Geum.ru

Петр Петрович Вершигора. Люди с чистой совестью Изд.: М. "Современник", 1986 книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   58   59   60   61   62   63   64   65   66

самолетов. Неудобную, на песке, - длинную поляну. С большим риском на ней

можно было посадить машину. Дело осложнялось еще тем, что летом самолеты

летали к партизанам "с подскоком" и в обратный рейс уходили на другую ночь.

На партизанских аэродромах дневало иногда по нескольку самолетов. Короткой

летней ночи хватало только на один конец. В самую рискованную ночь, когда

уже немецкие автоматчики подошли к сабуровскому аэродрому и невдалеке от

костров шлепались мины, за час до рассвета совершил посадку наш самолет.

Один из лучших летчиков полка Гризодубовой - Феофан Родугин - привел машину

по заданию товарища Хрущева. Товарищам Демьяну и генералу Строкачу было

приказано немедленно вылететь на Большую землю.

В том, что удастся удержать до следующего вечера аэродром в своих

руках, а тем более сохранить машину Родугина способной для полета в далекий

шестичасовой рейс, уверенности не было. Где-то в лесу ворчали моторы

немецких танков. Минеры кидались им наперехват, но по лесу сплошными цепями

шла немецкая пехота с собаками, миноискателями, минометами. Пьяная и

нахальная. Было только два выхода из создавшегося положения. Либо сжечь

самолет и пробиваться через немецкую облаву, либо поднять самолет в воздух с

расчетом уйти от наземной облавы, но через полчаса-час попасть в облаву

вражеских истребителей. Уже когда розовела утренняя заря, Феофан Родугин

поднял с песчаного грунта самолет и повел его на бреющем над опешившими от

неожиданности немецкими войсками.

- Прорвались! - сказал Родугин через десять минут, выходя из кабины

летчика.

Наверху сразу посветлело, а через несколько минут лучи солнца

позолотили крылья машины.

- Запрашиваю Москву, - доложил командир корабля генералу Строкачу.

- Что дает Москва?

Родугин виновато развел руками. Это означало - связи нет.

Да Строкач и сам знал: когда брезжит заря - утомленные почти суточной

работой аэродромщики, офицеры штабов идут на отдых. Надо и им эти несколько

часов поспать. В десять ноль-ноль начнется снова трудовой день, который

окончится только завтра на рассвете. Только дежурный радист держит точную

связь с самолетами, ночью перелетевшими через фронт и сейчас подходящими к

своим аэродромам.

- Навряд ли сейчас кто-нибудь ожидает нас в воздухе за пять часов лету

над немцами, - сказал Строкач командиру корабля.

- Попробую еще связаться, - словно провинившись в чем-то, ответил

летчик.

- Попробуйте...

Товарищ Демьян сидел на жесткой скамье и сортировал какие-то заметки и

бумаги. Видимо, смотрел, что нужно уничтожить в случае аварии, а что беречь

до самого конца.

И вот тут-то и случилось то, о чем рассказывал мне начальник штаба

Гризодубовой.

"Дежурила у нас в тот день радисточка одна. Все мы ее звали Наташа -

"Золотые ушки".

Гризодубова отдала уже все приказания, села за руль своего "оппелька".

А я остался в штабе. Прилег. Подремлю, думаю, пока. А там и экипажи

соберутся. Тогда под душ и на отдых. Родугина мы всю ночь держали на особой

связи: знали - обстановка напряженная, знали - Родугин повез приказ Хрущева.

Но раз нет его до зари... Значит, будем ждать завтра.

Вдруг в это время вбегает Наташа.

- Ты чего, Золотые ушки? - спрашиваю. А она какая-то вся растерянная.

"Феофан в воздухе, товарищ начштаба!" - "Как в воздухе? Где?!" Беру

радиограмму, глазам своим не верю. "Нахожусь в воздухе... На борту-ценные

люди. Номер Родугина". Глянул я на его координаты - волосы у меня

зашевелились. Ведь это ему, транспортнику, по вражескому тылу до полдня

топать! Это все равно, что, извините, голяком через колючую проволоку в

десять колов пролезть. "Когда приняла?" - спрашиваю. "Только что... Еще все

спрашивал: дайте посадку! Дайте где сесть!" А тут уже Гризодубова, командир

наш, вбежала. Мы к карте. Ну, где ты была, Золотые ушки, хоть на полчаса

раньше? - упрекаем мы Наташу, а сами понимаем, что она тут ни при чем. Раз

вылетел - значит другого выхода не было. Но и у нас выхода нет. Товарищи по

краю гибели ходят, а чем мы отсюда помочь можем? В тылу врага партизанских

площадок десятки. Но там тоже уже часа полтора как никто не только самолета,

а и вороны не ждет. Костры разбросали, замаскировались и храпят себе хлопцы.

