Моей матери, Кэнди, которая научила меня, что в любой истории главное любовь
| Вид материала | Документы |
- Из города Ткварчели, которая научила меня работать, когда я работаю, Аркадию Иосифовичу, 31629.42kb.
- Жизни, обучившим меня волшебной науке превращения вожделения в любовь: моей матери, 2578.05kb.
- Как получить то, чего ты действительно хочешь Моей матери, которая всегда верила, 3370.59kb.
- Любовь да не умрет любовь и не убьет, 863.74kb.
- Праздник «Песни для моей мамы», 46.01kb.
- 1. я благодарна бабушке за её теплоту, за то, что она растила, воспитывала меня. Она, 20.41kb.
- Избавление (Автор – Джеральдина Хьюз) Посвящение, 1577.77kb.
- Фукалова Светлана Алексеевна. Она научила меня жить, и я решил в своём сочинении рассказ, 19.18kb.
- Сердце матери, 35.59kb.
- Элис Сиболд Почти луна, 2781.05kb.
Семья
Джейми попытался привстать.
— Полегче, малыш. Как ты себя чувствуешь? — Иен не дал Джейми подняться с постели.
— Я… Лучше не бывает. А почему все здесь? Я не помню…
— Ты болел. Не двигайся, нам нужно закончить лечение.
— Можно воды?
— Конечно, малыш. Держи.
Док изумленно смотрел на Джейми. У меня перехватило дыхание от радости, я едва могла говорить.
— Это «От боли», — прошептала я. — Удивительное лекарство.
— А почему Джаред держит Шэрон? — прошептал Джейми, обращаясь к Иену.
— Она не в духе, — нарочитым шепотом ответил Иен.
— Не вертись, Джейми, — предупредил док. — Мы тебе рану промоем. Ладно?
— Ладно. — Джейми только сейчас заметил скальпель в руке дока.
— Скажешь, если почувствуешь, — сказал док.
— Если будет больно, — поправила я.
С профессиональной сноровкой док быстрым движением надрезал воспаленную кожу.
— Странное ощущение, — сказал Джейми, сосредоточенно разглядывая темный потолок. — Но не больно.
Док сделал крестообразный надрез скальпелем — хлынула кровь и густой гной.
Как только док убрал руку, я разбрызгала «Очистку» по открытой ране. Гной с тихим шипением запузырился и стал таять, почти как мыльная пена под струей воды. Стоявший рядом со мной док учащенно задышал.
— Ты только взгляни!..
На всякий случай я дважды опрыскала область вокруг раны. Краснота спала, остался лишь обычный красный цвет человеческой крови, что вытекала из разреза.
— Так, теперь «Заживление»… — Отыскав нужный пузырек, я поднесла крохотный кончик к разрезу. Прозрачная жидкость закапала в рану, поблескивая внутри. Кровотечение прекратилось. Я использовала половину пузырька — в два раза больше, чем требовалось.
— Хорошо. Так, док, скрепи, пожалуйста, края.
К этому времени доктор лишился дара речи и замер с открытым от удивления ртом. Он сделал, как я просила: свел края раны вместе.
— Щекотно, — захихикал Джейми. У дока глаза на лоб вылезли.
Я осторожно втерла «Замазку» в кожу вокруг крестообразного разреза, с удовлетворением наблюдая, как края раны срастаются и розовеют.
— Можно посмотреть?
— Дай ему сесть, Иен. Мы почти закончили. Джейми приподнялся на локтях: ясные глаза светились любопытством, мокрые от пота, грязные волосы спутались в колтуны, но на щеках появился здоровый румянец.
— Сейчас помажу вот этим, — сказала я, втирая в кожу мерцающий порошок, — и шрамик разгладится. Смотри, совсем как у меня. — Я показала ему свою руку.
— Девушкам нравятся шрамы! — засмеялся Джейми. — Анни, где ты раздобыла эти волшебные лекарства?
— Джаред возил меня в город.
— Правда? Класс!
Доктор дотронулся до переливающихся крупинок на моей руке и понюхал пальцы.
