Р. И. Нудельман
| Вид материала | Документы |
СодержаниеГлава 4 история начинается в аккаде |
- Лямец Ю. Я., Нудельман Г. С., Подшивалин, 158.17kb.
ГЛАВА 4 ИСТОРИЯ НАЧИНАЕТСЯ В АККАДЕ
Поскольку мы уже упомянули об аккадском языке, поговорим об Аккаде. Катастрофы, как известно, происходят не только в природе. Вопросительными знаками загадочных катастроф кончаются также страницы человеческой истории, посвященные взлету и упадку многих великих империй прошлого. И эта история — как раз об одной такой загадке, связанной с древним Аккадским царством великого Саргана, и о новейшей гипотезе, предлагающей ее объяснение.
Одна из самых популярных книг об истории Древнего Ближнего Востока называется решительно и кратко — «История начинается в Шумере». В пику этому — и со значительно большим правом — наш рассказ можно назвать «История начинается в Аккаде», ибо если Шумер и был самой процветающей частью древней Месопотамии, то все же первыми объединили все города Двуречья, включая шумерские Ур, Лагаш, Урук и другие, именно цари Аккада.
Давайте, однако, для начала поставим, как говорится, текст в контекст. Набросаем общие историко-географические контуры происходящего. Итак, место действия — Месопотамия, или Двуречье (долина Тигра и Евфрата); время действия — 3-е тысячелетие до новой эры. Еще должны пройти добрые полтысячи лет, прежде чем древние евреи переселятся в Египет, и почти тысячелетие до того, как они совершат Исход оттуда. Но уже и в. середине 3-го тысячелетия в Египте существует могущественное государство, именуемое сегодня Древним царством; в нынешней Палестине и Сирии там и сям возникают торговые города и земледельческие поселения; на Крите и Эгейских островах развивается культура раннего бронзового века. Свой островок цивилизации существует и в Двуречье. Южная часть страны, или Шумер, с ее Уром, Уруком, Лагашем и другими городами пересечена ирригационными каналами — благодаря им речные воды оплодотворяг ют пахотные земли, на которых дважды в год ячмень приносит 50-кратные урожаи; северная часть, Аккад, славится бескрайними пшеничными полями, среди которых высятся города-государства Вавилон, Киш, Сиппар, Кута, Акшак. В сущности, все это — территория нынешнего Ирака, пограничная с нынешним Ираном, и вот здесь-то и начинается в те времена трехтысячелетняя история великих империй Древнего Ближнего Востока. Перечислим их в порядке появления и смены друг друга: Аккадское царство; Вавилонское царство; Ассирийское царство; Нововавилонское царство; Персидская империя; империя Александра Македонского. На этом фоне со 2-го тысячелетия до н. э. развивается и более знакомая нам история древних евреев.
А началось все, как уже было сказано, в Аккаде. В 2360 году до н. э. царь аккадских земель Сарган (позднее прозванный Великим) завоевал не только все города шумеров, но и раздвинул границы созданного этими завоеваниями государства на восток далеко за Персидский залив, в земли Элама; на запад — до берегов Средиземного моря (так что в пределах этих границ оказались Сирия, Ливан и Палестина); на юг — до нынешнего Омана; и на север — до равнин. Анатолии, что в сердце нынешней Турции. Поистине грандиозная получилась империя, территориально, вероятно, самая большая в мире по тем временам.
Историкам известно (из надписей и раскопок), что при сыновьях и внуках Саргана (сам он умер в 2305 году до н. э.) созданное им государство процветало и укреплялось. Вдоль северных границ, откуда то и дело пытались прорваться воинственные племена горцев, были воздвигнуты многочисленные могучие крепости; на юге расширялась и совершенствовалась система оросительных каналов; повсюду строились ступенчатые храмы-зиккураты и величественные дворцы для придворной аристократии и бюрократической элиты. Так продолжалось ещё около ста лет после смерти Саргона, а затем произошло что-то непонятное: почти внезапно и одновременно все эти цветущие города, могучие крепости и плодородные поля были заброшены и отданы во власть свирепым песчаным ветрам; люди, населявшие северную часть Аккада, покинули свои жилища и бежали на юг, словно гонимые каким-то непонятным страхом; великое царство в одночасье развалилось и стало добычей варваров, спустившихся с гор. Крушение Аккадского царства было таким основательным, что больше оно уже не возродилось, а первые робкие признаки возрождения Двуречья появились лишь спустя 300 лет, в 1900 году до н. э.! И понадобилось еще целое столетие, прежде чем земли Двуречья снова объединил (на сей раз уже в виде Вавилонского царства) великий завоеватель и законодатель Хаммурапи.
