении обозначенной в лицейском «Казаке» проблемы выбора между «седлом» и «юбкой».

Проблематика «Романса» нашла продолжение в монологе Алеко над колыбелью сына. Описание состояния сиротства, впервые представленное в «Романсе», получило развитие в строках «19 октября» и «Пророка».

Работа над текстом "Романса" в связи с подготовкой Пушкиным к печати своего первого собрания стихотворений также способствовала актуализации тем и образов этого текста в творческом сознании поэта. Исключение строфы о любовной драме Лауры, возможно, было продиктовано намерением воплотить этот «сюжет» в драматической форме ([«Русалка»], «Каменный гость»). Обнаружилась повторяемость ситуации, знакомой Пушкину по водевилю «Казак - стихотворец»: героиня, грустя о возлюбленном, поет сложенную им песню (Лаура поет песню Гуана. Впоследствии в "Полтаве" Мария будет "певать" лишь песни гетмана).

Проблемы соотношения «человека и закона», частных судеб и судеб государства – первое «соприкосновение» их было в лицейском «Романсе», перерабатывавшемся в Михайловском, – сплетены в «Борисе Годунове» в тугой узел. Намеченный в лицейском «Романсе» подход к проблеме «отцов и детей» приобретает в трагедии явно народную и православную огласовку. Из уст народа звучит весть о святости невинно убиенного младенца царевича Димитрия. Народ жалеет и осиротевших с кончиной Бориса его детей. В художественном решении поднятых в "Борисе Годунове" нравственных проблем просматриваются преемственные связи с «Казаком» и «Романсом», отражается духовный рост Пушкина, укрепление его на позициях православия.

По убеждению диссертанта, при осмыслении мотивов, побудивших поэта не включать текст «Романса» в свое первое собрание стихотворений в его новом, допущенном цензором виде, необходимо привлекать контекст не только творческого, но и биографического плана.

В решении Пушкина напечатать «Романс» в том виде, как он представлен в альманахе Б. Федорова, усматривается отражение существенных изменений в мировоззрении поэта ко времени освобождения его царем из ссылки. Укрепление на православных позициях, изменение представлений о власти и законе, неприятие тактики декабристов, являющиеся подтекстом печатной редакции, приведут впоследствии к созданию «духовного завещания» Пушкина – «Капитанской дочки».

Поздняя редакция «Романса» осмысляется с точки зрения ее внешней и внутренней тем. «Пророческая» миссия получившей широкое распространение редакции проявилась в жгущем «сердца людей» показе омовения греха покаянием. В тексте поздней редакции выявлены черты, способствовавшие его популяризации в общественном обиходе, - большая по сравнению с лицейской редакцией тематическая востребованность и укрупнение лирической ситуации, большее соответствие песенному канону на уровне формы.

В 1827-1830 гг. продолжение трансформаций мотивов и образов «Казака» и «Романса» усматривается в поэме «Полтава», «Эпитафии младенцу», стихотворениях «Младенцу», «Легенда», «Воспоминание в Царском Селе», «Монастырь на Казбеке», «Мадонна»; в романе в стихах «Евгений Онегин» и в «Повестях Белкина». Внутренний импульс имеющих место метаморфоз видится в духовной и житейской биографии Пушкина, приоткрывающейся не только в исповедальных тексах, но и притчево отраженной в его творчестве. Особое внимание уделено раскрытию значения для Пушкина «Слова на смерть Кутузова» владыки Филарета, на которую, как установлено в диссертации, ссылается поэт в 7-м примечании к «Полтаве». В качестве проявления духовного «трезвения» по сравнению с лицейским «Казаком» рассматривается стихотворение 1829 года «Был и я среди донцов».

Многогранность личности Пушкина проявилась уже в творчестве лицейского периода, когда внешне эпикурейский «Казак» своеобразно дополнялся изображением «другой стороны медали» эпикурейства в «Романсе». Проявлением такого рода «всеохватности» в 1829-1830 гг. было то, что имевшее место в «Записках молодого человека» рассуждение о преимуществах «дорожного вида» любви соседствует с описанием религиозного лубка на тему притчи о блудном сыне – своеобразной прозаической параллели столь проникновенно звучавшей в лирике поэта 1828-1829 гг. мотивам покаяния в грехах молодости.

