С. Кара-Мурза Манипуляция сознанием
Вид материала | Документы |
СодержаниеДемократия, свобода, толпа |
- Сергей Георгиевич Кара-Мурза Манипуляция сознанием, 13635.55kb.
- С. Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием, 12012.13kb.
- С. Г. Кара-Мурза "Манипуляция сознанием", 13100.57kb.
- С. Г. Кара-Мурза "Манипуляция сознанием", 13100.12kb.
- С. Г. Кара-Мурза "Манипуляция сознанием", 12697.81kb.
- Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием (отдельные главы) Содержание, 1886.58kb.
- С. Г. Кара-Мурза занимается пpоблемами системного анализа, в частности pазpабатывает, 2965.6kb.
- Сергей Георгиевич Кара Мурза, 2029.44kb.
- С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.45kb.
- С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.32kb.
Простодушный человек думает, что речь идет о рынке товаров. Раньше их производство и распределение у нас планировалось, а теперь это будет регулировать рынок. Велика ли разница? Невелика. Да ведь к делу - перестройке да реформе - это никакого отношения не имеет. Рынок товаров существовал за тысячи лет до появления "рыночной экономики" и будет существовать после ее исчезновения - если она не вгонит человечество в гроб. Суть "рыночной экономики" в том, что на рынок в качестве товара стали выноситься сущности, которые по своей природе товарами быть не могут: деньги, рабочая сила и земля.
Между тем, сигнал к тому, чтобы задуматься, был вполне ясный: почему же нерыночная экономика называется натуральным хозяйством? Что такое натуральный? Это значит естественный. Именно натуральное хозяйство было естественным, а рыночная экономика - явлением неестественным.
Уже Аристотель указал на первый выверт "рыночной экономики", на первое ее нарушение законов естества: возникновение рынка денег. Деньги - порождение цивилизации, всеобщий эквивалент полезности. Это - кровь хозяйства, свободная циркуляция которой обеспечивает здоровье организма. Никто поэтому не может быть собственником денег, перекрывать их циркуляцию и извлекать выгоду, приоткрывая задвижку - подобно разбойнику на мосту, взимающему с путника плату за проход. Ростовщики, а потом банкиры наложили руку на артерии общества и взимают с него плату за то, что не сжимают слишком сильно. Заплатил - чуть разжали, нечем платить - придушили. Красноречивый пример - "кризис неплатежей" в нашей промышленности. Как только банки стали коммерческими, их хилая рука может задушить огромные заводы. Что бы сделал советский банк в этой фантастической ситуации? Будучи ориентирован не на хрематистику, а на экономику, на ведение дома, он просто произвел бы взаимный зачет неплатежей - и дело с концом. Но это как раз то, чего не допускают монетаристы, ибо это лишает власти тех, кто превратил деньги в выгодный товар.
Образ банковского капитала идеологи тоже превратили в призрак. Убедили нас, что без ростовщичества и без того, чтобы кто-то собирал с нас деньги, а потом продавал нам их, и хозяйства быть не может. Представьте себе метро - огромную производственную систему, мизерным элементом которой являются кассы и турникеты. И вот, некая банда приватизировала этот элемент. И берет за жетон тройную цену. Одну цену отдают метрополитену на покрытие издержек, а остальное - ее доход. Не хочешь платить - иди пешком. Страдают пассажиры, хиреет метро, а идеолог скажет, что эта банда выполняет необходимую организующую роль: обеспечивает метро средствами, выявляет платежеспособный спрос, побуждает людей больше зарабатывать.
Никаким естественным правом превращение в товар общественного платежного средства не обосновано. Поэтому все мировые религии запрещали узурпацию денег и взимание платы за их обращение - процент. Соответственно, и народная мораль отвергала ростовщичество. Оно разрешалось лишь иудеям, они и основали финансовый капитал, но повсюду стали париями общества. Для возникновения полномасштабной "рыночной экономики" понадобилась Реформация в Европе. Было сказано, что "деньги плодоносны по своей природе" и оправдан рынок капиталов. Это и есть первая ипостась "рыночной экономики" - овладение и торговля тем, что человек не производит и что товаром быть не может. Торговля деньгами.
