В. Н. Бунин isbn 5-289-01841-7

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30

II

Теперь все было готово; торжественная минута была совсем близка. Отряд флейтистов и барабанщиков шагал во главе процессии, за ним следовали "штаты". Но что происходило на самом деле, Ребекка не знала - все эти часы она жила во сне наяву. Каждая мелкая подробность происходящего была сверкающей гранью, отражающей свет, и Ребекка чувствовала, что совершенно ослеплена этими блестками и искрами. Духовой оркестр играл воодушевляющие мелодии; мэр красноречиво говорил о возвышенных идеалах; люди аплодировали; а затем веревка, от которой так много зависело в тот день, была дана в руки детям, вложившим сверхчеловеческую силу в выполнение порученной им задачи, - и флаг поднимался, поднимался, плавно и медленно, и так же медленно разворачивался, пока не стал виден во всем великолепии своих размеров и блеске красоты на фоне кленов, сосен и голубого неба Новой Англии.

Когда отзвучали приветственные крики и патриотическая песня, исполненная церковным хором, на помост поднялся "штат Мэн", смутно сознавая, что ему предстоит прочесть стихотворение, но, хоть убей, не мог припомнить ни единого слова.

- Говори громко и ясно, Бекки, - шепнул сидевший в переднем ряду "дядя Сэм", но она едва слышала собственный голос, когда, волнуясь, произнесла первые слова своего стихотворения. Затем голос ее окреп, и стихи "прочитались сами собой" в этом все продолжающемся чудесном сне. Она видела Адама Ладда, прислонившегося к дереву, тетю Джейн и тетю Миранду, трепещущих от волнения, Клару-Беллу Симпсон, пристально смотревшую на нее косыми, но восторженными глазами с одной из стоявших сбоку скамей, а в отдалении, на самом краю заполненного народом луга, высокого мужчину, стоящего в повозке, - высокого и нескладного, с рыжими, торчащими вверх усами - и его тощую белую лошадь, развернутую в сторону Акревильской дороги.

Громкие аплодисменты приветствовали "штат Мэн" - стройную, невысокую, одетую в белое фигурку, стоящую на поросшем мхом валуне, вокруг которого был возведен помост. Солнце вышло из-за кроны большого клена и озарило звездное знамя, сделав его еще более ослепительным и заставив всех поднять и устремить на него глаза.

Эбнер Симпсон тоже поднял свой рассеянный, блуждающий взор к мягко колышущимся складкам и великолепию ярких красок, думая при этом: "Я знаю, что никому не следует красть флаг, - эти потрясающие идиоты, похоже, придают ему большое значение. А что он, в сущности, такое? Просто кусок тряпки!"

Просто кусок тряпки? Он с любопытством взглянул на восхищенные лица матерей, на руках у которых спали их младенцы, на раскрытые в улыбке губы и сияющие глаза одетых в белое девочек, на капитана Лорда, который сидел в тюрьме Либби⁷⁴, и Ната Страута, потерявшего руку в сражении при речке Булл-Ран⁷⁵, на дружелюбную, оживленную толпу фермеров, радостных, увлеченных, полных нетерпения, из чьих глоток готово было вырваться очередное громогласное "ура". А затем ветер донес до него высокий чистый голос Ребекки:

- Звезды штатов вместе все - и твоя здесь есть с моей,

Гордо, флаг страны родной,

Под осенним небом рей!

"Что там звезды на флаге! У нее пара звезд вместо глаз, - подумал Симпсон. - Увидал бы, что девчушка вроде этой лежит где-нибудь на пороге, стянул бы, не успели б и глазом моргнуть, хоть, видит Бог, у меня и своих полно, кормить-одевать надо! И ни на что бы ее не сменял... Бойкая девчушка к тому же; сидит в повозке - с виду не больше пинты сидра, а думает только о том, как добрые дела делать!.. Эх, ей-богу, надоело мне мое ремесло! Никогда-то я не бываю со всеми, всегда в стороне, будто я хуже их! Если б хоть выгода от этого была, я, может быть, ничего бы против не имел, но они тут все такие жуткие скупердяи - и приличного-то ничего не оставят на виду, что можно было бы у них стащить, а все равно рискуешь своей свободой и репутацией, если возьмешь у них какую-нибудь дрянь!.. Если вспомнить, какую поживу я имел от своих краж и сколько времени потерял в тюрьме, так, пожалуй, с тем же успехом я мог бы кончить с этим делом и работать поденно, как всем давно хочется меня заставить. Зарабатывал бы я почти столько же, и не знаю, было бы это для меня намного труднее или нет".