Творчество, как и житейская биография Пушкина ^ 1830-х годов, явились отражением состояния духа устремившегося к «сионским высотам» православного художника слова, для которого значима «путеводная» роль духовных светочей, в том числе старца Серафима Саровского, встреча с которым, по мнению Л.А. Краваль, произошла в Болдинскую осень. Зафиксированное в творчестве Пушкина свидетельство о «чудном сне» с явлением старца, известившего о скором переходе в инобытие, имевшее место, как установила Л.А. Краваль, в середине июля 1835 года, побудило выделить в диссертации время жизни поэта со второй половины июля 1835 по январь 1837 года для специального рассмотрения.

Выявлено преемственное варьирование идущего от лицейского «Романса» мотива встречи отца и его ребенка (внебрачного, отлученного от него в силу обстоятельств) в «Русалке», «Сказке о царе Салтане», изданном Пушкиным в 1836 году переводе повести в стихах Виланда «Вастола, или Желания». В качестве одной из лейтмотивных в творчестве Пушкина рассматривается и тема предательства в любви. Прослежена ее трансформация от «Казака» и «Романса» к «Русалке», «Каменному гостю», «Янышу королевичу». Варьирование мотивов интересующих нас лицейских стихотворений в поэме «Анджело» проявилось в более духовно просветленных воззрениях на проблемы «греховность и безгрешность», «государственный закон и частная жизнь». Проблематика «Казака» и «Романса» в творчестве Пушкина «на завершающем его земное бытие этапе переведена с уровня душевного на уровень духовный («Странник», тексты «Каменноостровского цикла», [«Памятник»]). Связь между словом поэта и его жизнью проявилась и в том, что отраженные в «Каменноостровском цикле» события страстней седмицы (страстей Господних) вскоре отчасти суждено было пережить Пушкину-человеку. Установлено, что день смертельного ранения пришелся на среду, а кончина последовала в пятницу в том же часу, когда и Спаситель испустил на кресте Свой последний вздох.

Предпринятое в диссертации рассмотрение лицейских стихотворений «Казак» и «Романс» в контексте биографии и творчества Пушкина, ретро­спективный взгляд на них с высоты последнего года жизни поэта позволяет увидеть в этих текстах начальное проявление стыдливости высокой нравственности, невольное опасение впасть в фарисейство. «Казак» при всей фривольности его содержания не лишен пафоса прославления воинского служения по сравнению с участью семьянина, что было прикровенным выражением патриотического настроя не участвовавшего в Отечественной войне отрока Пушкина. Движущая пафосом лицейского «Романса» риторика рас­суждений о неправедном законе по своему глубинному смыслу восходит к Евангельской проповеди подлинной, а не фарисейски показной любви к людям. Оба лицейских текста отразили не только базовые черты личности их создателя, но и присущие данному периоду биографии. Пушкина черты, притчево переданные в тексте «В начале жизни школу помню я». Имевшие место в лицейских стихотворениях проявления «прекрасных порывов» души их создателя были мистически вознаграждены в 1830-е годы по состоявшемся покаянном возвращении сиротствующего «блудного сына» в «Отчую обитель» радостями супружества и отцовства, счастьем ощутить любовь своей матери в последний год ее жизни.

В завершение второй главы ставится под сомнение право­мерность утверждения Т.Г. Мальчуковой о нерасчленимом соединении, слиянии в творчестве Пушкина античных (языческих) и христианских традиций и на нравственно-религиозном уровне, поскольку таковое слияние неосуществимо без отказа от исповедания Христа. Правомерней вслед за А.Л. Казиным, М.А.Нови­ковой говорить о состоявшемся в творчестве поэта преображении языческого начала в христианское.

