Кавеидиш Р. К 12 Черная магия / Пер с англ. А. Блейз

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 30

возглавляет архангел Михаил; низвержение Денницы-Люцифера с небес; падшие

ангелы (падшие звезды) - его приспешники; семиглавый дракон Левиафан; и,

наконец, вера в то, что мстительная ярость Дьявола обрушилась на землю. Не

вполне ясно, относилось ли описание Дьявола как "обольстителя" к эпизоду с

Эдемским змеем, однако многие поколения христиан, читавшие этот фрагмент

Книги Откровения, почти наверняка отождествляли "древнего змия" с

искусителем Евы.

Именно христиане возвеличили Дьявола, почти уравняв его в правах с Богом.

Убежденные в безупречной благости Бога, они тем не менее чувствовали

пугающую близость великого сверхъестественного Врага, квинтэссенции всего

мирового зла. Падение Дьявола католики стали объяснять грехом гордыни; эта

версия стала ортодоксальной и остается таковой по сей день.

В Средние века и на заре Нового времени Дьявол почти для каждого

христианина оставался устрашающе реальным и близким. Он фигурировал в

народных сказках, театральных постановках и рождественских пантомимах;

священники то и дело поминали его в своих проповедях; зловещим взглядом он

следил за прихожанами с церковных фресок и витражей. И приспешники его

были повсюду - невидимые для простых смертных, всеведущие, злобные и

коварные.

Зло по-своему притягательно, и чем большей силой наделялся Дьявол в

воображении людей, тем более привлекательным становился этот образ.

Дьявола, как и Бога, обычно изображали в облике человека, и в восстание

верховного архангела против Бога христиане не в последнюю очередь верили

потому, что эта легенда затрагивала некие потаенные струны человеческого

сердца. Люцифер воспринимался как мятежный человек, а гордыня, как ни

странно, представлялась более достойной причиной падения ангелов, нежели

похоть, обуявшая Хранителей. В результате образ Дьявола приобрел

романтические черты. В "Потерянном рае" Мильтона этот величайший из

мятежников предстает как бесстрашный, волевой решительный бунтарь, не

пожелавший склониться перед превосходящей его силой и не смирившийся даже

после поражения. Столь мощный образ поневоле внушал восхищение. Учитывая,

насколько великолепны и грандиозны были дьявольская гордыня и могущество,

неудивительно, что в некоторых людях пробуждалось желание поклоняться

именно Дьяволу, а не Богу.

Люди, поклоняющиеся Дьяволу, не считают его злым. То сверхъестественное

существо, которое в христианстве выступает в роли Врага, для сатаниста

является добрым и милосердным богом. Однако слово "добрый" применительно к

Дьяволу в устах его приверженцев отличается по смыслу от традиционного

христианского понимания. С точки зрения сатаниста, то, что христиане

считают добром, на самом деле - зло, и наоборот. Правда, отношение к добру

и злу у сатаниста вес же оказывается двойственным: например, черный маг

испытывает извращенное удовольствие от сознания того, что он творит зло,

но при этом убежден, что его действия на самом деле праведны.

Поклонение Дьяволу как доброму богу естественным образом влечет за собой

веру в то, что христианский Бог-Отец, ветхозаветный Господь, был и

остается богом злым, враждебным человеку, попирающим истину и мораль. В

развитых формах сатанинского культа Иисус Христос также порицается как

злая сущность, хотя в прошлом секты, обвинявшиеся в дьяволопоклонстве,

далеко не всегда разделяли это мнение.

Утверждая, что Бог-Отец и Бог-Сын, создатели иудейской и христианской

морали, в действительности являются носителями зла, сатанисты, разумеется,

приходят к отрицанию всего иудейско-христианского нравственного закона и

основанных на нем правил поведения. Приверженцы дьявола в высшей степени

озабочены чувственными наслаждениями и мирскими успехами. Они стремятся к

власти и самоутверждению, удовлетворению плотских желаний и чувственных

страстей, к насилию и жестокости. Христианское благочестие с его

добродетелями самоотречения, смирения, душевной чистоты и непорочности

представляется им безжизненным, блеклым и вялым. Они от всего сердца

готовы повторять вслед за Суинберном: "Ты победил, о бледный Галилеянин, -

и мир утратил краски от дыханья твоего".