— Ты бы ее видел! Она была неподражаема, — раздался над ухом голос Джареда.
Огненная шевелюра Шэрон скрылась за дверью. Мэгги вышла следом. Как печально. Как страшно. Сколько ненависти должно быть в человеке, не способном порадоваться за выздоровевшего ребенка?… Как можно дойти до такого?
— Нет, какова? С наглым видом заявилась в больницу к пришельцам, заморочила им головы рассказом о том, как поранилась, и попросила вылечить. А как только они отвернулись, внаглую вынесла все лекарства — прямо из под носа, понимаешь! — Рассказ Джареда звучал захватывающе. На лице Джейми расплылась широкая улыбка. — И улизнула оттуда с кучей препаратов, которых нам надолго хватит. Оставила козявок с носом, да еще и ручкой им помахала из машины! — Джаред расхохотался.
«Я бы так не смогла, — грустно сказала Мелани. — От тебя куда больше пользы».
«Цыц! — шикнула на нее я. Не время для грусти и ревности. Время радоваться. — Без тебя меня бы здесь не было. Ты тоже его спасла».
Джейми во все глаза смотрел на меня.
— Вообще то, все было совсем не так увлекательно, — сказала я. Джейми взял меня за руку, и я сжала его ладонь. Сердце переполняли любовь и благодарность. — Все вышло легко. Я ведь тоже «козявка».
— Я совсем не то имел в виду… — начал было извиняться Джаред.
— А как ты объяснила шрам на лице? — спросил док. — Они не спрашивали, откуда…
— Пришлось нанести свежую рану, а заодно и порез — сказала Целителю, что упала на нож. Не хотелось вызывать подозрений. — Я подтолкнула Джейми локтем. — С кем не бывает.
Я словно парила от счастья. Все вокруг как будто светилось изнутри — одежда, лица, даже стены. Люди, столпившиеся внутри и снаружи, шептались и задавали друг другу вопросы, но их голоса казались мне звоном в ушах — вроде тягучего гула, который возникает, если ударишь по колоколу. Воздух мерцал. Реальность исчезла. Остался лишь кружок моих самых любимых людей: Джейми, и Джаред, и Иен, и Джеб. В этот чудесный миг я даже дока любила.
— Свежую рану? — сухо спросил Иен.
Я с удивлением заметила злость в его глазах.
— Пришлось. Нужно было спрятать старый шрам и понять, как вылечить Джейми.
Джаред поднял мою левую руку и провел пальцем по едва заметной розовой полоске на запястье.
— Это было ужасно, — сказал он, и веселость вдруг исчезла из его голоса. — Я думал, она останется без руки.
— Ты себя порезала? — ужаснулся Джейми. Я снова сжала его руку.
— Не волнуйся, все не так страшно. Я знала, что меня быстро вылечат.
— Видел бы ты ее, — тихим голосом повторил Джаред, поглаживая мне руку.
Пальцы Иена провели по моему лицу. Это было приятно, и я прильнула щекой к его ладони. Интересно, отчего мир вдруг стал таким ярким и волнующим: от действия обезболивающего или оттого, что Джейми спасен?
— Больше никаких вылазок, — пробормотал Иен.
— Само собой, она пойдет еще раз, — сказал Джаред, голос его звенел от удивления. — Иен, она абсолютно феноменальна. Это надо было видеть. Эх, как подумаю, какие открываются возможности…
— Возможности? — Иен притянул меня к себе, подальше от Джареда. — Какой ценой? Она чуть руки не лишилась, а ты и рад! — Его голос обвинял, пальцы сдавили мне предплечье.
Гнев как то не вязался с сияющим ощущением счастья.
— Нет, Иен, Джаред тут ни при чем, — сказала я. — Ты неправ. Это была моя идея.
— Конечно, твоя! — прорычал Иен. — Ты на все пойдешь… Ты на все готова, когда дело касается этих двоих. А вот Джаред должен был тебя остановить…
— Иен, а ты что предлагаешь? — возразил Джаред. — Или у тебя имелся план получше? Если бы Джейми умер, она бы себе не простила!
