«возмездие»

Вид материала

Литература

Содержание Так кто же клеветник? Восставшая Варшава

Подобный материал:

• За что полагается смертная казнь в Исламе?, 157.28kb.
• «Возмездие», 10023.18kb.
• Сочинение Бунин И. А. Разное Тема: "Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!", 45.12kb.
• Более мучительного и горького, нежели страдание нравственное, приходящее как возмездие, 354.89kb.
• Дыхание назревающей революции обостряет социальное чувство поэта. Вего лирике проявляется, 1854.36kb.

^

Так кто же клеветник?

Е. Помяновский в своей статье "К истории дезинформации" поднимает тему плененных поляками в 1919-1920 гг. красноармейцев. По этому поводу немало написано. Затронул ее в своей книге "Шляхта и мы" и известный русский поэт и прозаик, редактор журнала "Наш современник" Станислав Куняев. Однако Помяновский книгу С. Куняева бездоказательно назвал "выпадом патологического клеветника". Это не новый прием: обвиняя своего оппонента в клевете, раз за разом насаждать свое видение проблемы, добиваясь, чтобы последнее слово оставалось за атакующим.

Что же вызвало такое негодование Е. Помяновского? Оказывается, С. Куняев уличил "Новую Польшу" "в манипуляции и сознательном искажении опубликованного текста" воспоминаний культработника РККА Н. Вальдена (псевдоним Я. Подольского) о польском плене в 1919-1920 гг., опубликованных в номере 11 журнала за 2001 год.

С. Куняев в своей книге "Шляхта и мы" (с. 132-138) предоставил вниманию читателя "не отточия", а исключенные в журнале "Новая Польша" из текста воспоминаний Вальдена отрывки. Изъятия, допущенные в журнале, касались самых острых моментов, свидетельствующих о "бесчеловечной" жестокости поляков по отношению к пленным красноармейцам и проявлений поляками патологического антисемитизма.

По утверждению Е. Помяновского, текст воспоминаний Н. Вальдена был сокращен его дочерью Натальей Подольской в целях их размещении в "тонком" ежемесячнике, и сокращения "ни на йоту не изменили ни оценки описанных событий, ни политического звучания воспоминаний". если дело обстояло так, то доказать клевету г-на Куняева было очень просто. Процитировать изъятые отрывки и показать, что их исключение не меняет сути воспоминаний. Однако на деле получается иначе.

Попытки ознакомиться с сокращенными воспоминаниями Вальдена, опубликованными в журнале "Новая Польша", через Интернет не увенчались успехом. на сайте "Новая Польша" отсутствует какая-либо информация об этом материале. Он не вошел в перечень важнейших материалов по истории польско-российских отношений в рубрике "Польша-Россия".

В оглавлении 11-ого номера журнала за 2001 г. (в рубрике "Архив") воспоминания Вальдена "В польском плену" не указаны. Они опубликованы под скромным названием "Реплика. (К вопросу об "Анти-Катыни"). Ознакомиться с текстом "реплики" не удалось. Удивительно, что воспоминания Вальдена, опубликованные в журнале "Новая Польша" и в течение четырех лет вызывающие ожесточенные споры российских и польских публицистов, фактически недоступны широкому читателю. Вероятно, все дело в том, что после их прочтения у читателя не останется сомнений в правоте С. Куняева!?

Надо заметить, что при соответствующих купюрах в тексте воспоминаний Вальдена можно утверждать, "что поляки не совершили и не планировали их (красноармейцев) массового истребления", а просто они умирали сами. Более того, при "должных" сокращениях воспоминания Вальдена можно читать как романтичную историю отношений пленного "большевика" и двух прекрасных полячек, спасших ему жизнь в лагере. Редактору Е. Помяновскому не мешало бы знать, что в русском языке даже запятая, перенесенная в другое место, "казнить нельзя помиловать", меняет весь смысл.

К счастью, в своих воспоминаниях Н. Вальден дал Е. Помяновскому и всем польским фальсификаторам истории очень краткий, но емкий ответ, который невозможно извратить. Говоря о зверском отношении к пленным красноармейцам, он заявил, что "ужасное мщение готовит себе буржуазная шовинистическая Польша…" (Новый мир. 1931. № 5, с. 88). Эта фраза все ставит на свои места. Она исключает любые попытки говорить о каком-то "гуманном" отношении к красноармейцам в польских лагерях и однозначно свидетельствует о том, кто клеветник на самом деле.

