В. Райх психология масс и фашизм

Вид материала

Документы

Содержание Расовая теория Объективные и субъективные функции идеологии Расовая чистота, отравление крови и мистицизм

Подобный материал:

• -, 323.02kb.
• Райх психология масс и фашизм, 5353.03kb.
• Густав Лебон Психология народов и масс. Книга II. Психология масс. Оглавление, 1817.62kb.
• Литературно – музыкальная гостиная «она в любовь верила» (зинаида райх), 144.52kb.
• Психология масс и анализ человеческого "Я", 875.21kb.
• Темы лекций курса " Масс-спектрометрия и резонансные методы в хос.": Введение. Классификации, 17.1kb.
• Шапиро Я. Л. Научный редактор Шпионский Л. М. Литературный редактор Певчее В. А. Райх, 6884.64kb.
• Лебон психология народов и масс часть I. Психология народов, 3328.85kb.
• З. Фрейд Психология масс и анализ человеческого "Я", 805.25kb.
• З. Фрейд Психология масс и анализ человеческого "Я", 803.18kb.

^ РАСОВАЯ ТЕОРИЯ
СОДЕРЖАНИЕ РАСОВОЙ ТЕОРИИ

 
Расовая теория является теоретической осью немецкого фашизма. В фашистской идеологии экономическая программа так называемых 25 пунктов ставит своей целью только “генетическое улучшение германской расы и защиту её от расового смешения”, которое, по мнению национал-социалистов, неизменно приводит к упадку “высшей расы”. Действительно, национал-социалисты убеждены, что даже культура обязана своим упадком смешению рас. В Германии и в оккупированных Германией странах использовались все доступные средства для практического осуществления этой теории в форме преследования евреев.

В основе расовой теории лежит предположение о существовании в природе “железного закона”, в соответствии с которым спаривание каждого животного должно осуществляться только с представителем или представительницей своего вида. Только такие исключительные обстоятельства, как жизнь в неволе, могут привести к нарушению этого закона и расовому смешению. В этих случаях природа начинает мстить, используя все возможные средства для борьбы с такими нарушениями. Месть природы выражается в стерилизации ублюдков или ограничении рождаемости следующих поколений этих ублюдков. При каждой метизации живых существ, стоящих на различных “уровнях” развития, метис неизбежно занимает промежуточное положение между этими уровнями. Но природа стремится к созданию высших форм жизни, и поэтому метизация вступает в противоречие с основным стремлением природы. В повседневной борьбе за выживание реализуется закон естественного отбора. При этом гибнут более слабые, т. е. неполноценные в расовом отношении, существа. Этот процесс соответствует “стремлению природы”, ибо улучшение породы прекратилось бы, если бы слабые, которые всегда в большинстве, могли вытеснить сильных, которые всегда в меньшинстве. Поэтому для ограничения числа слабых существ природа предусматривает для них более суровые условия жизни. С другой стороны, природа исключает возможность неразборчивого размножения остальных существ, подвергая их безжалостному отбору на основе критериев энергии и здоровья.

Далее национал-социалисты приступают к применению этого гипотетического закона природы к народам. При этом они рассуждают примерно следующим образом. Исторический опыт показывает, что “смешение арийской крови” с кровью “низших” народов неизбежно приводит к вырождению основателей цивилизации, понижению уровня расы, за которым наступает духовный и физический регресс. Таковы признаки начала “упадка”. Северо-американский континент, по мнению Гитлера, будет сильным “до тех пор, пока он (немец, проживающий в Америке) не падет жертвой осквернения крови” (“Майн кампф”, стр. 286), т. е. до тех пор, пока его кровь не смешается с кровью негроидных народов.

“Содействовать развитию такого процесса — значит грешить против воли Всевышнего Творца”

(“Майн кампф”, стр. 286).

Эти рассуждения, несомненно, имеют мистический характер: природа “регулирует” и “стремится” “в соответствии с разумом”. Здесь мы имеем дело с логическим развитием биологической метафизики.

В данном случае мы не будем подробно останавливаться на опровержении основной идеи расовой теории фашизма, поскольку оно представляется очевидным как с объективной, так и с методологической точки зрения. Она опирается на дарвиновскую теорию естественного отбора, некоторые элементы которой столь же реакционны, сколь революционно выдвинутое Дарвином доказательство происхождения видов от низших организмов. Более того, за этой идеей скрывается империалистическая цель фашистской идеологии. Ибо если арийцы — единственные основатели культуры, тогда в силу своего божественного предназначения они могут претендовать на мировое господство.

