По поводу науки о языке написано уже не просто много, а, пожалуй, даже очень много

Вид материалаДокументы

Содержание


Знаковую природу языка
Фердинанд де Соссюр. «Курс общей лингвистики». Компаративизм и структурализм.
Леонард Блумфилд. Дескриптивная лингвистика.
Эдвард Сепир. «Другая лингвистика».
Роман Якобсон. Лингвистика как мировоззрение. Обобщение опыта и взгляд в будущее.
Подобный материал:


Михаил Кудинов

Век языка

Очерк о структурной лингвистике

Введение


По поводу науки о языке написано уже не просто много, а, пожалуй, даже очень много. Среди ученых-лингвистов, выпускавших некий концептуальный научный труд (и центральные фигуры данной работы не исключение), считалось если не правилом, то хорошим тоном, начинать изложение с краткого очерка из истории языкознания. Таковы, например, труды Соссюра, Якобсона и Блумфилда.

Никакой крупный лингвистический труд не обходит проблему выявления сущности и функций языка. Это наблюдение будет для нас ключевым: лингвистическая концепция отталкивается именно от этих проблем. Основы научных теорий в лингвстике всегда суть ряд постулатов, которые, как правило, сводятся к следующему: определение языка как явления, определение его базовых свойств и функций, физиологической сущности, отношения к индивидууму, окружающей действительности и культуре. Как мы увидим ниже, все рассмотренные лингвистические построения выводятся как раз из подобных положений, что, собственно, вполне согласуется с опытом построения любой научной теории – от философской до физической или математической. Из сказанного можно сделать вывод, что все противоречия, возникающие между лингвистическими теориями, суть противоречия их базисных утверждений, а значит поставленная задача – понять научную концепцию без полного ознакомления со всеми ее моментами – вовсе не является интеллектуальной авантюрой или пресловутым «бегом по верхушкам». Перед нами стоит достаточно конкретная задача – понять в каких моментах и почему расходятся те или иные лингвистические теории, поэтому выявление и анализ их базисных утверждений будет вполне достаточным.

В работе будут рассмотрены классические труды Леонарда Блумфилда – знаменитый «Язык»; Эдварда Сепира – не менее знаменитый «Язык. Введение в изучение речи»; Фердинанда де Соссюра –классический «Курс общей лингвистики»; и небольшой труд Романа Якобсона – «Лингвистика в ее отношении к другим наукам».

Предварительно хотелось бы вкратце пояснить основные сходства и различия научных взглядов упомянутых авторов. Далее они будут раскрыты более детально.

^ Знаковую природу языка и его Социальную составляющую признают в той или иной степени все ученые. Все они признают также и наличие коммуникативной функции языка, однако Э. Сепир в отличие от всех остальных не считает ее первичной, отдавая приоритет когнитивной функции. Проблемы письменной речи понимались учеными очень по-разному. Так Соссюром они вовсе не рассматривались, Блумфилд признавал за письменной речью функцию хранения информации, но при этом, соглашаясь с Соссюром, считал речь вторичной языковой системой. Сепир считал, что письменный язык-мышление вполне может заменить фонетический. Якобсон подчеркивал самостоятельность письменной речи и ее особенности, вступая в полемику с лингвистикой Соссюра. Проблема связи языка и мышления является одной из фундаментальных в лингвистике. Это хорошо видно на примере рассмотренных работ. Соссюр понимал язык как механизм, лежащий между мышлением и акустическим сигналом. Блумфилд проблем мышления почти не касался, предпочитая заменить их концепцией «стимул-реакция». Для Сепира эта связь являлась основополагающей. Его тезис о неотделимости языка от мышления стал новаторским для своего времени. Якобсон понимал мышление как акт интраперсональной коммуникации. Функция языка как средства накопления знаний наиболее последовательно осмыслена в работе Сепира, предложившего гипотезу лингвистической относительности, согласно которой мировоззрение носителей языка может отражаться на предпочтительных для них языковых формах, как то категория времени, наклонения и прочих. Сепир приводит пример индейские племена, в языках которых, в частности, отсутствует категория времени. Роль лингвистики в современном мировоззрении и ее отношение к другим наукам осмысляется в работе Якобсона. Он отводит лингвистике главенствующую роль в ряду гуманитарных наук, считая ее средством описания любых семиотических систем, окружающих человека: от системы дорожных знаков до экономики и антропологии.