Ему было видно, как Ребекка спустилась с помоста и как его собственная рыжая дочка, вскочив на скамью, машет обеими руками, держа в одной шляпу, а в другой носовой платок, и топает обеими ногами.

Тут поднялся со своего стула человек, сидевший рядом с мэром, и Эбнер услышал его призыв:

- Ура в честь женщин, которые сшили флаг!

- ^ Гип-гип ура!

- Ура в честь штата Мэн!

- Гип-гип ура!

- Ура в честь девочки, которая спасла флаг из рук врага!

- Гип-гип ура! Гип-гип ура!

Это был священник из Эджвуда, обладавший тем глубоким, вибрирующим голосом, что всегда волнует толпу. Его слова неслись далеко в прозрачном воздухе, и повторялись, и передавались из уст в уста. Руки хлопали, ноги топали, шляпы взлетали вверх, а громкие возгласы ликования, казалось, могли пробудить эхо на старой горе Оссипи.

Высокий нескладный мужчина вдруг сел на сиденье повозки и взял в руки вожжи.

- Кажется, они начинают переходить на личности, и я думаю, тебе, Симпсон, пора уезжать!

Тон был шутливым, но рыжие усы поникли, а вялый взмах кнута, заставивший белую кобылу тронуться в путь к дому, говорил о том, что мистер Симпсон не был в своем обычном бесшабашном настроении.

- Черт бы его побрал! - мстительно воскликнул он вполголоса, когда кобыла затрусила рысцой по дороге. - Ложь это! Я думал, там чье-то стиранное белье! Я не враг!

В то время как праздничная толпа разбрелась и семьи отправились на веселые пикники в лес, в то время как "богиня свободы", "дядя Сэм", "Колумбия" и счастливые "штаты" завтракали в здании ассоциации фермеров вместе с высокими гостями и ветеранами двух войн, одинокий мужчина ехал и ехал через безмолвные леса и скучные, сонные деревни, ни разу не покинув повозку с целью пополнить за чужой счет свой гардероб или прихватить что-либо пригодное для обмена.

В сумерки он добрался до жалкого полуразвалившегося домика на берегу пруда.

Верная жена с печальным выражением лица и ставшим уже привычным, полным тревоги взглядом потускневших глаз, услышав звук колес, вышла к двери и направилась следом за мужем в конюшню, чтобы помочь ему выпрячь лошадь.

- Не ждала меня так скоро, да? - спросил он насмешливо. - По крайней мере, не ждала, что я вернусь на той же самой лошади? Ну а я здесь! И не бойся заглянуть под сиденье повозки - там ничего нет, даже моего ужина, так что, надеюсь, на этот раз я тебе угодил! Нет, ангелом я, наверное, сразу не стану. Просто там, в Риверборо, ничего плохо не лежало - кроме флагов, а я - что бы они ни говорили - не такой мерзавец, чтобы украсть флаг!

Ничуть не удивительно, что юным риверборцам снились в ночь после подъема флага красно-бело-голубые сны. Более странным, возможно, покажется то обстоятельство, что перед глазами Эбнера Симпсона, лежавшего на своей жесткой постели, тоже развевался флаг, а в ушах звучали непривычные слова:

Звезды штатов вместе все - и твоя здесь есть с моей!

"Надоело вечно действовать в одиночку, - думал он. - Попробую, пожалуй, пожить по-другому". И с этим он уснул.

^ Рассказ седьмой

Маленький Пророк

I

- Похоже, что графству Йорк никогда не избавиться от этой шайки Симпсонов! - недовольно говорила Миранда Сойер, обращаясь к Джейн. - Когда их семейка перебралась в Акревиль, я думала, мы их больше не увидим, да не тут-то было! Их старший мальчишка - косой и заика - получил место на фабрике в Мейплвуде, а оттуда рукой подать до Риверборо, вот он и является сюда иногда по воскресеньям - сидит вместе со всеми в молитвенном доме и таращится на Ребекку, как раньше таращился, только теперь, когда они оба стали старше, это еще более неприлично. Потом этой миссис Фогт непременно понадобилось взять к себе их старшую девчонку, чтобы она нянчила малыша, - будто тут у нас, поближе к дому, некого было нанять! А теперь слышу, поговаривают, что младший близнец приехал - будет работать все лето у Кеймов.

