Начало формы Андрей Паршев

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29

прессе сплошь - "капитализм" да "буржуазия". Словом "капиталист" ругают

"новых русских" просто потому, что считают это слово ругательством. "Новые

русские" достойны всяких крепких слов, и они вывозят капиталы из России, но

они не капиталисты. Есть еще слово "компрадор", но и оно не очень

соответствует явлению. Боюсь, соответствующего слова в русском языке просто

нет.

Я уже упоминал, что капитализм - это просто название такого типа

человеческой деятельности, который направлен на сохранение и умножение

капитала (как "социализм" - не то, что вы думаете, а деятельность в целях

удовлетворения потребностей общества). А "новые русские" стремятся все виды

капитала в России уменьшить: постоянный и оборотный по возможности вывезти

(сырье, полуфабрикаты, технологии, квалификацию), что нельзя вывезти -

износить (здания и сооружения), переменный капитал - уничтожить (переменный

капитал - это рабочая сила). По сути это "антикапиталисты"!

Я не могу придумать название для этого "верхнего класса", но могу

предположить, как с ним бороться. Традиционные способы борьбы пролетариата

против капиталистов к данному случаю не пригодны. Забастовка эффективна

против капиталиста, потому что лишает его прибавочной стоимости. А против

кого эффективна забастовка врачей?

Только те меры воздействия на "новых русских" эффективны, которые "бьют

по чековой книжке", как в позапрошлое октябрьское восстание (1917 год)

говаривали красногвардейцы, стреляя из пушек по банкам на Кузнецком мосту.

А все эти забастовки, голодовки (простые и политические), самосожжения,

перекрытия внутренних транспортных магистралей - суть варианты самоубийства,

и "новым русским" они на руку. Если, конечно, забастовки не на

нефтеперекачивающей станции у российской границы.

Реальное средство борьбы против "новых русских" - лишение их доступа к

выручке от продажи ресурсов. До тех пор, пока возможны легальные методы -

борьба за национализацию, как первый шаг - полный контроль со стороны

государства, отмена коммерческой тайны. Добиться этого (не добиваться, а

добиться) должны были бы представители народных сил в парламенте. Где их

только взять... Необходимо было останавливать любую сделку по вывозу

ресурсов из страны, любыми доступными средствами, ради этого можно было идти

на любые компромиссы.

Если же легальные методы по вине экспортеров будут исчерпаны, то методы

нужны другие, а цели останутся те же - лишение "новых русских" самой

возможности доступа к выручке от сырьевого экспорта, а лучше - прекращение

экспорта.

Естественными союзниками в этом деле являются все, кто не "новый

русский" и не самоубийца. Некоторые ошибочно считают себя или временно

являются "новыми русскими". Им жизнь поможет. Некоторые не знают, что они

самоубийцы и убийцы своих близких, им это можно объяснить и отговорить.

Реальной социальной базы у "верхнего класса" нет, а объединить "нижних"

можно, так как у них есть общая платформа - выживание в "этой стране".

Главное - чтобы потенциальные союзники поняли друг друга, поняли суть

основного конфликта нашего общества. Сократить вывоз, сэкономить ресурсы

можно, и, если бы не долги, то даже без особого ущерба для жизненного

уровня, так как значительная часть их вывозится для того, чтобы

удовлетворять потребности небольшого круга таинственных личностей, а не для

того, чтобы платить государственные долги или даже долги коммерческих

банков.

И выход только один. Не "разумное включение в мировую экономическую

систему", а разумное дистанцирование от мировой экономической системы.

Только это может спасти и торговца, и предпринимателя, и рабочего. Вот здесь

есть почва для исторического компромисса между классами. Тем более, что

общенародная, "ничья" собственность - это все равно исторический тупик, это

неизбежная попытка ее присвоить. Да, придется придумывать пригодные для нас

формы собственности - возможно, они подойдут и "бывшим новым русским",

которые оперировали в основном на внутреннем рынке. Даже журналистам

демократических СМИ можно объяснить, что их жирно кормили только для

идеологического обеспечения вывоза ресурсов. Хоть и трудно. Но не все же они

на самом деле кретины? Их уже сейчас "кинули" - что же будет дальше? Они-то

думали, что они не то первый класс, не то пятая колонна, а на самом деле?

К сожалению, уголовный розыск порой сталкивается с ситуацией, когда

воры, уходя из ограбленной квартиры, поджигают ее, чтобы замести следы. Есть

определенная угроза, что многие из ныне богатых слоев заинтересованы на

прощанье "хлопнуть дверью" - развязать конфликт, целью которого будет не

победа, а облегчение возможности эмигрировать на Запад под видом "беженца".

В 17-м году надежды корниловцев были на продолжение эксплуатации

крестьян и рабочих - земля и заводы никуда не девались, рабочие и крестьяне

тоже. В наше время "сладкая жизнь" "новых русских" базировалась

исключительно на торговле природными ресурсами и разворовывании кредитов.

