Содержание
| Вид материала | Книга |
- Содержание дисциплины наименование тем, их содержание, объем в часах лекционных занятий, 200.99kb.
- Содержание рабочей программы Содержание обучения по профессиональному модулю (ПМ) Наименование, 139.63kb.
- Заключительный отчет июль 2010 содержание содержание 1 список аббревиатур 3 введение, 6029.85kb.
- 5. Содержание родительского правоотношения Содержание правоотношения, 110.97kb.
- Содержание введение, 1420.36kb.
- Сборник статей Содержание, 1251.1kb.
- Сборник статей Содержание, 1248.25kb.
- Анонсы ведущих периодических изданий содержание выпуска, 806.18kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине «Коммерческая деятельность», 28.08kb.
- Конспект лекций содержание содержание 3 налог на прибыль организаций 5 Плательщики, 795.2kb.
ДЖОН ЛОКК
СОЧИНЕНИЯ В ТРЕХ ТОМАХ
ТОМ 3
СОДЕРЖАНИЕ
ОПЫТЫ О ЗАКОНЕ ПРИРОДЫ 3
I. Существует ли нравственный принцип, или закон природы?
Да, существует . —
II. Познаваем ли закон природы с помощью светоча природы?
Да, познаваем . 9
III. Запечатлен ли закон природы в душе человека? Нет, не запечатлен 16
IV. Может ли разум через чувственное восприятие прийти к познанию закона природы? Да, может 20
V. Можно ли познать закон природы из общего согласия людей? Нет, нельзя . 26
^ VI. Налагает ли закон природы обязательства на людей? Да, налагает 36
VII. Является ли обязательство, налагаемое законом природы, вечным и всеобъемлющим? Да, является .··. 40
VIII. Является ли личная выгода каждого человека основанием
закона природы? Нет, не является . 47
^
ПРЕДСМЕРТНАЯ РЕЧЬ ЦЕНЗОРА. 1664 г. .. 54
ОПЫТ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ 66
ПОСЛАНИЕ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ . 91
ДВА ТРАКТАТА О ПРАВЛЕНИИ .. . .. 135
Предисловие . 137
КНИГА ПЕРВАЯ
^Глава I. [Вводная] . 140
Глава II. Об отцовской и монархической власти . .. 142
Глава III. О праве Адама на верховную власть на основе его
сотворения .. 149
Глава IV. О праве Адама на верховную власть на основе дара, Быт. 1, 28 155
^
Глава V. О праве Адама на верховную власть на основе подчинения Евы .. 171
Глава VI. О праве Адама на верховную власть на основе отцовства 176
Глава VII. Об отцовстве и собственности, рассматриваемых
вместе как источники верховной власти . 194
Глава VIII. О передаче верховной .монархической власти Адама 199
^
Глава IX. О монархии, полученной по наследству от Адама 201 Глава X. О наследнике монархической власти Адама . 215
Глава XI. Кто этот наследник? 218
КНИГА ВТОРАЯ
^Глава I. [Вводная] . 262
Глава II. О естественном состоянии . 263
Глава III. О состоянии войны .·· 270
Глава IV. О рабстве 274
Глава V. О собственности ·.·· 276
Глава VI. Об отцовской власти .. 291
Глава VII. О политическом или гражданском обществе . . . 306
^Глава VIII. О возникновении политических обществ . 317
Глава IX. О целях политического общества и правления . · . 334
Глава X. О формах государства .. 337
Глава XI. Об объеме законодательной власти 339
Глава XII. О законодательной, исполнительной и федеративной
власти в государстве .. 346
Глава XIII. О соподчиненности властей в государстве . . . . 349
Глава XIV. О прерогативе . 356
Глава XV. Об отцовской, политической и деспотической власти, рассматриваемых совместно .. 362
^
Глава XVI. О завоевании . ..·· 365
Глава XVII. Об узурпации ..·· 377
Глава XVIII. О тирании .. 378
Глава XIX. О распаде системы правления .. 384
МЫСЛИ О ВОСПИТАНИИ .. 407
МЫСЛИ О ТОМ, ЧТО ЧИТАТЬ И ИЗУЧАТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНУ 609
^РАССУЖДЕНИЕ О ЧУДЕСАХ. 615
Примечания · 624
Указатель имен 653
Предметный указатель . 656
АКАДЕМИЯ HAУK CCCP
институт философии
ИЗДАТЕЛЬСТВО
« мысль »
^ МОСКВА — 1988
ОПЫТЫ О ЗАКОНЕ ПРИРОДЫ
I. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ НРАВСТВЕННЫЙ ПРИНЦИП, ИЛИ ЗАКОН ПРИРОДЫ? ДА, СУЩЕСТВУЕТ