Голос Иена смягчился.
— Нет… Я одного не понимаю: ты что, сидел и смотрел, как она себя уродует? — Иен скривился и покачал головой. — Что ты за человек такой…
— Практик, — перебил Джеб.
Все подняли глаза. Джеб стоял над нами с громоздкой картонной коробкой в руках.
— Вот поэтому то у него лучше всех получается доставать нужные вещи. Джаред всегда исполняет то, что должен. И следит, чтобы и другие поступали так же. Между прочим, иногда смотреть сложнее, чем делать самому. Так, ужин давно прошел, а для завтрака еще рановато, но мне кажется, кое кто тут давно не ел, — без лишних церемоний сменил тему Джеб. — Есть хочешь, малыш?
— Ой… даже не знаю, — признался Джейми. — Хочу, но это даже вроде как… приятно.
— Это «От боли» действует, — сказала я. — Ты должен поесть.
— И попить, — сказал док. — Тебе нужно больше жидкости.
Джеб разжал руки, и тяжелая коробка упала на матрас.
— Я подумал, есть повод отметить. Налетай.
— Ух ты, вкуснятина! — обрадовался Джейми, шаря в коробке, битком набитой туристскими концентратами и консервами. — Спагетти. Здоровско!
— Курицу бы в чесночном соусе, — сказал Джеб. — Соскучился я по чесночку… А вот по чесночному запаху из моего рта вряд ли кто скучает! — Он фыркнул.
Джеб запасся бутылками воды и двумя переносными печурками.
Люди собирались, теснясь на крохотном пространстве. Меня зажало между Джаредом и Иеном, а Джейми я усадила к себе на колени. И хотя Джейми справедливо считал, что вырос и сидеть на чужих коленях ему не к лицу, он не возмущался: наверное, почувствовал, как сильно нам с Мел хочется его обнять — живого и здорового.
Сияющий круг словно разросся, вобрав в себя всех участников полуночной вечеринки — они тоже стали семьей. Джеб не спеша готовил угощение. Страх сменился облегчением и радостью от хороших новостей. Я была рада даже Кайлу, который пристроился с другой стороны от брата.
Мел удовлетворенно вздохнула. Ее переполняли ощущения: тепло мальчика на моих коленях, ласковое прикосновение сидящего рядом мужчины. Счастье не омрачила даже рука Иена, которая по прежнему обнимала мои плечи.
«Наверное, это „От боли“ так действует», — пошутила я.
«Врядли. Лекарство тут ни при чем». «Пожалуй, ты права. Это то, чего у меня никогда не было».
«Это то, что у меня отобрали».
Какая великая сила, таящаяся в человеческой любви, заставила меня отказаться от моих соплеменников? Может, дело в ее непредсказуемости и капризах? Любовь и благожелательное отношение Душ распространяются на всех. Может, мне просто нужна была встряска? Человеческая любовь, коварная, не признавала правил: иногда ее дарили просто так — как это произошло с Джейми; иногда на то, чтобы ее заслужить, требовалось время и тяжелый труд — например, с Иеном; а иногда ее было не добиться никакими стараниями, и такая безнадежная любовь разбивала сердце — с Джаредом.
А может, чувства людей просто были сильнее? Люди умели так яростно ненавидеть, что и любили они, наверное, всем сердцем, страстно и пылко…
Почему я так отчаянно нуждалась в этой любви? Теперь, когда я все таки ее обрела, стало ясно одно: несмотря на все опасности и боль, она того стоила.
Любовь была всем.
К тому времени как поздний ужин — точнее, ранний завтрак — подошел к концу, усталость взяла свое. Почти все расползлись по спальням, и комната опустела.
Остальные расположились на освободившемся пространстве. Места становилось все больше, и вскоре мы уже лежали. Моя голова оказалась на животе у Джареда — время от времени Джаред сонно ворошил мне волосы. Лицо Джейми уткнулось мне в плечо, а руки обвивали шею, одна моя рука приобняла его, а другую руку прижал к щеке Иен, которому служил подушкой мой живот. Док вытянул худые длинные ноги, уперся ботинком мне в бедро и захрапел. Вполне вероятно, что какая то часть моего тела касалась и Кайла.
