С. Г. Кара-Мурза "Советская цивилизация" (том I)

Вид материала

Документы

Содержание Изменения в национально-государственном устройстве. Легитимность государства в период между февралем и октябрем 1917 г.

Подобный материал:

• С. Г. Кара-Мурза "Советская цивилизация" (том II), 12623.47kb.
• С. Г. Кара-Мурза занимается пpоблемами системного анализа, в частности pазpабатывает, 2965.6kb.
• Сергей Георгиевич Кара Мурза, 2029.44kb.
• С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.45kb.
• С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.32kb.
• Сергей Анатольевич Батчиков Сергей Георгиевич Кара-Мурза Неолиберальная реформа в России, 1016.62kb.
• Кара-Мурза С. Г, 3824.53kb.
• С. Кара-Мурза Манипуляция сознанием, 11784.55kb.
• С. Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 12012.13kb.
• С. Г. Кара-Мурза Миф об экономическом кризисе в СССР, 210.6kb.

^

Изменения в национально-государственном устройстве.

Важнейшие изменения произошли в национально-государственном устройстве. Революция 1905-1907 гг. сплотила буржуазию и землевладельцев национальных регионов вокруг царской власти как самой надежной защиты. Классовый страх был сильнее естественного национализма буржуазии. После краха монархического центра положение изменилось, стало преобладать стремление к огосударствлению наций. Начался распад империи, вызванный не отпадением частей, а разрушением центра.

Прежде всего сепаратизм поразил армию. Еще до Февраля были созданы национальные части - латышские батальоны, Кавказская туземная дивизия, сербский корпус. После Февраля был сформирован чехословацкий корпус, и вдруг «все языки» стали требовать формирования национальных войск. Командование и правительство не имели определенной установки и не были готовы к этому. Верховный главнокомандующий генерал А.А.Брусилов разрешил создание «Украинского полка имени гетмана Мазепы». Началась «украинизация» армии (солдаты отказывались идти на фронт под хитрым предлогом: «Пiдем пiд украiнским прапором»). В конце лета 1917 г. разгорелась борьба за Черноморский флот, на кораблях поднимали украинские флаги, с них списывали матросов-неукраинцев.

Начался территориальный распад. Польша и Финляндия (две территории с развитым национальным господствующим классом) потребовали независимости. Польша к тому моменту была оккупирована Германией, и Временное правительство туманно пообещало признать ее независимость. Финляндии же отказало в самоопределении, даже разогнав в июне заседание сейма. Был взят курс на сохранение «единой и неделимой» России при том, что вся практика Временного правительства способствовала децентрализации и сепаратизму не только национальных окраин, но и русских областей. Резко усилилось сибирское «областничество» - движение за автономию Сибири. Конференция в Томске (2-9 августа) приняла постановление «Об автономном устройстве Сибири» в рамках федерации с самоопределением областей и национальностей, и даже утвердила бело-зеленый флаг Сибири. 8 октября открылся I Сибирский областной съезд. Он постановил, что Сибирь должна обладать всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти, иметь Сибирскую областную думу и кабинет министров. Предусматривалась возможность преобразовать саму Сибирь в федерацию. Ожесточенными противниками областничества были большевики. После Октября Дума не признала советскую власть, и большинство ее депутатов было арестовано.

I и II Всероссийские мусульманские съезды (1-11 мая и 21-31 июля) заявили, что не помышляют о выходе из России, но обнаружили две тенденции: на национально-культурную автономию при унитарном государстве (деятели, которые блокировались с социалистами) и на территориально-федеративное устройство (с созданием автономных республик). Председатель Юридического совещания и государственный контролер Временного правительства Ф.Ф.Кокошкин разрабатывал даже проект двух Дум - Государственной и Союзной. Временное национальное управление мусульман внутренней России и Сибири провело всеобщие, прямые и тайные выборы в национальный парламент (милле меджлис), который должен был собраться 17 ноября в Уфе.