В данном случае нас интересует только иррациональный источник вышеупомянутой идеологии, которая с объективной точки зрения соответствует устремлениям немецкого империализма. В первую очередь для нас представляют интерес существующие противоречия и несоответствия расовой теории. Сторонники расовой теории, которые для обоснования своей позиции ссылаются на биологический закон, оставляют без внимания тот факт, что племенное животноводство является артефактом. Проблема заключается не в том, испытывают ли кошка и собака “инстинктивное отвращение” к межвидовому скрещиванию, а в том, испытывают ли аналогичное отвращение колли и борзая, немец и славянин.

Теоретики расизма, столь же древнего, как и сам империализм, стремятся установить расовую чистоту народов, у которых в результате экспансии мировой экономики смешанные браки зашли настолько далеко, что расовая чистота сохранила какой-то смысл только для болвана.

Особое внимание обращает на себя тот факт, что Гитлер упоминает о “кровосмешении” в связи со смешанными браками между арийцами и неарийцами, тогда как под кровосмешением обычно понимаются половые связи между родственниками. Как объяснить наличие таких глупостей в “теории”, которая считается фундаментом нового мира, “Третьего рейха”? Если учесть, что в конечном счете иррационально-эмоциональная основа такой теории обязана своим существованием определенным экзистенциальным факторам, и если освободиться от представления о том, что обнаружение иррациональных истоков мировоззрения, возникшего на разумной основе, вызывает необходимость переноса проблемы в сферу метафизики, тогда откроется путь к истокам самой метафизики. Нам понятны не только исторические условия, в которых возникает метафизическое мышление, но и его материальное содержание. Об этом говорят результаты нашего исследования.


^ ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ ФУНКЦИИ ИДЕОЛОГИИ

 
Отсутствие различия между объективной и субъективной функцией идеологии нередко приводит к неправильному пониманию связи идеологии с её исторической функцией. Прежде всего необходимо иметь в виду, что взгляды диктатора можно понять только с учетом экономической основы, определяющей их формирование. Вообще говоря, фашистская расовая теория и националистическая идеология имеют конкретную связь с империалистическими целями правящего класса, который стремится к разрешению трудностей экономического характера.

Фашизм характеризуется метафизическим мышлением, неортодоксальными взглядами, одержимостью абстрактными этическими идеалами и верой в божественное предназначение фюрера. Эти основные особенности связаны с более глубоким слоем, для которого характерно наличие прочной авторитарной связи с идеалом фюрера или нации. Для национал-социалистических масс вера в “расу господ” стала основным источником связи с “фюрером” и основанием добровольного признания своей рабской покорности. Кроме того, высокая степень идентификации с фюрером привела к существенным последствиям, поскольку скрывала реальное положение человека как малозначительного представителя масс. Несмотря на вассальное положение, каждый национал-социалист ощущал себя “маленьким Гитлером”. Теперь нам хотелось бы рассмотреть характерологическую основу этих психологических особенностей.
 
^ РАСОВАЯ ЧИСТОТА, ОТРАВЛЕНИЕ КРОВИ И МИСТИЦИЗМ

“…наряду с политическим и нравственным разложением народа осуществлялось не менее ужасное отравление народного организма… посредством сифилиса”.

“Майн кампф”, стр. 246

Основную причину разложения следует искать в проституировании любви.

“Основная причина заключается в проституировании любви. Если бы даже проституция не приводила к сифилису, то уже одних ее моральных последствий было бы достаточно, чтобы уничтожить целый народ медленно, но верно. Эта евреизация нашей духовной жизни и маммонизация полового инстинкта рано или поздно приведут к уничтожению всего нашегомолодого поколения”.

“Майн кампф”, стр.247

Гитлер обобщает свою точку зрения следующим образом:

“Грехи против крови и расы являются самыми страшными грехами на этом свете. Нация, которая предается этим грехам, обречена на гибель”.

“Майн кампф”, стр. 249

Таким образом, согласно этой точке зрения, расовое смешение приводит к кровосмешению, которое, в свою очередь, вызывает “отравление крови народного организма”.

“Наиболее очевидные последствия массового разложения (с помощью сифилиса) можно обнаружить у наших детей. В болезнях детей находят свое выражение грехи родителей. Они свидетельствуют о неудержимом разложении нашей половой жизни”.