Изложение материала будет опираться, однако, не на опорные вопросы, а на хронологический порядок выхода рассматриваемых работ в свет.


^

Фердинанд де Соссюр. «Курс общей лингвистики». Компаративизм и структурализм.


В 1916 году вышло в свет посмертное издание теперь уже легендарной книги Ф. де Соссюра «Курс общей лингвистики», книги, в которой сам великий ученый не написал, как известно, ни строчки. Также известно, что эта революционная работа представляла собой реконструкцию курса лекций по общей лингвистике, который Ф. де Соссюр читал в Женевском университете. В очередной раз зададимся вопросом: а чем же так революционна эта книга?

Вспомним ее основные положения: противопоставление синхронии и диахронии, противопоставление языка и речи, знаковая природа языка. Легко видеть, что эти положения суть основные для лингвистики ХХ века. Вклад Соссюра в мировую лингвистику вполне сопоставим с вкладом в физику Ньютона: все привычные и сегодня, казалось бы, уже очевидные положения лингвистической теории были впервые озвучены именно в «Курсе общей лингвистики». Сходство рассмотренных ниже работ будет во многом обусловлено их структуралистскими корнями, а значит близостью к концепции Соссюра.

Важнейшей составляющей теории Соссюра является противопоставление языка и речи. Пожалуй, взгляд на феномен языка по Соссюру лучше всего демонстрирует его знаменитый «шахматный пример»: сравнивая язык с правилами игры, а речь с шахматной партией, ученый весьма убедительно доказывает и определенную условность языка, и его невероятную гибкость.

Соссюру принадлежит блестящая идея о знаковой природе языка. Надо сказать, что к тому времени научное знание было уже вполне готово к подобным догадкам: XIX век, прошедший под знаком позитивизма, был той плодородной почвой, из которой произросло дерево структурной лингвистики. Кроме того, выдающиеся филологические открытия Шомпальона позволяли судить о языке как о форме шифрования сообщений по аналогии с известными пляшущими человечками Конан Дойла.

Далее из постулата о знаковой природе языка Соссюр делает вывод об относительности смысла знака: знак имеет смысл тогда и только тогда, когда он чему-то противопоставлен1. Знак, по Соссюру, имеет двойственную структуру.

Соссюр настаивал на концепции социальной природы языка, понимая его как общественный договор, однако в отличие, например, от Блумфилда не отрицал и его психологической основы: «Затем имеется точка зрения психолога, изучающего механизм знака у индивида; это метод самый легкий, но он не ведет далее индивидуального выполнения и не затрагивает знака, по природе своей социального». («Курс общей лингвистики»).

Итак, уже этого достаточно, чтобы оценить революционность идей Соссюра. Теперь рассмотрим отдельно положительные и отрицательные аспекты этой теории.

Начнем с того, что, как уже было сказано, структурализм был детищем позитивизма, навеянного успехами естественных наук XIX века. В этом собственно и состоит как его сила, так и его слабость. При всей своей безупречности и красоте, структурализм, как и всякая склонная к идеализированным моделям естественнонаучная дисциплина (а именно таким его и видел, например, Л. Ельмслев2) дает весьма огрубленное представление фактического положения вещей. Так в теории Соссюра абсолютно не затронуты такие вопросы как языковое мышление, и номинация, что занимало важное место в работах Гумбольдта3. Рассматривая язык исключительно как средство коммуникации, Соссюр не обращает внимания, например, на то, что язык математики на коммуникацию часто вовсе не направлен. Пожалуй, самым слабым местом теории Соссюра является относительность значения знака: пытаясь построить теорию языка на противопоставлениях, последователи Соссюра столкнутся с очень серьезными проблемами, связанными с поиском бинарных оппозиций, например, в лексике. Кроме того, тезис о знаковой природе языка породил одну из крупнейших проблем лингвистики ХХ века (по крайней мере, той ее части, которая не порвала со структурализмом): что в языке является знаком, а что нет. Является ли звук знаком? Является ли знаком фонема? И хотя в период создания «Курса…» проблемы уровней языка еще не существовало, именно на знаковости языка построена любая классификация языковых уровней4.

