Geum.ru

Р. А. Реформы второй половины XIX века на Северном Кавказе в оценках современников / Р. А. Тлепцок // Клио. 2010. №4. С. 12-17. Аннотация. Статья

Вид материалаСтатья
Подобный материал:
Тлепцок Руслан Асланович, Тлепцок, Р.А. Реформы второй половины XIX века на Северном Кавказе в оценках современников / Р.А. Тлепцок // Клио. — 2010. — №4. — С. 12-17.


Аннотация. Статья посвящена проблемам восприятия современниками проводимых реформ на Северном Кавказе в 50-70 гг. XIX в., связанных с настойчивыми попытками инкорпорации региона в политическую и социально-экономическую систему Российской империи и процессу формирования в научно-исследовательской среде различных научных подходов к осмыслении происходивших изменений.

Ключевые слова: Российская империя, реформа, колонизация, Северный Кавказ, инкорпорация.

Естественной задачей, стоящей перед исследователями каждой эпохи, является потребность в переосмыслении исторического опыта. Признание факта относительной неполноты знаний о прошлом существенным образом меняет сложившиеся представления о познавательных возможностях исторического исследования. Современный этап развития историографии, характеризующийся «плюрализмом» в области методологии историографии, позволяет по-новому «взглянуть» на круг базовых проблем, отражающих тенденции переходного периода от модернизма к постмодерну в историческом знании.

Одним из дискуссионных вопросов отечественной историографии является проблема пореформенного развития Российской империи. Историческая привлекательность этого явления отечественной истории состоит в том, что оно обогатило опыт кардинальных преобразований всех сфер жизни, не путем ломки и революционных потрясений, а попыткой реализации масштабных взаимосвязанных реформ. Учитывая специфику Российской империи, вобравшей в свой состав народы, имевшие разный уровень общественного развития, особое историографическое значение приобретает анализ условий, возможностей и последствий инкорпорации Северного Кавказа в структуру Российской империи.

Отечественные историки давно и небезуспешно исследуют вопросы закономерностей и особенностей развития Северного Кавказа, изначально сосредоточив особое внимание на его политической истории, социально-экономической составляющей, аграрной эволюции региона. Подавляющее количество работ периода посвящено изучению социально-политической истории народов Северного Кавказа. Необходимо отметить, что среди широкого комплекса проблем, охватывающих изучаемое понятие, авторов уже с середины XIX в. привлекали вопросы общественно-политического устройства народов Северного Кавказа, в связи с разработкой наиболее оптимальных проектов вхождения региона в систему Российской империи. Концепция «исторической легитимности» покорения Северного Кавказа, в разработку которой внесли свой вклад отечественные философы, социологи, историки [1] являлась одной из доминант при освещении вопроса в дореволюционной историографии.

Реформы, внеся глубокие социальные и экономические изменения в жизненный уклад, стали объектом изучения уже в работах современников. В историографии этого периода накоплены материалы, в которых не только отражены факты проведения реформ, но и дана оценка характеру преобразований, проводимых администрацией. Особое место занимают работы участников подготовки и реализации реформы. Именно ими были сформулированы первые концепции изучения реформ, получившие развитие в последующих исследованиях. Следует отметить тот факт, что взгляды современников на проводимые преобразования отражали классовые позиции исследователей, а их теоретический и фактологический анализ не нашел в отечественной историографии полного освещения [2].

Попытаемся дать оценку взглядам современников реформ и обосновать идейно-теоретические позиции, с которых освещались рассматриваемые события. В первых работах – откликах на проведение реформы представляется возможным выделить два течения – офицально-охранительное (буржуазно-дворянское) и формирующееся буржуазно-либеральное. Критерием такого разделения являются классовые интересы, отстаиваемые авторами при освещении реформ.