Я уверен, что среди тех, кто признает необходимость как-то осознать нашу жизнь и верит в существование того, что заслуживает называться добродетелью или пороком, не найдется ни одного, кто бы не пришел к убеждению в существовании бога, ибо он всюду являет свое присутствие и как бы предстает пред людским взором и во всей стройности и неизменности природы, и в многочисленных примерах чудес в прошлом. Исходя из этой предпосылки, а сомневаться в ней было бы нечестиво, т. е. предполагая, что существует некая руководящая миром высшая сила, заставляющая небо вечно вращаться, землю — оставаться неподвижной', звезды — сверкать, положившая предел даже неукротимому морю, предписавшая каждому роду растений порядок и время цветения и роста, подчиняясь воле которой все живые существа имеют свои законы рождения и жизни, и нет во всей вселенной ничего столь неустойчивого и неопределенного, что бы не признавало точных и определенных законов собственного существования, соответствующих природе каждого,— исходя, повторяю, из всего этого, можно, как мне кажется, с полным основанием задать вопрос, неужели же только человек — вне закона, совершенно независим, неужели он явился в мир совершенно бессмысленно, без закона, без каких-либо норм своей жизни? В это трудно поверить всякому, кто размышлял о всемогуществе господа, о всеобъемлющем согласии всего рода человеческого всегда и повсюду, наконец, о себе самом и о своей совести. Однако, прежде чем обратиться к самому закону и к тем аргументам, которыми доказывается его существование, мне представляется целесообразным рассмотреть все те разнообразные наименования, которыми его обозначают.
Прежде всего это то самое моральное благо, или «достойное» (honestum), которое с таким усердием искали и столь громко прославляли некогда философы, особенно стоики. Сенека утверждает, что это единственное благо, которым должен довольствоваться человек, и что оно обладает таким великолепием, такой красотой, что даже испорченные пороками люди признают его и, избегая его. все же одобряют.
Во-вторых, его называют «здравым разумом» (recta ratio), на который претендует всякий считающий себя человеком. Это вокруг него с таким ожесточением сражаются разнообразные группки, каждая из которых предъявляет на него свои права. Под «разумом», как я полагаю, здесь следует понимать не интеллектуальную способность, формирующую наши рассуждения и осуществляющую доказательства, а некие определенные практические принципы, из которых проистекают все добродетели и вообще все, что необходимо для формирования подлинной нравственности. Все, что выводится из этих принципов, по праву называется согласным со «здравым разумом».
Другие, и их большинство, называют его законом природы, понимая под этим такой закон, который каждый может открыть для себя только с помощью того светоча, который вложила в нас природа, закон, которому каждый считает необходимым подчиняться во всем и искать в нем основания своего поведения; это как раз и есть знаменитое требование «жить согласно с природой», столь часто повторяемое стоиками.
Этот закон, обозначаемый указанными наименованиями, следует отличать от естественного права, ибо право состоит в том, что мы имеем возможность свободно распоряжаться какой-либо вещью, тогда как закон есть то, что повелевает или запрещает нам делать нечто.
Следовательно, этот закон природы может быть описан как проявление божественной воли, познаваемой благодаря светочу природы, указывающее нам, что согласуется и что не согласуется с разумной природой, и тем самым повелевающее нам нечто или запрещающее. Менее правильно, как мне кажется, некоторые называют его диктатом разума. Ведь разум не столько устанавливает и диктует нам этот закон природы, сколько исследует и открывает его как освященный высшим могуществом и вложенный в наши сердца; он не создатель, а толкователь этого закона, ибо не хотим же мы, умаляя достоинство верховного законодателя, приписать разуму установление того закона, котор-ый он лишь ищет; ведь разум, будучи лишь способностью нашего духа и частью нашего существа, не может устанавливать для нас законы. Отсюда совершенно ясно, что этот закон природы содержит в себе все необходимое для того, чтобы быть законом. Ибо, во-первых, это проявление высшей воли, в чем, по-видимому, и состоит формальное основание закона. Каким же образом становится он ведомым роду человеческому, мы рассмотрим, быть может, позднее в другом месте. Во-вторых, он предписывает, что должно и чего не должно делать, а это и есть собственный признак закона. В-третьих, он обязывает людей, ибо содержит в себе все, что формирует обязательство. Ведь хотя он не обнародуется так, как это происходит с государственными законами, однако он достаточно известен людям (что и достаточно), поскольку его можно познать с помощью одного лишь светоча природы. При этих условиях в существовании такого рода закона нас убеждают следующие аргументы.