^

Восставшая Варшава

Одной из болезненных тем в польско-российских отношениях является тема Варшавского восстания в августе-сентябре 1944 г. Жесткое бескомпромиссное противостояние между СССР и Польшей достигло своего апогея именно во время восстания в Варшаве, высветившего все проблемы польско-российско-советских отношений.

Павел Вронский в "Газете выборчей" (от 3 августа 2005 г.) сожалеет: "Каждый год в годовщину Варшавского восстания мы с горечью думаем, что Москва все еще не созрела для извинений за пассивность Красной Армии на подступах к гибнущей Варшаве. Однако, если мы ожидаем от наших русских друзей извинений, надо хотя бы предоставить им такую возможность".

Фактически, польская сторона обвиняет советское руководство в том, что в августе 1944 г. оно не положило в польскую землю на берегах Вислы еще тысяч сто советских солдат ради того, чтобы лондонское польское правительство обрело прежнюю, враждебно настроенную к СССР Польшу.

В конце июля 1944 г. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала К. Рокоссовского вышли к месту рождения маршала Праге, предместью Варшавы. А 1 августа 1939 г. по приказу польского правительства из Лондона части Армии Крайовой (АК), заранее стянутые в Варшаву и насчитывающие 40 тыс. легковооруженных бойцов, без согласования с частями Красной Армии, начали вооруженную акцию по захвату польской столицы под названием "Буря".

Расчет АКовцев был на то, что в ходе штурма Варшавы частями 1-го Белорусского фронта немцы начнут эвакуация своих учреждений и воинских частей из города. После этого АК должна была уничтожить оставшийся немецкий гарнизон, провозгласить власть польского эмигрантского правительства и встретить советские войска в качестве полноправного хозяина столицы и страны.

СССР должен был смириться со свершившимся фактом и, соответственно, прекратить поддержку альтернативного польского правительства - Польского комитета национального освобождения (ПКНО), созданного при поддержке советского руководства в июле 1944 г. В Люблине.

Сравнительно недавно польские газеты сообщили о том, что в польских архивах удалось обнаружить документ, позволяющий понять, как готовилось восстание, и убедиться в том, что жизнь сотен тысяч варшавян стала разменной монетой в борьбе эмигрантского лондонского правительства за власть. Этот документ подтверждает, что в середине июня 1944 г. вблизи Юзефова (пригорода Варшавы) состоялась тайная встреча старшего офицера немецкой службы безопасности Пауля Фухса и командующего Армией Крайовой Тадеуша Бур-Коморовского.

На переговорах присутствовал немецкий офицер-переводчик, впоследствии завербованный польской службой безопасности и представивший детальный отчет об их ходе. В этом документе 50-летней давности воспроизводится запись хода переговоров.

"Фухс. Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. не считаете ли вы, что такое решение повлечет за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?

Коморовский. Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Мое личное мнение не имеет здесь значения, я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.

Фухс. Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идет о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете всю информацию о ней передать в Лондон.

Коморовский. Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск…

Я знаю, что вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации. На мое место придут другие, если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнется" (Гареев. Маршал Жуков, с. 21).

Из разговора ясно, что Бур-Коморовского не волновали возможные жертвы и страдания гражданского населения Варшавы. Главным для него был вопрос власти. Это подтверждает и польский историк Я. Слюсарчик, который подчеркивает, что "борьба за власть" являлась "главным направлением деятельности лондонского правительства".

В настоящий момент в Польше пытаются свалить всю ответственность за начало восстания только на генерала Бур-Комаровского. Так ли это? В момент подхода советских войск к Варшаве в конце июля 1944 г. в Лондоне сложилась крайне странная ситуация. Премьер Миколайчик готовился к отъезду в Москву на переговоры, а верховный главнокомандующий Соснковский убыл в Италию. В этой связи, якобы, лондонское правительство предоставило своему делегату в Польше Янковскому полномочия принимать любые (!) решения без предварительной договоренности с Лондоном.

Утверждается, что в этой ситуации авантюрное решение начать восстание было принято в Варшаве 31 июля 1944 года, за сутки до его начала, тремя руководителями Армии Крайовой - Коморовским, Окулицким и Пелчинским, а Янковский был просто поставлен перед фактом. Вероятнее всего так и было.