“Майн кампф”, стр. 248

“Грехи родителей” здесь могут означать только смешение с расово чуждой кровью, особенно еврейской кровью, посредством которой еврейская “всемирная зараза” проникает в “чисто арийскую кровь”. Замечательно, настолько близко связана эта теория отравления крови с политическим тезисом об отравлении германского духа “всемирным евреем Карлом Марксом”. Иррациональный страх перед сифилисом служит одним из основных источников возникновения политических взглядов национал-социализма и его антисемитизма. Тогда отсюда следует, что расовая чистота, т. е. чистота крови представляет собой нечто такое, к чему надо стремиться и за что необходимо бороться всеми доступными средствами.

Гитлер неоднократно подчеркивал, что говорить с массами необходимо на языке чувств и верований, а не разумных доводов, доказательств и знания. Смутное и мистическое настолько заметны в языке национал-социализма, в языке Кейзерлинга, Дриша, Розенберга и других, что анализ этой особенности, безусловно, окажется плодотворным.

Чем пленял массы мистицизм фашизма?

Ответ на этот вопрос дает анализ “доказательств”, предлагаемых Розенбергом в “Мифе XX столетия” для обоснования справедливости расовой теории фашизма. Вначале Розенберг пишет:

“В состав живого сознания еще не вошли ценности души расы, т.е. те ценности, которые являются движущими силами нового мировоззрения. И все же душа — это раса, рассматриваемая изнутри, и, наоборот, раса — это внешний мир души”.

Здесь мы имеем образчик типичной национал-социалистической фразеологии, которая на первый взгляд либо ничего не означает, либо умышленно скрывает свой смысл от всех и, возможно, от самого автора. Для понимания иррационально-политического воздействия таких формулировок необходимо признать, что они оказывают существенное влияние на психологию масс. Далее Розенберг замечает:

“Поэтому история расы является одновременно историей природы и души мистицизма. История религии крови, однако, является всемирной историей великих достижений и падений народов, их героев и мыслителей, их изобретателей и художников”.

Признав реальность воздействия этих формулировок, мы приходим к пониманию смысловой тождественности таких фраз, как “борьба крови” и “интуитивный мистицизм экзистенциальных явлений”. Здесь говорится не о различных явлениях, а об одном явлении, получившем различное выражение. “Борьба крови”, “интуитивный мистицизм экзистенциальных явлений”, “расцвет и упадок народов”, “отравление крови”, “всемирная еврейская зараза” — все это звенья одной цепи, которая начинается с “борьбы крови” и заканчивается кровавым террором против “еврейского материализма” Маркса и геноцидом против евреев.

“Схватка между кровью и окружающей средой, между кровью и кровью,— вот последняя, достижимая для нас реальность, за которой не осталось места для поисков и исследований”, — утверждает Розенберг. Он заблуждается. Мы настолько нескромны, что собираемся исследовать и, отбросив сентиментальность, обнажить живой процесс “между кровью и кровью”. Более того, мы собираемся уничтожить столп национал-социалистической веры.

Мы позволим самому Розенбергу доказать, что суть фашистской расовой теории заключается в смертельном страхе перед естественной сексуальностью и ее оргазмической функцией. На примере древних греков Розенберг стремится доказать обоснованность утверждения о том, что в основе возникновения и упадка народов лежит расовое смешение и “отравление крови”. Согласно его теории греки изначально воплощали в себе чистоту нордической расы. Боги Зевс и Аполлон и богиня Афина были “символами искреннего благочестия”, защитниками “благородного и радостного”, “хранителями и учителями порядка, внутренней гармонии и художественных ценностей”.

Далее эти боги, символизирующие чистоту, возвышенность и религиозность, противопоставляются богам ближневосточных народов.

Розенберг утверждает, что Гермес и Деметра были органическим продуктом “души этих рас”. Дионис, бог экстаза, чувственного наслаждения и необузданного менадизма означал “вторжение чуждой расы этрусков и знаменовал начало упадка эллинизма”.

Стремясь обосновать свой тезис о душе расы, Розенберг произвольно подразделяет богов на две группы. Богов, олицетворяющих “позитивный” процесс в развитии эллинской культуры, он называет греческим. Других богов, также возникших в рамках эллинизма, он называет чужеземными. Вину за наше неправильное понимание греческой истории Розенберг возлагает на исторические исследования, в которых содержится “расовая фальсификация” и ошибочная интерпретация эллинизма.