Авторы офицально-охранительного течения на Северном Кавказе исходили из тезиса об исключительной роли самодержавия, которое по своему усмотрению и желанию решает судьбы народов. Сторонниками этого течения высказывалась мысль о том, что только благодаря «волеизлиянию» Александра II была «дарована» свобода зависимым сословиям на Кавказе. Освобождение крестьян прошло тихо и спокойно, без эксцессов. Необходимо отметить, что отличительной особенностью первых работ о реформе являлась их анонимность. Это явление не являлось местной особенностью и получило широкое распространение в пореформенной России. «Политические условия, - как справедливо отметил, И. Ф. Масанов, - служебное положение авторов и различные личные мотивы обусловили широкое применение псевдонимов в дореволюционной России» [3]. Поскольку проведение реформ на Северном Кавказе освещали, в основном, представители кавказской администрации, то анонимность и псевдонимы позволяли скрыть служебное положение авторов, рельефнее показать роль «царя освободителя» в создании новых общественных отношений вместо старых, как оно считали, «варварских» , «диких» обычаев.

Публикации этого направления появились сразу же по завершению основных мероприятий, по освобождению крестьян и призваны были сформировать благожелательное общественное мнение о реформах. Тональность этих статей можно проследить на примере авторов, описывающих проведение в Кабарде аграрно-крестьянской реформы. Крестьянская реформа в Кабарде проводилась с ноября 1866 г. по март 1867 г., а уже 2 апреля появилась статья о действиях администрации по проведению реформ среди горского населения. «Кто бы мог поверить несколько лет назад, - замечает анонимный автор, что на Кавказе будут решаться такие задачи, идущие вразрез всем понятиям туземцев, и решаться так легко и тихо» [4].

Между тем главная идея заложена в панегирики феодалам: «Нельзя не удивляться той гуманности, с которой отнеслись кабардинские владельцы к своим крепостным при освобождении».. Анонимный автор статьи не уточнил материальную сторону «гуманизма», а ведь за свое освобождение зависимые сословия должны были заплатить огромный выкуп. Тезис о «гуманности» феодалов и царской администрации, пущенный в научный и общественный оборот, получил признание и развитие в работах рассматриваемого направления. В 1868 г. была опубликована еще одна анонимная статья «Крепостные в Кабарде и их освобождение» [5].

Автор обходит вопрос о причинах реформ, представляя ее очередным мероприятием правительства, направленным на улучшение жизни горцев. «После умиротворения горцев, давши им время материально оправиться и подготовиться к восприятию первых начал цивилизации, - утверждает он,- правительство приступило к коренным преобразованиям, из которых первое место принадлежало бесспорно уничтожению крепостного права» [6].Такая постановка дала возможность обойти молчанием факты крестьянских волнений, наблюдавшиеся в период подготовки преобразований.

Приводя условия освобождения зависимых сословий, анонимный автор, видимо, в силу своего должностного положения и личностных приоритетов, не смог дать им объективной комплексной оценки. Это противоречие он разрешил довольно оригинально, причем его «методика» была заимствована большинством последующих дореволюционных исследователей. В силу этого факта автор считает возможным более подробно показать его «методическую» позицию, ставшую в последствии своего рода «матрицей» у исследователей этого направления [7].

На разработку комплекса проблем, связанных с проведением реформ на Северном Кавказе, значительное влияние оказало обогащение документальной базы русского кавказоведения уже в пореформенный период. Прежде всего, это было связано с деятельностью учрежденной в 1864 г. Кавказской археографической комиссии, которая с 1866 г. регулярно стала издавать своды официальных документов, извлекаемые из различных архивов. Говоря об общем развитии русского кавказоведения во второй половине XIX в., необходимо отметить и роль, которую сыграли в этом процессе различные русские периодические издания, выходившие на Кавказе. На страницах газет, сборников, календарей печатался интереснейший материал о горских народах.

В 1869 г. во втором выпуске «Сборника сведений о кавказских горцах» была опубликована статья П.А. Гаврилова [8]. По широте привлеченного архивного материала она является одной из наиболее полных работ по реформам на Северном Кавказе. Использовав официальные данные: приказы главнокомандующего армией на Кавказе, распоряжения начальников Терской и Кубанской областей и «главным образом материалы сословно-поземельной комиссии Д. С. Кодзокова» [9], автор осветил аграрные преобразования по каждому округу. Так как в каждом из них были свои оригинальные черты, присущие данному сочетанию социально-экономических отношений, то и реализация реформ у каждого народа имела свои особенности. И это при том, что принципы проведения реформ утверждались единые для всех народов Северного Кавказа.