Джеб растянулся на кровати и рыгнул. Кайл фыркнул.
— Неплохая выдалась ночка. Не ожидал… — задумчиво произнес Джеб. — Люблю, когда все хорошо заканчивается. Спасибо, Анни.
— М м м… — в полусне промычала я.
— В следующий раз… — откуда то с другой стороны от Джареда подал голос Кайл. Он широко зевнул. — В следующий раз я пойду с ней…
— Следующего раза не будет, — ответил Иен.
— Ну конечно, не будет, — прошептала я, погладив его по щеке. — Я никуда не пойду, пока не понадобится моя помощь. Останусь внутри, если так надо.
— Анни, я не собираюсь тебя запирать, — с раздражением в голосе объяснил Иен. — По мне, так ты вольна идти куда вздумается — хоть катайся по шоссе. Но в вылазках я тебе участвовать не позволю, ради твоей же безопасности.
— Она нам нужна, — жестко сказал Джаред.
— Раньше же справлялись.
— Справлялись? Джейми бы умер, если бы не она. Она может доставать такие вещи, которые кроме нее не достанет никто.
— Джаред, она личность, а не бесчувственное орудие.
— Знаю. Я и не говорил, что…
— По моему, решение за Анни, — заметил Джеб.
Я удерживала Иена. Джаред ворочался, порываясь встать. Услышав Джеба, они замерли.
— Джеб, так нельзя! — возмутился Иен.
— Почему? У Анни своя голова на плечах. Или за нее будешь решать ты?
— Сейчас объясню почему, — проворчал Иен. — Анни?
— Да, Иен?
— Ты хочешь участвовать в вылазках?
— Раз я могу помочь, конечно.
— Я не это спросил, Анни.
Я замолчала, пытаясь сообразить, в чем ошибка.
— Видишь, Джеб? Она не думает о своих желаниях, о своем счастье, даже о своем здоровье. Она выполнит любую нашу просьбу, даже если для этого потребуется умереть. Нечестно ее просить. Любой из нас подумал бы о себе и отказался. А она не откажется.
Стало тихо. Иену никто не ответил. Все молчали, и тогда я решила подать голос.
— Неправда, — сказала я. — Я все время думаю о себе. И я… я хочу помочь. По моему, это важно. Сегодня я счастлива, потому что помогла спасти Джейми. Я тоже имею право на счастье!
— Вот видите? — вздохнул Иен.
— Ну, не могу же я ей запретить, — сказал Джеб. — Она больше не пленница.
— Хотя бы не просите.
Все это время Джаред вел себя очень тихо. Джейми тоже затих, но он то наверняка спал. А Джаред не спал, я точно знала: его рука что то вычерчивала на моей щеке — сияющие, горящие узоры.
— Меня не надо просить, — сказала я. — Я сама пойду. Мне было совсем не страшно. Ни капельки. Души добрые, я их не боюсь. Все получилось само собой.
— Само собой? Чуть себе руку не… Я поспешила вмешаться.
— Это был особый случай, такого больше не предвидится… — Я помолчала и уточнила: — Ведь правда?
— Если она пойдет, я пойду с ней, — со вздохом заявил Иен. — Кто то же должен защитить ее от самой себя.
— А я пойду, чтобы защитить от нее остальных, — хихикнул Кайл, но тут же ойкнул и застонал.
Интересно, от кого ему досталось на этот раз?
— А я пойду, чтобы привести вас живыми домой, — прошептал Джаред.
Глава 47
Задание
— Слишком просто. Никакого азарта, — пожаловался Кайл.
— Ты сам хотел пойти, — напомнил ему Иен.
Они с Иеном находились в задней части фургона, разбирая крупы, консервы и туалетные принадлежности, которые я только что добыла в магазине. Полуденное солнце пылало над Вичитой. Было не так жарко, как в аризонской пустыне, но более влажно. В воздухе роилась мошкара.