В сатанизме, как и во всех формах черной магии, любые действия,

традиционно осуждаемые как порочные, высоко ценятся за их особые

психологические и мистические эффекты. По мнению дьяволопоклонников,

достичь совершенства и божественного блаженства возможно, например,

посредством экстаза, в который приводят себя участники сексуальной оргии

(нередко включающей извращенные формы секса, гомосексуализм, мазохизм, а

подчас и каннибализм). Поскольку христианская церковь (в особенности -

римско-католическая) воспринимается как отвратительная секта приверженцев

злого божества, то следует пародировать и профанировать ее обряды. Тем

самым сатанисты не просто выражают свою преданность Дьяволу, но и передают

в распоряжение Сатаны ту силу, которая заключена в христианских обрядах.

Почитатели Дьявола ставят во главу угла земную жизнь со всеми ее благами

по той причине, что Дьявол-"князь мира сего". Он вознаграждает своих

верных слуг незамедлительно, даруя им власть и чувственные наслаждения.

После смерти сатанисты надеются вновь родиться на земле или, в некоторых

случаях, - очутиться в аду, который представляется им отнюдь не

инфернальной камерой пыток, а местом, где все наслаждения переживаются

гораздо ярче и острее, чем на земле, и сама способность наслаждаться

многократно возрастает. Они верят в то, что рано или поздно Дьявол победит

христианского Бога и триумфально взойдет на небо, откуда христианский Бог

несправедливо изгнал его. И в тот день верные слуги Сатаны сполна получат

свою награду, обретя вечную власть и вечное блаженство.

Вера хотя бы в одно из перечисленных положений, составляющих основу

теории сатанизма, во все времена встречалась довольно часто, и ее было

вполне достаточно для обвинения в дьяволопоклонстве. Такое обвинение

возводили на многие секты и оккультные общества, но настоящие сатанисты,

как в прошлом, так и в наши дни, по-видимому, встречаются редко. Те секты,

которые считались сатанистскими, старательно окутывали свою деятельность

покровом тайны, чтобы избежать преследований, а потому зачастую невозможно

понять, действительно ли они поклонялись христианскому Дьяволу или же были

просто оклеветаны. До сих пор не сложилось единого мнения даже о сущности

ведьмовских культов, несмотря на обилие документального материала на эту

тему. Однако все организации, так или иначе обвинявшиеся в

дьяволопоклонстве, имеют между собой одну общую черту, а именно -

извращение христианских ценностей.

На раннем этапе своего развития теория сатанизма испытала влияние широко

распространенного в то время дуалистического мировоззрения. Дуализм - вера

в независимое существование доброго и злого бога, противостоящих друг

другу, - сам по себе еще не является основанием для поклонения Дьяволу,

однако создает для него благоприятную почву. Встать на сторону Дьявола

гораздо более соблазнительно при условии, что он

более или менее равен Богу, а не подчинен Ему и не действует исключительно

с Божьего попущения, как считают ортодоксальные христиане.

Именно дуализм лежал в основе вероучения гностических сект, обвинявшихся

христианами в сатанизме. Было верно подмечено, что "для каждого гностика

мир - это и есть ад *". Убежденные в том, что мир по своей сути полон зла,

гностики не могли поверить в то, что он сотворен благим божеством. Они

полагали, что верховный Бог, т. е. принцип добра, чужд земных событий и

находится на дальних небесах. Мир же сотворен и управляется младшими

божествами - так называемыми Архонтами ("правителями"), которые либо

открыто враждебны Богу, либо просто не подозревают о Его существовании.

Некоторые гностики считали, что Архонты - это боги планет, стражи,

преграждающие путь человеческой душе, которая пытается подняться к Богу

после смерти.