Вот это и есть та загадка, которой посвящен наш рассказ. Что вызвало бегство горожан и крестьян Аккада на юг? Что вообще вызвало этот неожиданный, ничем вроде бы не предвещавшийся крах Аккадского царства? И почему все это произошло не просто «очень быстро», а буквально «в одночасье», в течение нескольких считанных лет (сегодня это событие датируется вполне точно — оно произошло около 2200 года до н. э.)?
Первая мысль — вторжение каких-нибудь пришлых завоевателей. Но нет, исторические памятники и данные раскопок не подтверждают такой гипотезы. Вторжение с гор действительно произошло, только не до, а после развала империи; иными словами, оно было не причиной этого развала, а его следствием. Мысль вторая — какой-нибудь гигантский природный катаклизм вроде того, который, как сегодня все более уверенно считается, 65 миллионов лет назад уничтожил динозавров. Но нет, не сохранились в истории следы такого катаклизма, а должны были бы обязательно сохраниться, если бы он был столь грандиозных масштабов — ведь Аккадское царство охватывало практически весь Ближний Восток.
Надо заметить, что большинство историков — «древнеближневосточников» долгие десятилетия весьма единодушно игнорировали все эти вопросы. Более того — они вообще не видели здесь загадки. По их мнению, развитие Аккада следовало обычному закону развития всех древних империй: они оказывались не способны интегрировать завоеванные ими отдельные города-государства в рамки единого государственного целого; в результате в их основах рано, или поздно обнаруживалась «имперская слабость» и они становились легкой добычей очередных, вторгавшихся извне варваров. В случае Аккада эта схема была сформулирована авторитетнейшим ассириологом Норманом Иоффе из Мичиганского университета, который даже не потрудился хоть как-то ее конкретизировать, заявив без всякого стремления к оригинальности: «Неспособность включить традиционную знать городов-государств в процесс расширения империи усилила центробежные тенденции и тем самым сделала фланги империи чересчур уязвимыми».
Понятно, что подобные теории могли держаться лишь до тех пор, пока датировка Аккадской катастрофы была расплывчатой и туманной. Но постепенно в археологии Ближнего Востока стали накапливаться данные, свидетельствовавшие о том, что эта катастрофа была исторически «внезапной» и явно связанной с какими-то природными причинами… На такие причины издавна указывала народная традиция — например, знаменитая древняя поэма «Аккадское проклятие», приписывавшая падение Аккада гневу бога Энлиля, храм которого якобы разрушил последний из аккадских царей, в наказание за что, Энлиль-де наслал на Аккад засуху, голод и вторжение варваров. Разумеется, поэма, да еще древняя, не очень серьезное свидетельство, согласимся. Однако в конце 40-х — начале 50-х годов с аналогичными «стихийно-природными» объяснениями Аккадской катастрофы выступили некоторые серьезные ученые. Например, французский археолог Шеффер высказал предположение, что эта катастрофа была вызвана повсеместными землетрясениями, а британский археолог Мелларт выдвинул гипотезу, что ее основной причиной были затяжные засухи. Однако в те времена большинство специалистов сочли эти объяснения чересчур «фантастическими». Ученые, подобные Иоффе, продолжали считать причиной катастрофы постепенное накопление неблагоприятных социально-политических факторов; другие, как израильский археолог Арлена Розен из университета имени Бен-Гуриона, признавая возможную «частичную роль» экологических причин, тем не менее, основную вину возлагали на «негибкость древних властителей», не сумевших-де «приспособиться к изменившимся условиям»; наконец, третьи, как американский археолог Бутцер, соглашаясь признать за экологическими причинами «весьма значительную» роль, все же объявляли их чем-то вроде последней соломинки, сломавшей спину уже до того перегруженного «имперского верблюда».