- Я думала, что близнецы всегда бывают одного возраста, - задумчиво сказала Ребекка, которая вошла в это время в кухню с ведерком для молока.

- Так-то оно так, - раздраженно отозвалась Миранда, вспыхнув и желая исправить свою ошибку, - но этот симпсоновский близнец с бледной физиономией кажется младше и меньше другого, да и кроткий он как агнец, а тот, другой, отъявленный нахал. Не пойму, как это так вышло, что они оказались близнецами. Они ни капельки друг на друга не похожи.

- Илайджу в школе всегда звали "близнецом-забиякой", - сказала Ребекка, - а Илайше дали прозвище Размазня; но я думаю, что он хороший мальчик, и даже рада, что он вернулся. Жить у мистера Кейма ему будет невесело, но там, почти совсем рядом, дом священника, и миссис Бакстер наверняка позволит ему играть у нее в саду.

- Интересно, почему Кеймы берут к себе этого мальчика, - проронила Джейн. - У них, конечно, нет своих детей, но этот ребенок слишком уж мал, чтобы от него была большая польза и помощь по хозяйству,

- Я знаю почему, - с готовностью отозвалась Ребекка. - Я слышала все, что говорили об этом в магазине мистера Уотсона, когда покупала молоко. Два года назад мистер Кейм выменял что-то у мистера Симпсона с большой выгодой для себя, и дядя Джерри говорит, что мистер Кейм первый, кому такое удалось, и ему надо поставить памятник. Так что мистер Кейм должен мистеру Симпсону деньги и не платит, и поэтому мистер Симпсон сказал, что пришлет к нему одного из своих детей, чтобы мистер Кейм кормил его в счет своего долга, а остальное Симпсоны возьмут скотом - им дадут свинью, или теленка, или еще что-нибудь.

- Все это вздор и чепуха, - заявила Миранда, - всего лишь пустые разговоры в лавке. Собери кучку мужчин у печи Уотсона или на скамье возле его двери, и они тебе в два счета насочиняют историй. Нет такого ловкача, чтобы сумел перехитрить Эбнера Симпсона в какой-нибудь сделке, и слыхано ли, чтобы кто-то был должен ему деньги? Даже предположить нельзя, чтобы такая женщина, как миссис Кейм, позволила своему мужу задолжать деньги такому человеку, как Эбнер Симпсон. Куда вероятнее, что она узнала о болезни миссис Симпсон и послала за мальчиком, чтобы помочь их семье как-то пережить это время. Она всегда раз в месяц давала работу миссис Симпсон - нанимала ее стирать белье, помнишь, Джейн?

Есть факты, столь окутанные тьмой, что пролить на них свет не способен даже самый искусный и терпеливый исследователь. Встречаются также (но лишь изредка) определенные побудительные мотивы, поступки, речи, линии поведения, которых не могут полностью и ко всеобщему удовлетворению объяснить даже на деревенской почте или на "скамейке бездельников" возле дверей кабачка.

Кэссиус Кейм был человеком скупым - ив том, что касалось слов, и в том, что касалось денег, и потому всё, что знали в Риверборо о трехмесячном пребывании в его доме одного из близнецов Симпсонов, так это то, что оно действительно имело место. Илайша, или Размазня, приехал; Размазня жил у Кеймов; и Размазня, когда он наконец отправился в обратный путь, чтобы воссоединиться со своим семейством, покинул Риверборо не с пустыми руками (если так можно выразиться) - к повозке Симпсонов была привязана большая рыжая костлявая и довольно свирепого вида корова, которая своим полным отсутствием желания следовать из Риверборо в Акревиль сделала путешествие нескучным и богатым событиями. Но история коровы - это история, относящаяся к другому времени и месту, а сначала должна быть поведана история труса, ибо, по общему мнению, Илайша Симпсон был, к сожалению, лишен такого мужского качества, как храбрость.

