Geum.ru

Перевод с английского под редакцией Я. А. Рубакина ocr козлов М. В

Вид материалаДокументы

Содержание


Vi бэн об эмоциях и воле
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   44

До нас дошла только последняя глава истории Земли. Множество предшествующих глав, обнимающих неизмеримо далекие от нас периоды, сгорело, а с ними вместе сгорели и памятники той жизни, которую они, как можно полагать, содержали. Большая часть свидетельств, которые могли бы решить спор о развитии, утрачены для нас навсегда, и ни одна из спорящих сторон не может привести из геологии такие доводы, которые имели бы решающее значение.

"Но каким же образом, - могут спросить нас, - дошли до нас существующие свидетельства, говорящие в пользу прогрессивности? Каким образом могло случиться, что, восходя от самых древних пластов к новейшим, мы действительно находим ряд органических форм, который хотя и с некоторыми уклонениями возводит нас от низших форм к высшим?" - На вопрос этот, по-видимому, трудно ответить. Тем не менее мы имеем повод думать, что вышеупомянутая кажущаяся прогрессивность еще не дает нам права делать какие бы то ни было заключения, и пример, который мы хотим привести в подтверждение этого, покажет, надеемся, в то же время, как можно мало доверять некоторым геологическим обобщениям, которые, по-видимому, имеют твердое основание Этим-то несколько сложным примером, к которому мы сейчас приступим, будет всего приличнее заключить наш разбор.