Но другого выхода нет. Даем координаты на ближайший аэродром. Ближайшими к

курсу Родугина были площадки белорусских партизан. Вот одна под Мозырем,

другая - на реке Друть. "Давать?" - спрашиваю командира. "Давай, Наташа,

стучи!" Сами пошли с ней в аппаратную. Тут она сразу его поймала. Ходит наш

Феофан по немецкому тылу, между аэродромами немцев, пробирается чуть теплый.

Но еще пока живой. Нас сразу услышал. "Давайте посадку!" - просит. Даем ему

самую близкую. Через двадцать минут принимаем сигналы: "Сел на дневку.

Маскируюсь. Все в порядке". Вот тебе и Феофан. Вот тебе и Наташа - Золотые

ушки. Ага... А немцы уже "фоккеров" своих подняли. Гоняют, гоняют. Да нет,

брат, близок локоть, да не укусишь. Уж наш "Ли-2" в кустиках сидит, на

солнышко поглядывает.

На вторую ночь, поднявшись с аэродрома белорусских партизан, самолет

доставил в Москву руководителей украинских партизан.

Карательная экспедиция немцев, начавшаяся через несколько дней после

нашего ухода на Карпаты, окончилась безрезультатно. Немцы справедливо

догадывались, что неспроста очутились в партизанском крае эти выдающиеся

организаторы. Но - опоздали.

И вот сейчас навстречу мне, одному из многих исполнителей планов,

разрабатывавшихся летом, поднялся генерал Строкач со словами:

- Слыхал, много слыхал...

Не помню, что сказал я в ответ... Но мог ответить теми же словами. Я

много слыхал о Строкаче от Руднева и Ковпака. Слыхал о нем и от врага.

Немцы, наладив свою карательную экспедицию, разбросали много листовок,

именуя в них генерал-майора Строкача генерал-полковником. Знал я от

побывавших на Большой земле раненых партизан о том, что каждого человека

лично принимает начальник Украинского штаба, расспрашивает, узнает, дополняя

личным общением тоненькую и не всегда ясную нить радиосвязи... Он защищал

Киев и оставался там до последнего дня. Затем вывел из окружения большую

группу офицеров Красной Армии. Уже осенью 1941 года Строкач организовал

руководство партизанами. Сначала посылались через фронт небольшие самолеты,

налаживалась связь с действующими отрядами, посылались ходоки, выбрасывались

радисты, велась разведка... А к моменту, когда товарищ Сталин вызвал к себе

на прием командиров наиболее известных соединений, уже действовали на

Украине сотни отрядов... Ближайший помощник Хрущева и Коротченко, Строкач

управлял партизанами Украины.

Я хотел "по всей форме" начать доклад генералу. Он остановил меня.

- Давайте у меня на квартире поговорим...

И вот я на квартире у генерала Строкача. Солдатская койка, полевой

телефон...

- Дни и ночи в штабе. А здесь только несколько часов сна и обед...

Несколько дней, в перерывах между работой, за обедом и ужином пытливо

расспрашивал меня генерал о нашем Карпатском рейде... Я понял вскоре: не

внешняя сторона событий, не путь движения, изображенный узенькой

извивающейся полосой на карте, даже не словесное описание боев, уже

известных ранее по донесениям, которые, видимо, тщательно изучал Строкач по

ночам, - нет; присутствие живого человека, видевшего события во всей их

противоречивой сущности - борьба ведения и неведения, работа разведки,

привычки и шаблоны, повадки врага и наших командиров, уловки Ковпака, взлеты

таланта Руднева и их просчеты, предательская роль бандитов и их шакалья

тактика, давыдовский маневр и авторы его применения, выход из Карпат и

борьба командирских честолюбий - все, все интересовало генерала...

Он по нескольку раз переспрашивал об одном и том же, улавливал оттенки,

исправлял неточности, словно испытывая, выверяя сложный механизм, заведенный

им самим и пущенный в самостоятельный полет.