Структурализм, тем не менее, быстро разросся в целую философскую концепцию, также полную внутренних противоречий, но об этом ниже.

В конце концов, в результате математизации аппарата, с одной стороны, и семиотизации всего гуманитарного знания, с другой, структурализм зайдет в тупик практически во всех областях, оказавшись перед неразрешимой задачей найти структуру в бесконечном множестве номинантов.

Игнорирование письменной речи также было неправильным шагом. Многие весьма любопытные языковые аспекты долгое время оставались вне поля зрения лингвистики. Помимо того, что Соссюр не рассматривает гносеологическую функцию языка, он также закономерно исключает такие возможности языка как нелинейность, которая может быть обеспечена при чтении книг и в особенности гипертекста (а устная речь линейна). Впрочем, упрекать в этом Соссюра не совсем справедливо, так как его понимание языка не подразумевало рассмотрения этих проблем.

Однако было бы большой ошибкой говорить, что теория Соссюра оказала негативное воздействие на науку (что позволяли себе в частности генеративисты). Как Эйнштейн ни на секунду не сомневался в значении работ Ньютона, ошибочность которых он сам и обосновал, так и современная лингвистика не имеет ни малейшего права считать Соссюра виновником того, что к 60-м годам лингвистика фактически зашла в тупик. Значение его работ неоспоримо. Невероятное открытие Соссюра состоит в том, что на язык впервые взглянули как на сложный объект, как на объект исследования, что ознаменовало рождение лингвистики как науки и в значительной степени противопоставило ее филологии.
^

Леонард Блумфилд. Дескриптивная лингвистика.


XX век можно совершенно справедливо назвать веком США. За совсем небольшой промежуток времени – порядка 50 лет – Соединенные Штаты приобрели огромное влияние практически во всех культурных сферах. Непринятие авторитетов и вера в собственный «неевропейский» путь помогли создать новую уникальную литературу, музыку, философию и науку. Восхождение американской научной мысли началось с достижений лингвистики и базировалось на основных для «золотого века» американской философии концепциях – прагматизме и бихевиоризме. Кроме того, американские исследователи обладали поистине уникальным языковым материалом – до того момента совершенно не исследованные языки американских индейцев заставили ученых в корне пересмотреть свои взгляды и усомниться в непогрешимости европейских лингвистических авторитетов.

Индейскому языковому материалу американская лингвистика обязана и своим, возможно, главным достижением – рождением дистрибутивного анализа, обусловленного отсутствием языка-посредника при изучении речи индейцев, и описательной (дескриптивной) лингвистики. Отцом дескриптивного подхода считается великий американский лингвист Леонард Блумфилд. Свои взгляды ученый изложил в ставшей теперь классической работе «Язык».

Человек, знакомый с основными положениями «Курса общей лингвистики», найдет в работе Блумфилда много общего с подходом Соссюра. Как и Соссюр, Блумфилд рассматривает язык исключительно как средство коммуникации: вслед за «шахматной» моделью Соссюра Блумфилд приводит знаменитый пример с Джоном и Джил, как иллюстрацию так называемой передачи стимула, которую и осуществляет язык. Однако, несмотря на близость с идеями Соссюра, Блумфилд в своих суждениях был более категоричен.

Положение о том, что язык есть исключительно средство коммуникации, Блумфилд всячески подчеркивает, поэтому проблемы языкового мышления и языкового мировоззрения, которые так занимали его современника Э. Сепира, им расцениваются как нелингвистические. Любые попытки психологического описания языка, по Блумфилду, не могут дать результата просто потому, что лингвисты не могут дать адекватного психологического анализа, а психологи не обладают навыками лингвистического. Задачу лингвиста в данном случае Блумфилд видит в точной регистрации речевых и языковых явлений, оставляя их анализ психологам.