Предположим, что в области, покрытой в настоящее время обширным океаном, начинается одно из тех великих и постепенных повышений почвы, посредством которых образуются новые материки. Чтобы наши слова были определеннее, скажем, что в южной части Тихого океана, на середине пути между Новой Зеландией и Патагонией, морское дно мало-помалу выталкивается к поверхности и готовится подняться над водой. Какой ряд геологических и биологических явлений произойдет, прежде чем это выступающее из воды морское дно превратится в Новую Европу или Азию? Во-первых, те части новообразующейся суши, которые поднялись в уровень с волнами, будут быстро обнажаться последними, их мягкое вещество будет размываться прибоями, уноситься местными течениями и опускаться на дно соседних, более глубоких вод Ряд новых небольших повышений сделает новые большие пространства доступными волнам, новые части будут каждый раз отниматься у прежде уже обнаженных поверхностей, далее, некоторые из новообразовавшихся пластов, поднявшись почти в уровень с водой, будут смываться и снова отлагаться на морское дно. С течением времени обнажатся наиболее твердые формации приподнимаемого морского дна. Эти последние, будучи не так легко разрушаемы, останутся уже прочным образом на поверхности воды. По краям их образуется обычное разрушение горных пород в прибрежный песок и голыши. Во время медленного процесса повышения, подвигающегося, может быть, на два или на три фута в столетие, большая часть производимых им осадочных пластов будет снова и снова смываться и отлагаться, в тех соседних частях оседания, которые обыкновенно бывают смежны с этими областями повышения, будет наслаиваться более или менее непрерывный ряд осадочных пластов. Посмотрим теперь, какого же свойства будут эти новые пласты? Они непременно будут чрезвычайно бедны следами органической жизни. Пласты, которые прежде того медленно образовывались на дне этого обширного океана, должны были содержать ископаемые остатки лишь малого количества видов. Океаническая фауна не богата, ее водяные животные (гидрозои) не могут сохраняться, а твердые части ее немногих пород моллюсков, разнообразных животных и насекомых большею частью очень хрупки Вот почему, когда дно океана там и сям выдвинулось на поверхность, когда его осадочные пласты, с содержащимися в них органическими обломками, были сорваны и долго омывались прибоями, прежде чем были снова опущены на морское дно, когда эти вторично образовавшиеся пласты, после ряда небольших повышений, снова подверглись этому могущественному стирающему влиянию - а случиться это должно почти неизбежно, - тогда те немногие хрупкие органические остатки, которые содержались в этих пластах, должны в огромном большинстве случаев быть разрушены Таким образом, те из этих, первоначально образовавшихся, пластов, которые пережили неоднократные изменения уровня, будут фактически "азойскими", подобно кембрийским пластам наших геологов. Когда вследствие смывания мягких пластов лежащие под ними твердые пласты обнажаются в виде скалистых островков и таким образом доставят точку опоры для новой жизни, тогда можно ожидать и появления пионеров этой новой жизни Кто же будут эти пионеры? Уж конечно не окружающие океанические виды, потому что устройство их организмов не позволяет им жить на прибрежье. То будут виды, процветающие на каком-нибудь из отдаленных берегов Тихого океана. Между этими видами первыми появятся водоросли и зоофиты, как потому, что их споры и почки, плавающие целыми роями в воде, имеют всего более вероятности быть доставленными на место в целости, так и потому, что по прибытии своем они всего легче найдут себе нужную пищу. Правда и то, что усоногие (Cirrhipeda) и пластинчатожаберные (Lamellibranchiata), живущие теми бесконечно малыми организмами, которые всюду населяют море, также могли бы найти себе пищу, которая им нужна. Все вероятности успеха при этой ранней колонизации стоят на стороне тех видов, которые, плодясь посредством бесполого воспроизведения, могут размножаться по целому прибрежью из одного какого-нибудь зародыша, и положительно против тех видов, которые, размножаясь только посредством полового воспроизведения, должны быть вводимы в большом числе для того, чтобы несколько экземпляров могли уцелеть, встретиться между собой и произвести потомство. На основании этих соображений мы заключаем, что первые следы жизни, оставляемые в осадочных пластах близ этих новообразовавшихся берегов, будут следы столь же бедных организмов, как те, остатки которых встречаем в древнейших горных породах Великобритании и Ирландии. Представим себе теперь, что процессы, обозначенные нами здесь вкратце, продолжаются, что выступающий на поверхность материк становится все обширнее, будет окружен более высокими и разнообразными берегами и что иммиграция органических форм идет своим порядком благодаря океаническим течениям, изредка заносящим эти формы с дальних берегов. Что же окажется в результате? Продолжительность времени будет благоприятствовать введению этих новых форм, делая возможными те сочетания необходимых условий, которые по закону вероятности могут встречаться только по прошествии очень долгих промежутков времени. Кроме того, увеличение пространства, занимаемого как отдельными островами, так и их группами, неразлучно с увеличением протяжения берегов, вследствие чего и черта соприкосновения с потоками и волнами, приносящими эти плавучие массы, станет длиннее, а через это зародышам новой жизни будет представляться больше случаев причалить к берегу. С другой стороны, сравнительно разнообразные берега, представляющие с каждой милей новые физические условия, будут доставлять удобные местности для большего количества видов. Так что по мере того, как процесс повышения будет подвигаться вперед, соединятся три условия, которые будут содействовать введению новых пород приморских животных и растений. Какими же классами животных должна будет на долгое время ограничиваться возрастающая фауна? Само собой разумеется, такими классами, особи или зародыши которых всего легче могут быть уносимы со своих отечественных берегов плавучими водорослями или плавающими деревьями. Кроме того, такими, которые имеют всего менее вероятности погибнуть во время дороги или от перемены климата и которые всего лучше могут существовать по берегам, сравнительно бедным органической жизнью. Из этого очевидно, что кораллы, кольчатые животные, низшие породы моллюсков и ракообразных будут по преимуществу составлять эту раннюю фауну. Крупные хищные породы этих классов появятся позднее, как потому, что новые берега должны быть предварительно заселены теми животными, которыми они питаются, так и потому, что вследствие их более сложного устройства они или их зародыши будут труднее переносить путь и перемену жизненных условий. Итак, мы вправе заключить, что пласты, залегшие непосредственно над почти "азоическими" пластами, будут содержать остатки беспозвоночных животных, родственных с теми, которые находятся близ берегов Австралии и Южной Америки. И притом нижние слои будут содержать сравнительно малое количество родов этих беспозвоночных и остатки будут принадлежать к сравнительно низшим типам; в верхних же слоях количество родов будет больше и типы будут выше; точь-в-точь как мы видим в ископаемых остатках нашей силурийской системы. По мере того как эти геологические изменения будут проходить своим длинным рядом землетрясений, вулканических переворотов, небольших повышений и понижений, по мере того как архипелаг будет становиться все обширнее и малые его островки будут сливаться в большие, по мере того как береговая линия будет становиться все длиннее и разнообразнее, а соседнее море все гуще и гуще заселяться низшими жизненными формами, - по мере всего этого начнут появляться представители и низшего разряда позвоночных. По времени рыбы появятся позже всех низших беспозвоночных, как потому, что их яйца имеют меньше вероятности переплыть через водную пустыню, так и потому, что они нуждались бы для своего пропитания в предшествующей им, уже несколько развитой фауне. Их появления следует ожидать одновременно с появлением ракообразных хищников, как они и появляются в верхних силурийских пластах. Кроме того, мы не должны упускать из виду, что в течение долгого периода времени, описанного нами, море должно было делать большие захваты в некоторых частях новообразовавшейся суши, оставшейся прежде неразмытою, и должно было доходить в иных местах до масс плутонического или метаморфического происхождения. Таким образом, с течением времени, вследствие разложения и обнажения этих горных пород, могли образоваться местные пласты, окрашенные окисью железа, подобно нашему старому красному песчанику. А в этих осадках могли быть зарыты остатки рыб, населявших в то время море.