В ходе Реформации именно накопление получило религиозное обоснование. Раньше оно допускалось, но не одобрялось христианством - это была деятельность, неугодная Богу, и у всех отцов Церкви мы видим эти утверждения. Впервые Лютер и Кальвин представили накопление не только как полезную деятельность, но дали ему очень высокий статус - предприниматель наравне со священником стал представителем высокой профессии.
Второе условие рыночной экономики - рынок рабочей силы и возникновение пролетария. Именно ощущение неделимости индивида поpодило чувство собственности, пpиложенное пpежде всего к собственному телу. Пpоизошло отчуждение тела от личности и его превpащение в собственность. До этого понятие "Я" включало в себя и дух, и тело как неразрывное целое. Теперь стали говорить "мое тело" - это выражение появилось в языке недавно, лишь с рыночной экономикой. Русских, котоpые не пеpежили такого пеpевоpота, это не волновало, а на Западе это один из постоянно обсуждаемых вопpосов, даже в политике. Если мое тело - это моя священная частная собственность, то никого не касается, как я им pаспоpяжаюсь. Тут и права гомосексуалистов, и полное оправдание проституции, и оправдание судом врача-предпринимателя, который оборудовал фургон изобретенными им приспособлениями для самоубийства и выезжает по вызову. Эвтаназия, умерщвление старых и больных (с их "согласия") - право собственника на свое тело.
Превращение тела в собственность обосновало возможность свободного контракта и обмена на рынке труда - возможность превращения рабочей силы в особый товар. Каждый свободный индивид имеет эту частную собственность - собственное тело, и в этом смысле все индивиды равны. И поскольку теперь он собственник этого тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), постольку теперь он может уступать его по контракту другому как рабочую силу. Это - вторая ипостась "рыночной экономики". Превращение в собственность и продажа того, что этим собственником не производится и товаром быть не может - самого человека, рабочей силы.
Антpополог М.Сахлинс пишет об этой свободе "пpодавать себя": "Полностью pыночная система относится к тому пеpиоду, когда человек стал свободным для отчуждения своей власти за сходную цену - некотоpые вынуждены это делать поскольку не имеют сpедств пpоизводства. Это - очень необычный тип общества, как и очень специфический пеpиод истоpии. Он отмечен "индивидуализмом собственника" - странной идеей, будто люди имеют в собственности свое тело, котоpое имеют пpаво и вынуждены использовать, пpодавая его тем, кто контpолиpует капитал... При таком положении каждый человек выступает по отношению к дpугому человеку как собственник. Все общество фоpмиpуется чеpез акты обмена, посpедством котоpых каждый ищет максимально возможную выгоду за счет пpиобpетения собственности дpугого за наименьшую цену".
Превращение в товар третьей всеобщей ценности, которую торговец не производит - земли - это особая большая тема.
Иногда говорят: стоит ли ломать копья из-за слов? Мол, мы за "рынок с человеческим лицом", раз уж люди так обозлились на плановую экономику. Наивная уловка, тем более прискорбная в России, где лучшие ученые развивали "философию имени", показали роль Слова. Принять язык противника - значит незаметно для себя стать его пленником, даже если ты употребляешь этот язык, понимая слова иначе, чем противник. Больно видеть, как слепой бредет к обрыву, страшно видеть, когда слепого ведет зрячий убийца, который притворяется слепым, но не намного лучше, когда вести слепого берется, притворяясь зрячим, другой слепой. Последнее происходит, когда с трибуны патриотов нас зовут возродить соборную и державную Россию через рыночную экономику и гражданское общество.
Мы упомянули здесь лишь три слова-призрака. Это только примеры, а на деле за десять лет в России в массовое сознание внедрен целый язык-призрак. Отогнать его от дома будет непросто.