Более того, Блумфилд пытается обосновать биологическую природу коммуникации, основанную на концепции стимулов-реакций. В этом контексте само понятие мышления выбрасывается за ненадобностью. Там, где Соссюр выделяет стадию принятия акустического сигнала и психологической ассоциации, Блумфилд видит реакцию по типу условного рефлекса. То же, что мы понимаем под мыслью, Блумфилд считал актом коммуникации с самим собой (впрочем, в книге Блумфилда его взгляды на этот факт четко не очерчены). Вместе с тем, полностью уйти от концепции «мыслительного образа», устранив все противоречия, ему не удается: он признает все же некие «субъективные ощущения».

Блумфилд считает, что социальный фактор при речепроизводстве является главенствующим, в чем сближается с Соссюром.

Попытка математического описания языка, очевидным образом вытекающая из его «механистического» определения дает довольно спорные результаты: если фонология – любимое детище структуралистов - легко поддавалась математическому описанию, то уже с морфологией возникали определенные проблемы. Система противопоставлений давала очевидные сбои, а семантика и синтаксис вовсе были выброшены за ненадобностью5. Кроме того, подход Блумфилда, в конечном счете, сузил задачи лингвистики настолько, что они свелись к описанию грамматик, между тем, уже тогда было очевидно, что во всех языках есть некая общность, которая, однако, не укладывалась в концепцию дескриптивной лингвистики. Все это было напрямую связано с игнорированием мыслительной деятельности, сопряженной с речевым актом, а объяснение семантики посредством биологических реакций очень напоминало научную авантюру.

Подход Блумфилда всегда считался в лингвистике радикальным. Сегодня его идеи кажутся уже достоянием прошлого, но нельзя забывать о тех новшествах, которые принес Блумфилд в лингвистику, ведь именно им был изобретен самый объективный способ описания языка.
^

Эдвард Сепир. «Другая лингвистика».


Было бы большой ошибкой считать, что американское лингвистическое знание первой половины XX века было исключительно дескриптивистским. Ниже речь пойдет об одном из самых удивительных ученых XX века – Эдварде Сепире. Читая статьи Сепира, не устаешь удивляться, тому обилию оригинальных и гениальных догадок, которые могут быть высказаны одним единственным человеком. Взгляды Сепира – это целостная научная концепция до некоторой степени противопоставленная дескриптивной лингвистике. Кроме того, идеи Сепира легли в основу такого важного на современном этапе лингвистического направления как когнитивная лингвистика. Сопоставляя идеи Сепира и Блумфилда, не перестаешь удивляться, как могут одни и те же опыты порождать настолько не похожие теории. На первый взгляд, в теориях Сепира и Блумфилда не похоже все: фундаментальное определение языка и его функций, отношение к психологии, воззрения на структуру языка и его происхождение – словом, все опорные вопросы.

Вначале обсудим вопрос происхождения языка. Язык Блумфилда инстинктивен, он происходит из междометий и звукоподражаний, язык Сепира синтезирует звукоподражания подобно любому другому слову – проецируя идею на уже сформированную фонологию (этим объясняется несуразность звукового подражания ква-ква в русском языке), то есть, совершая творческий процесс. Инстинктивные междометия типа ой!, ай! Сепир считает неязыковыми, объясняя это их сходством у различных языковых групп, а собственно междометия определяет как периферийные для языка. Это суждение напрямую выводится из понимания языка как языка-мышления.

Язык, по Сепиру, неотделим от когнитивной деятельности. Он является фундаментом, на котором строится мысль6. Сепир делает постоянный упор на том, что мышление человека является языковым, а значит, коммуникативная функция если не вторична, то точно не первична для языка (это положение позволяет разрешить парадокс математического и поэтического языков – языков без коммуникации). Язык Сепир понимает как систему соответствий между именами и их образами, и в этом до некоторой степени сближается со дескриптивистами, однако именно в неотделимости языка от мышления и лежит основной контраст между двумя взглядами на определение языка, ведь то, что для Сепира является удобной системой представления, для Блумфилда является кодом-посредником.