Однако не следует забывать, что в разговоре с Фухсом Коморовский четко заявил, что он только солдат и подчиняется указаниям правительства в Лондоне. Нет сомнений, что ситуация с восстанием в Варшаве неоднократно обсуждалась во время переговоров Коморовского с Лондоном. Вероятнее всего ему были даны полномочия, с учетом реальной обстановки, принять решение о начале восстании. но предвкушение скорой победы сыграло с Бур-Коморовским злую шутку.

Тем не менее, ответственность за начало восстания и его трагедию лежит, прежде всего, на лондонском эмигрантском правительстве. несомненно, что в ходе восстания лондонское правительство имело возможность оказать влияние на Бур-Коморовского и заставить пойти его на контакт с Красной Армией. Но этого не произошло. Более того, польский премьер Миколайчик во время переговоров со Сталиным в августе 1944 г. Продемонстрировал, что он стоит на позициях Бур-Комаровского.

К. Рокоссовский по поводу начала восстания в своих воспоминаниях "Солдатский долг" заметил: "… Самым неудачным временем для начала восстания было именно то, в какое оно началось. Как будто руководители восстания нарочно выбрали время, чтобы потерпеть поражение… Да, Варшава была рядом - мы вели тяжелые бои на подступах к Праге. Но каждый шаг давался с трудом" (Рокоссовский. Солдатский долг. С. 284-285).

Крайне нелицеприятные оценки организаторам Варшавского восстания дал генерал В. Андерс, находившийся в то время со своим корпусом в Италии. Сегодня они практически недоступны широкому читателю, не только российскому, но и польскому. Однако, благодаря журналисту А. Памятных, появилась возможность их процитировать.

В. Андерс последовательно и решительно высказывался против восстания в Варшаве. 3 августа 1944 г. в депеше начальнику штаба верховного главнокомандующего он писал: "Я лично считаю решение командующего АК (о начале восстания) несчастьем". 10 августа 1944 г. Андерс радировал верховному главнокомандующему Соснковскому: "Безгранично восхищены героизмом столицы. Все наши боевые действия кажутся нам бледными по сравнению с такой самоотверженностью. До глубины души потрясены трагедией жителей Варшавы и всей страны - и, к сожалению, ничем не можем помочь. Наши сердца обливаются кровью при мысли о страшных жертвах и мучениях жителей Варшавы - и то же самое грозит всему польскому народу. Вместе с тем мы не можем понять, что повлияло на решение командующего АК начать восстание".

31 августа 1944 г. Андерс дал этому решению еще более жесткую оценку: "Начало восстания в Варшаве в нынешней ситуации было не только глупостью, но и явным преступлением". В этой связи он считал, что "генерал Коморовский и ряд других лиц" должны предстать перед судом (Jan M. Ciechanowski, "Powstanie Warszawskie. Zarys podloza politycznego i dyplomatycznego", Pultusk, 2004. Janusz Kazimierz Zawqdny, "Uczestnicy i swiadkowie Powstania Warszawskiego. Wywiady", Warszawa, 2004. "Anders wobec Powstania", kwartalnik "Karta", Nr 42, 2004).

К сожалению, сегодня большинство в Польше забыли об этом и предпочитают обвинять в трагедии Варшавского восстания только советское руководство, забывая о том, что позицию Кремля во многом определяла антисоветская политика лондонского правительства и руководства Армии Крайовой.

За год до восстания, 14 октября 1943 г., Бур-Коморовский на заседании КРП (польского политического представительства) при рассмотрении вопроса о возможности польского восстания на оккупированной территории цинично заявил: "Мы не можем допустить до восстания в то время, когда Германия все еще держит Восточный фронт и защищает нас с той стороны. В данном случае ослабление Германии как раз не в наших интересах. Кроме того, я вижу угрозу в лице России… Чем дальше находится русская армия, тем лучше для нас. Из этого вытекает логическое заключение, что мы не можем вызвать восстание против Германии до тех пор, пока она держит русский фронт и тем самым и русских вдали от нас" (Гареев. Маршал Жуков, с. 21).

Антисоветскую политику руководства Армии Крайовой и, соответственно, лондонского эмигрантского правительства в августе 1944 г. Подтвердил приказ генерала Бур-Коморовского, распространяемый АКовцами в Варшаве во время восстания.

"… Поляки, решительный момент нашей героической борьбы потребует от всех непоколебимой веры в победу, готовности к жертвам ее имя нации и дисциплины перед руководством. Провозглашаю следующий приказ:

Большевики перед Варшавой. Они заявляют, что они друзья польского народа. Это коварная ложь. Наша окраина, Вильно и Люблин взывают к мести. Большевистский враг встретится с такой же беспощадной борьбой, которая поколебала немецкого оккупанта. Действия в пользу России являются изменой родине. Час польского восстания еще не пробил. Приказы советских приспешников аннулирую. Коменданта Армии Крайовой обязал подавить всякие попытки поддержки Советов. немцы удирают.