В основе концепции П.А. Гаврилова лежал тезис об исконной отсталости народов Северного Кавказа. Постулирование этой идеи было необходимо для доказательства целесообразности и законности всех мероприятий администрации по упорядочению землепользования и землевладения в крае. П. А. Гаврилов стоял на позиции господства общинной земельной собственности к моменту начала реформ в регионе. По его мнению, это утверждение должно было снять всю сложность земельных отношений, так как, наделив всех жителей равным количеством земли, проблема будет решена, поскольку до реформы, по его мнению, преимуществ во владении ею не было. В подтверждение своей правоты он указывал на нормы обычного права, которые давали всем членам горских обществ равные права в пользовании землей, лесом, тем, что принято называть, общественным достоянием.

Необходимо отметить, что в статье П.А. Гаврилова имеется ряд противоречий. Например, анализируя проблему наделения землей всех жителей края, он заявляет, - “… но такой порядок был бы крайне произволен и далеко не справедлив, - противореча ранее высказанной мысли, о равном наделении землей всех жителей, - а потому, конечно, и не мог быть принят в руководство, ибо при нем были бы положительно нарушены права собственности как отдельных обществ, так и частных лиц” [10]. Автор не сумел разобраться в сложной проблеме земельных преобразований на Северном Кавказе, ограничившись сбором разнохарактерного, противоречивого материала, не вдумываясь в концепции составителей документов.

В начале 70-х гг. XIX в. кавказоведческая литература пополнилась многотомным трудом военного историка Н.Ф. Дубровина [11]. Концепция работы Н.Ф. Дубровина находится в русле того офицально-охранительного течения, представителем которого он являлся. Анализируя историческую неизбежность покорения Кавказа и причины Кавказской войны автор объясняет это тем, что перед Россией “явилась необходимость сроднить войска с населением и сплотить их в одно целое; необходимо было убедить туземцев, что отныне все, что живет на Кавказе и в Закавказье, должно составлять одно целое с Российской империей ” [12].

Исследователь следующим образом характеризует свою методику работы: “…не прибавляя от себя ничего нового, свел только в одно целое сведения, разбросанные по различным архивам, журналам, газетам и отдельным сочинениям” [13]. Следствием этого и явился тот факт, что автор повторил все противоречия, которые были высказаны предшествующими авторами. Так, вслед за К.Ф. Сталем, Н.Ф. Дубровин считает, что “подобно князьям и дворяне не имели отдельно от своего народа никакой поземельной собственности” [14]. Однако, далее в своей работе, описывая повинности, которые выполнялись крепостными крестьянами, он объясняет это за счет пользования господской землей [15]. Давая характеристику сословному делению у алыгских народностей, на период проведения реформ, Н.Ф. Дубровин считает, что “организм черкесского общества по большей части имел характер чисто аристократический ”. В этой связи вызывает некоторое недоумение вывод, к которому приходит автор, о том, что адыге (черкесы) находились на стадии разложения родовых отношений и образования племенных союзов [16].

Рассмотренная литература охранительного течения позволяет сделать следующие выводы. Работы по истории проведения реформ на Северном Кавказе давали отличную возможность “восславить”, “великого царя-освободителя” и все деяния кавказской администрации. Авторы этого направления пытались сформировать благожелательное общественное мнение о мирном, спокойном преобразовании края и заботе правительства о нуждах народа и приобщении его к нормам цивилизации. Работы этого направления явились отражением официальной версии об освобождении крестьян на Северном Кавказе и проведении мероприятий связанных с вовлечением региона в социально-экономическую систему региона.

Необходимо отметить те достоинства, которые присущи работам авторов официально-охранительного направления. Во-первых, воспроизведена общая картина реформ на всем Северном Кавказе, причем сделана попытка отразить некоторые социально-экономические и политические особенности края. Во- вторых, в научный оборот введено значительное количество архивных материалов.

Интересно отметить тот факт, что дореволюционные историки, занимавшиеся вопросами проведения крестьянской реформы и связанных с нею преобразований в рамках Российской империи, и стоявшие на тех же идейно-охранительных теоретических позициях, [17] основное внимание концентрировали на подготовке реформы, а не на изучении ее осуществления. Более того, в своих исследованиях историки обращались к преобразованиям, касающимся Центральной России, как наиболее типичной ее части.