Предпринятое во второй главе рассмотрение своеобразного воз­вращения Пушкина на протяжении жизни к звучавшим в лицейских «Казаке» и «Романсе» темам, мотивам, лирическим ситуациям и созданным в них образам, с одной стороны, ярче высвечивает духовное возрастание поэта, с другой - помогает глубже осмыслить проявление в текстах этих ли­цейских стихотворений базовых черт личности их создателя. Проделанный анализ выявил характерное для творческого почерка Пушкина возвращение к раз­работке волнующих его тем, в том числе на материале других жанров, с целью подтверждения, уточнения, а то и пересмотра найденных прежде ответов на волнующие его проблемы бытия. Так, лицейский «Казак» - едва ли не исходный текст в веренице вариантов ответов поэта на видение проблемы свободы воли - вплоть до итогового [«Памятника»] с прозвучавшим в нем повелением музе быть послушной «веленью Божию».


^ В третьей главе («”Романс” и “Казак” Пушкина в общественном обиходе») реализуется исследовательский аспект темы, намеченный в семинарии проф. Т.М. Акимовой «Пушкин и фольклор». Особое внимание в главе уделено анализу процессов популяризации и фольклоризации пушкинских произведений с выделением этапов их распространения: 1) через рукописные копии, восходящие к ближайшему лицейскому окружению поэта; 2) через лубок; 3) в устной передаче – бытование в песенном обиходе; 4) через резонансные отклики в литературных произведениях других авторов.

При рассмотрении начального этапа вхождения «Романса» в общественный обиход выявлено, что ряд разночтений, имевшихся в копиях, закрепился и в устном бытовании. Они появились, скорее всего, в результате намеренной или невольной стилистической правки при бытовом воспроизведении текста. Опубликованный в альманахе «Памятник отечественных муз на 1827 год» текст поздней редакции «Романса» стал исходным в процессе его популяризации. По сравнению с лицейской редакцией этот текст был гораздо удобнее для пения. Внесенные Пушкиным коррективы настолько соответствовали канонам народной песни, что даже такой опыт­ный фольклорист, как А.М.Новикова, отнесла их к возникшим в ходе устно­го бытования. Опубликованный в альманахе текст расценивается в работе и как опыт имитации поэтом черт «жестокого романса» не без ориентации на лубок и созданную в годы молодости «Черную шаль».

Материалом аналитического рассмотрения лубочных вариантов «Романса» послужили не только описания и воспроизведения лубка с текстом стихотворения, но и коллекция лубочных листов, хранящаяся в Российской государственной библиотеке. Проанализированы не только текстовые, но и графические варианты, указаны неточности в исследовательских интерпретациях. Установлено, что ряд разночтений по сравнению с текстом альманаха в записях вариантов «Романса» из архива кабинета фольклора СГУ восходят к лубочным воспроизведениям текста, что подтверждает роль этого печатного канала популяризации стихотворения Пушкина.

Оценка характера варьирования пушкинского текста в устном бытовании сделана на основе анализа вариантов «Романса» из архива кабинета фольклора СГУ, печатных публикаций вариантов из других реги­онов и с учетом истории текста этого пушкинского произведения. Вопреки сложившемуся у исследователей мнению доказывается существенное варьирование текста поздней редакции. Изменение объема, композиционная перестройка, замены на лексическом и синтаксическом уровнях, усиление черт тематических и жанровых разновид­ностей народной песенной лирики (песен о сироте, колыбельных), измене­ние строфики, комментарии, исполнителей - материал, подтверждающий те­зис о существенном варьировании.

В отечественной словесности реминисценции «Романса» обнаруживаются у Ф.Н. Глинки (стихотворение «Мать-убийца»), у Т.Г. Шевченко (поэма «Катерина», содержащая также и отклики на пушкинского «Казака»), у А.Н. Островского (пьесы «Без вины виноватые», «Шутники»), в анонимной «новейшей балладе» «Подкидыш», в песнях литературного происхождения конца XIX века («Потеряла я колечко» неизвестного автора, «Сокрушилося сердечко...» М.И Ожегова, «Сиротой я росла» И.3.Сурикова). Историко-литературный и искусствоведческий контекст позволяет предполо­жить, что опубликованный в 1830 г. текст  Глинки повлиял, в свою очередь, на создателей лубочных иллюстраций к «Романсу» (облик, одеяние героини, изображение водоема). Введение сцены исполнения уличной певицей «Романса» в пьесу Островского "Шутники" – одно из проявлений широко практиковавше­гося драматургом приема. «Образ песни», несомненно, несет смысловую и эмоциональную нагрузку, является частью содержания. Л.Н.Толстой наме­ревался подобным образом использовать «Романс» для характеристики Катю­ши Масловой. Начало юмористическому использованию строк "Романса" было положено созданием бытовавшей в армейский среде переделки о возвращении домой пьяного «унтера».