- Давыдовским маневром, говорите? Это хорошо... Но ведь Давыдов пункт

сбора назначал за 30-40 верст... А у вас - Полесье. От Карпат?.. Сколько? -

он подошел к карте, - 600 километров по прямой? Это как понимать? Эпохи

разные, говорите? И рейд ваш по километражу - один рейд отрядов Ковпака и

Сабурова - перекроет все прошлые достижения наших прадедов разочков в

пять-шесть. Правильно? А ведь после еще были рейды не меньше. На Карпаты

какой? Третий? Это у вас - у Ковпака? А, кроме вас, еще - Федоров, Сабуров,

Мельник рейдировали. А рейд Наумова? Зимой по степи... Знаете? Дерзкий,

очень смелый рейд. Советую изучить его результаты и ходы. Там есть свой

почерк... Конечно, Ковпак на этом деле собаку съел. Но и другие в

партизанском деле смыслят... Вот, например, рейд Мельника под Винницу... Ему

было передано на ходу задание Ковпака, когда вас перенацелили на Карпаты...

Знаете? Очень хорошо... Разведчик должен много знать?.. Согласен с вами...

Вы умеете водить врага за нос...

Генерал весело засмеялся.

Здесь-то я впервые и услышал слова Маркса о партизанах: "Они носят свою

оперативную базу в самих себе, и каждая операция по их уничтожению кончается

тем, что объект ее исчезает".

- Не знали? Но чувствовали то же? Правильно. Ведь марксизм, как учил

Ленин, не "выдумывает" никаких доктринерских рецептов. Он изучает, объясняет

и переделывает жизнь. Но если хотите знать наше мнение... Победа не в том,

что вы сумели исчезнуть. Фокус не в том, что соединение разбрелось по

частям. А в том фокус, что оно собралось обратно... За тысячу верст... И

этот дед глухой?.. Ну да, Велас... через Румынию и Венгрию, говорите,

прошел? Вот в чем победа. И эсэсовцы орденов ни один не заработал. Даже за

глухого Веласа... А хвалились самого Ковпака поймать...

Генерал опять рассмеялся. Затем сразу стал серьезным.

- А теперь скажите, фокус-то фокус, но в чем он? И чья в нем главная

заслуга? Сплоченности отряда? Традиции? Верно, конечно. И это качества

немаловажные. А главное что? Вот тут позвольте вас поправить... Главное -

существование партизанского края. Знаю, знаю, вы, рейдовики, всегда о нем

несколько презрительно так... Сидуны, мол... Даже песню слыхал вашу: "Во

селении Купели цело лето просидели, удивительно..." А когда туго пришлось,

куда все отряды рвались? На север. А что на севере? Партизанский край!

Верно? Верно! Верно и то, что кое-кто из местных командиров считает: вот,

мол, пришли и немца к нам привели... Тоже ошибка, конечно. Не понимает, что

он вроде базы для вас... Что без него вы рейдировать неспособны, а он без

вас - не вояка. Взаимодействие. Народное движение - вот главное... А тактика

может быть разная. В степи одно, в горах - другое... А в городах? А в

Донбассе? Все по-разному... Советую вам немного опыт других перенять. Все

может пригодиться. В рейдах вам, ученикам Ковпака и Руднева, - первое слово.

А правильно применять разную тактику - это уже будет оперативное искусство

партизанского дела. Тут уже крепко надо сочетать каждый шаг с действиями

армии на фронтах. Не учтешь - такое можно напартизанить. Вот смотрите -

карта фронтов. Рейдами партизаны постепенно продвигаются на запад и на юг -

к западным границам нашей страны. А партизанские края, глядите, многие из

них территорией в тысячи квадратных километров помогают наступающей Красной

Армии с тыла.

В конце одной затянувшейся вечерней беседы, все более раскрывавшей мне

глаза, генерал спросил в упор:

- Почему вы не воспользовались нашим разрешением действовать

самостоятельно? А опять подчинились... Так... Слава ковпаковцев - это и ваша

слава? Интересный ответ... Ковпак был ранен... Как, вы не знали?.. Неужели

скрывал всех? Ах, старик... Какой старик! Кремень! Здорово... Да, вы

правильно сделали, что опять пришли к нему. Он очень тепло отзывается о

вас... Я обязательно расскажу об этом Никите Сергеевичу. Это новые отношения

командиров...

Спустя несколько дней генерал Строкач повез меня к Никите Сергеевичу

Хрущеву.