Если охранительное течение в кавказоведении этого периода имело устоявшиеся теоретические позиции, то формирующееся либеральное направление делало первые шаги в изучении жизни народов Северного Кавказа. Это обусловило некоторую “шаткость” и теоретическую слабость позиций, а вместе с тем и робкие попытки представителей нового течения иначе взглянуть на минувшие события.

Одним из первых резких оппонентов правительственной политики в аграрном вопросе выступил председатель Терской областной комиссии по разбору личных и поземельных прав Д.С. Кодзоков [18]. Славянофил по убеждениям, горячий сторонник ликвидации феодальных преимуществ в вопросе о землевладении он энергично протестовал против наделения высшего сословия землей в частную собственность: “Леность, невежество, расточительность, легкомыслие, - подчеркивал он, - давно всем известны, а потому … сколько бы мы ни дали земли людям высшего сословия, она им никакой пользы не принесет” [19]. Естественно, что несмотря на остроту этих заявлений они не были приняты, так как шли вразрез с общими принципами проведения аграрной реформы на Северном Кавказе [20]. Справедливо отметить тот факт, что сам Д.М. Кодзоков получил в полную собственность значительный участок “народной ”земли.

Вопрос о формах землевладения, которые существовали на Северном Кавказе, затронул В. Кудашев, более поздний представитель буржуазно-либерального направления. В своей работе он предпринял попытку, довольно успешную, анализа реформирования аграрной сферы экономики горцев. По его мнению, администраторы, занимавшиеся поземельной реформой на Северо-Западном Кавказе, заботились не о детальном изучении, на основании исторических сведений, народных преданий и обычаев, форм землевладения и землепользования во всем их разнообразии, а скорее стремились упростить сам вопрос о землевладении [21].

Отдавая дань представителям буржуазно-либерального направления, необходимо отметить, что они внесли определенный вклад в изучение процесса проведения реформ на Северном Кавказе. Опираясь не только на законодательные акты, но и на архивные документы, они попытались осветить тяжелое экономическое положение освобожденных крестьян и затронули классовую борьбу в обществе. Подводя итог, можно сказать, что рассмотренные работы современников реформ дают представление об уровне ее эмпирического изучения, делают зримыми исходные позиции дореволюционной историографии первых лет реформ.

В отечественном кавказоведении последней четверти XIX в. наметилась тенденция усиления внимания к проблемам поземельной собственности. Так, в работе М.М. Ковалевского [22], им исследовались процессы, происходящие в сельской общине горцев и влиянии на ее видоизменение аграрного фактора. Основу работы ученого составил самый разнообразный круг источников. В первую очередь, это материалы обычного права горцев. Наряду с этим автор широко использовал личные наблюдения, записи местных легенд и преданий, результаты археологических раскопок, литературные памятники, документацию различных судебных учреждений [23].

Как указывает К.Ф. Дзамихов, главным исследовательским приемом М.М. Ковалевского был сравнительно – исторический метод [24], крупным популяризатором, которого в русской исторической науке он выступал. Этот метод позволил ему сделать широкие обобщения в анализе социально-экономического строя горских народов. М.М. Ковалевский, одновременно с этим использовал кавказский материал и выводы, сделанные на его основе, для обоснования своих взглядов по проблемам первобытнообщинного строя и феодализма.

Впервые в историографии Ковалевский поставил вопрос о специфике горского феодализма. Он считал, что на Кавказе можно проследить сложный процесс перехода родовых отношений в феодальные. При этом им отмечался различный уровень феодализма у кавказских народов. “У одних мы видим только в зародыше, у весьма немногих в законченном виде. Сопоставляя и сравнивая между собой системы общественных отношений у разных народов Кавказа, мы получаем возможность отметить последовательные стадии развития, через которые проходит процесс феодализации” [25]. На VI археологическом съезде в Одессе М.М. Ковалевский высказал свою позицию по вопросу о формах землевладения у горских народов Кавказа. Возражая М.И. Кулишеру, который отрицал существование частной собственности на землю у горцев, М.М. Ковалевский выдвинул положение о сосуществовании феодальной земельной собственности и общинного землевладения.

Проблема отмены крепостного права и земельной реформы, применительно к горским народам Северо-Западного Кавказа, затронуты и в работе С.С. Эсадзе [26]. Использование автором документов царских чиновников при исследовании проблемы не могло не сказаться на сделанных им выводах. Автор полностью поддерживал и оправдывал царскую политику и считал естественным, что реформы были проведены исключительно в интересах господствующих классов.