Наиболее неудачно сложились отношения Временного правительства с Украиной. Уже 4 марта на собрании ряда социалистических партий в Киеве была образована Центральная рада, которая требовала территориально-национальной автономии Украины. Юридическое совещание дало на это отрицательное заключение. В ответ Рада 10 июня провозгласила автономию, что было объявлено «открытым мятежом». Но в целом политика Временного правительства была непоследовательной, тактика все откладывать «на потом» (до Учредительного собрания) привела к отделению Украины при том, что позиции сепаратистов там были исключительно слабы. Глава образованного Радой правительства (Директории) В.К.Винниченко в воспоминаниях, изданных в Вене в 1920 г., признает «исключительно острую неприязнь народных масс к Центральной раде» во время ее изгнания в 1918 г. большевиками, а также говорит о враждебности, которую вызывала проводимая Радой политика «украинизации». Он добавляет, в упрек украинцам: «Ужасно и странно во всем этом было то, что они тогда получили все украинское – украинский язык, музыку, школы, газеты и книги».

Вопрос национально-государственного устройства до последнего момента игнорировался Временным правительством, о нем не упоминается ни в декларациях, ни даже в постановлении о провозглашении России демократической республикой. Лишь в середине октября Особая комиссия (по разработке конституции) подготовила для будущего Учредительного собрания проект законодательного акта об автономии Финляндии и областной автономии.

Парадокс в том, что, заявляя о сохранении «единой и неделимой» России, либерально-буржуазное государство культивировало сепаратизм - а большевики, заявляя о праве наций на самоопределение, везде выступали непримиримыми противниками сепаратизма.
^

Легитимность государства в период между февралем и октябрем 1917 г.

Уникальность русской революции 1917 г. в том, что с первых ее дней в стране стали формироваться два типа государственности - буржуазная республика и советская власть. Очевидец и историк того периода Д.Анин пишет: «Разумеется, во Временном правительстве, особенно в его первых составах, главенствовали либералы; но в руководстве Совета, без поддержки и санкции которого правительство было бессильно, решающую роль играли меньшевики».

Эти два типа власти были не просто различны по их идеологии, социальным и экономическим устремлениям. Они находились на двух разных и расходящихся ветвях цивилизации. То есть, их соединение, их «конвергенция» в ходе государственного строительства были невозможны. Разными были фундаментальные, во многом неосознаваемые идеи, на которых происходит становление государства - прежде всего, представления о мире и человеке. При этом выбор делался в два тура - на основании сравнительно мирного «соревнования» (февраль 1917 г. - октябрь 1917 г.), а затем в ходе военного столкновения (1918-1921 гг.). Кстати сказать, поначалу особых идеологических различий между двумя типами власти и не было видно. Временное правительство не скупилось на «социалистическую» риторику.

Революция с точки зрения государственного строительства есть разрыв непрерывности (переход «порядок - хаос»). В это время утрачивает силу старый способ легитимации власти. Власть царя как помазанника Бога, освященная Церковью, прекратилась. Вообще, Февральская революция нанесла сильнейший удар по всем основаниям государственности. Как признал тогда лидер правых А.И.Гучков, «мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили саму идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть».

Большую роль на первых порах сыграла Дума - единственный сохранивший авторитет орган старой власти. Этот авторитет помог тому, чтобы сам революционный переворот прошел исключительно мирно (около 300 погибших в момент катастрофы огромного государства). Главной причиной мирного характера революции был огромный перевес сил - масштаб массы революционно настроенных вооруженных крестьян (солдат), прошедших три с половиной года войны. Второй причиной был огромный опыт революции 1905-1907 г., когда крестьянство проявило поразительную организованность и культуру: в ходе уничтожения около 3 тыс. поместий (15% их общего числа в России) практически не было случаев хищения личных вещей и насилия в отношении владельцев и их слуг.

Вот, пишет английский историк русского крестьянства Т.Шанин о насилии 1907 г.: «Поджоги часто следовали теперь особому сценарию. Решение о них принималось на общинном сходе и затем, при помощи жребия, выбирались исполнители из числа участников схода, в то время как остальные присутствующие давали клятву не выдавать поджигателей... Крестьянские действия были в заметной степени упорядочены, что совсем не похоже на безумный разгул ненависти и вандализма, который ожидали увидеть враги крестьян, как и те, кто превозносил крестьянскую жакерию... Крестьянские выступления России оказались непохожими на образ европейской жакерии, оставленный нам ее палачами и хроникерами».