К борьбе с Советами!

Да здравствует свободная Польша!

Бур, Главный Комендант вооруженных сил в стране".

В августе 1944 г. Сталин дважды в Москве встречался с главой эмигрантского польского правительства премьер-министром С. Миколайчиком. Первый разговор со Сталиным польский премьер-министр начал с вопроса о будущем освобожденных областей Польши и о восточной границе с СССР. Это крайне актуальные для Советского Союза вопросы, а Миколайчик вел себя так, будто польская армия громила нацистов и освобождала Польшу. Польское руководство всегда вело себя так, как если бы Россия была должна ей, а не наоборот. Варшавское восстание стало жертвой этого подхода.

Самое время было бы пану Миколайчику услышать британского премьера Черчилля, который в своей телеграмме британскому МИДу так оценил роль СССР в судьбе Польши: "Без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. но доблестные русские армии освобождают Польшу, и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать… нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас" (ВИЖ, № 8, 1991, с. 77-78).

Черчилль на месте Сталина вообще не тратил бы время на беседу с Миколайчиком. Он просто поставил бы его перед фактом. О его отношении к слабым партнерам красноречиво свидетельствует отношение к генералу де Голлю, который был вынужден во время войны обосноваться в Лондоне. Черчилль давал указания не предоставлять де Голлю оперативной информации относительно положения на фронте, препятствовал его вылету в Африку и т.д.

Поражение в 1939 г. ничему не научило польское руководство. Оно по-прежнему требовало к себе особого отношения. Миколайчик, вероятно, будучи уверен в успехе восстания, заявил Сталину, что намерен вернуться в Варшаву и создать там правительство. на что Сталин заметил, что Варшава пока что в немецких руках. Миколайчик ответил: "Варшава будет освобождена". Сталин согласился: "Дай Бог, чтобы было так". И только в конце разговора Миколайчик заговорил о помощи Варшавскому восстанию.

Существует мнение, что единственной и основной причиной "пассивности" Красной армии на подступах к Варшаве явилось то, что "Миколайчик отказался слить свое правительство с просоветским Польским комитетом национального освобождения, а Сталину прозападное польское правительство было совершенно не нужно" (ТВ. Исторические хроники Н. Сванидзе. Рокоссовский. 16 ноября 2005 г).

Естественно, глава СССР не мог согласиться с недружественно настроенным польским правительством, которое пришло бы к власти, благодаря военным успехам и жертвам Красной Армии. Вот что по этому поводу писал в своих воспоминаниях Черчилль: "Сталин утверждает, что, имея общие границы с Польшей, Советский Союз имеет право добиваться дружественного правительства в Польше и никогда не сможет одобрить враждебного правительства. К этому обязывает, помимо прочего, кровь советского народа, обильно пролитая на полях Польши во имя ее освобождения" (Черчилль. Кн. 3, с. 589).

Миколайчик в беседе со Сталиным заявил, что с началом восстания вопрос о люблинском Польском комитете национального освобождения стал "неактуальным", т.е. Миколайчик фактически отказался обсуждать вопрос участия ПКНО в будущем польском правительстве. Дальнейшие переговоры с лондонским правительством для Сталина потеряли смысл. Разве не так поступили бы и польские лидеры, защищая интересы своего государства?

Учитывая сложившуюся ситуацию, советское правительство отмежевалось от авантюрных действий эмигрантского польского правительства и возложило на него всю ответственность за происходящее в Варшаве. По этому поводу 12 августа 1944 г. ТАСС выступил со специальным заявлением.

Конечно, желание советского руководства иметь в Варшаве дружественное Советскому Союзу правительство сыграло в этом шаге не последнюю роль. Однако сводить проблемную ситуацию с Варшавским восстанием только к политическому расчету советского руководства примитивно хотя бы потому, что на карту была поставлена не только судьба Польши, но прежде всего судьба советского наступления на Берлин и, в конечном итоге, победа над нацистской Германией. Эти вещи для Сталина были несоизмеримо важнее, нежели будущее польское правительство, на формирование которого он, контролируя территорию Польши, влиял бы в любом случае.