Как же между тем будут заселяться поверхности масс, приподнятых со дна моря? Вначале на их пустынных скалах и голышах появятся лишь самые бедные формы растительной жизни, подобные тем, которые мы находим до сих пор на серых и оранжевых полосах наших горных откосов, так как только эти формы могут процветать на подобных поверхностях и их споры могут всего легче переноситься. Когда эти первобытные растений (протофиты), умирая и разлагая скалистую почву, образуют удобное место для мхов, тогда начинают появляться и эти последние, зародыши которых могли быть принесены плавучими деревьями. При некоторых обстоятельствах образуется таким способом почва, в которой могут пускать корни растения с высшей организацией; и, по мере того как архипелаг и составляющие его острова увеличиваются вышеизложенным образом в объеме и получают через это больше точек соприкосновения с волнами и ветрами, можно ожидать, наконец, что семена этих высших растений переселятся с соседних материков. После того как на поверхности новообразовавшейся суши появилось уже нечто похожее на флору, жизнь становится там возможной и для насекомых; из всех тварей, дышащих воздухом, насекомые будут, очевидно, в числе первых, которые проберутся туда из других местностей. Но так как животные и растительные организмы, живущие на суше, имеют гораздо меньше вероятности устоять против случайностей, сопряженных с переселением с дальних берегов, нежели морские организмы, то ясно, что много еще времени спустя после того, как море, окружающее эти новые земли, приобретет богатую флору и фауну, сама суша будет оставаться сравнительно все еще пустой; вот почему более древние пласты, подобно нашим силурийским, не будут представлять никаких следов организмов, живущих на суше. После того как обширные пространства Земли были выдвинуты на поверхность океана, вы вправе ожидать, что богатая флора успела развиться на этом материке. При каких же условиях можем мы надеяться находить ископаемые следы этой растительности? Большие пространства Земли заставляют предполагать большие реки и неразлучные с последними дельты и, кроме того, имеют обыкновенно болота и озера. Все это, как мы знаем из опыта, очень благоприятствует роскошной растительности и доставляет ей возможность сохраняться в виде каменноугольных слоев. Итак, следует заметить, что в древнейшие эпохи истории подобного материка не мог случиться каменноугольный период; он становился возможным только после того, как долго продолжавшиеся повышения почвы выдвинули из воды значительные пространства земли. Точно так же, как в ряде наших осадочных пластов, каменноугольные слои появятся только после громадного накопления более древних пластов, наполненных ископаемыми остатками морских организмов.

Посмотрим теперь, в каком порядке должны появиться высшие формы животной жизни. Мы видели, как в последовательности морских организмов высказывалось нечто вроде постепенной прогрессии от низшего к высшему и как мы таким образом дошли наконец до хищных моллюсков, ракообразных и рыб. Что должно последовать за рыбами? После морских животных земноводные пресмыкающиеся имеют всего больше вероятности пережить опасности переселения, как потому, что они живучее высших животных, так и потому, что они менее этих последних были бы вырваны из своей стихии. Такие пресмыкающиеся, которые живут безразлично в соленых и в пресных водах, как, например, аллигаторы, а также и такие, которые уносятся на плавающих деревьях из устьев рек в море, как оринокские аллигаторы, про которых рассказывает Гумбольдт, будут, по всей вероятности, этими ранними переселенцами. Очевидно также, что в числе первых позвоночных, населяющих новый материк, будут и другие пресмыкающиеся. Если мы примем в соображение то, что неизбежно должно случиться на этих естественных плотах из деревьев, земли и растительных веществ, которые подчас уносятся большими реками вроде Миссисипи, со всем своим разнообразным грузом живых существ, в море, то мы увидим, что между тем как теплокровные животные с высшей организацией вскоре умрут с голода или от других страданий, животные холоднокровные и вялые, которые долгое время могут оставаться без пищи, проживут, быть может, несколько недель; вне таких случайностей, которые могут представиться иногда в течение долгих периодов времени, пресмыкающиеся первые прибудут целые и невредимые на отдаленные берега, как мы тому не раз видели примеры и в настоящее время. Переселение млекопитающих, как сопряженное с большим риском, должно быть в порядке вероятности отложено на более долгое время; да и вряд ли оно может состояться прежде, чем вследствие увеличения нового материка расстояние его берегов от соседних стран не уменьшилось в значительной мере или пока образование промежуточных островов не доставило организмам большую возможность пережить опасности пути. Но предположим, что все условия, необходимые для иммиграции, уже имеются налицо; какие же млекопитающие первые прибудут на новый материк и останутся на нем в живых? Конечно, не крупные травоядные животные, потому что они тотчас же утонут, если вследствие каких-нибудь случайностей упадут в море; не плотоядные, потому что они не найдут себе такой пищи, какая им нужна, предположив даже, что они и вынесли бы путь. Небольшие четвероногие, взбирающиеся на деревья и питающиеся насекомыми, имеют всего больше вероятности быть унесенными со своих отечественных берегов и найти на новых ту пищу, которую требует их организм. Всего естественнее ожидать, что насекомоядные млекопитающие, ростом подобные тем, которых мы встречаем в триасовых пластах и в стонефильдских сланцах, будут первыми поселенцами между высшими позвоночными животными. Наконец, если мы предположим, что удобства сообщения еще более возросли, вследствие ли дальнейшего омеления промежуточного моря и образования новых островов, или же вследствие совершенного соединения нового материка со старым, соединения, обусловленного продолжающимися повышениями почвы, - мы окончательно найдем, что новые и более совершенные животные нахлынут в новообразовавшийся материк.

