Лео Таксиль
| Вид материала | Документы |
СодержаниеХристианство — религия милосердия Любопытная книжица |
- Лео Таксиль, 5158.52kb.
- Лео Таксиль, 4782.8kb.
- Лео Таксиль. Священный вертеп, 2498.18kb.
- Лео Таксиль Священный вертеп, 6268.27kb.
- Лео Таксиль священный вертеп святые распутники, 6103.7kb.
- Лео Таксиль Священный вертеп, 6471.32kb.
- Первые шаги 5 Избавил ли Иисус от наследственных болезней (Дмитрий Лео), 42.95kb.
- Программа 18 февраля, 15. 00-18. 00 Вступительное слово: Бокерия Лео Антонович академик, 114.28kb.
- Суфии: Восхождение к истине, 8659.66kb.
- Программа 1 день: аэропорт Римини Болонья. Прибытие туристов в аэропорт, встреча, 212.12kb.
Христианство — религия милосердия
Преемник Иннокентия Целестин второй пробыл на престоле пять месяцев. В это время на Востоке происходили гонения на секту богомилов, которых еще раньше, при Алексее Комнине, подвергали преследованиям и осуждали на сожжение.
Эти схизматики утверждали, что у бога-отца было два сына. Старший, по имени Сатанаил, восстал против отца и был изгнан им на землю.
Таким образом, наш земной шар богомилы превратили в место ссылки для жителей рая!
Сатанаил, как явствует из учения этих одержимых фанатиков, заполнял свой досуг на земле тем, что сотворял весь видимый мир...
Затем богомилы утверждали, что Иисус Христос, младший сын милосердного бога-отца, явился на землю по повелению своего родителя, чтобы разрушить могущество Сатанаила и водворить его в преисподнюю, отняв от его имени ангельский слог — «ил».
В сущности, эта легенда так же нелепа, как все басни о сотворении мира и земном рае. Беда ее заключалась в том, что в некоторых деталях она противоречила канонической легенде.
Как бы там ни было, учение богомилов считалось ересью, а с еретиками церковь не церемонится. По утверждению Матвея Эдесского, десять тысяч еретиков были брошены в море, в том числе родная бабка Алексея Комнина. Глава секты, монах Нифонт, был осужден на ужасные пытки. Только религиозное исступление способно на что-либо подобное. Монаху из бороды вырывали по одному волосу (а борода, по словам летописцев, была густой и длинной), затем на допросе палач, мастер своего дела, выдавил ему глаза из орбит. В заключение несчастного Нифонта сожгли на костре.
Не забудьте: христианство — это религия милосердия!
Когда умер Целестин второй, кардиналы и нотабли римской курии, не предупредив ни народ, ни духовенство, собрались в Латеранском дворце и тайком возвели на престол кардинала Жерардо, принявшего имя Луция второго. В смысле нравственности Луций ничем не отличался от остальных пап двенадцатого века. Его оргии не являются особой достопримечательностью в истории святого престола: грешил Луций, так сказать, умеренно. Только его страсть к господству не знала никакой меры. Главой Западной империи в это время был Конрад Благочестивый, характер которого целиком оправдывал это прозвище.
Какие бы преступления папы ни замышляли, они всегда могли рассчитывать на поддержку такого императора.
Вскоре после восшествия Луция второго на престол по всей Италии вспыхнули восстания. Грубый и надменный Луций не допускал сопротивления ни малейшим своим желаниям и строго пресекал даже самые незначительные проявления самостоятельности у своей паствы. Сгорая от нетерпения как можно скорее сломить римлян, Луций, не дожидаясь прихода солдат, которых предоставил в его распоряжение король Сицилии, перегнул палку, и это привело к народному восстанию.
Вождем восстания был Арнольд Брешианский, ученик прославленного французского ученого Абеляра; он поднял римлян на вооруженную борьбу, и они силой добыли те свободы, в которых им отказывал папа. Они организовали сенат, избрав одного патриция для управления Римом. Сенат в полном составе направился в Латеранский дворец и от имени всей нации объявил Луция лишенным всех прав, которые были приобретены папами. Сенат потребовал от представителей церкви отказаться от светских владений, от мирских забот и дел и ограничиться исключительно духовной деятельностью.
Святой отец с присущим этому тирану высокомерием пригрозил страшной карой. Но проникнутые революционным духом римляне не испугались; стремясь возвратить городу его былое величие, они учредили на Капитолии новую коммуну и выбрали пятьдесят шесть сенаторов, по четыре от каждого округа.