Верховного Архонта часто отождествляли с ветхозаветным Богом, который, по

мнению гностиков, был злобен, жесток, мстителен и коварен. Симон Волхв и

еще один гностик, Менандр, по словам их противников-христиан, верили в то,

что мир сотворили архангелы, восставшие против верховного Бога. Сатурнин,

проповедовавший в Антиохии в начале II века н. э., утверждал, что мир

создан семью мятежными ангелами во главе с иудейским Богом, по наущению

которого Моисей и ветхозаветные пророки сбили человечество с пути

истинного.

Чтобы потрясти христианина до глубины души, довольно было и подобного

заявления о порочности Бога-Отца вкупе с верой в то, что миром правят

мятежные ангелы; но гностики на этом не останавливались. Они утверждали,

что человек тоже сотворен Архонтами, а потому по своей природе греховен,

хотя в нем и содержится божественная искра. По одной из гностических

легенд, Архонты слепили человека из глины, но он не мог подняться на ноги

и лишь ползал по земле, извиваясь, как большой беспомощный червяк. Тогда

верховный Бог сжалился над человеком и даровал ему божественную искру,

которая вдохнула в него истинную жизнь и помогла встать и выпрямить спину.

Теории такого рода подрывали самые основы христианского вероучения: ведь

если человек греховен изначально, а не в результате грехопадения, то

Христос не мог искупить этот грех смертью на кресте.

Увлеченно развивая эти постулаты, некоторые гностики стали отождествлять

Иегову с Дьяволом, а другие пришли к выводу, что Дьявол был благим

ангелом, противником Иеговы и Архонтов. Они опрокинули всю ветхозаветную

систему ценностей, осуждая патриархов и пророков и восхваляя врагов

Иеговы. Согласно учению гностиков, Эдемский змей был на самом деле

спасителем, которого верховный Бог послал на помощь Адаму и Еве, дабы те

познали добро и зло и смогли постичь порочную сущность мира, сотворенного

Иеговой. Некоторые гностики превозносили Каина и указывали на то, Иегова

отверг его подношение, состоявшее из плодов земли, но принял кровавую

жертву Авеля, так как сам был кровожаден и жесток. Другие гностики

восхваляли Корея, Дафана и Авирона, фараона и египтян, жителей Содома и

прочих персонажей, проклинавшихся в Библии за поклонение иным богам и

непокорность Иегове.

Некоторые даже осуждали Иисуса как сына злого бога Иеговы и прославляли

Иуду Искариота, избавившего мир от этого "инкуба". Правда, в большинстве

своем гностики признавали Иисуса божественным спасителем, явившимся

освободить людей от власти ветхозаветного Бога, однако и подобные

воззрения были в высшей степени неортодоксальны. Отец церкви Ириней в

своей книге "Против ересей", написанной в конце II века н. э., отмечает,

что Сатурнин не верил в смерть Христа на кресте. Вместо Иисуса, утверждал

этот гностик, был распят некий Симон из Кирены, а Иисус стоял рядом и

смеялся, глядя на его мучения. Из этого следовало, что все уверовавшие в

Распятого просто-напросто были одурачены Архонтами и по-прежнему остаются

их рабами; свободен же от их власти только тот, кто отрицает мученическую

смерть Христа *.

К подобным чудовищным искажениям христианских верований некоторые

гностики присовокупляли не менее грандиозные искажения нравственных норм

иудаизма и христианства. Единственным средством достичь божественного

состояния гностики считали знание (гнозис), полученное посредством

божественного вдохновения. Из этого естественным образом вытекало презрение

к традиционной морали: ведь достичь небес человек мог только благодаря

гнозису, и праведная жизнь здесь была ни при чем. Одни гностики подвергали

себя суровой аскезе, дабы освободиться от оков порочного земного мира.