Первый аргумент может быть извлечен из свидетельства Аристотеля в «Никомаховой этике» (кн. 1, гл. 7), где он говорит, что «специфическая функция человека — деятельность души в согласии с разумом»2. Доказав сначала на ряде примеров, что у каждой вещи есть специфическая функция, он задается вопросом, какова она у человека; рассмотрев все действия живого и чувствующего организма, являющиеся общими у человека с остальными живыми существами и растениями, он приходит к правильному выводу, что обязанность человека состоит в деятельности согласно разуму и человек обязан делать то, что диктует ему разум. Точно так же. в 7-й главе V книги, разделяя право на гражданское и естественное, он говорит, что «политическое право делится на естественное право и на установленное законом, естественное же право повсюду обладает одинаковой силой»3. Отсюда он приходит к правильному заключению, что существует некий закон природы, поскольку существует некий закон, имеющий силу повсеместно.
Здесь кто-нибудь, возражая против существования закона природы, может сказать, что его не существует вообще, поскольку его нельзя нигде обнаружить: ведь большинство людей живет так, как будто вообще не существует никакого рационального основания жизни и не существует никакого признаваемого всеми закона; более того — именно в этом вопросе люди, по-видимому, более всего расходятся между собой. Ведь если бы существовал познаваемый благодаря светочу разума закон, то как же получает-
==5
ся, что все люди, хотя они и обладают разумом, не знают этого закона?
Мы ответим, во-первых, ведь и в гражданских делах из того, что слепой не может прочитать закон, выставленный в общественном месте, или подслеповатый делает это с трудом, человек же, занятый другими делами, не имеет времени, а ленивый или праздный не хочет поднять глаза, дабы прочитать закон и узнать из него, в чем заключаются его обязанности, отнюдь не следует, будто этого закона не существует или он не опубликован. Я исхожу из того, что природа всех наделила разумом, и утверждаю, что существует закон природы, познаваемый разумом. Однако из этого не обязательно следует, что он известен каждому. Ведь одни не прибегают к этому свету, предпочитая мрак, и не хотели бы увидеть самих себя, а ведь даже само солнце указывает путь, по которому следует идти, лишь тем, у кого открыты глаза и кто готов отправиться в путь. Другие, воспитанные в пороках, плохо отличают достойное от недостойного, потому что дурной образ жизни, укоренившийся с течением времени, выступает в чужестранных одеждах и дурные нравы разрушили сами принципы. У третьих же от природы умственные способности слишком слабы для того, чтобы они могли раскрыть эти тайны природы. Ведь как мало тех, кто в повседневных делах или в вещах достаточно легких для познания признавал бы власть разума и следовал бы его водительству. Наоборот, отступая с правильного пути под натиском аффектов, либо по беззаботности и небрежению, либо испорченные своим образом жизни, они следуют не'тому, что диктует разум, а покорно подчиняются соблазнам удовольствий или повелениям дурных страстей. Как мало в государстве тех, кто знал бы законы своей страны, хотя они и обнародованы и выставлены в общественных местах, их легко прочитать и узнать, благо они у всех перед глазами! Насколько же меньше тех, кто способен прочитать сокровенные и тайные законы природы! Здесь, стало быть, нужно обращаться не к большинству, а к более мудрым и прозорливым.
Мы ответим, во-вторых, что хотя и сами разумные люди далеко не во всем согласны между собой относительно того, что такое закон природы, в чем заключаются его точные и известные требования, отсюда, однако, не следует, будто закона природы вообще не существует. Напротив, отсюда с еще большей необходимостью вытекает существование подобного закона, поскольку все с таким ожесточением спорят именно о самом законе. Подобно тому как, говоря
==6
о государстве, мы сделаем неправильный вывод, что не существует вообще никаких законов, поскольку у разных юристов мы встретим разные их толкования, так и в этике будет неправильным вывод о том, что не существует никакого закона природы, поскольку в разных местах этот закон понимается по-разному. Наоборот, отсюда с большей настоятельностью следует существование закона, поскольку о самом законе все придерживаются одинакового мнения, расходясь лишь в его толковании, поскольку все признают существование от природы дурного и хорошего. Но это следует рассмотреть более глубоко, когда речь пойдет о способе познания данного закона.
