Посвящаю эту свою работу светлой памяти моего деда офицера 15-го ккк сс
| Вид материала | Документы |
- Светлой памяти моего друга, моей жены, посвящаю эту вещь, последнюю, над которою, 790.87kb.
- Клематисы, 1470.32kb.
- Сергей Верёвкин, 6387.99kb.
- С. А. Мальсагов адский остров советская тюрьма на далёком севере, 1291.99kb.
- Книга деда коркута китаб-и дедем коркут от составителей «Книга моего деда Коркута», 2860.24kb.
- Рассказ Светлой памяти моего дедушки, 70.34kb.
- Хуан Бас Трактат о похмелье, 1659.07kb.
- Книга памяти, 11757.15kb.
- О. Ю. Дыхание на каждый день или Учимся дышать правильно Светлой памяти удивительного, 2569.8kb.
- Вотчине Деда Мороза «С новым годом! Сновой сказкой!»: 31 декабря 2011 года ровно, 39.87kb.
Посвящение.
Посвящаю эту свою работу светлой памяти моего деда – офицера 15-го ККК СС.
А также памяти всех казаков всех Казачьих Войск, вставших ещё в 1917г. на неравный бой с красной чумой. Побеждённых превосходящей силой. Всех мужчин, женщин, детей, стариков казачьего народа: убитых в боях, расстрелянных и замученных в «чрезвычайках», заморенных голодом в концлагерях и в собственных домах; рассеянных эмиграцией, высланных, этапированных без возврата. Но не сломленных и снова поднявших в 1941-1945г. всеми, кто уцелел, всем народом ненависть и оружие на монстра коммунизма. Не побеждённых в этот раз, но обманутых, разоруженных и преданных, отданных на расправу людоедской и безбожной власти, на смерть и рабство лидерами Запада.
От автора.
Уважаемый читатель. Книга, которую Вы держите в руках не о самообороне. Ни в коем случае! Если Вам нужно «что-нибудь о самообороне» - отложите и отряхните руки! На той же полке, того же магазина выберите что-нибудь другое.
Тому, кто не отложил – поясняю.
«Рукопашная» тема мне интересна и книжными новинками на соответствующих полках постоянно интересуюсь уже много лет. Хочу отдать должное – хватает книг ценных и дельных. Но все эти годы не мог отделаться от отчётливого ощущения, что не так как-то всё. Порой, всё в книге неплохо: техника приводится достаточно эффективная, раздел по психологии дельный – чего бы ещё, спрашивается?
В тоже время некоторые случаи в инструкторской практике наводили на очень невесёлые раздумья. Приходит, иногда, парень: в плечах косая сажень, вес под центнер (мышц – не жира), техника великолепна. В разговоре выясняется, что ничего удивительного – пять лет занятий чем-нибудь довольно серьёзным. Я, понятно, удивление высказываю – что ж тебе с меня? Да вот – отвечает – на улице себя неуверенно чувствую, а знакомый у Вас с нуля три месяца позанимавшись, сквозь любую кодлу, как по пустому месту идёт. Будь такое один раз – говорить было бы не о чем. Но не один раз было такое, и не два. Потом познакомился я с тренером одного из таких парней. Богатырь с виду, да и есть с чего – 29 лет, третий дан кёкусинкай, в карате с 15 лет. И вот, этот человек показывает мне, в качестве доказательства своего боевого опыта, ножевой шрам на горле. Это – объясняет – месяца три назад алкаш какой-то на улице. И спокойно излагает, что алкаш был один, вдрызг пьяный, плюгавого сложения. Степень глубины моего недоумения передать в словах не возьмусь. Кроме того, мне известно достаточно много очень схожих случаев с гораздо более грустным исходом.
Так я и жил с этим непониманием. С невозможностью постичь как это физически могучий человек, к тому же неплохо подготовленный технически, может неуверенно чувствовать себя на улице, а то и стать жертвой какого-то ничтожества с ножом. Чего тогда ради все эти каторжные тренировки?