Джаред вел фургон к выезду из города, внимательно следя за тем, чтобы не превысить скорость. Это порядком его раздражало.
— Не надоело ходить по магазинам, Анни? — спросил Иен.
— Да я не против!
— О чем ни спроси, ты всегда не против. Как так?
— Я против… разлуки с Джейми. И против нахождения снаружи, самую малость, особенно днем — как будто клаустрофобия наоборот: все слишком открыто. А тебя это не беспокоит?
— Иногда. Мы редко выходим днем.
— Она хоть размяться может, — пробормотал Кайл. — Не понимаю, зачем ты ее жаловаться вынуждаешь.
— Для разнообразия. Надоело слушать твое нытье. Ну все, раз Кайл с Иеном сцепились, то это надолго! Я переключилась на дорогу и сверилась с картой.
— Теперь в Оклахому? — спросила я Джареда.
— И остановимся в нескольких небольших городках по дороге, если не возражаешь, — ответил он, не спуская глаз с дороги.
— Не возражаю.
Во время вылазок Джаред всегда был предельно сосредоточен, не позволял себе никаких дружеских подначек. Иен и Кайл, напротив, беззлобно подшучивали надо мной после очередного успешного выполнения задания. Слово «задание» звучало весьма внушительно, хотя под этим понимался обыкновенный поход в магазин.
Как сказал Кайл, все было слишком просто, никакого азарта: я толкала тележку по проходам между полками, улыбалась Душам в ответ на их улыбки и наполняла тележку продуктами. Разумеется, я не забывала и о прячущихся в фургоне людях — покупала в кулинарии свежие сэндвичи и что нибудь на сладкое. Иен обожал мятное мороженое с шоколадной крошкой, Кайлу нравились карамельки, а Джаред ел все, что предлагали: казалось, он давным давно забыл о любимых блюдах, исповедуя образ жизни, при котором желания не принимаются в расчет и даже насущные потребности тщательно взвешиваются и оцениваются. Да, он умел расставлять приоритеты и абстрагироваться от собственных прихотей, и это стало залогом его выживания.
Порою в небольших городках меня окликали на улицах, заговаривали со мной. Я так хорошо вызубрила роль, что к этому времени, наверное, смогла бы обмануть даже человека.
— Добрый день! Недавно в городе?
— Да. Только что приехала.
— Каким ветром занесло в Байерс?
Я всегда ради предосторожности сверялась с картой, перед тем как выйти из фургона, поэтому название города было мне знакомо.
— Мой муж много путешествует. Он фотограф.
— Чудесно! Человек искусства. Что ж, у нас тут много красивых мест.
Поначалу фотографа изображала я, но выяснилось, что на разговор с мужчинами уходит гораздо меньше времени, если представиться замужней.
— Огромное спасибо за помощь.
— Пожалуйста. Заезжайте к нам еще.
Беседуя с аптекарем в Солт Лейк Сити, я поняла, что требуется нам в пещерах.
— Мне кажется, я неправильно питаюсь, — застенчиво улыбнулась я. — Все время перекусываю на ходу, и постоянно тянет на сладкое.
— Тысяча лепестков, вам нужно внимательней отнестись к своему здоровью. Конечно, легче всего пойти на поводу у дурных привычек, но задумайтесь о вашем питании. А пока, вот, возьмите витамины.
«Здоровье». Разумеется, этикетка говорила сама за себя, можно было и не спрашивать.
— Вам со вкусом клубники или со вкусом шоколада?
— Давайте и то и другое.
Обходительная Душа по имени Рожденный на Земле вручил мне два больших флакона.
В общем, никаких острых ощущений. Чувство страха и опасности посещало меня лишь при мысли о крохотной капсуле с цианидом, которую я всегда держала в кармане, под рукой — на всякий случай.
— В следующем городе купи обновки, — сказал Джаред.
— Опять?
— Твоя одежда вся измята.