Другим аргументом, доказывающим существование закона природы, может послужить человеческая совесть, а именно принцип: «Никто, окажись он судьей самому себе, не оправдает себя за совершенный проступок»4. Ибо тот суд, который каждый вершит над самим собой, свидетельствует о существовании закона природы. Ведь если бы закона природы, подчинения которому требует от нас наш разум, не существовало, то как бы могла совесть тех, кто не признает и не подчиняется велениям никакого иного закона, управляющего ими и обязывающего их, выносить все же приговор собственной жизни и нравам, оправдывая их или осуждая? Но закон этот не писаный, а естественный.
Третий аргумент выводится из самого устройства этого мира, в котором все остальное во всех своих действиях подчиняется определенному закону, определенному способу организации, отвечающему его природе, ибо то, что указывает каждой вещи ее форму, способ и меру существования и функционирования, и есть закон. «Все то, что происходит в сотворенных вещах, есть материя вечного закона»,— говорит Аквинат5, и если, по словам Гиппократа, «каждая вещь и в большом и в малом исполняет предопределенную ей судьбу»6, то ничто, даже самое великое, никогда не отступает от установленного ему закона. А если это так, то невероятно, чтобы только человек был свободен от законов, тогда как все остальное подчиняется им; нет, он также имеет установленный для него соответствующий его природе способ поведения; да и не отвечало бы мудрости первого творца — создать совершеннейшее, не знающее покоя живое существо, наделить его мыслью, сознанием, разумом и всем, что необходимо для деятельности, наделить гораздо изобильнее, чем всех остальных, и не определить ему никакого дела или создать человека спо-
==7
собным понимать закон только затем, чтобы не подчинять^· ся никакому.
Четвертый аргумент мы можем извлечь из самого существования человеческого сообщества; ведь без такого закона у людей не может существовать никакого общения или единения, ибо существуют два основания, на которые, как известно, опирается человеческое общество: определенная форма государства и организации правления и верность договору. Без этого рушится всякое человеческое общество, точно так же, как рушится все, если уничтожить закон природы. Действительно, как может выглядеть государство, какие были бы в нем порядок и безопасность, если бы та часть граждан, которая способна причинить наибольший вред, имела бы возможность вершить все дела по собственному произволу, если бы высшая власть получила бы неограниченную свободу действий? Ведь поскольку правители, которым принадлежит право по собственному произволу создавать и изменять законы и вершить все своею властью (ведь они владыки над остальными), не связаны и не могут быть связаны ни собственными, ни чужими законами, в каком бы положении оказалось человечество, если бы не существовал иной, высший закон, которому они должны повиноваться, в чем заключались бы преимущества общества, если бы люди объединялись в государства только затем, чтобы оказаться более удобной добычей для чужого могущества? Да и положение правителей оказалось бы не лучше положения подданных, если бы не существовало никакого закона природы, без которого невозможно удержать народ в повиновении законам государства. Ведь законы, установленные в государствах, обязывают не сами по себе, не своим авторитетом, не как-либо еще, но именно в силу закона природы, повелевающего повиноваться вышестоящим и блюсти гражданский мир; более того, без такого закона, силою оружия правители, быть может, и могли бы принудить толпу к повиновению, но не могли бы обязать ее к этому. Без закона природы рушится и второе основание человеческого общества — верность договорам и соглашениям: было бы бессмысленным ожидать, что человек останется верным соглашению только потому, что он нечто обещал, в то время как ему предлагаются более выгодные условия, если бы обязательство исполнить обещанное не исходило от самой природы, а не от человеческой воли.
Пятый аргумент сводится к тому, что без закона природы не может быть ни добродетели, ни порока, ни хвалы
==8
за честный, ни наказания за дурной поступок: где нет закона, там нет ни вины, ни ответственности, все пришлось бы подчинять человеческой воле, и, коль скоро долг не будет требовать от человека ничего, ему, по-видимому, останется только подчиниться внушениям пользы и удовольствия или дать увлечь себя слепому и свободному ото всяких законов инстинкту; справедливость и честность превратились бы в пустой звук и исчезли бы, да и вообще не осталось бы ничего, кроме пустых слов: человек, ставший верховным и абсолютно свободным арбитром собственных поступков, не мог бы признать себя виновным, ибо никакой закон и не повелевал бы, и не запрещал бы ничего. Он бы выглядел пренебрегающим жизнью и своим здоровьем, но отнюдь не честью и долгом, потому что если добродетели почитаются достойными, а пороки — позорными, то происходит это в силу закона природы, ибо природа их вечна и определенна и не зависит ни от гражданских постановлений, ни от чьего-либо частного суждения.