Особое отвращение они питали к деторождению, полагая, что оно лишь

умножает стадо рабов, подчиненных Архонтам. Другие же избирали прямо

противоположный путь. По словам Иринея, ученики гностика Валентина верили,

что человек, обретший гнозис, становится "духовной субстанцией", т. е., по

сути дела, богом. Что бы он отныне ни делал, он останется чист и

непорочен. Уверенные в своей божественной правоте, такие гностики

совращали своих учениц и предавались всем плотским соблазнам "с превеликой

жадностью". Последователи Симона Волхва также вели распутную жизнь и

занимались чародейством *.

Гностики могли на это ответить, что в порочном образе жизни заключена

истинная добродетель. Ведь для них мир был греховен по своей сути, а

общепринятые моральные нормы были изобретены Архонтами, чтобы держать

людей в повиновении. Злой бог Иегова передал людям через Моисея лживый

закон и порочные заповеди; он же вдохновлял пророков на проповедь

лжеучения. Единственный способ избавиться от рабства, нарушить планы

Архонтов и достичь спасения - это нарушить все традиционные условности.

Некоторые гностики, исповедовавшие этот принцип, доходили даже до разрыва

с дуалистической теорией, но зато приближались к основам теории

магической. Они заявляли, что добро и зло - это ничего не значащие ярлыки

и что путь к совершенству лежит через опыт: человек должен испытать в

своей жизни все. "Ибо они полагали, - говорит Ириней о гностиках,

веривших, что мир сотворен Дьяволом, - что добро и зло существуют лишь в

человеческих представлениях. А потому они считали, что души, посредством

переселения из одного тела в другое, должны обрести опыт всевозможного

рода жизни и всевозможного рода действий", дабы "их души, испытав

всевозможного рода жизнь, ничего уже не желали, покидая землю".

Переселение из одного тела в другое было необходимо лишь в том случае,

если адепт за одну жизнь не успевал проделать "все те вещи, о коих мы не

смеем ни говорить, ни слушать и о коих не должны даже помышлять в сердце

своем *".

Все эти гностические представления отлично вписываются в общую концепцию

сатанизма; более того, именно на них во многом основана эта концепция. Мы

не располагаем сведениями о том, встречались ли среди гностиков

сознательные дьяволопоклонники, однако неудивительно, что ортодоксальные

христиане считали их таковыми. Когда христианство утвердилось в качестве

государственной религии Римской империи, гностическое учение сохранялось

среди малоизвестных еретических сект на Востоке, откуда в конце концов

снова попало в Западную Европу. Среди сект, сыгравших главную роль в этом

процессе, следует упомянуть армянских мессалиан, которые, начиная с IV

века, медленно продвигались на запад и к XI столетию достигли Балкан;

павликиан, пользовавшихся популярностью в Армении и Малой Азии с V века,

но в 872 году изгнанных на Балканы; и бо-гомилов, появившихся в Болгарии

около 950 года, почерпнувших многие положения своей доктрины из учения

павликиан и мессалиан и, в свою очередь, двинувшихся далее на Запад **.

В XII веке главные центры деятельности богомилов находились в Боснии,

Северной Италии и Южной Франции. По-видимому, эта секта оказала большое

влияние на катаров (от греческого catharoi - "чистые"), первые общины

которых возникли на севере Италии в начале XI века. Спустя столетие

катаризм охватил всю Южную Францию и получил поддержку местной знати.

Около 1150 года первый епископ-катар появился и на севере Франции, откуда

учение катаров проникло во Фландрию и Западную Германию. В 1167 году некий

епископ-богомил совершил путешествие по Северной

Италии и Южной Франции, навещая общины катаров и учреждая новые епархии.

Катары утверждали, что ветхозаветный Бог - это в действительности Сатана,

повелитель мира сего, сотворенного им. Ему подвластны человеческое тело,

смерть и все материальные и бренные вещи. Некоторые считали, что он был

падшим ангелом, но другие придерживались дуалистических воззрений и

полагали, что это - независимый соперник истинного Бога, существовавший с

начала времен и вечный.