Связь языка и мышления не могла не поставить вопроса о связи лингвистики и психологии, на которую, в отличие от Блумфилда, Сепир возлагает большие надежды, хотя и завещает их реализацию будущему. Взгляд на язык как на инструмент номинации обусловливает еще одну важную оппозицию между теориями Блумфилда и Сепира. Понятие слова несколько по-разному трактуется у этих ученых. Там, где Блумфилд ставит во главу угла возможность единицы служить высказыванием, Сепир говорит о психологической реальности слова. В первых главах своего труда Сепир проводит небольшой анализ словообразовательных возможностей разных языков, обнажая их бесконечную вариативность и условность понятия «слова». Для Сепира не является важным то, почему та или иная единица является или не является словом. Право выбора он предоставляет информанту, его языковой интуиции и языковым привычкам. Разумеется, для дескриптивной лингвистики такой подход неприемлем, ведь информант, с ее точки зрения, не более чем источник и вполне может быть заменен диктофоном.

Идея Сепира была в высшей степени оригинальна. Понимая язык как организованную мыслительную деятельность, он вступает в полемику и с Соссюром, и с Блумфилдом, хотя с последним сходится в мысли о том, что язык не имеет локализации в мозгу7.

Последним, и, возможно, самым важным следствием тезиса о языковом мышлении является предположение о том, что, поскольку мышление ограничивается языковыми средствами, это самым непосредственным образом влияет на картину мира носителя. Это предположение теперь известно как гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа8. Различные попытки проверить гипотезу на практике предпринимаются уже давно и пока ни подтвердить, ни опровергнуть ее не удается. Гипотеза Сепира-Уорфа превратилась в мощную философскую концепцию, существенно повлиявшую на мировую культуру.

Еще одним интересным наблюдением, описанным в книге Сепира, является «скрытая артикуляция» при чтении. Сегодня на этом наблюдении базируется перцептивная фонетика. Сепир упоминает этот опыт в качестве доказательства существования языкового мышления, но в отличие, например, от Соссюра, говорит, что при этом фонетический язык вполне мог бы быть заменен любой другой формой коммуникации, например, кодом Морзе или письмом. Сепир при этом признает за письмом роль вторичной языковой системы, но в отличие от Соссюра не отказывает ему в возможности быть первичной.

Установка Сепира на психологизм опередила не только свое, но даже и наше время, но объяснение лингвистических фактов посредством психологии не будет возможно еще в течение очень долгого времени – до тех пор, пока не будет совершен фундаментальный прорыв в изучении человеческого сознания. Это понимал и сам Сепир, о чем он неоднократно писал.9

Теория Сепира, несмотря на всю ее убедительность, имела некоторую слабость: во-первых, Сепир в своей работе не очерчивает круг лингвистических проблем, а из работы следует, что он огромен; из этого проистекает и отсутствие методологии, которая была сильной стороной дескриптивизма; концепция язык-мышление при всей своей безусловной силе ставит лингвистику в зависимость от психологии, которая в свою очередь тоже не обладает необходимым теоретическим базисом и методологией. При этом теория Сепира стала бы очевидным прорывом, прорывом, который можно было бы сравнить с «релятивистской революцией» в физике, но идеи ее были слишком смелыми и нетрадиционными для своего времени.


^

Роман Якобсон. Лингвистика как мировоззрение. Обобщение опыта и взгляд в будущее.


Фигура Якобсона для русского языкознания является одной из ключевых. Круг интересов Якобсона был необычайно широк. Помимо собственно лингвистических работ в его творчестве есть выдающиеся труды по теории литературы и культуры. Работа Якобсона, которая будет рассмотрена ниже, написана сравнительно поздно: более 50 лет отделяет ее издание от выхода в свет «Курса общей лингвистики». Мысли, высказанные в ней, можно считать своего рода манифестом научного пути Якобсона, попыткой осмыслить свой научный опыт. В данной статье Якобсон, продолжая идеи Соссюра, пытается определить место лингвистики в более общей науке - семиотике. Является ли она ее ключевой составляющей, или она лишь «частная семиотика» фонетического языка?