Когда Розенберг — ввиду упадка авторитарной культуры XX столетия — напоминает нам о судьбе греков, он становится на сторону консервативных исторических тенденций вопреки своим торжественным заявлениям о “возрождении” германского духа. Если нам удастся понять точку зрения политической реакции, мы значительно продвинемся в исследовании подходов к культурной революции и ее сексуально-энергетической основы. Для реакционного философа существуют только две возможности: покорность и скептицизм либо поворот истории вспять с помощью “революционных” средств. Но если при смещении фокуса культурной перспективы приходит понимание, что крушение древней культуры означает падение не культуры вообще, а лишь культуры определенной, а именно авторитарной, тогда происходит изменение оценки элементов культуры, которые прежде рассматривались как положительные или отрицательные. При этом становится понятным, что старая форма культуры “ведет борьбу” с новой, основанной на подлинной свободе формой. Проблема в основном заключается в понимании революционного подхода к явлениям, которые рассматриваются политической реакцией как признаки упадка. В этой связи представляется симптоматичным, что политическая реакция отстаивает в этнологии теорию патриархата, тогда как новаторы отдают предпочтение теории матриархата. Наряду с объективными историческими факторами, в двух противоположных социологических течениях действуют факторы, соответствующие ранее неизвестным процессам сексуальной энергетики. Матриархат, существование которого было доказано историками, соответствует не только структуре естественной рабочей демократии, но и обществу, основанному на естественной сексуальной энергетике(см. Морган, “Первобытное общество”: Энгельс, "Происхождение семьи, частной собственности и государства”: Малиновский, “Половая жизнь дикарей”; Райх. “Вторжение сексуальной морали”).

С другой стороны, патриархат имеет авторитарную экономику и его сексуально-энергетическая структура характеризуется катастрофичностью.

Отказавшись от научных исследований, церковь продолжала пропагандировать метафизическую доктрину “нравственной природы” человека, его склонности к моногамии и т.д. По этой причине результаты исследований Бахофена поставили под угрозу существование традиции. Замечательным в матриархате представляется не столько существование совершенно иной системы кровного родства, сколько связанный с ней механизм естественной саморегуляции сексуальности. Морган и Энгельс признавали, что при матриархате не существовало частной собственности на общественные средства производства. В качестве фашистского идеолога Розенберг был вынужден отрицать, что древнегреческая культура ведет свое происхождение от матриархата (доказанный факт), и отстаивать гипотезу, согласно которой “на этом (дионисийском) этапе греки переняли особенности, чуждые их культуре как в физическом, так и в духовном отношении”.

Авторитарно-патриархальный сексуальный уклад, возникший в результате революционных процессов позднего матриархата (экономическая независимость семьи вождя от материальных родов, рост обмена товарами между племенами, развитие средств производства и т.д.), превращается в основу авторитарной идеологии, лишая женщин, детей и подростков сексуальной свободы, превращая секс в товар и ставя сексуальные склонности на службу экономическому подчинению. С этого момента сексуальность действительно подвергается искажению; она превращается в нечто дьявольское, демоническое, и поэтому должна быть обуздана. В соответствии с патриархальными требованиями невинная чувственность матриархата приобретает вид похотливой разнузданности сил мрака. Дионисийское начало превращается в “греховное томление”, которое в патриархальной культуре воспринимается как нечто хаотичное и “грязное”. Сексуальные отношения приобретают искаженный, похотливый характер, и патриархальный человек впервые попадает в оковы идеологи, в которой сексуальное и грязное, сексуальное и вульгарное или демоническое ассоциируются как нераздельные.