Но вот, не так давно увидел на полке книжного магазина творение с «гениальным» названием. Если Вы сами не видели – не поверите. «Запрещённые приёмы самообороны»! Клянусь! До сих пор раздумываю – не подать ли в суд на издателя и автора. Такое потрясение не могло не повредить здоровью.
А если серьёзно – я благодарен этим людям. Я наконец-то понял. Замкнулась логическая цепочка. Не в том дело, читатель, что абсурдно в самообороне какие-то действия считать запрещёнными (это, думаю, даже автору упомянутой книги известно). А в том, что когда от исхода рукопашной схватки зависит Ваша жизнь, сами понятия «самооборона», «самозащита» - недопустимы! Они настраивают на пассивно-ожидающий, отдающий инициативу противнику, образ действий. Что, в случае решительного нападения, означает поражение. В реалиях нынешних городских улиц – смерть. В лучшем (лучшем ли?) случае инвалидную коляску. Между тем авторы, как сговорились: «защитите себя и близких», «самооборона на улице», «приёмы самообороны» - и т.д. и т.п. «Нет, ребята – всё не так». А как? О том и пишу.
Пишу не о самообороне. Моя книга – о решительном, бескомпромиссном и безжалостном применении физического насилия с одной целью – убить того, кто на Вас поднял руку или оружие. Только убитый противник гарантированно не сможет убить Вас.
Закон настоящего боя (а не его зрелищной имитации) прост – убей или умри. Кто не хочет убить (причины неважны) – умирает.
Эта книга для тех, кто не согласен умереть в бою. Для тех, кто хочет, чтобы в бою умер противник. Как это делается, и почему это делается именно так – подробно описано в тексте.
Предисловие.
Моё знакомство с казачьим рукопашным боем произошло совершенно неожиданно, и было, в полном смысле этого слова, ошеломляющим. И слегка позорным. Сейчас, через пятнадцать почти лет мне не трудно об этом вспоминать со смехом. Но так было не всегда.
Началось с того, что в гости к деду я приехал не сразу после дембеля, а почти через год. Старый претензий, с виду, не имел. Привыкнув, что любимому внуку многое прощается, я успокоился, наивный. Выставил на стол коньячок, и начались обычные у давно не видевшихся родственников разговоры – что, как, где, когда. Понятно, что основной темой стала моя служба. Ну и как было мне, вчерашнему ещё старшему сержанту спецназа, с ходками «за речку» и «на сопредельную», в возрасте 21-го задорного года, слегка не выпятить грудь? Тем более перед дедом родным, который на своём веку посолдатствовал и повоевал – не дай Бог никому. Я и выкатил «фанеру» - мол, вы были ничего, но и мы … не хуже. Дед доцедил «Арарат», аккуратно поставил рюмку.
-- А в рукопашной? Случалось? Или не учили вас этому? –
Бутылка была на двоих одна, выпили мы намного меньше половины, а тема эта меня и под гораздо большими дозами не вдохновляла.
-- Ну, учили. Ну, случалось. –
-- Покажи, чему учили –
Я сначала онемел, потом забормотал возражения. Во мне тогда, при 176см. роста, было 85кг. веса (без капли жира), тренировался я весь предыдущий год по пять-шесть раз в неделю, благодаря вколоченным в родном батальоне стереотипам поведения, грань между учебной схваткой и настоящим боем проскакивал где-то на третьей секунде. Спарринг же мне предлагал человек 1904 года рождения (шёл 1990-й), имевший инвалидность (по причине отсутствия заметной части кишечника после осколочного ранения) с 1944-го, разница в весе на этом фоне просто не имела значения. Заткнулся я, когда мы встретились глазами. Деда при мне взглядом останавливал кавказскую овчарку, получившую команду «Фас!» и здоровенного мужика впавшего в пьяную ярость. Тем самым взглядом, каким сейчас смотрел на меня. Положение могла спасти только бабушка, но она от моего умоляющего взгляда отмахнулась, как от мухи: «Идитя, разомнитя ноги, я пока окрошку соберу».