Что касается популяризации «Казака», то и здесь анализ зафиксированных в рукописных копиях разночтений выявил, что часть из них отражает процесс вхождения текста в устный обиход: устранение примет высокого стиля в тексте поэта, «трафаризация» на лексическом и синтаксическом уровнях. При этом ряд разночтений свиде­тельствует о хождении копий в среде образованных людей, что прояви­лось во введении деепричастного оборота. Среди факторов, способствовавших сохранению интереса к «Казаку», видятся анонимность первой публикации, наличие в тексте ориентации на фольклор и описания воинского облика казака, сочинение А.Н.Верстовским музыки на пушкинский текст. Факты свидетельствуют об усилении востребованности «Казака» во времена войн, которые вынуждена была вести Россия.

Анализ записей устного исполнения «Казака» привел к заключению, что следует различать бытование двух разных текстов – «Казака» Пуш­кина и его редакции, для которой он послужил лишь «строительным мате­риалом» наряду со стихотворением А.Х. Дуропа «Казак на родине». Единственный опубликованный вариант пушкинского текста отражает варьирование на уровне стиля. Варьирование текста стихотворения в лубке, судя преимущественно по данным, приводимым в работах С.А. Клепикова и М.Я. Мельц, было незначительным. Однако анализ характера графической интерпретации «Казака» на листе 1901 года издания свидетельствует, что создатель её был знаком с бытующей в устном обиходе редакцией «Казака» Пушкина – песней о верном казаке.

Выявлено несколько версий безымянной редакции пушкинского «Каза­ка»: «казачья» (с двумя разновидностями – оренбургской и северо-западного региона России), «крестьянская» и смешанная. Безымянная редакция свидетельствует о том, что смысловую направленность пушкинского «Казака» народ не принял, заменив его повествованием о возвращении к возлюбленной верного казака. Из пушкинского стихотворения позаимствованы удачные описания, в том числе казака, частично диалог героя с девицей. В работе рассмотрено дальнейшее изменение казачьей версии безымянной редакции «Казака»- использование ее наряду с текстом Дуропа «Казак на родине» при создании неизвестным автором песни «Свидание» («При лужке, лужке, лужке»). Трансформация пушкинского повествования об измене казака завершилась в «Свидании» созданием песни если не о свадьбе, то о счастливом свидании казака с казачкой, «чреватом» свадьбой. Пушкинское описание казачьей выездки могло оказать влияние на создателя текста «Казак на родине» А.Х. Дуропа.

В заключение третьей главы подчеркивается мысль об эффективности сопряжения контекстов при воссоздании процесса функционирования пушкинских стихотворений в общественном обиходе, что в свою очередь по новому высвечивает становление народности в творчестве Пушкина; фиксирует проявление как высокой оценки в народе «Казака» и «Романса», так и творческий характер воспроизведения; выявляет наличие отклика на оба текста в национальной культуре России на вербальном, графическом, музыкальном уровнях.


Заключение содержит подведение общих итогов работы.


В приложении даны копии с воспроизведенных в печати лубочных картинок к «Романсу» Пушкина.


^ Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Киреева Е. В. Песня и романс в современной деревне (По материалам фольклорной экспедиции СГУ 1982 г.) / Е. В. Киреева // Фольклор народов РСФСР : межвуз. науч. сб. Уфа, 1984. С. 157-160.
   
2. Киреева Е. В. Песни литературного происхождения конца XVIII-первой половины XIX века в фольклорном архиве кафедры русской литературы Саратовского госуниверситета (записи 1950-х годов) / Е. В. Киреева // Творческая индивидуальность писателя и фольклор : сб. науч. тр. Калмыцкого ун-та. Элиста, 1985. С. 88-96.
   