Маленьким Пророком⁷⁶ назвала Размазню Симпсона жена нового священника. Его полное имя было Илайша-Джеримайя Симпсон , но оно редко звучало в таком виде, так как если его обладателю и удавалось иногда избежать унизительного прозвища Размазня, то укороченное Лайша считалось вполне достаточным для мальчугана, носившего свои первые брюки, - да и те, как считалось, он надел слишком рано. Поэтому он был Лайшей для жителей поселка, но Маленьким Пророком для молодой жены священника.

Из окна гостиной миссис Бакстер Ребекке был виден выкрашенный коричневой краской дом Кеймов. Пыльная малоезженая дорога, на которой между тележными колеями росли пучки травы, вилась вверх по холму к самому порогу дома, а внутри, за дверью, затянутой розовой сеткой от мух и комаров, лежал чудесный полукруглый коврик с надписью: "Добро пожаловать" - оранжевыми буквами на зеленом фоне.

Ребекке очень нравилась миссис Кейм, которая была подругой тети Миранды и одной из тех немногих, кто обменивался визитами с этой довольно необщительной старой леди. Ферма Кеймов находилась на расстоянии небольшой пешей прогулки от кирпичного дома, так что, когда урожай был убран, Ребекка могла идти полем, и невозможно описать радость, с какой она бежала в ту сторону, когда тетки давали ей какое-нибудь поручение к миссис Кейм, - ведь по дороге можно было забежать к священнику и его жене, которые стали для девочки такой поддержкой и опорой в жизни. Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм вытряхивает свой коврик, словно бросая в лучах летнего солнца как радостное приветствие новому дню бодрое "Добро пожаловать!". Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм раз десять за утро, подойдя к затянутой сеткой двери, приоткрывает ее и выгоняет воображаемую муху из священных границ помещения. Ей нравилось смотреть, как миссис Кейм, поднявшись по лестнице, ведущей из подвала в боковой садик, появляется таинственным образом, словно из недр земли, неся в обеих руках блестящую кастрюлю с молоком, а затем исчезает среди штокроз или подсолнечника, удаляясь в направлении свиного загона или курятника.

Ребекка не любила мистера Кейма, так же, впрочем, как не любили его и миссис Бакстер, и Илайша. По правде сказать, мистер Кейм, с его огненно-рыжей бородой, веснушчатым лицом и грубоватыми манерами, был человеком, которого трудно полюбить, а в его коричневом домике не было детей - детей, которые могли бы разгладить суровые складки на лбу этого человека и смягчить его резкий голос.

II

Впервые жена нового священника увидела Маленького Пророка, когда сидела однажды ранним утром возле своего дома в тени большого клена. Крошечная фигурка двигалась по заросшей травой дороге, ведя на веревке рыжую корову. Если бы это были маленький мальчик и маленькая корова, или среднего роста мальчик и обычных размеров корова, или взрослый мужчина и большая корова, миссис Бакстер, вероятно, не обратила бы на них внимания, но это был очень маленький мальчик с огромной коровой - и такое сочетание не могло не привлечь взгляд. Ей трудно было угадать, сколько лет ребенку, она лишь понимала, что он слишком мал для своего возраста, каким бы этот возраст ни был.

Корова была темно-рыжей, с изогнутым рогом, белой звездочкой на лбу и большим, как будто удивленным глазом - у нее, конечно, были два глаза, и оба казались удивленными, но левому придавали выражение чрезвычайного изумления несколько белых волосков, иногда проглядывавших посередине лохматой брови.

У мальчика было худенькое выразительное лицо, вьющиеся каштановые волосы, короткие брюки с заплатами на обоих коленях и сдвинутая на затылок потрепанная соломенная шляпа. Он топотал следом за коровой, иногда хватаясь за веревку обеими руками, и продвигался вперед, то и дело спотыкаясь и подпрыгивая, так как животное не оставляло ему времени, чтобы смотреть, куда ступают его босые ноги.

До пастбища Кеймов было еще добрых полмили, а корова, как казалось, вовсе не спешила добраться до него. Она часто покидала дорогу и забредала в лощины, где, на ее взгляд, трава была слаще. В одну из таких исследовательских экспедиций она пустилась как раз тогда, когда поравнялась с большим кленом возле дома священника, и тем самым дала возможность миссис Бакстер окликнуть мальчугана:

- Это твоя корова?