Мысль о том, что нужно сдерживаться, вылетела из головы от первой же жесточайшей плюхи, первый же проезд «мордой лица» по утоптанной земле заднего двора показал, что для того, чтобы это прискорбное событие не повторилось, придётся очень постараться. Как я ни старался (изо всех сил!) – получилось, как в скверном анекдоте. Да-да, в том самом. «Я ему как дал, потом встаю, опять, как дал, потом встаю, и снова…». Кончилась экзекуция, когда встать я смог только на четвереньки. Потрясение было жестоким. До сих пор не нашёл слова, которое могло бы выразить моё тогдашнее состояние. Я, действительно, к тому времени побывал в нескольких рукопашных, на самом деле убивал в них людей, далеко небезобидных и не так уж мало умевших. И знал, что это не везение – нас действительно учили этому делу в батальоне. А тут мной собрал весь куриный помёт на заднем дворе дедушка в возрасте под девяносто. Как тряпкой. Даже не запыхавшись. Всё сплелось и смешалось: стыд, унижение, злость на себя и прежних инструкторов, изумление, и много чего ещё. Не разорвало меня этим всем в мелкие грязные и вонючие клочья только потому, думаю, что очень быстро всё утонуло в ЖАЖДЕ УЗНАТЬ И НАУЧИТЬСЯ.
Деда на мою горячую, но маловнятную из-за щёлкающей челюсти, просьбу ответил просто: «Научу, раз просишь, хоть усы не зря будешь носить, только учить придётся быстро». От моего горняцкого отпуска оставался месяц.
Я уже знал, что «быстро» означает, в приложении к обучению рукопашке – «жестоко». Вот только, совершенно зря, как быстро выяснилось, считал, что пределы того и другого мне известны по батальону. Там ведь тоже, знали толк в стимулах, и не имели привычки «резинить» процесс обучения. В этот раз было действительно быстро и действительно жестоко. В моём обучении принял активное участие бабушкин брат. Тот был ещё постарше деда, он начал службу в 1912 году в Лейб-гвардии Атаманском полку. Этот меня бить не стал, сказав, что хватит уже. Просто продемонстрировал, сначала на табурете, потом на лошади все «фигуры» джигитовки, я только глаза протирал. Таких, как эти два старика, больше уже не делают. Тот месяц был одним из самых тяжёлых в моей жизни. Но и одним из самых полезных. Полученный тогда потенциал мной не исчерпан до сих пор. Не знаю даже, будет ли исчерпан вообще.
В том, что касалось техники, это было очень похоже на то, чему нас учили в батальоне. Удивляло не это (я уже знал, что в основу нашей рукопашной подготовки было положено то, что тогда, под большим, правда, секретом, уже называли «русским стилем»). В батальоне нас учили быстро, но дело шло как воз, который в гору тянешь. А тут воз внезапно покатился с горки, и надо было от него только не отстать, что, конечно, тоже требовало немалых усилий, изрядно утомляло, было чревато травмами. Но это же было совсем другое дело! Всё оказалось гораздо проще, понятнее, легче во много раз. В какой-то момент до меня дошло – спецназ использовал очень неудачный вариант того, что я получаю сейчас, к тому же не лучшим способом преподаваемый. Вопрос жёг. Как так, неужели для подготовки единственного на округ спецбата не использовалось лучшее из имевшегося? Или те, кто за эту подготовку отвечал, не всё знали? Оба предположения выглядели несколько дико.
Но сначала я спросил деда, почему он до моей службы ничегошеньки мне о своих умениях не сказал, не говоря уж – не научил ничему? Опущу, высказанную им, оценку моей понятливости (очень заслуженную, как сейчас понимаю). Ответ был дан на донском диалекте, и в дословном виде был бы не слишком понятен большинству читателей. Поэтому излагаю суть. «Не прикидывайся глупым. Для чего бы я тебя учил? Для службы красножопым? Они тебя сами научили – чему хотели и как хотели. Теперь, когда твои умения только для тебя – можно и научить. Или без моих слов всё это было непонятно? Я-то думал, что в разведке дураков не держат».