Однако прочность новой, возникающей после революции государственности определяется тем, насколько быстро создаются институты власти и права и насколько быстро и полно они обретают легитимность. То либерально-буржуазное государство западного образца, которое могло бы быть результатом Февральской революции, складывалось столь медленно, что не поспевало за событиями. Идеологи Временного правительства отстаивали принцип «непредрешенчества», оставляя главные вопросы государственного строительства будущему Учредительному собранию, с созывом которого, однако, они не торопились. Даже объявить Россию республикой они не решились, хотя съезд партии кадетов 25 марта 1917 г. единогласно высказался за «демократическую парламентскую республику»³⁴. Страна формально до осени 1917 г. оставалась монархией - без царя и без всяких предпосылок для коронации нового монарха. В целом, за отведенный ему историей срок буржуазное государство приобрести легитимности не смогло - фактически, ни в какой крупной социальной группе России.

Главные причины коренятся в сути самого проекта, а также в незрелости тех сил, что формировали Временное правительство. Из этого вытекали и внешние, политические причины. Вдохновители Февраля были западниками, их идеалом была буржуазная республика с опорой на гражданское общество и рыночную экономику - на то, чего в России реально еще не было. М.Вебер отмечал, что критерием господства «духа капитализма» является состояние умов рабочих, а не буржуа. В то время рабочие сохраняли мироощущение общинных крестьян - главного противника буржуазии в ходе буржуазных революций. Пришвин писал, что «рабочие - посланники земли»: «Характерно для нашего движения, что рабочие в массе сохраняют деревенскую мужицкую душу. Пример Алекс. Вас. Кузнецов: он 25 лет был в Петербурге и вернулся к земле на свой хутор более мужиком, чем настоящие мужики; за это время мужики в деревне более подверглись влиянию города, чем он в городе».

Даже по тем формам, которые выбирали рабочие в их борьбе, видно влияние крестьянской культуры (это прекрасно показал М.Горький в пьесе «Враги»). Можно выдвинуть смелую гипотезу: в обществах с развитым классовым сознанием рабочих пролетарская революция невозможна.

Сам идеал буржуазного государства был несовместим с устремлениями всех остальных, помимо буржуазии, классов и сословий России. Великий моралист Адам Смит опpеделил его так: «Пpиобpетение кpупной и обшиpной собственности возможно лишь при установлении гpажданского пpавительства. В той меpе, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности, защитой богатых пpотив бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, пpотив тех, кто никакой собст­вен­ности не имеет».

Насколько это было далеко от массовой мечты об обществе-семье! Вот, 13 марта М.М.Пришвин повстречал в банке старика-купца из провинции:

« - Республика или монархия?

- Республика, потому что сменить можно.

- А как же помазанники?

- В писании сказано, что помазанники будут от Михаила до Михаила - последний Михаил, и кончились. А теперь настало время другое, человек к человеку должен стать ближе, может быть, так и Бога узнают, а то ведь Бога забыли».

Не к гражданскому обществу свободных индивидов стремились люди после краха сословной монархии, а к христианской коммуне (обществу-семье). При этом поначалу люди простодушно лезли к «буржуазам» в друзья, как бы предлагая «забыть старое». В целом это, видимо, не было понято. Пришвин негодует, пишет 3 июня: «Обнаглели бабы: сначала дрова разобрали в лесу, потом к саду подвинулись, забрались на двор за дровами и вот уже в доме стали показываться: разрешите на вашем огороде рассаду посеять, разрешите под вашу курицу яички подложить». То же самое он видит в городе: «Простая женщина подошла в трамвае к важной барыне и потрогала ее вуальку на ощупь.

- Вот как они понимают свободу! - сказала барыня».

Удивительно, насколько по-доброму, даже после тяжелой войны и разрухи, делали свои примирительные жесты люди, надеясь предотвратить драку. Вот, записывает Пришвин 16 июля: «К моему дому приходят опять солдаты и, ломаясь, просят меня разрешить им в моем саду поесть вишен. «Пожалуйста, сколько хотите!». Они срывают по одной ягодке, «нижайше» благодарят и уходят. Это, вероятно, было испытание - буржуаз я или пролетарий».

Прижиться государственность гражданского общества здесь не могла.