Сейчас же сложилась ситуация, что добыча ресурсов по сравнению с 1990 годом

сократилась в два раза, и, самое главное, использовать на потребление

остатки выручки нельзя. Подошло время платить долги, вся выручка пойдет

туда.

Даже на Западе возникло объективное противоречие с интересами "новых

русских" - они конкурируют из-за российских ресурсов. Ресурсы на много лет

вперед теперь и так принадлежат Западу. Долгов у нас миллиардов на двести, с

учетом процентов выйдет и все четыреста, а экспорт - миллиардов пятьдесят в

год. Если же из этого что-то еще и отдавать олигархам, то Запад ничего не

получит. С точки зрения прямой выгоды, Западу выгоден любой социальный

строй, который обеспечит выплату долгов, а власть олигархов не вернет и

процентов. Правда, инерция идеологии крестового похода "за свободный рынок"

еще велика, и убедить Запад в неизбежности особого режима работы нашего

рынка очень трудно.

Катастрофа в масштабах страны - вполне возможна, возврата в 1992 год -

не будет никогда.

История.

Все факты нынешнего состояния нашей экономики подтверждают мою

концепцию: экономика нашей страны должна быть четко отграничена от мировой

экономики. Но закономерности развития экономики приняли современную форму

сравнительно недавно, примерно 300 лет назад, когда на Западе началась

промышленная революция, что же действовало раньше?

А это очень интересно: почему наши пути с Западом разошлись уже давно?

Почему экономика, да и все государственное устройство нашей страны, всегда,

с сумерек истории, так разительно отличались от соответствующих институтов

Западной Европы? Ведь оттуда родом значительная часть наших предков! Да и с

другими соседями сходство у нас небольшое. Нельзя ли использовать сходный

подход и выяснить, в конце концов, в чем же дело?

Ответ, видимо, возможен, и начало ему положено фундаментальным трудом

современного нам ученого. Это член-корреспондент РАН С. В. Милов, профессор

МГУ, заведующий кафедрой истории России эпохи феодализма. Он выпустил в 1998

году монографию "Великорусский пахарь и особенности российского

исторического процесса" (М., РОССПЭН, 1998). Фактический материал книги

относится в основном к 16-18 векам, но не ограничивается только этим

периодом. А общий смысл этой книги примерно таков: из-за особых условий

России объем прибавочного продукта хозяйства русского крестьянина всегда

был, есть и будет меньше, чем в Западной Европе, то есть русское общество -

общество с минимальным объемом прибавочного продукта. Эта мысль, пожалуй,

вполне заслуживает наименования закона.

Что же следует из этого фундаментального вывода? Это значит, что после

вычета того, что нужно крестьянину и его семье, он может отдать государству,

то есть его аппарату управления, гораздо меньше, чем западноевропеец.

Поэтому на Западе для содержания одного воина или чиновника достаточно,

например, десяти крестьян, а у нас нужна сотня.

Но ведь процесс управления везде одинаков!

Один человек может эффективно управлять лишь четырьмя-пятью

подчиненными, на всех уровнях, поэтому, например, низовое военное

подразделение в армиях всех времен и народов - пять человек. Даже если по

разным причинам делались отделения большей численности (скажем, десять

бойцов), все равно жизнь заставляла делить его пополам и иметь

дополнительного командира над второй половиной. То же происходит и на более

высоких уровнях: напрямую управлять десятью заместителями ни один начальник

не может.

В делах гражданских такого постоянного и интенсивного процесса

управления, как в армии, нет. Но определенная пропорция между управляющими и

управляемыми должна соблюдаться. Ну, например, нагрузка на налогового

инспектора не может в разных обществах различаться в десятки раз - силы

человеческие примерно одинаковы.

Я вообще не встречал сравнительного анализа систем государственного

управления у нас и в Европе или Азии, а то, что попадалось, было написано в

идеологических целях и к употреблению оказывалось непригодно.

Как же вдесятеро меньший государственный аппарат или офицерский корпус

могут выполнять те же функции? Вот где непаханое поле для историка и

обществоведа. Очевидно, что государство у нас функционирует как-то

по-другому, чем на Западе. Скорее всего, наше население как бы больше

вовлечено в процесс управления, хотя внешне это незаметно. Но по некоторым

отрывочным сведениям можно сделать именно такой вывод. Так, среди крепостных

крестьян административные обязанности выполняли десятские, пятидесятские и

сотские, и в армии, как ни странно, на солдатском уровне тоже существовали

свои структуры управления.