Второй вопрос отпал сам собой. Заодно я получил важный урок – уяснению истины мешает чаще всего не отсутствие знания, а нехватка мужества. Мужества признать истиной давно известную, но крайне неприятную сумму фактов.
Ларчик открывался просто. Дело было не в том, как нас учили, а в том, для чего. Для «службы Советской Родине», т.е. коммунистической диктатуре. И власть совершенно не была заинтересована в том, чтобы мы имели твёрдые навыки, или могли их самостоятельно развивать. Поэтому методика обучения исключала понимание сути процесса. Собственно, задачей инструктора было сформировать такие навыки, которые без его контроля и поддержки не только не смогут развиваться, но и будут постепенно угасать. То, что при этом приходилось мириться с ухудшением результата и затягиванием обучения, видимо, никого не волновало. А, главное, так обученный человек сам не в состоянии никого обучить. Делать что-то, не имея полного понимания ещё можно (пусть это будет не лучший способ из возможных, но всё же). А вот обучить другого – уже нет.
Этот мой вывод полностью подтвердился в последующие годы. Я встречал кое-кого из наших. Все, кто продолжал тренироваться, жаловались, что вылетают из головы простейшие вещи – вроде помнишь, говорил об этом инструктор, но само объяснение забылось полностью. Несмотря на тренировки, все эти парни деградировали как рукопашники. Не быстро, но неумолимо. И все, пытавшиеся обучать других (все, без исключения, сержанты) сетовали, что гражданские парни то ли намного тупее наших солдат, то ли наш капитан-рукопашник был гением педагогики. С его помощью ведь получалось. А гением он не был (при всём моём, до сих пор не полинявшем, уважении к этому человеку). Просто у него было понимание сути, без которого невозможно обучить другого. Но нам он этого не давал. Не положено было.
Я не хочу, и не буду углубляться в вопрос, что есть казачий рукопашный бой, а что есть русский, в чём их сходства и различия, копаться в разнообразии мнений и их доказательств. Этим занято множество людей, которым именно этот круг вопросов интересен, они активно пишут и публикуются. Я же – инструктор. Изложу, что знаю и как знаю (предположения, догадки, дедукция, споры – не моя стихия).
Казачий рукопашный бой имеет бесспорные отличия от других, даже очень схожих систем рукопашного боя. Но заключаются они не столько в самой технике, сколько в её «просеянности» от всего необязательного, а также в простоте и действенности методики обучения. Объясняется это, в первую очередь не этнической отдельностью казаков от русских (на мой, родового казака, взгляд – несомненной), а многовековой спецификой образа жизни.
Любой народ воюет всю свою историю, мы в этом отношении не уникальны. Отличие в другом. У нас никогда не было ни отдельного воинского сословия, ни наёмной армии. Вообще никакой прослойки профессиональных воинов. Вооружённые силы казачества во все времена были, если использовать современную терминологию, ополчением. Очень необычным. Ведь во всей военной истории человечества поголовное мобилизация всех способных носить оружие являлась мерой экстраординарной, и дававшей, мягко говоря, не лучшие воинские контингенты. Если даже ополченцы проявляли непоколебимую отвагу (что случалось вовсе не всегда), если даже одерживали победу (что случалось намного реже), любой их успех оплачивался огромными потерями, несоразмерными с результатом. Государство или народ, заимевшие дурную привычку использовать ополчение как полноценную замену регулярной армии, приговаривали себя к катастрофе. Военное поражение, в этом случае, было не худшим вариантом развития событий. Оно давало, хоть горький и унизительный, но вполне реальный шанс на физическое выживание и последующий подъём (пример – поражение шотландцев от Кромвеля). Череда же чрезмерно дорогих побед чаще всего вела к настолько глубокому демографическому провалу, что народ-«победитель» если и не исчезал физически (как носители Микенской культуры), то полностью терял какое-либо самостоятельное значение, на долгое время впав в ничтожество (как монголы после триумфов туменов Чингисхана).