Как ни поверхностно мы набросали этот очерк процесса, в сущности чрезвычайно сложного и запутанного, как ни доступны некоторые из высказанных здесь положений возражениям, на которые место не позволяет нам отвечать, тем не менее никто не станет отрицать, что очерк этот представляет нечто вроде биологической истории предположенного нового материка. Отложив все частности в сторону, очевидно, что простые организмы, способные процветать при самых простых жизненных условиях, будут первыми успешными поселенцами, а что более сложные организмы, нуждающиеся для своего существования в соблюдении более сложных условий будут колонизироваться вслед затем в порядке, представляющем нечто вроде восходящей прогрессии С одной стороны, мы видим сочетание всевозможных удобств. Новые особи могут быть доставляемы в форме бесконечно малых зародышей, зародыши эти бесчисленны, они рассеяны в море; они постоянно разносятся во всевозможных направлениях и на далекие расстояния океаническими течениями Они могут переживать такого рода далекие путешествия без малейшего для себя труда; они находят себе пищу всюду, куда прибывают, и организмы образующиеся из этих зародышей, плодятся путем неполового размножения с чрезвычайной быстротой. С другой стороны, мы видим всевозможные препятствия новые поселенцы должны быть перемещаемы в форме уже развившихся особей, численность их сравнительно ничтожная, живут они на суше и имеют очень мало случаев быть унесенными в море, если же какая-нибудь случайность и уносит их в море, то в высшей степени невероятно, чтобы они не утонули или не погибли от голода и холода, предположив даже, что они переживут все опасности пути, они должны найти на новых берегах уже существующую флору или фауну, которая могла бы доставлять им именно ту пищу, которая им нужна, кроме того, они нуждаются в соединении других физических условий; наконец, для того чтобы раса их коренилась, необходимо, чтобы, по крайней мере, две особи различных полов благополучно прибыли к берегу. Итак, очевидно, что по мере того, как мы восходим в порядке организмов и успешность иммиграции становится сопряженной с тем или другим новым добавочным условием, громадный перевес вероятности становятся против нее, так что иммиграция каждого высшего порядка организмов будет отделена от иммиграции низшего периодом, подобным целой геологической эпохе. Вот почему ряд осадочных пластов, образовавшихся во время, когда новый материк подвергался постепенному повышению, будет, по-видимому, представлять самые ясные доказательства, говорящие в пользу общей прогрессивности в органических формах. Земли, поднимающиеся таким образом посреди обширного океана, прежде всего образуют пласты, не заключающие ископаемых остатков, затем пласты, содержащие лишь низшие формы морских животных, далее - пласты, содержащие высшие морские формы, восходя до рыб, и наконец, пласты, лежащие поверх этих последних, будут содержать остатки сперва пресмыкающихся, потом малых млекопитающих, затем больших, все это, как нам кажется, выводится из всем известных законов органической жизни. Если же порядок ископаемых, представляемый пластами этого воображаемого нового материка, так близко подходит к порядку, замечаемому нами в наших собственных осадочных слоях, то не должны ли мы прийти к заключению, что очень легко может быть, что ряды наших ископаемых пластов свидетельствуют не о чем ином, как о явлениях, сопровождавших одно из этих обширных повышений почвы? А как скоро мы допустим вероятность этого умозаключения, мы должны сознаться, что факты палеонтологии никогда не могут служить достаточным доказательством для принятия или опровержения гипотезы постепенного развития, наибольшее, что они могут сделать, это - показать, гармонируют или нет с этой гипотезой последние немногие страницы биологической истории Земли, возможно или невозможно проследить связь между флорой и фауной, существующими теперь, и флорой и фауной наиболее близких геологических эпох.