— Ладно, — согласилась я. Мне не нравились излишества, но неуклонно растущая стопка слегка запачканных вещей не пропадет зря. У нас с Лили, Хайди и Пейдж примерно один размер, и они обрадуются обновкам. Мужчины, участвовавшие в вылазках, редко интересовались одеждой. Каждый набег был вопросом жизни или смерти — об одежде никто не думал, как не думали о мыле и шампунях, которые я набирала в каждом магазине.
— И душ тебе тоже не помешает, — со вздохом сказал Джаред. — Видимо, придется переночевать в гостинице.
В отличие от меня моим спутникам не приходилось так тщательно заботиться о своем внешнем виде. Они носили джинсы и темные футболки — вещи, на которых грязь не видна и которые не привлекали внимание в те короткие моменты, когда нас могли увидеть. Больше всего мужчины ненавидели ночевки в придорожных гостиницах. Сон в логове врага пугал их больше, чем все остальное: Иен говорил, что уж лучше напасть на вооруженную Ищейку, а Кайл так вообще отказался — целый день спал в фургоне, а с наступлением ночи садился нас охранять.
Для меня это было не сложнее, чем ходить по магазинам: я получала ключ от номера, заводила разговор с клерком и рассказывала историю о муже фотографе и друге, который путешествует вместе с нами (на случай, если кто нибудь увидит нас втроем). Я выбирала обыденные имена с неприметных планет. Иногда мы были Летучими мышами: Хранитель слов, Поющий песнь яиц и Приют на не бесах. Иногда — Морскими водорослями: Колышущиеся глаза, Видящий поверхность и Второй рассвет. Нас никто не пытался выследить, но я каждый раз выдумывала новые имена, потому что Мелани воображала себя героиней фильма про шпионов.
Труднее всего мне было пересилить себя и брать, ничего не давая взамен. Я ни за что не призналась бы в этом в присутствии Кайла, который только и ждал повода усомниться в чистоте моих намерений. Когда я жила в Сан Диего, меня это не беспокоило: я брала лишь необходимое и возмещала долг обществу своими лекциями в университете. Призвание Учителя не требовало особого напряжения, но я относилась к нему серьезно. Были и другие, более трудоемкие, менее приятные — Души поочередно принимали участие в уборке мусора, например. Теперь я брала намного больше и ничего не отдавала взамен. Так нельзя… я чувствовала себя эгоисткой.
«Ты же не для себя, для других», — в минуты уныния напоминала мне Мелани.
«Все равно так нельзя. Даже ты это чувствуешь, разве нет?»
«Не бери в голову», — советовала она.
К счастью, наша долгая вылазка подходила к концу: осталось только в последний раз выгрузить добычу из фургона в надежно припрятанный грузовичок. Всего несколько дней с заездом в Оклахому и Нью Мексико, а дальше — без остановок через Аризону. Снова домой. Наконец то!
Если мы ночевали в гостиницах, а не в тесном фургоне, то обычно въезжали после наступления темноты и покидали мотель до рассвета, чтобы Души не успели хорошенько нас рассмотреть — излишняя предосторожность. Даже Иен и Джаред начинали это понимать.
После удачного дня фургон ломился от добычи. Кайлу почти не осталось места, а Иен решил, что я устала, и мы остановились у гостиницы пораньше, еще до захода солнца.
Небольшая гостиница была полупуста. Я вернулась в фургон с пластиковой картой ключом, мы припарковались под окнами нашего номера, в пяти шести шагах от входа, и Джаред с Иеном прошли из фургона прямиком к двери. Тонкие бледно розовые шрамы на их шеях служили маскировкой. Джаред нес полупустой чемодан. Ни на них, ни на меня никто даже не взглянул. В номере мужчины задернули шторы и немного расслабились.
Иен разлегся на кровати и защелкал пультом от телевизора. Джаред поставил чемодан на стол и достал наш ужин — остывшую жареную курицу из кулинарии. Я села у окна, одним глазом поглядывая на заходящее солнце.
— Анни, согласись: мы, люди, умеем развлекаться… в отличие от вас, — поддразнил меня Иен.