Во Франции, например, судейские и нотариусы составляли отдельные и

политически очень сильные общественные прослойки. Парламент, с которым

Людовик XIV собачился по поводу того, кто же является государством, именно

из судейских состоял, а не из народных депутатов, как можно сейчас ошибочно

подумать. А вот кто в России заключал сделки по домовладениям, например? Как

описано у Лескова (не придумал же он это из головы), делалось все

самостоятельно, лишь на "общественных началах": выборный вел "китрать" с

регистрационными записями. И все! Специального нотариуса просто бы не

прокормили.

Эта структура общественного устройства перекочевывала и в

государственные органы.

Вот конкретные примеры из специфической области государственного

устройства - а именно из военной истории 18-19 веков.

Так, в Крымскую войну, в ходе наступления на Черной Речке 4 августа

1852 года, почти все офицеры были выведены из строя штуцерным огнем, был

убит и командующий, генерал Реад. Но вполне организованные атаки войск без

офицеров продолжались, и некоторые были даже более успешны, чем предыдущие.

У Сергеева-Ценского приводится характерный диалог генерала и солдата, взятый

из чьих-то мемуаров:

"- Лезервы нам дайте!

- А тебя кто послал?

- Товарищи.

- А офицеры где?

- А все поубиванные!"

Это не признак какого-то сверхчеловечества - храбрецы везде есть, но

аналогичных примеров в военно-исторических трудах я что-то не встречал.

Считается, и, как правило, так и бывает, что при разрушении управленческой

пирамиды, когда офицеров остается меньше половины, армия превращается в

толпу. Но в русской армии сохранялась система управления, перенесенная из

сельской общины, хотя ее "функционеры" не носили знаков различия. Кстати, в

фундаментальной работе В. Белова по русскому крестьянскому быту "Лад"

устойчивость русской армии объясняется в большей степени влиянием устройства

патриархальной семьи, чем общины - я думаю, противоречие незначительно.

В мемуарах генерала Ермолова, относящихся к периоду наполеоновских

войн, приводится такой эпизод: короткое время нашей европейской армией

командовал генерал Винценгероде, который отличился, в частности, тем, что

для повышения маневренности армии распорядился продать имущество солдатских

артелей без совета с солдатами. Оказывается, все солдаты объединялись в

артели по 50-70 человек для финансово-хозяйственных целей и заработка, и в

походе, и в местах постоянной дислокации. Сменившему Винценгероде Кутузову

пришлось отменять эти распоряжения, и Ермолов особо отмечает неудовольствие

солдатских товариществ. Он упомянул об этом случае не как об историческом

анекдоте, а как об иллюстрации того, почему немцев нельзя использовать в

русской армии (был у Ермолова такой пунктик). Действительно, как может

командовать армией генерал, не знающий очевидных вещей о ее устройстве?

Увы, несмотря на то, что такая особенность явно не была для русских

офицеров того времени секретом, упоминаний о ней нигде, кроме этого

рассказа, нет. Такова уж беда русских мемуаристов - о том, что "все и так

знают", никто не пишет.

Тоже своеобразный случай: во время Семилетней войны первое крупное

сражение с пруссаками (при Гросс-Егерсдорфе) произошло в крайне невыгодной

ситуации. Наш лагерь был укреплен, но противник атаковал с тыла, откуда его

не ждали. При попытке построиться (без правильного линейного строя воевать

тогда, по западноевропейским понятиям, было нельзя) части перемешались,

солдаты по ходу дела разбили бочки с вином - и пошла потеха. Прусский

король, хорошо видя обстановку в лагере русских, понял, что битва уже

выиграна. Более того, и русский командующий - иностранный военный специалист

Фермор - с криком "коня мне!" ускакал с поля битвы. Тем не менее русские

солдаты, встав кто куда попал, выдержали атаку, и хотя у нас потерь было

больше (17 тыс. против 11 тыс. у пруссаков), сражение кончилось вничью.

Претензий к Фермору впоследствии не было - он проявил профессионализм,

по крайней мере, в оценке ситуации. И Фридрих уже тогда понял, что

управление в русской армии, при внешней похожести, явно осуществлялось не по

западноевропейскому образцу.

А помните, как у Н. Островского говорится о порядках в Первой Конной?

Когда оплошавшего бойца судили сами, ночью, без командиров и комиссаров?

Только не надо возражать, ссылаясь на горбачевские "восемнадцать

миллионов чиновников" или современную численность генералов. На самом деле,

все они не имеют отношения к процессу управления. Мы говорим об исторических

ситуациях, когда каждый управленец действительно управляет. Нынешний

"аппарат управления" - во многом просто армия безработных с относительно

высоким пособием. Проверить легко - почти никто из современных управленцев

не может принять какое-нибудь решение, которое вызовет реакцию в слое

управляемых. Приводной связи нет, шестеренки крутятся вхолостую.

Как гласит один из законов Паркинсона - при достижении аппаратом

управления порога численности в 3000 чиновников - он уже не нуждается в

объекте управления.