Преобладающее внимание историками на первом этапе изучения проблемы уделялось рассмотрению аграрного вопроса у отдельных категорий населения. В связи с тем, что к концу XIX в. наиболее остро на Северо-Западном Кавказе стоял земельный вопрос в отношении иногороднего крестьянства и в горских районах региона, спектр, связанных с этим проблем и вызывал повышенный интерес, что отразилось на страницах периодической печати и в отдельных публикациях. Существуют работы этого периода, написанные не только профессиональными историками, но и просто любителями “местной истории”. Именно в этот период начинает свою научную деятельность “Общество любителей изучения Кубанской области ” [27].

Одной из наиболее острых, дискуссионных проблем в кавказской историографии конца XIX в. являлось определение уровня социально-экономического развития адыгов (черкесов) накануне реформ. Большинство авторов дореволюционного периода утверждали, что у адыгов в первой половине XIX в. были сложившиеся и даже вполне развитые феодальные отношения, в доказательство чего они приводили развитую у адыгов (черкесов) «феодальную пирамиду» и хорошо разработанную систему повинностей зависимых сословий. К этой группе авторов относятся Ш.Б. Ногмов, С. Броневский, Дюбуа де Монпера и др. [28]. По вопросу о «исторической легитимности» колонизации региона у авторов имелись расхождения, причем их спектр довольно широк: от вполне лояльного до негативного, в зависимости от тех личностных идейно-теоретических позиций, которые они занимали. Ими был значительно расширен круг вопросов, связанных с социально-экономической проблематикой Северо-Западного Кавказа второй половины XIX в., введен в научный оборот новый комплекс исторических источников.

Другая часть авторов – Ф.И. Леонтович, М.М. Ковалевский, Ф.А.Щербина, - утверждала, что адыги (черкесы) находились на стадии патриархально-родовых отношений или перехода от патриархально-родовых к феодальным [29]. Вопрос «исторической легитимности» колонизации Северного Кавказа эти авторы решали в соответствии с положениями геополитической концепции, которые высказали современные им отечественные философы, социологи и публицисты. Исследователи рассматривали социально-экономические отношения у горцев в статике, а не в динамике их развития, что не могло не отразиться на характере их работ.

Следует отметить, что большинство работ конца XIX в. базировалось на источниках, которые носили тенденциозный характер. Источники собирались в течение многих десятков лет с четкой определенной направленностью, - в целях обеспечения условий для проведения колониальной политики, что естественно не могло не отразиться на характере исследований.

К последним десятилетиям XIX в.- началу XX в . относится научная деятельность крупного дореволюционного историка Ф.А. Щербины. Он был известен своими исследованиями по вопросам бюджетной статистики, общины и поземельных отношений, истории казачества. В своих работах [30] Ф.А. Щербина рассматривает вопросы социально-экономического развития горских народов Северо–Западного Кавказа и привлекая работы различных кавказоведов, определил крестьянскую общину на Северном Кавказе как родовую, построенную на семейно-родственных отношениях [31].

Рассматривая способы владения землей в горской общине, ученый считал, что они находились, как и экономический быт, на низкой стадии развития. Господствующей формой земельного права у горцев Ф.А. Щербина считает обычай вольной заимки. Он отрицал существование у горцев института частной собственности на землю и высказывал суждение о том, что многие авторы путают ее с долгосрочным пользованием общинными угодьями на основании обычая заимки [32].

Важное значение имеет и разработка Ф.А. Щербиной круга вопросов, касающихся общих и специфических черт горской общины. Правильно отметив поступательный ход в эволюции общины, автор не раскрыл полностью действительных причин, вызывающих его. Как своеобразие горской общины указывался ее более низкий уровень развития по сравнению с русской общиной, а также конкретно – исторические особенности ее функционирования [33]. Между тем, автор не раскрыл механизм этого функционирования, причем факт всеобщности этого явления у всех горских обществ, представляется довольно спорным, вследствие того, что все они находились не на одном уровне общественно-экономического развития, что подтверждал и сам автор.