С экрана телевизора хорошо поставленными голосами вещали две Души. О фабуле происходящего догадаться было нетрудно — сюжеты разнообразием не отличались. Мужская особь получает назначение на планету Водорослей, но его жене с планеты Туманов ближе теплокровные носители. Герои стоически переносят долгую разлуку и — о, чудо из чудес! — воссоединяются на Земле. Все истории Душ имеют счастливый конец.
— Не забывай, на какую аудиторию это рассчитано.
— Твоя правда, но уж лучше бы запустили наши старые шоу. — Иен попереключал каналы и нахмурился. — Раньше некоторые шли.
— Они слишком будоражили зрителей. Пришлось заменить их другими, в которых было меньше… насилия.
— Насилие в «Семейке Брэди»?
Я видела этот сериал в Сан Диего, а Мелани помнила его с детства.
— Он потворствовал агрессии, — рассмеялась я. — В одной из серий маленький мальчик до крови избивает хулигана — и показано это, словно так и надо поступать.
Иен недоверчиво покачал головой и вернулся к передаче, но смеялся над теми сценами, которые, по замыслу автора, должны были растрогать зрителя.
Я смотрела в окно, наблюдая зрелище, гораздо более интересное, чем предсказуемая история в телевизоре.
За шоссе находился небольшой парк, где с одной стороны раскинулся луг, на котором паслись коровы, а с другой — стояла школа. Рядом со школой была разбита старомодная детская площадка с песочницей, горкой, лесенкой и раскручиваемой вручную каруселью. Само собой, там имелись и качели.
Семья из трех человек решила воспользоваться вечерней прохладой. Темные волосы отца на висках серебрились проседью. Мать выглядела намного моложе. Ее длинные рыжевато каштановые пряди, собранные в хвост, подпрыгивали при каждом движении. С ними был мальчик — совсем кроха, не старше годика. Отец подталкивал качели сзади; мать стояла спереди и целовала крохотный лобик всякий раз, как малыш подлетал к ней. Ребенок заливался хохотом, пухлые щечки раскраснелись. Женщина тоже хохотала от всей души.
— Анни, что там? — Джаред заметил улыбку, которую вызвала у меня эта семейная идиллия.
— За все мои жизни не видела ничего подобного. Передо мной… надежда.
Джаред подошел и встал рядом, заглянув мне через плечо.
— О чем ты? — Он окинул взглядом здание и дорогу, не обратив внимания на играющую семью.
Я поймала его подбородок и повернула в нужную сторону. Он и не подумал отдергивать голову, и от этого внизу живота вдруг разлилось тепло.
— Смотри, — сказала я. — Следи за моим взглядом. Перед нами — единственная надежда на спасение вашего вида.
— Где? — удивился он. Иен прислушался.
— Видишь? — Я указала на смеющуюся мать. — Смотри, как она любит свое человеческое дитя.
Мать подхватила ребенка с качелей и крепко прижала к груди, покрывая крохотное личико поцелуями. Он гулькал и агукал — настоящий малыш, а не миниатюрная копия взрослого, которой он стал бы после «внедрения».
— Человеческий младенец? — обмер Джаред. — Как? Зачем? Давно это происходит?
Я пожала плечами.
— Не знаю, сама впервые вижу. Она не захотела, чтобы из него сделали носителя. Не могу себе представить, чтобы ее… принудили. У нас на матерей практически молятся. Если она решила… — Я покачала головой. — Понятия не имею, как они собираются это решать. На других планетах подобных проблем не возникает. Эмоции человеческих тел сильнее любой логики.
Иен и Джаред, разинув рты, смотрели на межвидовую семью в парке.
— Нет, — пробормотала я себе под нос. — Ни у кого не поднимется рука отнять ребенка у родителей. Вы только на них посмотрите!
Отец обнимал мать и ребенка и смотрел на биологического сына своего носителя с поразительной нежностью.
— Не считая нашей, это первая из открытых нами планет с живородящими носителями. Ваша система далеко не самая простая и производительная. Не знаю, может, дело в этом… или в том, что ваше потомство такое беспомощное… На других планетах размножение происходит при помощи яиц или семян. Родители почти никогда не видят своих детей. Интересно… — Я замолчала, в голове крутились мысли.