§ 2. Размывание и подмена понятий
Уже Ле Бон заметил, что эффективнее всего в манипуляции сознанием действуют слова, которые не имеют определенного смысла, которые можно трактовать и так, и эдак. К таким словам он отнес слова свобода, демократия, справедливость и т.п. Это были самые боевые слова и во всей идеологической программе перестройки и реформы.
Демократия, свобода, толпа. В октябре 1993 г. танковые залпы по парламенту устранили из общественного сознания миф демократии. По инерции кто-то его еще поминает, но без энтузиазма. Можно было бы о нем и не говорить, но полезно для урока. Дело в том, что уже с радикального этапа перестройки весь язык (дискурс) идеологов был несовместим с принципами демократии - а образ ее продолжал действовать!
Так же, как с экономикой, демократы поступили с СССР. Выяснив на референдуме предпочтения подавляющего большинства граждан, они выражали демонстративную радость оттого, что удалось развалить СССР вопреки этим предпочтениям, о которых они были хорошо осведомлены. Вот вывод социологов-демократов в 1991 г.: "державное сознание в той или иной мере присуще подавляющей массе населения страны, и не только русскоязычного", это "комплекс превосходства обитателей и обывателей великой державы, десятилетиями культивируемый и уходящий в глубь традиций Российской империи". По их расчетам, вместе с носителями "тоталитарного сознания" (30-35% населения) державное сознание характерно для 82-90% советских людей. Казалось бы, отсюда и надо было исходить. Ты ненавидишь державность? На здоровье. Но не забудь, что ты входишь в 8-10 процентов населения. Так что, если ты демократ, будь добр уважать волю большинства (или уезжай в Люксембург). А если ты из породы тиранов и надеешься обмануть или подавить 9/10 народа, то ведешь дело к большой беде.
С идеей демократии наши демократы расправлялсь очень просто, игрой слов. Вот, поучают Денис Драгунский и Вадим Цымбурский ("Век ХХ и мир", 1991): "Демократия требует наличия демоса - просвещенного, зажиточного, достаточно широкого "среднего класса", способного при волеизъявлении руководствоваться не инстинктами, а взвешенными интересами. Если же такого слоя нет, а есть масса... - говорить надо не о демосе, а о толпе, охлосе... Сейчас возрождение "доперестроечных" структур во всей их жестокости было бы опасно не как насилие над народом, а наоборот, как реализация чаяний самого народа, - такого, каким он стал, сроднясь с этими структурами".
Так что те, кто считает себя в России демократами, на самом деле есть сплоченное меньшинство, которое присвоило себе право судить, кто есть демос, а кто - толпа. Если бы граждане России были зажиточными, имели бы только интересы, а не идеалы ("инстинкты"), и их чаяния совпадали бы с интересами Драгунского, он бы назвал их демосом. А раз чаяния народа угрожают интересам Драгунского, то это толпа, а толпу позволительно и обманывать, и рассеивать, и даже расстреливать - это нарушением демократии он не считает.
Но о толпе заговорили неспроста, это способ отвлечь внимание, заболтав проблему. Все больше людей, знакомясь с книгами по психологии масс, сами убеждаются, что в России как раз делаются усилия, чтобы широким социальным группам придать свойства толпы. В этом направлении действовало искаженное понятие свободы, которое уже десять лет нагнетается в массовое сознание.
Чтобы снять тормоза ответственности и отключить выработанное культурой недоверие к разрушительным идеям, была проведена интенсивная кампания по созданию стыда или хотя бы неудобства за "рабскую душу России". В ход пошел и Чехов с его "выдавливанием раба по капле", и модный фон Хайек с его "дорогой к рабству", и Э.Фромм и со "страхом перед свободой". Кампания была настолько мощно и разнообразно оркестрованной, что удалось достичь главного - отключить здравый смысл и логику в подходе к проблеме свободы. Кто-то робко или злобно огрызался: врете, мол, Россия не раба, мы тоже любим свободу. Но не приходилось слышать, чтобы какой-то видный деятель обратился с простой и вообще-то очевидной мыслью: "Люди добрые, да как же можно не бояться свободы? Это так же глупо, как не бояться огня или взрыва".