3. Киреева Е. В. Песни и романсы русских поэтов в народном бытовании (на материале фольклорного архива кафедры русской литературы Саратовского госуниверситета) / Е. В. Киреева // Вопросы русской и зарубежной литературы : сб. науч. тр. Депонирован. 17.01.1989. № 56694. 21 с.
   
4. Киреева Е. В. Песня и романс (к обозначению жанров) / Е. В. Киреева // Фольклор народов РСФСР : межвуз. науч. сб. Уфа, 1985. С. 61-65.
   
5. Киреева Е. В. Песни в альбомах сельской интеллигенции / Е. В. Киреева  // Фольклор народов РСФСР: (Современное состояние фольклорных традиций и их взаимодействие) : межвуз. науч. сб. Уфа, 1989. С. 120-126.
   
6. Киреева Е. В. Песенно-эпическая традиция на современном этапе (экспедиции последних лет) / Е. В. Киреева, В. К. Архангельская // Русская литература. 1991. №2. С. 231-232.
   
7. Киреева Е. В. Мотив измены любимой в стихотворениях русских поэтов XIX-начала XX века и в их народных вариантах / Е. В. Киреева // Фольклор народов России. Фольклорные традиции и фольклорно-литературные связи : межвуз. науч. сб. Уфа, 1993. С. 186-196.
   
8. Киреева Е. В. Анализ одного стихотворения. А.С. Пушкин. «Зимний вечер» / Е. В. Киреева // «Поэзии чудесный гений». Лирика А.С. Пушкина. Саратов: ИЦ «Добродея» ГП «Саратовтелефильм», 1999. С. 53-55. (Читаем классику вместе)
   
9. Киреева Е. В. «Ехал казак…». Куда или откуда? (К вопросу о песенных истоках стихотворения А.С. Пушкина «Казак») / Е. В. Киреева // Литературоведение и журналистика : межвуз. науч. сб. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. С. 80-86.
   
10. Киреева Е. В. «Романс» А.С. Пушкина («Под вечер, осенью ненастной»). Авторский текст, лубок, народные варианты / Е. В. Киреева // Филология : межвуз. науч. сб. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. вып.5: Пушкинский. С. 58-78.
    
11. Киреева Е. В. Народные варианты пушкинского «Казака» в записях студентов СГУ 1980-90-х годов / Е. В. Киреева // Краеведение в школе и вузе : сб. статей и методич. материалов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002. вып. 4. С. 60-66.
    
12. Киреева Е. В. Фольклоризация «Черной шали» А.С. Пушкина и песенные варианты текста / Е. В. Киреева // Кабинет фольклора. Статьи, исследования и материалы : сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. С. 5-37.
    
13. Киреева Е. В. Материалы спецкурса Т.М. Акимовой о песенной лирике / Е. В. Киреева // Там же. С. 75-87.
    
14. Киреева Е. В. Планы практических занятий. Занятие 8. Песни литературного происхождения. Сопоставительный анализ текстов (стихотворения поэта и его варианта, бытующего в народе в виде песни) / Е. В. Киреева // Учебные курсы кафедры истории русской литературы и фольклора : пособие для студентов филологического факультета. Саратов : Науч. книга, 2003. С. 18-20.
    
15. Киреева Е. В. «Слово на смерть Кутузова» архимандрита Филарета (Дроздова) и творчество А.С. Пушкина (1814-1829 гг.) / Е. В. Киреева // Православие в контексте истории, культуры и общества : сб. науч. тр. (Первые и вторые «Пименовские чтения»). Саратов: Изд-во «Летослов», 2005. С. 102-111.
    
16. Киреева Е. В. Варьирование пушкинских текстов с экзотическим этнографическим колоритом в песенном фольклоре русских Саратовского Поволжья (на материале кабинета фольклора СГУ) / Е. В. Киреева // Кабинет фольклора. Статьи, исследования и материалы : сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. вып.2. С. 52-66.
    
17. Киреева Е. В. Сопричастность роду у Пушкина и формы ее творческого воплощения / Е. В. Киреева // Духовная культура России: история и современность : сб. науч. тр. (Третьи «Пименовские чтения»). Саратов: Изд-во Сарат. Епархии, 2006. С. 66-72.