Казаки же вставали на войну всегда всем мужским населением от 18 до 54, иногда (самый известный случай – война с Францией 1812-1814г.г.) от 16 до 65. Иначе просто не получалось. Кого только не манили причерноморские чернозёмы. Хазарские каганы, киевские Рюриковичи, ханы Золотой Орды, московские цари, короли Речи Посполитой, турецкие султаны. Не только они, часто не в одиночку. Но я сознательно упоминаю только тех наших соседей, кто имел и использовал многочисленные, высокоорганизованные регулярные армии, вооружённые и оснащённые по последнему слову военной техники своего времени. Что мог противопоставить такой сокрушительной неумолимой силе не слишком многочисленный и вовсе не сказочно богатый народ? Ну не «ярость» же «благородную» и не «мужество беззаветное». Эти дорожки как раз и ведут к поражению. Или к победе, что хуже любого поражения. Под аплодисменты кретинов-пропагандистов. Для настоящей победы нужно превосходство над противником. И если нет численного (а его у казаков не было), нет технического (тоже неоткуда) – что оставалось? То и оставалось – превзойти в умении воевать. Да настолько, чтобы этим перевесить и численное и техническое превосходство противника. Другого пути не было. Поражение означало смерть народа.
Милосердия и «почётного мира», в случае поражения, ждать не приходилось – «гостям» нужна была земля, а не люди её населявшие, к тому же люди эти имели стойкую репутацию несогласных на рабскую долю. Даже о каких-то законах войны говорить не приходилось: степняки откровенно считали их дурацкой сказочкой для слабаков: «цивилизованные» же противники очень быстро изобрели и неизменно использовали легенду о «диких казаках поедающих младенцев», по отношению к которым соблюдение каких-либо этических норм излишне. Красные наиболее полно использовали этот миф, но считать их его создателями оснований нет: солдаты вполне цивилизованной кайзеровской Германии имели приказ казаков в плен не брать, т.е. речь шла не о праве любого солдата убить обезоруженного или раненого казака, а об обязательности такого убийства. Только самые умные (ордынские ханы, короли Речи Посполитой, турецкие султаны, Романовы), только изрядно обломав клыки, «щедро» соглашались оставить нам наши же земли и наши же права в обмен на обязанность военной службой.
И то, что казачий народ век за веком, войну за войной заставлял далеко не миролюбивых, далеко не слабых, далеко не милосердных соседей считаться со своим правом на свободную жизнь на собственной земле – лучшее доказательство превосходства именно в воинском мастерстве. Мой народ умел обучить воинскому делу каждого мужчину, не отрывая от повседневной жизни, лучше, чем это удавалось сословным военным и солдатам регулярных армий соседей. Которых, ради этого, освобождали от житейских забот: кормили, поили, одевали, обеспечивали крышей над головой. Только умей воевать.
За доказательствами далеко ходить не нужно.
При знаменитом Азовском сидении турецко-крымская армия (не кочевой сброд, а сильнейшая, на то время, армия Европы!) при 45-тикратном численном перевесе и абсолютном (у казаков было лишь несколько лёгких пушек) превосходстве по артиллерийским стволам, в условиях более чем годовой блокады взять Азов штурмом не смогла. Казачий гарнизон покинул город, только полностью исчерпав возможности к сопротивлению, из-за отсутствия продовольствия. Причём именно покинул, а не сдался в плен, получив право свободного прохода, с сохранением знамён и оружия, забрав, домой всех раненых, возвратив всех своих пленных. Турки сообщали об этом, как о своей победе. Не смейтесь, не над чем. В тогдашней Европе не смеялся никто, все понимали – при таком противнике, это действительно победа. Другое дело, что вторгнуться в Область Войска Донского после этого турки уже не решились. Хотя взятие Азова задумывалось, как предварительный этап вторжения. Но пришлось бы иметь дело со всем Войском, а не с малочисленным изолированным гарнизоном. Азовская победа отбила всякое желание. Причём самими казаками Азов был взят у превосходящего численно турецкого гарнизона (укомплектованного янычарами) вообще без осады. Первым же штурмом.