В другой работе, исследователем давалась оценка социально-экономическому строю, имевшему место у горцев Кубанской области на период начала реформ. Автор пришел к выводу, что на этот момент их исторического развития у горских народов Кубанской области не было “ни одного признака объединенной государственной организации”– горские земли были политически и экономически разобщены, отсутствовало единое управление в вооруженных силах и финансах [34]. В целом, оценивая реформу в крае он сделал вывод, что она проводилась без учета особенностей быта горцев. Между тем, нельзя не отметить то обстоятельство, что Ф.А. Щербина рассматривал проблему с проказачьих позиций и чисто событийно, на это справедливо указывают последующие исследователи [35].

Рассмотрению характера аграрных отношений в контексте социально-экономических преобразований на территории Кубанской области посвятил свою работу Б.М. Городецкий [36]. Отмечая наличие “родовой общины ” у горцев старого заселения, автор писал, что в “плоскостных горских селениях” (то есть на равнине) применялись “те же общинные порядки пользования землей, которые практиковались и у их соседей – казаков” [37]. Объяснялось это тем, что происходила трансформация хозяйственного и общественного быта горцев, в связи с колонизацией Кавказа русским землевладельческим населением и развитием товарно-хозяйственных связей между ними. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что Б.М. Городецкий был одним из первых, если не первым автором обобщающих историографических работ по истории Кубанской области [38]. Им была предпринята первая попытка создания антологии литературных и общественных деятелей Северного Кавказа.

Важно заметить, что сюжеты об аграрно-политических мероприятиях царизма, в связи с рассмотрением земельных прав местного населения, вопросов колонизации Северо-Западного Кавказа и организации управления, затрагиваются лишь в некоторых работах, преимущественно в публицистическом плане. Так, например, статьи Абрамова Я. [39] в газетах Владикавказа явились одной из попыток анализа аграрных преобразований. Он отмечал их проказачий характер, ошибочность насаждения частного землевладения на Северном Кавказе, а также противоречивый характер мер, вносивших путаницу в земельные отношения.

Характеризую историографию периода нельзя не учитывать такой своеобразный пласт литературы, как документальные художественные произведения [40]. Особенно те из них, что написаны свидетелями, очевидцами событий. Хотя подобного рода публикации нередко не имеют необходимой документальной базы, они заслуживают внимания, ибо позволяют дополнить историю пореформенного развития региона «личностными» характеристиками, увидеть происходившие события как бы «изнутри». Значимость этих работ проявляется при сопоставлении их со сведениями других источников, что способствует более точной реконструкции исторической реальности.

Таким образом, часть авторов периода стояла на позиции о существовании у горцев Северного Кавказа на момент проведения реформ феодальных форм отношений. По вопросу о «легитимности» колонизации региона у авторов имеются расхождения, причем их спектр довольно широк: от вполне лояльного до негативного, в зависимости от тех личностных идейно-теоретических позиций, которые они занимали. Эти исследователи, являясь приверженцами позитивистской социологии и пользуясь сравнительно-историческим методом исследования, значительно расширили круг вопросов, связанных с социально-экономической проблематикой Северного Кавказа второй половины XIX в., обогатили ее введением в научный оборот новых фактов и исторических источников.

Другая часть исследователей, считала, что у горских народов региона существовали патриархально-родовые или переходные от патриархально-родовых к феодальным отношения. Критерием для данного положения являлся тезис о том, что скотоводческому хозяйству, которое являлось одним из господствующих здесь, обязательно должны соответствовать примитивные формы общественного состояния. Вопрос об «исторической легитимности» колонизации Северного Кавказа эти авторы решали в соответствии с положениями геополитической концепции, которые высказали отечественные философы, социологи и историки.

Таким образом, можно утверждать, что уже в современной реформам историографической среде начинается осмысление процесса инкорпорации региона в единое политическое и экономическое пространство Российской империи. На основании анализа выявленных работ по теме исследования, можно установить, что, однако, проблемные и географические границы выглядели несколько «размыто». Отсутствовала четкость в формулировке изучаемого предмета. Авторы были зачастую непоследовательны в освещении проводимых преобразований. В ряде концептуальных вопросов (изложения принципов проведения и хода реформы) точки зрения авторов, занимающих порой диаметрально противоположные идейно-теоретические позиции, фактически совпадают. Это объясняется, по-видимому, тем, что процесс классового размежевания в горских обществах только начался, и новые черты буржуазно-либерального подхода к проблеме обусловливаются скорее влиянием России, чем внутренними причинами.