Сталин зарекомендовал себя умелым дипломатом в спорах с союзниками по антигитлеровской коалиции. Он почти всегда добивался поставленной цели. Это положение к тому времени подтвердила встреча руководителей стран антигитлеровской коалиции в Тегеране.

При необходимости Сталин шел на разумный компромисс. Так, Временное польское правительство национального единства, из-за которого в августе 1944 г. премьер-министра лондонского правительства Миколайчик не нашел общего языка со Сталиным, в июне 1945 г. было сформировано на основе Польского комитета национального освобождения с включением в его состав Миколайчика и некоторых министров его правительства.

Ясно также и то, что если бы дело было только в политическом аспекте, то взятие Варшавы произошло бы сразу же после подавления восстания, в октябре или ноябре 1944 г. Тогда и праздник Победы, возможно, мы праздновали бы раньше. Однако это произошло много позже. Как выразился Рокоссовский в том же интервью Верту: "Обстоятельства были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются…"

Надо учитывать, что над северным флангом войск, штурмующих Варшаву, нависла немецкая группировка, дислоцированная в Восточной Пруссии. Южнее Варшавы советские войска также встретили ожесточенное сопротивление гитлеровцев. Совершенно очевидно, что в этой ситуации советское военное руководство опасалось повторения "чуда на Висле".

Тем не менее существует мнение, что можно было взять Варшаву с ходу, но не захотели. Это утверждение в ноябре 2005 г. озвучил телеведущий Николай Сванидзе в "Исторических хрониках", заявляя, что немецкий гарнизон в Варшаве в августе 1944 г. насчитывал всего 15 тыс. человек и был серьезно деморализован стремительным советским наступлением (Исторические хроники Н. Сванидзе. Рокоссовский. 16 ноября 2005 г).

Лев Безыменский, автор публикации о Варшавском восстании в газете "Rzeczpospolita" (от 31 июля-1 августа 2005 г.) пишет: "Вскоре стало ясно, что Сталин вообще не намерен помогать сражающейся Варшаве. Можно сказать, что советская армия в начальной фазе не могла, а затем, согласно линии Сталина, не хотела вмешиваться".

Однако общеизвестно, что судьбу Варшавы решал не ее маломощный гарнизон, а сильный Варшавский укрепленный район. Рокоссовский в своих мемуарах "Солдатский долг" писал: "Немецкие войска оказались в более выгодном положении, так как опирались на сильный Варшавский укрепленный район" (Рокоссовский. С. 287).

О наличии Варшавского укрепленного района, тяжелых боях с 1-ой танковой дивизией "Герман Геринг" и непрерывной бомбежке боевых порядков танковых корпусов немецкой авиацией на подступах к Праге сообщал в своем донесении Рокоссовскому от 30 июля 1944 г. командующий 2-й танковой армии С. И. Богданов.

Тем не менее Ставка Верховного Главнокомандования в своей директиве от 29 июля 1944 г. За № 220166 поставила задачу с ходу форсировать Вислу. Командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Рокоссовский в приказе 30 июля 1944 г. (!) поручил командующим 69-й, 1-й польской, 8-й гвардейской, 2-й танковой армиями к 1 августа 1944 г. составить армейские планы форсирования Вислы (ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2307. Д. 168. л. 105-106).

Однако немцы буквально в считанные дни подтянули к Варшаве 4-ю и 19-ю танковые дивизии и 73-ю пехотную. Вскоре туда дополнительно прибыли 5-я танковая дивизия СС "Викинг", 3-я танковая дивизия СС "Мертвая голова" и две пехотные дивизии (Рокоссовский. Солдатский долг, с. 287; Эпоха Сталина, с. 57).

В ночь с 31.07 на 01.08. 1944 г. части 1-ой армии Войска Польского (ВП) форсировали Вислу, но удержаться на противоположном берегу не смогли. В донесении начальника политуправления 1-й армии ВП подполковника Замбровского о ходе форсирования Вислы подробно анализируются причины неудачи. Отмечалось, что переправочные средства были недоброкачественные и в недостаточном количестве. Дивизионная и полковая разведки не произвели рекогносцировки, так что подразделения были брошены вслепую. Отсутствовала связь, т.к. провода связи все время уничтожал противник. Радиосвязь не была использована целиком. Активно действовала вражеская артиллерия (ЦАМО РФ. Ф. 233. Oп. 2380. Д. 14. л. 85-90.)