Моральные принципы катаров также представлялись ортодоксальным христианам

чрезвычайно сомнительными. Как и многие гностики, катары считали

деторождение грехом, ведущим к пополнению дьявольской паствы; при этом они

указывали на то, что повеление плодиться и размножаться дал Адаму и Еве не

кто иной, как Сатана - Иегова. Высшие адепты катаров - "совершенные"

("parfait"), которые почитались как воплощения Христа (еще одно опасное

отступление от христианских канонов!), - жили в строгой аскезе,

воздерживаясь от полового общения, от всякого насилия, от пищи животного

происхождения, а также от лжи, клятв и владения каким бы то ни было

имуществом. Однако катары низших ступеней посвящения, гораздо более

многочисленные, не обязаны были соблюдать все эти правила. Ведь они все

еще оставались рабами Дьявола, а следовательно, что бы они ни делали, по

существу уже не могло им повредить. Случайные половые связи были для них

предпочтительнее брачных отношений, поскольку брак подразумевал

отвратительное для катаров деторождение.

Катаров обвиняли не только в блуде, но и в проповеди извращенного секса,

ибо для них предпочтительнее были те формы половых отношений, которые не

могли повлечь за собой зачатие. А тот факт, что "совершенные" мужского

пола жили парами, равно как и "совершенные" женского пола, усугублял

подозрения в гомосексуализме.

Катары считали свою секту истинной Церковью Христовой. Они отвергали

римскую церковь как творение Дьявола, - и не только потому, что

ортодоксальные христиане поклонялись богу, которого катары считали

Сатаной, но и потому, что, с их точки зрения, она была насквозь пропитана

мирской суетой и потакала плотским страстям, над которыми властвовал

Дьявол. Католики отвечали на этот "комплимент" аналогичными обвинениями.

Для них было очевидно, что секта, поощрявшая порок и извращавшая

традиционные христианские ценности, находилась в союзе с Князем Тьмы.

Дополнительные свидетельства в пользу сатанизма катаров находили в том,

что катар становился "совершенным" лишь после того, как публично отвергал

римскую церковь и католическое крещение.

Нам неизвестно, были ли среди катаров такие, кто и в самом деле

поклонялся Дьяволу. Вполне возможно, что некоторые из них приходили к

логическому выводу: если католический Бог - в действительности Дьявол, то

католический Дьявол не может быть никем иным, кроме истинного Бога. Во

всяком случае, для Рима не оставалось сомнений в том, что катары рассуждали

именно так. А потому в XIII веке Папа Иннокентий III организовал крестовый

поход против катаров, обосновавшихся на юге Франции. Утверждали, что на

собраниях, которые католики называли "сборищами сатанинскими" (Откр. 2:9),

катары поклоняются Дьяволу в облике козла или кота. Некоторые из них

признавались под пыткой не только в этом, но и в том, что они пели гимны

Дьяволу, похищали и убивали детей и пили зелья, изготовленные из плоти и

крови младенцев. Они якобы летали на свои сборища по воздуху, на метлах или

на палках, смазанных маслом, оставляя дома вместо себя демонов, принимавших

их облик.

Аналогичные обвинения позднее стали возводить на ведьм.

Дуалистические и гностические воззрения сохранялись и в некоторых других

еретических сектах, испытавших, по-видимому, прямое или косвенное влияние

богомилов и катаров. Около 1125 года некий французский крестьянин,

Клементий из Бюси, выступал с проповедью о том, что алтарь католической

церкви - это врата ада и что жениться и рожать детей грешно. Чтобы

воздержаться от деторождения, его последователи якобы предавались

гомосексуальной любви, однако при этом иногда устраивали традиционные для

сатанизма многолюдные оргии. Детей, рождавшихся после этого, они сжигали, а

из их останков делали просфоры для дьявольского причастия. В 1184 году Папа

Римский провозгласил анафему вальденсам (вудуа), которые до сих пор в

Blog

Кавеидиш Р. К 12 Черная магия / Пер с англ. А. Блейз