Стоит только задуматься над понятием "страх перед свободой", как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание "несвобод" - наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм и правил сначала в рычание и визг, а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах, ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презреть оковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы.
Только через огромную и разнообразную систему несвобод мы приобрели и сохраняем те свободы, которые так ценим. В статье "Патология цивилизации и свобода культуры" (1974) Конрад Лоренц писал: "Функция всех структур - сохранять форму и служить опорой - требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги - а червяк не может".
Сейчас, когда я пишу это, за окном, на лугу, тревожно ржет и бегает кругами лошадь. Она паслась на длинной привязи, но отвязалась. Она в страхе перед свободой, а ведь это верховая, гордая лошадь. Исчезла привязь - признак устойчивого порядка, возник хаос, угрожающий бытию лошади, она это чувствует инстинктивно. Но у человека есть не только инстинкты, но и разум, способность предвидеть будущее. Ницше писал: "При серьезно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения втайне тоже надеются извлечь для себя выгоду". Надо же это предвидеть.
Представим невозможное - что вдруг исчезло организованное общество и государство, весь его "механизм принуждения", сбылась мечта анархистов и либеральная утопия "свободного индивидуума". Произошел взрыв человеческого материала - более полное освобождение, чем при взрыве тротила (индивидуум - это атом, а при взрыве тротила все же остаются не свободные атомы, а молекулы углекислого газа, воды, окислов азота). Какую картину мы увидели бы, когда упали бы все цепи угнетения - семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечто пострашнее, чем борьба за существование в джунглях - у животных, в отличие от человека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности. Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы к острой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощью грубой силы.
Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людей вновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине - жертвовать своей свободой. Одни - ради того, чтобы успешнее грабить, другие - чтобы защищаться. Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всего опыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации и насилия со стороны "сильного" меньшинства.
Я предложил представить картину разрушения государства, "взрыва свободы", как абстракцию. На деле в СССР после искусственного подавления "страха перед свободой" была создана обстановка, в которой многие черты этой страшной абстракции были воплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия принципиально схожих катастроф, вызванных освобождением от "технологической дисциплины" - освобождением всего лишь моральным. В 1988 г. "новое мышление" дало свободу от норм межнационального общежития - потекла кровь на Кавказе. Через год была разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок - всего лишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на перевод безналичных денег в наличные, а также на внешнюю торговлю).
Что было дальше, хорошо известно - распад государства и производственной системы, появление огромного количества свободных людей (мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток, бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почти узаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает и перераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновники и предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам - об этом десять лет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бред сумасшедшего.
Все эти люди и те, кто к ним тяготеет, не голосуют ни за коммунистов, ни за рыночников - за тех, у кого есть какой-то проект жизнеустройства. Когда в 1996 г., у такого обобранного, терпящего, казалось бы, бедствие человека спрашивали, почему он не голосует за Зюганова, обычным ответом был такой: "Придут коммунисты - опять работать заставят". Это - главное, а в остальном он вражды к идеям коммунизма не испытывает. Значит, воздействуя на чувства и подсознание, манипуляторы сумели отключить у людей не только логическое мышление, но и инстинкты - и самосохранения, и продолжения рода.
Подавив, средствами манипуляции сознанием, "страх перед свободой", идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью без запретов - так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему не выдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города. Его дудочка пела: "Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами".
Так вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в хитрости Степашина, не в красноречии Черномырдина или жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. Значительная часть их перестала быть гражданами и составлять общество. Перед нами большой эксперимент по "толпообразованию" - без физического контакта людей.
В массовом сознании стал слишком силен компонент "мышления толпы", и подверженные ему люди уже не хотят возвращаться на заводы и за парты. Они очарованы свободой, даже если она несовместима с жизнью - и голосуют за Ельцина и Жириновского. За тех, у кого нет идеологии, нет проекта жизнеустройства. А есть лишь снятие запретов права и морали, устранение самих понятий долга и греха.