^ VI БЭН ОБ ЭМОЦИЯХ И ВОЛЕ


После спора между нептунистами и вулканистами, - спора, который без всяких определенных результатов тянулся долгое время, - возникла реакция против всякой умозрительной геологии. Так как рассуждения без точных данных не приводили ни к чему, то исследователи перешли в противоположную крайность и, ограничив свою задачу единственно только собиранием данных, совершенно оставили рассуждение. Лондонское геологического общество образовалось с прямой целью собирания данных, в течение многих лет в заседаниях его было запрещено изложение гипотез, и только недавно стали допускаться попытки организовать массу наблюдений в стройную теорию.

Эта реакция и сопровождавшая ее контрреакция хорошо разъясняют новейшую историю английской мысли вообще. Было время, когда наши соотечественники, вероятно, столько же, как и другие народы, предавались умозрениям о тех возвышенных вопросах, которые сами собой представляются уму человеческому Действительно, достаточно беглого взгляда на философские системы, как настоящие, так и бывшие прежде в ходу на континенте, чтобы видеть, насколько другие нации обязаны открытиям наших предков. Но в течение одного или двух поколений эти отвлеченные предметы оставались в пренебрежении, а у людей, величающих себя "практическими", даже в презрении. Этот умственный фазис - отчасти, быть может, естественный спутник нашего быстрого развития в материальном отношении - был в некоторой степени следствием недостаточности аргументов и потребности в лучших данных. Не столько в силу сознательного стремления к известной цели, сколько вследствие бессознательного подчинения тому ритму, который можно проследить в социальных переворотах точно так же, как в других вещах, - эпоха, когда строили теории, не заботясь о наблюдении, сменилась эпохой, когда стали наблюдать, не помышляя о теории. В течение же продолжительною времени, посвященного конкретным наукам накоплено было громадное количество сырого материала для наук абстрактных и теперь очевидно настает период когда этот сырой материал будет организован в связную теорию. Повсюду - в науках неорганического и органического мира в науке об обществе -- мы можем заметить стремление перейти от поверхностного и эмпирического к глубокому и рациональному.

В психологии этот период особенно заметен Факты, обнаруженные анатомами и физиологами, начинают наконец прилагаться к объяснению этого высшего класса биологических явлений, - и мы видим уже задатки большого успеха. Сочинение м-ра Александра Бэна, сочинение, которого недавно вышел второй том {"The Emotions and the Will" - Первый том носит заглавие "The Senses and the Intellect". Обе книги были совершенно переработаны для второго издания.}, особенно хорошо характеризует этот переход. Это произведение представляет нам в стройном порядке громадную массу данных, какие новейшая наука дает для построения связной системы философии духа. Сама же по себе это не есть собственно система философии духа, а скорее, разделенное на классы собрание материалов для подобной системы, - собрание, сделанное по тому методу и с той проницательностью, какие обусловливаются научной подготовкой, и местами снабженное замечаниями аналитического характера. Это сочинение действительно представляет собой то, за что оно выдает себя - естественную историю духа. Сказать, что между исследованиями натуралиста, который собирает, препарирует и описывает различные виды животных, и трудами ученого, имеющего своим предметом сравнительную анатомию и исследующего законы организации, существует то же самое отношение, как между изысканиями Бэна и работами отвлеченных психологов, - значило бы зайти слишком далеко, так как сочинение Бэна имеет не исключительно описательный характер. Но подобная аналогия дает все-таки самое лучшее понятие о том, что сделано Бэном, и при этом самым ясным образом показывает необходимость его труда. Подобно тому как прежде, нежели может быть сделано что-либо похожее на верные обобщения по части классификации организмов и законов организации, должен быть собран обширный запас фактов, представляемых нам бесчисленными органическими телами, - точно так же без сколько-нибудь полного очерка явлений духовной жизни едва ли можно ждать сносной теории духа. До самого недавнего времени наука духа разрабатывалась так же, как у древних разрабатывались естественные науки заключения выводились не из наблюдений и опыта, а из произвольных априористических предположений. Подобный прием, давно уже с громадной выгодой покинутый в одном случае, мало-помалу оставляется и в другом. Попытки же разрабатывать психологию как отдел естествознания показывают, что означенный выше прием скоро будет совсем оставлен.