Эта оценка, однако, имеет рациональное обоснование. В условиях навязанной целомудренности поведение женщин, под давлением их сексуальных потребностей, утрачивает целомудрие. Вместо естественной оргастической чувственности у мужчин появляется сексуальная грубость, а у женщин — восприятие полового акта как чего-то непристойного. Разумеется, внебрачным связям так и не был положен конец. При смене оценок и упразднении установлений, которые защищали и санкционировали естественную чувственность в матриархальном обществе, она вступает в конфликт с официальной моралью и вынуждена вести скрытное существование. Изменение отношения общества к половым связям также влечет за собой изменение внутреннего восприятия сексуальности. Конфликт между естественной и “высокой” моралью препятствует реализации способности индивидуума к удовлетворению своих потребностей. Связанное с сексуальностью чувство вины нарушает естественный оргастический процесс сексуального слияния, ставя препятствия на пути сексуальной энергии, которая впоследствии находит иные пути для своего проявления. Неврозы, сексуальные аберрации и антисоциальная сексуальность становятся распространенными социальными явлениями. Детская и подростковая сексуальность, получавшая положительную оценку в рабочей демократии подлинного матриархата, становится жертвой систематического подавления, которое лишь проявляется в различных формах. Со временем эта искаженная, огрубленная и проституированная сексуальность выступает на защиту идеологии, которой она обязана своим возникновением. Теперь те, кто отрицает существование сексуальности, получают право указывать на нее как на нечто грубое и непристойное. При этом они просто не обращают внимания на тот факт, что эта непристойная сексуальность является не естественной, а всего лишь патриархальной сексуальностью. Эта оценка справедлива не только для вульгарных убеждений, но и для сексологии современного капиталистического патриархата. Таким образом, сексуальность обрекается на полное бесплодие.

В дальнейшем мы увидим, каким образом религиозный мистицизм превращается в организационный центр вышеупомянутых оценок и идеологий. А пока нам необходимо иметь в виду, что религиозный мистицизм вообще отвергает сексуально-энергетический принцип и осуждает сексуальность как греховное явление в жизни человечества, от которого нас может освободить только грядущее. С другой стороны, националистический фашизм относит сладострастие к достоинствам “чуждой расы”, низведя её таким образом до низшего уровня. С этого момента умаление достоинства “чуждой расы” становится частью современного патриархального империализма.

Если окажется, что в основе идеи расового смешения лежит идея смешения представителей правящего и угнетаемого классов, тогда мы получим ключ к решению проблемы роли сексуального подавления в классовом обществе. В этой связи можно выделить несколько моментов. Известно, например, что материальное угнетение связано только с низшими сословиями, но это не относится к сексуальному подавлению. Связи между сексуальным подавлением и классовым обществом значительно сложнее. Здесь необходимо выделить два момента.

1. Поскольку причиной сексуального подавления является экономическая заинтересованность в браке и закон о наследовании, оно начинается в пределах самого правящего класса. Вначале требования морали (и целомудрия) строго применяются к женщинам правящего класса. Она предназначена для защиты ценностей, приобретенных путем эксплуатации низших классов.

2. На ранних стадиях капитализма и в больших феодальных обществах Азии правящий класс еще не заинтересован в сексуальном подавлении порабощенных классов. Сексуально-моральные запреты начинают действовать, когда материально угнетенные классы начинают организованную борьбу за социально-политические улучшения и повышение культурного уровня широких слоев масс. Только тогда правящая каста начинает проявлять интерес к “морали” угнетаемых классов. Таким образом, одновременно с возникновением организованного рабочего класса начинается противоположный процесс, а именно процесс идеологического уподобления правящему классу.

В процессе идеологического уподобления правящему классу рабочие не отказываются от своих сексуальных привычек; они продолжают существовать наряду с моралистическими идеологиями, которые в дальнейшем начинают укреплять свои позиции. Это приводит к возникновению в структуре личности вышеупомянутого противоречия между реакционными и свободолюбивыми тенденциями. Исторически возникновение этого противоречия в психологической структуре масс совпадает с ослаблением феодального абсолютизма благодаря развитию буржуазной демократии. Безусловно, при этом изменилась лишь форма эксплуатации. Но это изменение повлекло за собой определенное изменение характерологической структуры масс. Этим обстоятельствам Розенберг даст мистическое толкование, когда пишет, что предвечный бог земли Посейдон, отвергнутый богиней асексуальности Афиной, властвует в облике змея в подземелье её храма подобно тому, как в подземелье храма Аполлона в Дельфах властвует “пеласгический дракон Пифон”. “Однако нордический Тесей не везде уничтожил азиатских тварей; стоит арийской крови задремать, как вновь появляется чужеземное чудовище — азиатская ублюдочность и физическое здоровье восточного человека”.
 

Эту проблему необходимо рассмотреть подробнее. Мы вынуждены согласиться с Ленгом, национал-социалистом, биологом, сторонником расовой теории из Мюнхена, который утверждал, что авторитарная семья является стержнем культурной политики. Он сделал это заявление в 1932 году на заседании национал-социалистического общества “Дойчер штаат”. Поскольку подобные замечания имеют далеко идущие последствия, мы можем добавить, что авторитарная семья является стержнем как реакционной, так и революционной политики в области культуры.