В ходе Севастопольской компании, в 1854г. ударная корабельная группа англичан получила приказ осуществить высадку десанта в гирле Дона с целью обеспечения последующего развёртывания на захваченном плацдарме союзного корпуса вторжения. Английские силы состояли из трёх канонерских лодок с орудиями калибра 6 дюймов (152мм.) и 500 чел. десанта вооружённого дальнобойными нарезными штуцерами, лучшего стрелкового оружия тогда не имела ни одна армия в мире. Они знали, что на Дону остались только полки «несрочных» возрастов, т.е. из казаков или младше 18 лет, или старше 54. Вооружены они были списанным из армии, т.е. не просто устаревшим, а ещё и изношенным стрелковым оружием, артиллерии вовсе никакой не имели. К тому же эти невеликие силы, были распылены (а что было делать?) по всей протяжённости азовского побережья и судоходных проток донского гирла. Сомневаться в успехе своей вышколенной, отлично вооружённой морской пехоты, поддержанной тяжёлой артиллерией канонерок, у английского командования оснований не было. Для России эта высадка означала военную катастрофу. С такой же операции начиналось вторжение союзных армий в Крым. Англичане не учли одного – это был Дон. Бой приняла казачья сотня неполного состава (меньше ста человек). Две канонерки были взяты на абордаж и захвачены. Вернувшаяся на базу имела на борту чуть больше двух десятков уцелевших солдат десанта.
Во время Гражданской войны Красная армия, имея, в разное время от 1,5 до 3 миллионов штыков и сабель, против не более 100тыс., которые смогли выставить (и то, пришлось посадить с седло всех от 16 до 65 лет) обескровленные Первой Мировой Дон и Кубань – потратила 2 полных года, чтобы сломить сопротивление казачества. При подавляющем превосходстве в технике и вооружении. В начале Верхнедонского восстания летом 1919г. на его подавление был брошен сорокатысячный корпус, имевший полное штатное вооружение в т.ч. тяжёлую артиллерию и бронепоезда. Восставшие имели 15тыс. личного состава (тех же от 16 до 65) в среднем одну винтовку на 10 человек, хватало только шашек. Знаю о чём пишу, я лично знал двоих участников восстания. Согласно отчёту командования советского Южного фронта: «С применением почти исключительно холодного оружия, корпус был фактически поголовно истреблён казаками в течении 5 дней встречного сражения. Следует осознать, что в борьбе с таким противником, как казаки, ни численное преимущество, ни превосходство в вооружении, сколь бы ни были они велики, победы не обеспечивают».
Ни прибавить, ни убавить. Мы же, для себя отметим: «С применением почти исключительно холодного оружия… ». Я именно для этого испытывал Ваше терпение экскурсами в историю. Бой с применением холодного оружия, это бой рукопашный. До совсем недавнего, по историческим меркам, времени, тот, кто не умел взять верх в таком бою, о победе не мог и мечтать. Не имевший прочных и эффективных рукопашных навыков воином считаться не мог, и шансов выжить в бою не имел. Приведённые мной случаи относятся к разному времени, имели место в разных условиях, при разных противниках. Общее одно – большая роль рукопашного умения. Бой на крепостных стенах Азова не мог не быть рубкой на холодном оружии. Что можно было противопоставить сорокапятикратно превосходящему противнику, кроме отточенного умения? Английские моряки не имели привычки дарить боевые корабли любому, ступившему на палубу, и к абордажному бою, кстати, готовили экипажи канонерских лодок и личный состав морской пехоты в ту пору вполне серьёзно. В последнем случае и вовсе: «Почти исключительно с применением холодного оружия … поголовно истреблён… в течении 5 дней… » противник превосходящий численно в 2,6 раза, несопоставимо лучше вооружённый. Это как же нужно было этим холодным оружием владеть?