А меж тем ни одна из этих групп ученых не могла объяснить тот важнейший, к тому времени неоспоримо установленный факт, что в 2200 году до н. э. «что-то» произошло не только в Аккаде, но одновременно чуть ли не на всей территории тогдашнего средиземноморского мира. И раскопки с применением более точных методов датировки, и углубленное изучение новонайденных памятников действительно показали, что практически одновременно с крахом Аккадского царства в Месопотамии произошло и падение Древнего царства в Египте, и массовое и повсеместное обезлюдение городов и поселений Сирии и Палестины, и почти внезапное крушение раннебронзовой крито-эгейской культуры. Тут уже «центростремительными процессами» и «уязвимостью имперских флангов» ничего не объяснишь. Налицо была серия несомненных и весьма масштабных исторических катастроф, практическая одновременность которых требовала каких-то иных, столь же крупномасштабных объяснений.
Может быть, историки и археологи по-прежнему продолжали бы держаться за свои излюбленные социально-политические концепции постепенно нараставшего «имперского кризиса», но к этому времени в науке произошло еще одно существенное изменение: стал ощутимо меняться характер представлений о ходе исторических процессов в целом. Прежние представления о постепенном, медленном, «градуальном» характере биологической и исторической эволюции стали все более уступать место новым теориям, подчеркивавшим чрезвычайно важную, порой, возможно, решающую роль «точечных», «одномоментных» событий катастрофического характера. Короче, в науку стал возвращаться «катастрофизм», сформулированный в Начале XIX века Жоржем Кювье, а после Дарвина изгнанный из научного обихода.
Важнейшей вехой этого поворота стала выдвинутая в 1980 году отцом и сыном Альварецами гипотеза о столкновении Земли с астероидом (или крупным метеоритом) как главной причине внезапной, массовой и практически одновременной гибели динозавров. Поначалу высмеянная чуть ли не всеми специалистами, эта гипотеза спустя десять лет была блестяще подтверждена обнаружением вполне реальных следов такого столкновения, сохранившихся во многих местах планеты (в частности, следов иридия метеоритного происхождения), а затем и остатков соответствующего кратера на дне Мексиканского залива. Успех Альварецов вдохновил тех молодых историков и археологов, которым давно не давала покоя загадка Аккадской катастрофы и которых не удовлетворяли ее традиционные объяснения, и в 1993 году группа этих ученых (американец Харви Вейсс, француженка Мари-Агнес Курти и другие) выступила в журнале «Сайенс» с оригинальной гипотезой, основанной на совокупности множества новых фактических данных и предлагавшей новое решение давней исторической проблемы Аккада.
Те фактические данные, которые легли в основу этой нашумевшей (и открывшей длящийся по сей день яростный спор историков), статьи, были собраны ее авторами в течение почти 15 лет раскопок на холме Тель-Лейлан в Северной Сирии. Здесь, под многовековыми песками, были обнаружены остатки древнего города, который в свое время был одним из торговых и политических центров Аккадского царства. Результаты раскопок Тель-Лейлана во многом перевернули прежние представления специалистов о развитии цивилизации Двуречья. Раньше считалось, что хотя объединителями здешних земель были цари Аккада, но подлинную культуру — земледелия, строительства и т. д. — привнесли; в Аккадское царство жители юга — шумеры (отсюда. и упомянутое в начале этого рассказа название — «История начинается в Шумере»). Теперь выяснилось, что в действительности развитие севера и юга Месопотамии происходило практически одновременно и параллельно. Тель-Лейлан начал стремительно расширяться и застраиваться уже в 2600 году до н. э., задолго до объединения страны под властью Саргона Великого и появления на севере шумеров. К 2400 году до н. э. город увеличился в шесть раз, заняв общую площадь в 20 гектаров. Его жилые кварталы были тщательно распланированы, прямые улицы — пересечены дренажными каналами, в центре высился величественный акрополь. При Саргоне, его детях и внуках этот рост продолжался за счет переселения в Тель-Лейлан жителей окрестных городов. Судя по найденным документам, такие переселения одновременно происходили и в других местах царства; переселенцы направлялись затем на государственные работы по освоению новых земель и прокладку торговых дорог, что способствовало дальнейшему росту процветания страны. Иными словами, вплоть до 2200 года до н. э. ни раскопки, ни документы не содержат и намека на какой бы то ни было «подспудный кризис империи», который якобы стал причиной ее последующего краха.