Выше я уже, забегая вперед, говорил о философской концепции структурализма и его претензии на объединение всего гуманитарного знания. И сейчас речь пойдет главным образом об этом, ибо именно в статье Якобсона семиотический подход к гуманитарному знанию выразился в полной мере. В отличие от Соссюра, Якобсон в построении семиотики отводит лингвистике главенствующую роль: именно лингвистика должна заниматься описанием и систематизацией семиотических систем. В своих тезисах он опирается, кстати, на Сепира и Бенвениста с одной стороны и Леви-Стросса с другой10.

Концепция Леви-Стросса, впрочем, кажется весьма шаткой как в силу своей грандиозности, так и в силу своей нестройности. Так, трактовка института брака как акта социальной коммуникации, кажется довольно спорной, поэтому, наверное, объединение гуманитарных наук под эгидой семиотики так и не состоялось.

Свою концепцию Якобсон строит, опираясь в том числе и на работы Сепира, точнее на гипотезу лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Отталкиваясь от тезиса о структурной природе языка, он, ссылаясь на Соссюра, переходит к структурной интерпретации мифов и далее, ссылаясь уже на Уорфа – антропологии и социологии.

В отличие от Блумфилда, который признавал лишь интерперсональную (внешнюю) коммуникацию (проблем мыслительной деятельности он почти не касается), Якобсон выделяет также и интраперсональную (внутреннюю речь). В концепции Якобсона мысль и речь не составляют единого целого. И этим она отлична от концепции Сепира. Из этого можно заключить и то, что для Якобсона первичной функцией языка является все же коммуникативная.

Легко видеть, что идеи Якобсона логично продолжают мысль Соссюра о том, что лингвистика связана с более общей наукой – семиотикой – теорией знаковых систем. Однако сам Соссюр вряд ли предполагал, до каких масштабов разрастется его теория. К середине ХХ века наряду со структурной лингвистикой существовали уже структурное литературоведение (Ц. Тодоров, Р. Барт), структурная культурология (В. Пропп) и структурная психология (К. Юнг). Не удивительно, что многие из этих направлений столкнулись с теми же проблемами, что и лингвистика (так как во многом основывались на ее опыте) и не оправдали возложенных на них надежд. Так в 60-е годы структурализм в литературе заменяется постструктурализмом, и упорядоченная некогда семиотика трактуется уже как хаос бессознательных и случайных интерпретаций11. Однако Якобсон все же считает, что объединение гуманитарных дисциплин под эгидой семиотики, а значит и описывающей ее лингвистики, в перспективе является возможным.

Якобсон видит и обосновывает важность лингвистики для естественнонаучного знания. Так, крики животных рассматриваются как семиотические системы, а их различия у представителей одного вида - как диалекты. «Язык» обнаруживает Якобсон даже в молекулярной биологии, где белковая структура ДНК трактуется им как четырехбуквенное слово. Перед лингвистикой ставятся задачи объяснения процесса эволюции и отводится роль своего рода «метанауки», поскольку каждая научная дисциплина оперирует каким-либо языком. Если справедливость последнего тезиса действительно вполне вероятна, то связь лингвистики и генетики а также лингвистики и орнитологии не кажется такой очевидной. Ведь задача о кодировании ДНК является является комбнаторной (а значит математической), а система «белкового алфавита» не более чем удобная модель.

В рамках общей семиотической теории Якобсон рассматривает не только устную, но и письменную речь. Важно, что в отличие от Соссюра, Якобсон придает ей большое значение, признавая ее относительную самостоятельность, тогда как Соссюр считал, что письменная речь – лишь отражение устной.

Наконец, Якобсон рассматривает вопрос перспектив развития лингвистики. Правильным он считает консолидацию всех научных доктрин с целью их синтеза и дальнейшего совместного развития.

Из всех рассмотренных концепций концепция Якобсона кажется наиболее спорной. Стремление «описать все» с помощью семиотического аппарата доводится до крайности и выдержки о ДНК и институте брака тому подтверждение. Статья Якобсона не является строго научной. Очевидна ее философская и отчасти публицистическая направленность. В интерпретации Якобсона лингвистика теряет предмет исследования (ибо этот предмет везде и нигде) и фактически сближается с философией. В этом аспекте концепция Якобсона абсолютно противоположна взглядам Блумфилда, которого упрекали в сужении поля лингвистических исследований.