И нынешние генералы - это не те генералы. Кстати, для государственной

казны после производства они обходятся дороже лишь из-за канта на брюки,

денежное содержание у них мизерно. Просто в современных условиях у власти

нет других возможностей поощрить заслуженных или перспективных офицеров, а

для них само генеральское звание представляет ценность. И армия сейчас не та

- пожалуй, в российской истории не было периода, чтобы она состояла в

основном из 18-19-летних. Это, скорее всего, неправильно.

В 19-20-м веках российская государственная власть увеличила "аппарат

управления", доведя его до европейских стандартов. Но прибавочный продукт не

обманешь! Этот аппарат все равно по необходимости вдесятеро более дешевый. И

это касается не только государственного аппарата. Вообще соотношение между

производящими и прочими классами у нас по необходимости (по "закону Милова")

должно быть другим, например, у нас должно быть меньше количество торговцев

на тысячу рабочих и крестьян. Или эти торговцы, при той же численности, что

в Европе, будут жить хуже.

И общественная пирамида у нас не может быть такой же сложной, как там,

и верхи в нормальных условиях у нас всегда ближе к низам, по сравнению с

Западом. Да так на самом деле, конечно, и было. Эта разница хорошо видна и

сейчас, стоит посмотреть на отношения, например, в британской армии. Один

мой знакомый общался с англичанами, служа в Западном Берлине. Чтобы офицер

говорил с солдатом? Да никогда! Только с сержантом, и то только через нижнюю

губу. У нас и в царской армии ничего похожего не было. Я уж не говорю, что

телесные наказания в русской армии были отменены раньше, чем в других

европейских армиях.

Несомненно, у взаимоотношений государственной власти и народа в России

было очень много отличий от Западной Европы, но как о них узнать? Немного

помогают мемуары иностранцев, но для них многое было непонятно, и языка они,

как правило, не знали. Конечно, они записывали то, что их поразило - ну,

например, когда дворцовый слуга в ответ на подначку царя отвечает "Врешь,

собака!" (в присутствии иностранного посла), а Иван Грозный только

посмеивается - как иностранный посол мог такое не упомянуть? А вот наши-то

авторы того времени о таких вещах и не написали.

Конечно, и иностранные свидетельства не совсем объективны, слишком

сильно влияние пропаганды Запада. Она действовала всегда. Так, откройте

любую книгу западного путешественника на Русь, хоть 15-го, хоть 19-го века,

и обязательно найдете там замечание, что на Западе свобода, а у нас ее нет,

причем без всякого обоснования. Корни этого штампа лежат где-то уж очень

глубоко.

Так, вам не преминут заметить, что на Западе давно не было крепостного

права. Да, не было. Но в средние века на европейских дорогах стояли патрули,

и попавшихся "бродяг", то есть тех, кто не мог доказать, что он местный

арендатор, тут же вешали. А крепостного права не было! Иди куда хочешь,

кругом свобода.

На самом же деле вполне объективные факторы, отличающие нашу страну,

действовали всегда, и их действие проявлялось по-разному, в зависимости от

того, по каким законам жило общество. И заселение территории финскими и

балтскими племенами, и расселение славян с 6-го века происходило очень

своеобразно, и государство образовалось не так, как королевства Западной

Европы, и феодализм у нас был другой, по сути, это даже не был феодализм.

Что-то дополнительно узнать об истории удастся, когда можно будет

определить, как экономика влияла на жизнь в разных странах. Ведь условия

отличались порой настолько, что это делает историческую обстановку в чужой

стране для нас просто непредставимой! Так, в "Записках о галльской войне"

упоминается, что о важных событиях галлы передавали весть по стране таким

вот образом: каждый житель кричал о новости соседу. О случившемся утром к

вечеру узнавали за 160 миль от места действия! А возможно ли это было в

России, в любую историческую эпоху? И причина невозможности этого - чисто

экономическая, у нас нельзя прожить крошечным клочком земли, и поэтому не

могут крестьяне на протяжении сотен верст жить бок-о-бок. Отчасти поэтому

предлагавшаяся Столыпиным "хуторская система" (по опыту Виленского края) в

России не прижилась - далековато получалось жить. Россия - Россией, но и

другие народы Восточной Европы тоже что-то хуторами не живут, а все довольно

большими селами.

Во время одной из многочисленных войн Москвы с Тверью был, говорят,

случай, что в течение летней кампании противостоящие армии не смогли

встретиться, просто не нашли друг друга в лесах и болотах между княжествами.

Сейчас уже общепринято, что феодализм возник тогда, когда всадник на

коне оказался сильнее десятков пехотинцев (поэтому в европейских языках

"кавалер" или "рыцарь", то есть феодал, означает "всадник", "конник"). В

Blog

Начало формы Андрей Паршев