В донесении офицера-представителя Генерального штаба Красной Армии подполковника Драбкина заместителю Верховного Главнокомандующего о причинах задержки форсирования Вислы войсками 8-й гвардейской армии от 3 августа 1944 г. отмечалось, что овладеть плацдармом на западном берегу Вислы помешало отсутствие танков и недостаточное количество артиллерии. Из-за отсутствия понтонного моста "попытка переправить танки на западный берег Вислы под водой результата не дала, первые 2 танка KB остались под водой и на этом переправа танков была прекращена" (ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 178503. Д. 2. л. 98-99).

Как видим ситуация была непростая и свидетельствует о стремлении частей 1-го Белорусского фронта и 1-й армии ВП "с ходу" овладеть Варшавой. но немцы оказали яростное сопротивление. Уже в первых числах августа 1944 г. они нанесли контрудар, в результате которого двигавшаяся к Варшаве 2-я танковая армия Богданова была разбита и не могла продолжать наступление. В августовском (1944 г.) интервью английскому корреспонденту А. Верту маршал Рокоссовский заявил: "Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100…"

Рокоссовский хорошо понимал, что его армии подошли к Варшаве предельно измотанными. Развивая операцию "Багратион", они вели наступление 40 дней и прошли с боями от 600 до 700 км. Как пишет немецкий историк Пауль Карелло, "… Темпы наступления советских войск превышали темпы продвижения танковых групп Гудериана и Гота по маршруту Брест-Смоленск-Ельня во время "блицкрига" летом 1941 г.". Тылы отстали не только из-за темпа наступления, но и из-за необходимости переходить с широкой колеи на узкую. Помимо этого не надо сбрасывать со счетов такую преграду перед Варшавой, как Висла.

Учитывая печальный опыт сражений Красной Армии в первые годы войны, Рокоссовский готовил войска к форсированию Вислы и освобождению Варшавы. Разговоры о взятии Варшавы с ходу из области предположений типа "баба надвое сказала". Лукавил Н. Сванидзе, что Варшаву можно было взять с ходу, "на здоровом военном азарте". Да что там Варшаву, еще каких-то 500 км "марш-броска" - и прямо в Берлин. но, как говорится, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги". Ясно одно, развитие ситуации с взятием Варшавы "с ходу" могло быть непредсказуемым. Красная Армия в то время не могла себе позволить неопределенности. Бить надо было наверняка.

Чем могло закончиться взятие Варшавы "с ходу"? В 1920 г. подобная ситуация под Варшавой завершилась "польским чудом на Висле", разгромом частей Красной Армии, позорным Рижским договором и потерей значительных территорий РСФСР.

Вспомним, что в ноябре 1941 г. Москва перед наступающими нацистскими ордами также казалась беззащитной. Сплошной линии обороны не было. Гитлер полагал, что Москва обречена. Нацисты отпечатали приглашения на парад победы и торжественный прием. Но подольские курсанты, воины-панфиловцы и тысячи безымянных героев совершили, казалось бы, невозможное. Они остановили врага. Москва не только устояла, но и смогла отбросить немцев.

В мае 1942 г. советские войска, окрыленные успехом под Москвой, начали наступление на юго-западе и "с ходу", без должной подготовки тылов, освободили Харьков. Однако немцы нанесли ответный удар такой силы, что Красная Армия летом 1942 г. оказалась у Сталинграда.

Авантюрный наскок на Варшаву, защищенную многоводной Вислой, в августе 1944 г. мог дорого обойтись Красной Армии. Маршал Рокоссовский был любимым и уважаемым командующим в Красной Армии. Так считали многие фронтовики, в том числе и в нашей семье (отец и мамины братья). Он ценил солдат и никогда понапрасну не жертвовал ими. Даже в первые тяжелейшие дни войны части под руководством К. Рокоссовского несли потери в 2,5 раза ниже, нежели у немцев. Немцы уже тогда называли Рокоссовского "генерал Кинжал". Солдаты знали это и любили своего маршала. Жаль, что ему не воздано по заслугам.

В этой связи нельзя не сказать о тех заслугах маршала, за которые русская и польская земли должны быть ему благодарны. Всем известно, что перелом в Отечественной войне в пользу Красной Армии произошел под Сталинградом. Но мало кому известно, что после завершения Сталинградской битвы фельдмаршал Паулюс вручил свое личное оружие именно Рокоссовскому, как побежденный - победителю.