Второе обстоятельство, неопровержимо установленное раскопками в Тель-Лейлане, — несомненная историческая «внезапность» этого краха. Вот только что (в 2250 году до н. э.) были воздвигнуты новые, мощные крепостные стены и переселены в город окрестные жители, а спустя каких-нибудь 40–50 лет Тель-Лейлан уже покинут и занесен песком! Исследователи обнаружили, что песчаные слои, покрывающие рухнувшие городские строения, не содержат ни малейших признаков человеческой деятельности на протяжении всех последующих 300 лет — только около 1900 года до н. э. в этих слоях вновь появляются следы пепла, бытового мусора, а затем и развалины новой имперской крепости. Любопытно также, что первыми на руины аккадского Тель-Лейлана легли слои песка, смешанного с вулканической пылью. Откуда она взялась в этих местах, где уже сотни тысяч лет не было никаких вулканов, непонятно, но еще интереснее, что та же картина была обнаружена и во многих других местах, где молодые исследователи подняли древние песчаные слои. Развалины Тель-Тайя, Хагар-Базара, Тель эль-Хавы и других древних аккадских крепостей тоже оказались засыпаны смесью песка и вулканической пыли, а затем — безжизненными слоями чистого песка толщиной около 20 см. Применяя методы радиоактивной датировки, исследователи установили, что начальный слой песка во всех этих местах относится к 2200-у, а последний — к 1900 году до н. э. Иными словами, все данные свидетельствовали о том, что равнины Северной Месопотамии были покинуты их жителями на целых 300 лет, начиная с 2200 года до н. э.
Те же методы датировки, примененные другими археологами к развалинам других великих культур Средиземноморья (в Египте, на Крите и т. д.), показали, что и там крах первых цивилизаций произошел в то же самое время. Более того, обнаружены следы «разрыва исторической непрерывности», а проще говоря — некой загадочной исторической катастрофы, причем в столь отдаленных от Средиземноморья местах, как долина Инда и равнины Кении. И опять в то же самое время — около 2200 года до н. э. Добавим к этому, что результаты недавнего (1996 год) исследования отложений на дне Оманского залива обнаружили и там следы того же катаклизма: слой этих отложений, относящийся к 2300–2200 годам до н. э., оказался впятеро более богат осадками, чем все предыдущие и последующие, и к тому же насыщен все той же вездесущей вулканической пылью.
Таким образом, картина катаклизма 2200 года до н. э., первые штрихи которой были прочерчены загадочной «Аккадской катастрофой», постепенно расширилась, охватив почти все известные тогда очаги человеческой цивилизации. Аккадская катастрофа оказалась не только вполне реальным историческим событием, но и одним из многих аналогичных катастрофических событий того же времени. Толчок, полученный исторической мыслью в результате новых исследований молодых западных археологов в покинутых городах Аккада, постепенно привел к становлению совершенно неожиданной концепции крупномасштабного катаклизма, одновременно затронувшего весьма отдаленные друг от друга регионы земного шара. И в этом смысле можно лишь повторить, что вся эта история, действительно, началась в Аккаде.
Но что же все-таки было причиной данного катаклизма? Несомненно, главную, так сказать, непосредственную роль в нем сыграло наступление длительного периода устойчивых песчаных бурь и засух, растянувшихся на долгие десятилетия и сделавших невозможной жизнь в городах Северной Месопотамии. Бегство тамошних жителей на юг было, видимо, прямым следствием этих экологических бедствий. Можно думать, что какие-то аналогичные причины привели к произошедшим в те же времена изменениям в течениях Нила и Инда. Все это, вместе взятое, ознаменовало наступление длительного, почти трехвекового периода засух и холодов на огромном пространстве Азии, Северной Африки и Южной Европы. Но исходной причиной катаклизма были, надо думать, еще более масштабные события. Некоторые указания на их возможный характер дают последние результаты, полученные при исследовании отложений на дне Атлантического океана между Гренландией и Исландией. В этих отложениях обнаружены слои того же времени, особенности которых свидетельствуют о резком изменении климата всего северного полушария. Некоторые климатологи высказывают на этом основании гипотезу о связи этого похолодания с неким длительным и устойчивым «эффектом Эль-Ниньо». Ведь и в наше время этот эффект, вызываемый изменениями океанских течений, оказывает существенное влияние на погоду в общепланетарном масштабе. Однако окончательного ответа на вопрос о причинах катаклизма 2200 года до н. э. пока еще нет, и, как выразился один из исследователей, тот, кто этот убедительный и однозначный ответ найдет, может наверняка рассчитывать на Нобелевскую премию. Так что загадка «Аккадской катастрофы» все еще ждет своего решения.