Вместе с тем, Якобсон дает довольно трезвый и оптимистичный прогноз развития лингвистики. Очень хочется верить, что лингвистические школы когда-нибудь объединятся под единым флагом, и этим флагом будет не «нет Хомскому!», как это произошло с внутренне неоднородным в настоящий момент когнитивизмом12.

После прочтения Якобсона трудно представить себе более удачное послесловие, кроме как, цитата. Настолько богатой и необъятной кажется лингвистика, настолько много в ней тайн и загадок, настолько важным является их решение. Что ж, несмотря на вековую историю, лингвистика находится еще в самом начале своего пути. Она только определяет свои проблемы и методы их решения. Вероятно, когда-нибудь это выльется в одну из величайших в истории научных революций. XXI век обещает быть веком гуманитарных наук.

Заключение.


В заключение хочется обратить внимание на те вопросы, которые в силу временных и объемных ограничений остались за рамками данного эссе. Очень важной темой, не рассмотренной в данной работе, является проблема изменения языков. Соссюр и Сепир уделяли этим вопросам много внимания. Остались не раскрытыми темы дистрибутивного анализа, без которого изложение взглядов Блумфилда было несколько неполным. Отдельную статью можно было посвятить работе Якобсона в силу ее некоторой спорности. На самом деле подробное сопоставление данных работ не уложилось бы в рамки даже очень большого эссе: рассмотрение всех мыслей, высказанных в них, анализ доводов и того, какие из них прошли проверку временем – все это могло бы уложиться разве что в формат монографии. Однако, тем не менее, надеюсь, что основные положения этих трудов были мной усвоены и осмысленны в необходимом объеме.

1 «Подобно тому как шахматная игра целиком сводится к комбинированию положений различных фигур, так и язык является системой, исключительно основанной на противопоставлении его конкретных единиц» - «Курс общей лингвистики»

2 Вл. Алпатов. Язык, его структура. Фердинанд де Соссюр.

3 Вл. Алпатов. Человек, народ и язык. Вильгельм фон Гумбольдт.

4 Например, гипотеза Э. Бенвениста, изложенная в «Уровнях лингвистического анализа».

5 Что видно опять же у Э. Бенвениста в «Уровнях лингвистического анализа».

6 «Мы, скорее, должны предположить, что появление мыслительных процессов, как особого рода психической деятельности, относится почти к самому началу развития речи» - «Язык. Введение в изучение речи».

7 «Правда, психофизиологи говорят о локализации речи в мозгу. Это значит только то, что звуки речи локализуются в слуховом секторе мозга или в какой-то ограниченной его части» - «Язык. Введение в изучение речи»

8 Вл. Алпатов. «Эдвард Сепир и Бенджамин Ли Уорф».

9 «знаниями в теоретической дисциплине психологии <…> никто не обладает и вряд ли будет обладать в

ближайшем будущем» - «Личность»

10 «Нельзя не согласиться с концепцией Леви-Стросса, согласно которой общественная коммуникация осуществляется на тipex разных уровнях: обмен сообщениями, обмен удобствами (а именно товарами и услугами) и обмен женщинами (или, быть может, в болт обобщенном виде, обмен брачными партнерами). Таким образом, лингвистика (вместе с другими семиотическими дисциплинами), экономика и, наконец, исследования родства и брака «занимаются одно-типными проблемами на различных стратегических уровнях и дейст-вительно относятся к одной и той же области» - «Лингвистика в ее отношении к другим наукам»

11 Р. Барт. S/Z. Избранные работы.

12 К сожалению, не могу точно привести цитату А. А. Зализняка, который на мой вопрос об основных направлениях современной лингвистики ответил примерно следующее: «Сейчас главенствующей школы как таковой, слава богу, нет, но наиболее мощным является когнитивизм. Это очень неоднородная совокупность различных направлений, которые объединяет пока лишь то, что «это не Хомский»».