Собственность. Рассмотрим пару гротескных утверждений и одно изощренное. Селюнин В. в статье с многообещающим названием "А будет все равно по-нашему" излагает символ веры: "Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность". "Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют в основном Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации "Дженерал моторс" имеет около миллиона человек". Как минимум, из этого с полной очевидностью можно констатировать, что вши с партийных учебников переползли на Селюнина. Вот сводка из газеты "Нью-Йорк Таймс" от 17 апреля 1995 г.: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. А насчет акций, так и у нас в России миллионы их имеют - и АО МММ, и "Гермеса". Только при чем здесь собственность? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до десятой доля процента с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census приведена в журнале "США: экономика, политика, идеология" № 10, 1994. Там же сказано: "Размеры почасовой реальной заработной платы, достигнув своей высшей точки в 1972 г., затем стали уменьшаться и к 1987 г. сократились на 60%").
Можно только удивляться, как легко поверила интеллигенция в басню об "акциях" - ведь во многом на ней сыграли и идеологи, и практики типа Чубайса. Интеллигенция читать разучилась? Вот энциклопедический справочник "Современные Соединенные Штаты Америки"(1988), тираж 250 тыс. экз., хватило бы всем заглянуть и получить справку. Там ясно сказано, что акции существенной роли в доходах наемных работников не играют. Читаем: "В 1985 г. доля дивидендов в общей сумме доходов от капитала составила около 15%" (с. 223). А много ли рабочие и служащие получают доходов от капитала? Читаем: "Доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих оставалась стабильной, колеблясь в диапазоне 2-4%" (с. 222). Два процента - весь доход на капитал, а в нем 15% от акций, то есть, для среднего человека акции дают ) 0,003 его семейного дохода. Три тысячных! И этим соблазнили людей на приватизацию, на то, чтобы угробить всю промышленность страны!
Но главное - ложь в самих понятиях Селюнина. Частная собственность - самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность! Но ведь это нелепо. Не существует абсолютных общечеловеческих ценностей, ибо ценности - часть культуры и являются исторически обусловленными. Они всегда относительны и всегда признаются именно в данной культуре. Частная собственность существует лишь в течение 0,05% времени, которое прожила человеческая цивилизация - как же она может быть общечеловеческой ценностью?
Ну, Селюнин - газетчик и большой оригинал, А вот А.Н.Яковлев - академик и бывший начальник всей идеологии. Перед выборами 1996 г. он журит интеллигенцию: "Нам подавай идеологию, придумывай идеалы, как будто существуют еще какие-то идеалы, кроме свободы человека - духовной и экономической... Вообще нужно было бы давно узаконить неприкосновенность и священность частной собственности". Замечательно само утверждение, будто идеалов не существует, кроме двух видов свободы ("если Бога нет, то все разрешено"). Насчет духовной свободы - тут А.Н.Яковлев дал маху. Это - не идеал, а свойство человека. Ее нельзя ни дать, ни отнять, она или есть у человека, или нет. Если кто-то говорит: "Ах, Брежнев лишил меня духовной свободы!", то это значит, что у этого свободолюбца просто органа такого нет, он его в детстве у себя вытравил, как добровольный скопец - чтобы жить удобнее было. И если кто поверит А.Н.Яковлеву, будто Ельцин даст интеллигенции духовную свободу, то будет одурачен в очередной раз "архитектором".
Другое дело - экономическая свобода. Да, это - идеал. Чей же? Крайние идеалисты тут - грабители-мокрушники. Далее - предприниматели по кражам со взломом, щипачи, банкиры и так до мелких спекулянтов. Идеал нормального человека за всю историю цивилизации был иной - ограничить экономическую свободу этих идеалистов, ввести ее в рамки права, общественного договора. На этом пути у человечества есть некоторые успехи, огорчающие А.Н.Яковлева: сократили свободу рабовладельцев, преодолели крепостное право, создали профсоюзы, добились трудового законодательства. Борцы за свою экономическую свободу при этом яростно сопротивлялись и пролили немало крови (хотя и им иногда доставалось). А.Н.Яковлев - их беззаветный соратник, но успехи у него могут быть очень краткосрочными.
Но главное - идея