Примечания
  1. Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990.; Его же. Самопознание. Ростов н/Д, 1997.; В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. В 2ч. М., 1994. Ч.1.; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.; Ключевский В.О. Курс русской истории. Соч. В 9тт. М., 1987. Т.1.; Леонтьев К.Н. Цветущая сложность, Избранные статьи. М.,1992.; Семенов Тян-Шанский В.П. О могущественном территориальном владении применительно к России. СПб., 1915.; Его же. Географические соображения о расселении человечества в Евразии и о прародине славян. СПб., 1916.; Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989 и др.
  2. Дзамихов К.Ф. Адыги: вехи истории. Нальчик: Эльбрус,1994. С.143-165.; Мамонтова А.В. Социально-экономический строй у нижних черкесов (адыгов ) накануне крестьянской реформы 1867 года // Ученые записки Кабард.-Балкар. НИИ. Нальчик, 1946. Т.1. С.81-127 и др.
  3. Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. В 4-х т. М., 1956. Т.1. С.5.
  4. Кузьминов П.А. Аграрно-крестьянская реформа на Северном Кавказе в оценках современников // Вопросы истории и историографии Северного Кавказа: Сб. научных трудов. Нальчик , 1989. С.154.
  5. С…в. Е. Крепостные в Кабарде и их освобождение // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис,1868. Вып. 1. Отд.8. ( В дальнейшем - ССоКГ).
  6. Там же. С.15.
  7. С одной стороны, анонимный автор приводит нормы обычного права, на основании которых в дореформенный период крепостной получал свободу, и в этом случае он обязан был отдать феодалу почти все свое имущество и заплатить выкуп от 250 до 500 рублей. С другой - указаны правила, составленные горскими феодалами, по которым выкупная сумма ограничивалась 200 рублями, и феодалу отдавалась только половина имущества– “…уступка, действительно огромная!”. См.: С…в.Е. Указ. соч. С.30. Использование риторических фраз, вроде: “…мировым посредникам удавалось очень часто, и даже в большинстве случаев, вызвать рабовладельцев на значительные уступки крепостным против правил ”, отодвигает на второй план “добровольные ” соглашения, по которым освобождение проводилось на основе норм обычного права и у читателя складывается устойчивое впечатление, что зависимые сословия освобождались по “правилам”. См.: С…в. Е. Указ. соч. С.32. Но в том то и дело, что практически все крестьяне были освобождены по “соглашению”, а разработанные “правила ” остались на бумаге.
  8. Гаврилов П.А. Устройство поземельного быта у горских народов Северного Кавказа // ССоКГ . 1869. Вып.2. Отд.7.
  9. Кумыков Т.Х. Дмитрий Кодзоков. Нальчик ,1985. С. 5.
  10. Гаврилов П.А. Указ. соч. С. 5-6., 9-10. Дело по-видимому, в том, что автор использовал в работе два разных разноплановых и внутренне противоречивых источника – материалы комиссии Д.С. Кодзокова, принципиального сторонника общинного землепользования и наделения жителей равным количеством земли, и мнение высшего звена кавказской администрации, высказанное командующим армией на Кавказе князем Орбелиани: “Отнять у аристократического сословия все прежние права … было бы несправедливо. Необходимо, следовательно, вознаградить их чем-нибудь. Это вознаграждение и может состоять в даровании им участков земли известной величины на полном помещичьем праве ”. См.: Кумыков Т. Х. Дмитрий Кодзоков. Нальчик, 1985 . С. 118.
  11. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. В 6 т.
  12. Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 г. Краснодар, 1997. С.148.
  13. Дзамихов. К.Ф. Указ. соч. С. 149.
  14. Дубровин Н.Ф. Указ. соч. Т.1.Кн.1. С.199.
  15. Там же. С.207.
  16. Там же. С.201.
  17. Корнилов А.А. Очерки по истории общественного движения и крестьянского дела в России. М.,1911.; Кованько П.А. Реформа 19 февраля 1861 года и ее последствия с финансовой точки зрения. Киев , 1914. и др.
