Geum.ru

Призрак либерализма и торжество автократии

Вид материалаДокументы

Содержание


Скрипучее дерево два века стоит
Бороться за президента
На языке мед, а под языком лед
Подобный материал:
Призрак либерализма и торжество автократии


`Выходов` из коммунизма оказалось множество, причем в разных направлениях: и к закреплению демократических институтов и практик, и к их `гибридному` сочетанию с унаследованными от прошлого недемократическими структурами, и к их использованию в качестве камуфляжа, за которым формируются новые разновидности автократического правления. Переход к демократии получился не у всех.

ГЛАДКО БЫЛО НА БУМАГЕ

Достаточно сравнить сегодняшнюю Чехию с Туркменистаном, а Словению с Таджикистаном или Белоруссию с Эстонией, чтобы убедиться, что на всем посткоммунистическом пространстве складывается небывало разнообразный ассортимент политических режимов, политических и иных элит, структур распределения и воспроизводства власти. Между тем еще лет пять-десять назад последнюю четверть ушедшего ХХ века было принято характеризовать как эпоху глобальной демократизации `третьей волны` становления демократических институтов.

С этой точки зрения `третья волна` (вслед за первыми двумя - с конца XIX до окончания Первой мировой войны и с конца Второй мировой до середины 60-х) началась в середине 70-х годов в Южной Европе (падение военных диктатур в Португалии, Испании и Греции), затем распространилась на Латинскую Америку, достигла некоторых стран Юго-Восточной Азии, а также под влиянием усиливающегося коммунистического коллапса и попыток перестройки в СССР захватила страны Центральной и Восточной Европы и, наконец, все постсоветское пространство. Причем, в отличие от первых двух `волн`, завершавшихся консервативными `откатами` и частичным восстановлением политического пространства диктатур и автократий, `третья`, казалось, имела лучшие шансы на закрепление достигнутого. Стали появляться прогнозы уже и в отношении `четвертой волны` демократизации, которая, как предполагалось, могла бы в скором времени затронуть и остающиеся автократические анклавы - преимущественно в Китае, в мусульманском мире, в арабской и черной Африке.

СКРИПУЧЕЕ ДЕРЕВО ДВА ВЕКА СТОИТ

Это была своеобразная антикоммунистическая `перелицовка` Манифеста коммунистической партии: все страны придут к торжеству либеральной демократии, только одни раньше, а другие позже. Спустя 15 с лишним лет с начала коммунистического `транзита` пришло время задуматься: а правы ли мы? Куда, допустим, `переходят` Туркменистан и Белоруссия, Таджикистан и Казахстан? И готовы ли мы продолжать говорить о сложившейся сегодня системе формирования и воспроизводства власти в России как о переходном режиме?

Скорее всего нет. Это вполне консолидированные режимы, `перешедшие` туда, куда в заданных условиях и с учетом конкретных обстоятельств они и могли `перейти`. Основные политические институты в них в большинстве случаев уже отстроены и обеспечивают достаточную стабильность сложившейся системы властных отношений, оппозиция не выступает в качестве влиятельной силы, гражданское общество недоразвито, право подчинено самому режиму. Причем это отнюдь не означает завершения и прекращения реформ. Нет, реформы могут продолжаться, однако они ограничены заданными режимными рамками.

Иными словами, это вовсе не `переходные`, а уже вполне консолидированные режимы нового типа, которые никак не вписать в логику `растянутой демократизации`. Поэтому сейчас намного продуктивнее не рассуждать о возможностях их дальнейшего `перехода к демократии`, а разобраться в особенностях уже состоявшихся перемен, которые получили `не совсем` демократическую, а в ряде случаев - открыто автократическую форму.

БОРОТЬСЯ ЗА ПРЕЗИДЕНТА

Опыт последних десяти с лишним лет показывает, что применение формальных демократических процедур, прежде всего выборов, нередко используется в качестве специфического политического фасада, за которым реально функционируют различные виды цезаристских, султанистских, популистских, плебисцитарных и иных недемократических режимов.