Илайша покраснел и улыбнулся. Он старался говорить скромно, но все же в голосе его прозвучала нотка гордости, когда он многозначительно ответил:

- Это... почти моя корова.

- Как это? - удивилась миссис Бакстер.

- Ну вот если я еще двадцать девять раз отведу ее на пастбище и она ни разу не запутается ногами в веревке, а я ни разу ее не испугаюсь, то она станет моей законной коровой. Так мистер Кейм обещал. А вы боитесь коров?

- Да-а, - призналась миссис Бакстер, - немного боюсь. Я ведь всего лишь женщина, и мальчики не могут понять, как нас пугают коровы.

- Я могу! Они ужасно большие, правда?

- Просто огромные! Когда корова направляется в мою сторону, я всегда думаю, что она одно из самых больших животных на свете,

- Да, я тоже. Лучше об этом не думать. А очень часто они людей бодают?

- Ну нет; на самом деле едва ли кто-нибудь вообще слышал о таком случае.

- А если корова наступит кому-нибудь на босую ногу, то ведь раздавит, правда?

- Правда, но ведь погонщик-то ты. Не давай им наступать тебе на ноги; ты - человек со свободной волей, а они - всего лишь коровы.

- Я знаю; но, может быть, есть и коровы со свободной волей, и если такая захочет раздавить тебе ногу, так ничего не поделаешь, потому что нельзя ни бросить веревку, ни убежать, - так мистер Кейм говорит.

- Нет, конечно, бежать не годится.

- А там, где вы раньше жили, все коровы залезали в болотистые места, когда их гнали на пастбище, или некоторые все-таки шли по дороге?

- Там, где я жила, не было ни коров, ни пастбищ, поэтому-то я ничего в этом не понимаю. А зачем твоей корове веревка?

- Она не любит ходить на пастбище - так мистер Кейм говорит. Иногда ей хочется остаться дома, и тогда она с полпути поворачивает обратно.

"Боже мой! - подумала миссис Бакстер. - Что же бывает с этим малышом, когда корове вдруг вздумается повернуть обратно?"

- Тебе нравится быть ее погонщиком? - спросила она вслух.

- Н-нет, не очень. Но, понимаете, это будет моя корова, если я еще двадцать девять раз отведу ее на пастбище и она при этом ни разу не запутается ногами в веревке, а я ни разу не испугаюсь. - И широкая улыбка на миг прояснила встревоженное личико. - Долго еще она будет пастись в канаве? Может быть, я должен крикнуть: "Жвей-жвей"? Так мистер Кейм говорит: "Жвей!" Это значит "поживей".

Окрик прозвучал слабо, и корова продолжала мирно щипать траву. Мальчик доверчиво поднял глаза на жену священника, а затем оглянулся назад, чтобы посмотреть, не наблюдает ли Кэссиус Кейм за ходом событий.

- Что же нам делать дальше? - спросил он.

Это теплое, сердечное маленькое "нам" восхитило миссис Бакстер; оно так приятно делало и ее участницей этого предприятия. Она, разумеется, была плохой советчицей там, где дело касалось коров, но, когда Илайша произнес: "Что же нам делать дальше?", она собрала всю свою храбрость, мгновенно оживившись и почувствовав себя изобретательной и сильной.

- Как зовут корову? - спросила она, выпрямившись на сиденье качелей.

- Ромашка; но она, похоже, не очень хорошо знает свое имя... И на ромашку она ни капельки не похожа.

- Ничего. Ты должен крикнуть: "Ромашка!" - как можно громче и дернуть за веревку изо всех сил, а я в ту же минуту закричу во весь голос: "Жвей!" А если она быстро двинется с места, мы не должны бежать или показать, что испугались!

Так они и поступили; способ оказался чудодейственным, и миссис Бакстер ласковым взглядом проводила своего Маленького Пророка, которого корова быстро тащила следом за собой вниз с холма.