Окончательно военная фортуна стала на сторону СССР после Орловско-Курского сражения в июле 1943 г. Во многом победу Красной Армии в этом сражении предопределило талантливо задуманное и организованное К. Рокоссовским 1-12 июля 1943 г. контрнаступление на северном фланге Курской дуги. Чаша весов военного счастья тогда колебалась. Рокоссовский заставил склониться ее в пользу советских войск.

В годы Великой Отечественной войны Москва салютовала войскам Рокоссовского 61 раз, больше чем любому другому, в том числе и Жукову, советскому полководцу. Рокоссовский был вторым человеком (первым был маршал Б. Шапошников), которого Сталин называл по имени и отчеству. Он был единственным Маршалом Советского Союза, встречать которого выходило все население освобожденных им городов и устилало его путь ковром из живых цветов.

Рокоссовский также был единственным маршалом СССР, который не принял участие в вывозе трофеев из побежденной Германии. Из Польши, где он несколько лет был министром обороны и маршалом Войска Польского, Рокоссовский вернулся с одним чемоданчиком! Константин Константинович Рокоссовский был и остается величайшим сыном двух народов русского и польского. Все, что он делал, было благородно и достойно, во имя торжества свободы и независимости как СССР, так и Польши. Хотелось бы, чтобы это поняли и сегодняшние польские власти.

Но вернемся к Варшаве. О том, что ситуация с ее взятием была не простой, свидетельствует такой факт. Взять предместье Варшавы Прагу Красной Армии удалось лишь через полтора месяца - 13 сентября 1944 г. Всего на подступах к столице Польши Красная Армия простояла долгих пять месяцев пять с половиной месяцев, с августа 1944 г. до 17 января 1945 г. необходимо заметить, что взятие Варшавы открывало прямой путь по польской равнине на Берлин и этот путь, по мнению Сталина, необходимо было открыть как можно раньше, так как союзники тоже приближались к границам рейха.

Посол США в СССР в 1943-1946 гг. У. А. Гарриман в воспоминаниях писал: "Я думаю, что Сталин приказал бы форсировать Вислу, невзирая на позицию лондонских поляков, если бы пришел к выводу, что имеется достаточно сил, чтобы сломать немецкую оборону. Решающую роль в принятии им решения сыграли военные соображения" (Русский полонез. С. 277).

Советские войска на подступах к Варшаве столкнулись с упорным сопротивлением гитлеровцев. К. Рокоссовский писал, что только "к 14 сентября они (части Красной Армии) разгромили противника и овладели Прагой… Вот когда было наиболее подходящее время для восстания в польской столице! Если бы осуществить совместный удар войск фронта с востока, а повстанцев - из самой Варшавы (с захватом мостов), то можно было бы в этот момент рассчитывать на освобождение Варшавы и удержание ее. На большее, пожалуй, даже при самых благоприятных обстоятельствах войска фронта не были способны.

Очистив от противника Прагу, наши армии подошли к восточному берегу Вислы. Все мосты, соединявшие предместье с Варшавой, оказались взорванными" (Рокоссовский. С. 292).

В сентябре 1944 г. десантные подразделения польской армии высадились на участках берега, которые должны были быть в руках повстанцев. И вдруг оказалось, что на этих участках - гитлеровцы. Вскоре стало известно, что по распоряжению Бур-Коморовского и его заместителя полковника по кличке "Монтер" части и отряды Армии Крайовой к началу высадки десанта были отозваны с прибрежных окраин в глубь города. Их место заняли немецкие войска. "В таких условиях удержаться на западном берегу Вислы было невозможно" (Рокоссовский. С. 292).

Почему же бойцы Армии Крайовой в решающий момент сдали немцам свои позиции на западном берегу Вислы? Вероятно, дело в том, что после того, как овладеть всей Варшавой Армия Крайова оказалась не в силах, ее руководство приняло решение овладеть символом польской государственности - Королевским замком. Поэтому сюда было стянуто большинство отрядов аковцев. Основные потери они понесли в боях у Королевского замка. Его захват и последующее удержание до подхода советских войск дало бы возможность руководству АК предстать перед советским руководством полноправным представителем восстановленной государственной власти в Польше, заседающим в государственной резиденции.

Никаких планов у руководства АК относительно помощи Красной Армии в форсировании Вислы и освобождении Варшавы не было. Ему было абсолютно безразлично, каких жертв это будет стоить советским войскам. Так что о "безнравственной" позиции Красной Армии, безучастно наблюдающей за истреблением "цвета польской интеллигенции" в Варшаве, полякам следует помолчать.