Но проблема, увы, глубже. Политические институты сами по себе отнюдь не гарантируют позитивный исход усилий по демократизации. Демократия в основе своей не конструировалась из отдельных элементов, а `произрастала` в процессе многовекового исторического развития. Демократические институты, которые титаническими усилиями политической воли строятся на все еще сыром социально-экономическом и культурно-ценностном фундаменте, может ожидать с трудом предсказуемая судьба.

Логика демократического `перехода` уязвима, потому что в соответствии с ней задача демократов заключается в том, чтобы `додавливать` усилия по демократизации, несмотря на существующие и вновь возникающие препятствия. У нас сегодня это означает, как говорят некоторые политики и аналитики, `бороться за Президента`, усиливать давление на режим со стороны гражданского общества и т. п. Остается, однако, неясным, всегда ли демократическое развитие идет в одном заданном направлении; каковы его временные и иные границы; обязательно ли временные задержки в этом развитии, эволюция к новым формам `недемократий` и даже регресс в авторитаризм будут неизбежно восполнены новым демократическим `прорывом`?

НА ЯЗЫКЕ МЕД, А ПОД ЯЗЫКОМ ЛЕД

А что, если возможности для демократизации возникают в определенных условиях, существуют в течение какого-либо времени, предоставляя демократам определенный шанс, а затем, не будучи в полной мере востребованными, вновь пропадают, причем на неопределенный, никем не установленный срок? Это, конечно, вовсе не исключает последующей демократизации таких задержавшихся в своем `переходе` режимов. Это означает лишь то, что этот переход маловероятен или попросту невозможен в данных режимных рамках, что для него потребуется гораздо больше, нежели преодоление внутрирежимных ограничителей. В такой ситуации перспектива дальнейшей демократизации будет определяться факторами и обстоятельствами, выходящими за рамки существующего режима.

По сути дела эти сомнения в отношении перспектив растянутого демократического `транзита` указывают на следующее: основополагающая точка зрения, заключающаяся в том, что современное наше развитие идет от распада авторитаризма к демократическому переходу, а затем к консолидации демократии, требует серьезного переосмысления. Прежде всего это относится к траекториям политического развития посткоммунистических стран - хотя, конечно, не их одних.

Совершенно очевидно, что мы столкнулись с интереснейшим феноменом `перехода` к либеральной демократии. Произошло преобразование недемократических режимов в недемократические режимы иных разновидностей. Сегодня много говорят о режимных `гибридах` и `мутантах`, о своего рода `демократиях с прилагательными`...`управляемая демократия`, `делегативная демократия`, `электоральная демократия`, `авторитарная демократия` и т. п. Но проблема здесь, на мой взгляд, заключается в том, что мы имеем дело не столько с `переходными`, сколько с вполне уже состоявшимися, консолидированными и недемократическими режимами.

А раз так, то и в фокусе анализа должны оказаться не те или иные `прилагательные` к демократии (ее предполагаемые атрибуты), а сам предмет, который, строго говоря, не является демократией. И надо сказать, что именно это сегодня уже начинают обсуждать отечественные и зарубежные аналитики, когда пытаются определить посткоммунистические и прежде всего постсоветские политические режимы (в том числе и нынешний российский) как разновидности `моноцентризма`, `бюрократического авторитаризма`, `военно-бюрократического авторитаризма`, `электорального авторитаризма`, `управляемого плюрализма`, `конкурентного авторитаризма` и пр.

Как бы то ни было, ясно, что `выходов` из коммунизма оказалось множество, причем в разных направлениях: и к закреплению демократических институтов и практик, и к их `гибридному` сочетанию с унаследованными от прошлого недемократическими структурами, и к их использованию в качестве `дымовой завесы`, за которой формируются новые разновидности автократического правления. За каждым из этих путей стоят специфические политические, социально-экономические, культурно-цивилизационные и иные обстоятельства, и каждый из них заслуживает самого пристального и идеологически непредвзятого анализа.

Андрей МЕЛЬВИЛЬ