  18. Подробнее о нем см: Кумыков Т.Х. Жизнь и общественная деятельность Кодзокова Д.М. Нальчик,1962.; Кудашев В. Исторические сведения о кабардинском народе. Нальчик, 1990. С. 193-196.
  19. Кумыков Т.Х. Указ. соч. С. 22.
  20. Сам коллежский советник Д.М. Кодзоков так отзывался в 80-х гг. XIX в. не задолго до смерти о своей деятельности: “…стремясь быть полезным для государства, а в частности, главным образом для своего народа, но попав на ложную дорогу, я сделал много дурного, и это меня мучает, но ничего теперь не могу исправить … принимая меры к тому чтобы заставить князей и дворян добровольно отказаться от права собственности на некоторые родовые их земли, я думал, что все земли перейдут в собственность всего кабардинского народа, и Лорис–Меликов (Лорис – Меликов М.Т. – в тот период начальник Терской области) убеждал меня, что он преследует исключительно эту цель. Но я ошибся: значительная часть земель роздана офицерам и чиновникам в собственность”. См.: Кудашев В. Указ.соч. С.195.
  21. Кудашев В. Указ. соч. С. 18-19; 26.
  22. Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев Северного Кавказа // Русская мысль. 1883. №12.
  23. Калоев Б.А. М.М. Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа. М.,1979. Приложение. С. 185.
  24. Дзамихов К.Ф. Указ. соч. С. 154.
  25. Ковалевский М.М. Указ. соч. С. 138.
  26. Эсадзе С.С. Историческая записка об управлении Кавказом. Тифлис, 1887. Т.1.
  27. Основателями, “Общества любителей изучения Кубанской области” – ОЛИКО, являлись Ф.А. Щербина, Л.Я. Апостолов, К.Т. Живило, С.В. Руденко. Цель общества всесторонне исследовать Кубань силами местной интеллигенции. См.: Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917г. Краснодар, 1997. С. 309.
  28. Ногмов Ш.Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1982.; Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823; Дюбуа де Монпера. Путешествие вокруг Кавказа у черкесов и абхазов в Колхиде, в Грузии, в Армении и в Крыму. Т.1. Сухуми,1937 и др.
  29. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Одесса, 1882.; Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890.; Щербина Ф.А. Общинный быт и землевладение у кавказских горцев // Северный вестник. СПб., 1886. №1 и др.
  30. Щербина Ф.А. Майкопский подъездной путь//Кубанский сборник. Екатеринодар,1895.Т.3.; Его же. Общинный быт и землевладение у кавказских горцев//Северный вестник. СПб.,1886. №1.; Его же. История Кубанского казачьего войска. Т.2. Екатеринодар, 1913.; Его же. Экономическое развитие Северо-Западного Кавказа// Кубань и Черноморское побережье. Справочная книжка на 1914 г. Екатеринодар,1914 и др.
  31. Щербина Ф.А. Общинный быт и землевладение… С. 131.
  32. Там же. С. 133-134.
  33. Щербина Ф.А. Общинный быт и землевладение….С.162.
  34. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т.2. С.21.
  35. Ратушняк В.Н. Под стягом России // Голос минувшего. 1997. №1. С.4-5.
  36. Городецкий Б.М. Развитие крестьянского землевладения на Кубани в связи с деятельностью Крестьянского поземельного банка // Кубанский сборник. 1913. Екатеринодар, 1913. Т.18.
  37. Городецкий Б.М. Указ. соч. С. 482.
  38. Городецкий Б.М. Кто и как изучал Кубанскую область// Изв. ОЛИКО. Екатеринодар, 1912. Вып. 5.; Его же. Периодика Кубано-Черноморского края 1863-1925. Краснодар, 1927.
  39. Абрамов Я. Одна из погрешностей нашей земельной политики на Кавказе // Терек. Владикавказ,1883. №64-65.; Его же. Поземельные вопросы на Кавказе// Терек. Владикавказ,1883. № 63.
  40. Сиюхов С. Этнографические наброски // Кубанский казачий листок. Екатеринодар, 1913. 22 июня. № 454.; Его же. Не меч, а мир// Сафербий Сиюхов–адыгский просветитель. Майкоп,1991. С.71-74.; Его же. Черкесы-Адыге //Известия ОЛИКО. Краснодар, 1922. Вып.5 (Юбилейный).; Шарданов Б. Черкесы (Забываемый народ) // Кубань. 1906. № 117 и др.