^ II. ПОЗНАВАЕМ ЛИ ЗАКОН ПРИРОДЫ С ПОМОЩЬЮ СВЕТОЧА ПРИРОДЫ? ДА, ПОЗНАВАЕМ
Поскольку все люди различают достойное и недостойное и нет народа, столь варварского, столь далекого от человеческих понятий, который бы не имел представления о добродетели и пороке, не воспринимал бы похвалы или порицания, мне представляется особенно важным выяснить, каким же образом людям становится известным этот закон природы, которому все они единодушно подчиняются и не могут отбросить всякое чувство уважения к нему, не отбросив одновременно и все человеческое в себе, ибо для того, чтобы кто-то смог претендовать на безграничную свободу, необходимо полностью истребить природу. Способ же, которым мы приходим к познанию этого закона, мы называем светочем природы, поскольку он противостоит другим способам познания. Утверждая, что светоч природы является неким указателем этого закона, мы бы не хотели, чтобы это было понято так, будто внутри человека существует некий вложенный в него природой свет, постоянно напоминающий ему о его долге и прямой дорогой безошибочно ведущий его к цели. Мы не говорим, что этот закон природы предстает как бы записанным на таблицах в наших сердцах, что он может быть прочитан, понят и стать всем известным только в лучах некоего внутренне-
==9
го света, приближающегося к нему, подобно факелу, подносимому к выставленной в темноте картине. Утверждая, что нечто становится познаваемым благодаря светочу природы, мы хотим только сказать, что существует такого рода истина, к познанию которой человек может прийти сам, без чьей-либо помощи, если он правильно использует те способности, которыми наделен от природы.
Г Существуют три способа познания, которые я, не слишком затрудняя себя поисками точных терминов, назвал бы инскрипцией, традицией7 и чувственным опытом, к которым можно прибавить и четвертый, а именно сверхъестественное и божественное откровение, не имеющее, однако, отношения к настоящему предмету, поскольку мы исследуем не то, что может знать и увидеть человек, вдохновленный божественным духом, просвещенный исходящим с небес светом, но что способен открыть и исследовать человек, вооруженный силою природы и своей собственной пытливостью, наделенный мыслью, разумом и чувствами. Все это знание, сколь бы значительно оно ни было, а оно, безусловно, сделало немалые успехи, охватив всю природу, и, не ограничиваясь пределами мира, постигает мыслью самое небо, все глубже исследуя дух и мысль, их природу, функции и те законы, которыми они управляются,— все это знание, повторяю, в единстве этих трех своих способов сводится к духовной деятельности (ad animum pertingit), и не существует других принципов и основ познания, потому что все наши знания либо записаны в наших душах как благодетельный дар природы и некая привилегия нашего рождения, либо услышаны с чьих-то слов, либо почерпнуты нашими чувствами. Но здесь иной, пожалуй, удивится, почему я, поставив себе целью говорить о способах познания, не упомянул тот великий и, как представляется, главнейший светоч познания — разум, тем более что большинство называют закон природы здравым разумом и диктатом здравого разума. Дело в том, что мы исследуем здесь сами принципы и первоосновы всякого знания и то, каким путем первоначальные понятия и основы знания проникают в наш ум. А они, как мы утверждаем, не воспринимаются разумом, а либо путем инскрипции запечатлеваются в наших умах, либо мы получаем их из традиции, либо они проникают через чувственные восприятия; разум же, эта могущественная способность рассуждения, не может ничего, если у него нет каких-то предпосылок и предварительных данных. Конечно, он использует эти исходные знания для достижения более значительных
^ К оглавлению
==10
и глубоких результатов, но он не устанавливает их, не закладывает фундамент, хотя нередко воздвигает величественнейшее здание, вознося до неба вершины знания; с равной легкостью кто-нибудь мог бы строить силлогизм без посылок и рассуждать без допущения какой-то предварительно известной истины.
Первое, если говорить об инскрипции. Некоторые полагают закон природы врожденным нам и запечатленным природою в наших душах таким образом, что нет· ни одного входящего в этот мир, чей ум не нес бы на себе запечатленные от рождения знаки, указующие на его долг, кто бы в своей душе не имел этих моральных принципов и жизненных правил, присущих и известных ему с самого рождения, а поэтому нет необходимости искать где-то в другом месте и заимствовать извне нравственные законы, так как у человека в глубине его души всегда раскрыты собственные пандекты, заключающие все его обязанности. Действительно, это легкий и очень удобный метод познания, и судьба рода человеческого была бы весьма счастливой, если бы люди от природы были обучены и воспитаны так, что с самого рождения