Женщина подставила мужу лицо, и тот поцеловал ее в губы. Малыш радостно гукнул.
— Х м м… Кто знает, может, наши виды смогут сосуществовать в мире и согласии. Ну не странно ли?
Мужчины, не отрываясь, смотрели на происходящее на их глазах чудо.
Семья уходила. Мать отряхнула с джинсов песок, отец подхватил малыша, и счастливые родители неторопливо направились домой.
Иен громко сглотнул.
Больше мы в тот вечер не разговаривали: все думали об увиденном. Мы легли пораньше, чтобы на рассвете заняться делом. Я спала одна, на дальней от двери кровати. Я чувствовала себя неловко: двое крупных мужчин едва помещались на одной кровати, во сне Иен то и дело раскидывал руки, а Джаред всякий раз награждал беднягу тычком в бок. Оба наверняка предпочли бы делить постель со мной. Я поворочалась поворочалась, да и свернулась калачиком: наверное, за целый день мое тело устало от бескрайних просторов и теперь ему хотелось тесноты и уюта, — а может, я так привыкла спать в узком пространстве за пассажирским сиденьем, что разучилась вытягиваться во весь рост.
Впрочем, я знала, почему ни Иен, ни Джаред не предлагали мне поменяться местами. Как то раз мои спутники с сожалением признали, что мне пора принять душ, а значит, без ночевки в гостинице не обойтись. Вот тогда то, сквозь шум вентиляции в ванной я услышала, как Иен с Джаредом спорят обо мне.
— Нечестно заставлять ее делать выбор. — Иен старался говорить тихо, но гул вентилятора не перекрывал голосов.
— Почему? Или, думаешь, честнее указывать ей, где спать? Вежливей было бы…
— Кому то другому — может быть. Но Анни изведется вся, стараясь угодить нам обоим.
— Снова ревнуешь?
— Нет, это не ревность. Просто я знаю, что она думает. Стало тихо. Иен и впрямь словно читал мои мысли. Он догадывался, что достаточно малейшего намека — и я лягу спать рядом с Джаредом, а потом всю ночь буду ворочаться и переживать: мол, ранила чувства Иена, а Джаред из за меня несчастен.
— Отлично! — буркнул Джаред. — Учти, будешь ко мне приставать… я за себя не отвечаю, О'Ши.
— Не в обиду будет сказано, Джаред, — фыркнул Иен, — но ты мне и даром не нужен.
Несмотря на легкие угрызения совести, одной мне спалось намного лучше.
Это оказалась последняя ночевка в гостинице.
Дни пролетали быстро, как будто даже секунды торопились домой. Мое тело тянуло на запад, мы все предвкушали возвращение в наш темный многолюдный рай. Даже Джаред стал беспечным.
Смеркалось, последние лучи солнца скрылись за западными горами. Мы с Джаредом, сменяясь, вели фургон, а Иен с Кайлом ехали за нами, в грузовике с добычей, по очереди садясь за руль. Тяжелый грузовик ехал медленно, свет фар в зеркале заднего вида становился все более тусклым, пока не исчез за очередным поворотом.
Мы выехали на финишную прямую. Тусон остался позади. Несколько часов пролетят незаметно, и я увижу Джейми. Мы выгрузим добычу, которую все так ждали, и на лицах встречающих загорятся улыбки. Я по настоящему возвращалась домой. «Впервые», — осознала я.
И на этот раз мы везем с собой радость, и только радость — никаких обреченных на пытки заложников. Я целиком отдалась предвкушению. Казалось, дорога уносится из под колес слишком медленно… Быстрее бы, быстрее домой!
Сзади вновь появились фары грузовика.
— Наверно, Кайл за рулем, — пробормотала я. — Догоняют.
Неожиданно в темноте завертелись красно синие огни, которые отражались в каждом зеркале. Цветовые блики танцевали на крыше, на сиденьях, на наших застывших лицах и на приборной доске… Стрелка спидометра ясно показывала, что мы на двадцать миль в час превысили скорость.
Спокойствие пустыни разорвал вой сирены.