Один за другим проходили прекрасные августовские дни. Ребекка часто заходила к священнику и не раз встречала Илайшу, но Ромашка редко присутствовала при этих встречах, так как теперь мальчик гнал корову на пастбище в самые ранние утренние часы. Пастбище находилось довольно далеко, путь к цели, который выбирала Ромашка, всегда оказывался чрезвычайно извилистым, а мистер Кейм подчеркивал необходимость доставлять ее на пастбище по меньшей мере за несколько минут до того, как ее нужно будет уводить домой. И хотя мистер Кейм не нравился Ребекке, она чувствовала, что это его замечание не лишено здравого смысла. Иногда миссис Бакстер и Ребекка мельком видели Илайшу с Ромашкой, возвращающихся домой к вечерней дойке: корова безмятежно пережевывала свою жвачку, ее мягкое белое вымя, полное молока, висело почти до земли, а удивленный глаз вращался с привычным выражением "безумной ярости". Это свирепое вращение глазом, как обычно уверяли Илайшу, ничего не значило; но в таком случае поведение коровы было достойно сожаления - так считала Ребекка, и миссис Бакстер была с ней согласна. Иметь кровожадное выражение глаза и в то же время быть совершенно добродетельным и действующим из лучших побуждений животным - вот уж поистине несчастье.

Однажды вечером, когда миссис Бакстер наблюдала, как солнце, похожее на красный огненный шар, медленно опускается за дальний лес, мимо нее прошел Маленький Пророк.

- Сегодня двадцать девятый вечер, - сказал он весело.

- Я так рада, - отозвалась она; до этого ее часто тревожили опасения, что какой-нибудь несчастный случай может помешать мальчику потребовать обещанной награды. - Значит, завтра Ромашка станет твоей коровой?

- Думаю, что да. Так мистер Кейм сказал. Он сейчас в Акревиле, но к вечеру вернется. Отец собирался передать мне через него новую шляпу. Я хотел бы, когда Ромашка будет моей, поменять ее имя. Я назвал бы ее Рыжая Бродяга. Но, может быть, ее маме это не понравилось бы?.. Когда она будет моя, я, наверное, не буду так бояться, что она меня боднет или раздавит мне ногу; ведь она будет знать, что она моя, и будет послушнее. Я ни разу не дал ей запутаться ногами в веревке и ни разу не подал вида, что боюсь, правда?

- Я никогда, ни на минуту не заподозрила, будто ты боишься, - ободряюще сказала миссис Бакстер, - и часто завидовала тебе - ты выглядел таким смелым и уверенным в себе!

Илайша явно был доволен.

- Я даже не заплакал, когда она протащила меня через ограду пастбища и я ободрал себе все ноги... А вот Чарли, младший брат Билла Джонса, говорит, что он никого не боится, даже медведей. Он говорит, что подошел бы прямо к ним и дал бы им в ухо, если б они только рявкнули, но я бы так не смог, я не такой! Он не боится ни слонов, ни тигров, ни львов. Он говорит, будто для него они все равно что лягушки или цыплята.

В тот вечер Ребекка сказала тете Джейн, что двадцать девятый день службы Маленького Пророка подошел к концу и что завтра утром большая рыжая корова станет его собственностью.

- Что ж, надеюсь, так оно и будет, - ответила тетка, - хотя я отнюдь не уверена, что Кэссиус Кейм расстанется со своей коровой, когда дойдет до дела. Это был бы не первый случай, когда он изменяет своему слову. Он проделывал такое с людьми и постарше Лайши, ведь он, Кэссиус, ужасно скуп. Конечно, суставы у него действуют плохо, и он рад, что нашел мальчишку, чтобы гонять летом корову на пастбище, но к осени, когда приходит время убирать урожай, он обычно нанимает взрослого батрака. Так что Лайша больше ему не понадобится, и я думаю, что так или иначе, а корова теперь принадлежит Эбнеру Симпсону... Если хочешь прогуляться сегодня вечером, то хорошо бы, ты сходила туда и спросила миссис Кейм, не даст ли она тете Миранде взаймы половину ее дрожжевого хлеба. Скажи, что мы вернем, когда у нас будет свой в субботу. Не хочешь взять с собой Тирзу Миверв? А то она всегда одна, когда Хальда развлекает на крылечке своих кавалеров... Не задерживайся слишком долго у священника!

Blog

В. Н. Бунин isbn 5-289-01841-7

Содержание