Можно поставить встречный вопрос - была ли нравственной позиция Армии Крайовой, безучастно наблюдавшей, как в сентябре 1944 г. немцы истребляли десант 1-ой армии Войска Польского, высадившийся на западном берегу Вислы?

Не надо быть военным стратегом, чтобы понимать, что восстание в Варшаве должно было бы обеспечить нанесение ударов, скоординированных с Красной Армией, в тыл немецким частям. Восставшие парижане благодаря координации своих действий с союзниками 25 августа 1944 г. освободили от немцев Париж. Армия Крайова поступила наоборот.

Рокоссовский, пытаясь наладить связь с руководством Армии Крайовой, приказал выбросить в Варшаву двух офицеров - парашютистов. Глава Армии Крайовой генерал Бур-Комаровский на контакт с представителем советского командования не пошел. Советскому офицеру Ивану Колосу, раненому, пришлось в одиночку выбираться из незнакомого города. Об этом эпизоде рассказывается в фильме "Освобождение".

В ситуации с подавлением Варшавского восстания немцы продемонстрировали иезуитскую хитрость. С 10 по 20 августа 1944 г. в Варшаве свирепствовали подручные предателя, организатора "Русской освободительной народной армии" (это не РОА Власова), в то время бригаденфюрера и генерал-майора войск СС Каминского, которые начали дикую расправу над польскими женщинами и детьми. Этим немцы хотели предметно показать полякам, что их ждет, когда придут русские!

Затем после показательной жестокости "восточных варваров" бригаду Каминского вывели из Варшавы, ее личный состав передали Власову, а Каминского за плохое обращение с поляками расстреляли! ("Исторический архив", № 4, 1994. С. 62). Но ни один из немцев, сжигавший польских женщин и детей из огнеметов, не был наказан. Справедливость по-нацистски. Но некоторые поляки поверили в нее и для них главные виновники варшавской трагедии - русские.

Надо заметить, что именно после ввода бригады Каминского восстание в Варшаве принимает поистине всенародный характер. Эта ситуация вновь подтверждает предположение о некой дьявольской договоренности между аковцами и немцами.

Надо напомнить, что аковцы сумели выторговать у нацистов условия почетной капитуляции с сохранением холодного оружия (сабель). Это при том, что Варшава и тысячи варшавян были повергнуты поголовному уничтожении. После разгрома Варшавского восстания в 1944 г. нацисты основную часть уцелевших варшавян направили в Освенцим ("Исторический архив", № 4, 1994, с. 58).

Однако в отношении офицеров Армии Крайовой (АК), организаторов Варшавского восстания, нацисты поступили иначе. Прежде чем принять капитуляцию Армии Крайовой, в Прушковский лагерь, подготовленный для аковцев, была направлена делегация АК. Фишер, губернатор Варшавского округа, отмечал в своем докладе начальству, что лагерь офицерам Армии Крайовой понравился!

Руководителю восстания генералу Бур-Комаровскому немцы предоставили самолет, на котором тот вылетел сначала в Швейцарию, а затем в Лондон. За какие заслуги перед рейхом Армия Крайова и ее командующий были удостоена таких привилегий? В Польше на эту тему предпочитают не говорить. Забыли там и о предложении генерала Андерса судить Бур-Коморовского и его приспешников.

Лондонское правительство и руководство Армии Крайовой в августе-сентябре 1944 г. Положили в Варшаве на алтарь своих амбиций "10,2 тыс. Бойцов убитыми, 25 тысяч - ранеными и 5 тысяч- пропавшими без вести… Сильнее всего пострадало гражданское население: 150 тыс. человек были убиты, 165 тысяч - вывезены в Германию на принудительные работы, 350 тысяч - насильственно переселены" ("Ньюсуик-Польша", 1 авг. 2005 г.).

Погибли настоящие патриоты, лучшие молодые польские юноши и девушки, в том числе и дети, которые храбро сражались на баррикадах Варшавы. Прав был Ю. Пилсудский, который говорил: "Ах уж эти мои генералы…" (Д. и Т. Наленч. Ю. Пилсудский. С. 192). Свой грех за неудачу в Варшавском восстании польские генералы хотят переложить на Россию. Говорить об ответственности советского руководства за гибель мирных варшавян абсурдно. Ясно, что основная ответственность, человеческая и государственная, за провал Варшавского восстания ложится на тогдашнее эмигрантское правительство Польши.