Тогда Луций обратился к императору Конраду за помощью. Сенат, узнав об интригах папы, в свою очередь, отправил к императору послов, чтобы они поведали ему об истинном положении дел.
Конрад Благочестивый не ответил на обращение римлян и даже не удостоил их послов приема, в то время как папских легатов он принял весьма благосклонно и отдал приказ о комплектовании в его владениях армии для защиты святого престола.
Еще до того как легаты получили распоряжение императора, Луций, поддерживаемый знатью, пошел на штурм Капитолия. Вооружившись топором, святой отец стал ломиться в ворота древнего здания, где некогда находились сенаторы и консулы, управлявшие миром.
Но камень (разумеется, не тот, на котором Иисус Христос собирался воздвигнуть свой храм) ударил его по голове. На следующий день Луций второй предстал перед Саваофом — богом войны. Он пробыл на престоле апостолов меньше года (10 марта 1144 года-3 февраля 1145 года).
^
Любопытная книжица
Автор, которого никак нельзя назвать антиклерикалом, ибо он сам был монахом, оставил потомкам весьма занятную книжицу о нравах, царивших в монастырях в середине двенадцатого века. Сочинение его нельзя причислить к жанру веселого анекдота, сатиры или памфлета. Скорее всего это ряд предписаний, касающихся вопросов дисциплины.
Это — свод законов клюнийского аббата Петра, в свое время оказавшего поддержку Иннокентию второму. Уже один этот факт говорит о том, что он был человеком весьма гибким в смысле нравственности. И если даже такой человек не выдержал безобразий монашеской братии и счел нужным опубликовать свой законник, призванный исправлять нравы духовенства, можно представить, до чего они дошли в своей распущенности.
Первая часть этой любопытной книжицы посвящена размышлениям о заблуждениях Магомета. Мы не будем останавливать на ней внимание нашего читателя. Гораздо интереснее вторая часть этого произведения. Приведем несколько цитат из монастырских статутов того ордена, к которому принадлежал Петр.
"Запретить монахам на третий день недели, по средам, есть диких уток и водяных курочек, ибо они относятся к породе птиц, хотя и плавают...» Предписание это свидетельствует, что Александр Дюма не клеветал на патера Горанфло, который, по его словам, поглощал в постный день жирную пулярку, окрестив ее предварительно карпом.
«Запретить монахам после ужина распивать всякие настойки из сахара, меда или перца...»
Намерения благочестивого монаха вполне понятны: напитки эти оказывают возбуждающее действие, и монахи потребляли их, видимо, не зря.
«Запретить монахам принимать пищу более трёх раз в день».
Сколько же раз в день они обжирались за счет округи, эти святоши?! Наверняка, они убили и слопали не одного барана.
«Запретить монахам носить украшения и драгоценные ткани... а также содержать более двух слуг...»
Недурно устраивались эти господа!.. Спрашивается, какое же количество слуг обслуживало этих бездельников?
«...Оставаться в приёмных с молодыми женщинами в ночные часы...»
Обычно в приёмных беседуют с посетителями. И разумеется, не по ночам. Можно поручиться, что они занимались чем-то иным.
«Запретить монахам брать на воспитание обезьян, а также уединяться в кельях с новичками под предлогом обучения их молитвам...»
Обучения молитвам! Великолепно! Однако следует призадуматься над явным несоответствием таких слов, как: «воспитание обезьян» и «уединение с послушниками».
Почему Пётр объединяет это? Мы не смеем ничего утверждать и только смутно подозреваем, что монахи даже обезьян «обучали молитвам».
Вот еще одна цитата:
«Запретить принимать молодых монахов без специального разрешения аббата, иначе аббатства станут сборищем бродяг и гнусных развратников...»
Какие тут могут быть сомнения? Автор уже не намекает, а категорически утверждает: монахи, не довольствуясь обществом друг друга, давали приют у себя бродягам и развратникам. Заметьте притом, как часто достопочтенный аббат любит употреблять прилагательное «молодые»: «молодые монахини, молодые монахи». Он явно проговаривается... До чего же они сластолюбивы, эти благочестивые клюнийские монахи!
В послесловии автор назидательного труда оплакивает возрастающую испорченность монахов. Небесполезно привести оценку этого авторитетного очевидца. «Эти обители, — писал он, — воздвигнутые благочестивым святым Бенедиктом для нравственного улучшения христианского общества, забыли святой завет своего основателя и превратились в блудилища Содома».