20

Это были дни деятельной подготовки штурма Киева. Штаб 1-го Украинского

фронта работал уверенно и четко. Шла работа сложного механизма,

осуществлявшего задание Ставки: взять Киев раньше, чем фашисты успеют

опустошить его. Уже накапливались войска на плацдармах.

Генерал Армии Ватутин со своего командного пункта наблюдал видневшийся

в дымке золотоглавый город.

Никита Сергеевич - член Военного совета важнейшего из Украинских

фронтов - принял нас в сельской хате. К Военному совету тянулись

многочисленные провода. На огороде трещали моторы радиостанций.

- Кроме дел по фронту, у Никиты Сергеевича еще заботы об освобожденной

территории... Берегите его время, - сказал мне по дороге генерал Строкач.

В последний раз просматриваю "простыню", которую сунул мне на аэродроме

Ковпак. Ее заботливо составляли в Глушкевичах Базыма и Вася Войцехович.

Скрупулезно и внимательно суммировали они донесения командиров батальонов и

рот.

Сводка говорит о том, что еще 4708 гитлеровцев нашли себе могилу на

украинской земле; о 54 тысячах тонн нефти и бензина, которые пошли дымом; о

сожженных танках и сбитых самолетах. Она говорит о том, что отрядами Ковпака

уничтожено несколько железнодорожных станций и водокачек; пущено под откос

29 эшелонов, расстреляно 14 паровозов; разбито при крушениях 468 вагонов,

платформ, цистерн с горючим на станциях, разъездах и в пути; что к

гитлеровскому фронту не доходили вагоны с обмундированием, авиабомбами,

снарядами, патронами и продовольствием; уничтожено сотни пулеметов и

автоматов разных систем, тысячи винтовок и пистолетов, сотни тысяч патронов

и ручных гранат, и раций, и ракетниц, и прочего военного имущества; о том,

что нами взорвано 14 железнодорожных мостов и 2 бронепоезда; разгромлено 17

немецких гарнизонов и взято 5 райцентров; что взорвано 38 мостов на

шоссейных дорогах; и о том, сколько уничтожено электростанций, лесопильных

заводов, разных мастерских, хлебозаводов, автогаражей, кабеля, радиомаяков,

полицейских участков, телефонных аппаратов, пивоваренных заводов, вальцовых

мельниц, фольварков, молочарок, продовольственных баз; сколько захвачено на

немецких складах сахара, масла сливочного, сыра, соли и табака.

Есть там и такая графа, из которой видно, что из числа трофеев, отбитых

у немцев, населению Западной Украины, ограбленному немцами, партизанами были

розданы: мануфактура, обувь, табак, сахар, масло сливочное, соль, зерно и

мука, рогатый скот и многое другое.

В сводке еще сказано о том, что за период рейда в Карпатах ковпаковцы

прошли 2500 километров боевого страдного пути, и еще о многом, многом

другом.

- Вот из-за чего терпели мы лишения в Карпатах. Стоит ли докладывать ее

всю? - спрашиваю я у генерала Строкача.

Он улыбается.

- Тогда у вас не останется времени своих двух слов сказать... Выберите

наиболее показательные две-три цифры. Главное - расскажите о людях, об их

подвигах...

Но я так и не успел выбрать "наиболее показательные" цифры. Помощник

Хрущева полковник Гапочка вышел к нам.

- Прошу. Никита Сергеевич ждет вас.

В дверях мы столкнулись с высоким озабоченным человеком.

- Петр Петрович, - улыбнулся он, - прибыли.

Это был Демьян Сергеевич Коротченко, второй секретарь ЦК КП(б)У.

- Зайдите ко мне после... Обязательно...

Хрущев поднялся из-за стола.

Я впервые представлялся этому известному всей Советской стране

человеку. Усталое, усталое лицо.

Я немного робел.

Мне хотелось подвергнуть критике нашу деятельность. Но я отчитывался не

за себя...

- Мой командир поручил мне доложить вам...

Усталые глаза внимательно взглянули на меня.

- Я вас слушаю, - сказал Хрущев задумчиво.

Строкач легко толкнул меня локтем. Я вспомнил его слова. Кроме дел по

фронту за плечами этого человека тысячи километров украинской земли - все

Левобережье уже было освобождено Красной Армией, - той самой земли,

израненной бомбами и снарядами. Разрушенные колхозы, тысячи вдов, сирот,

калек... И как-то вдруг побледнела вся наша четырехмесячная эпопея.

- Мой командир поручил мне доложить вам о ходе рейда на Карпаты.

И я стал торопливо, перескакивая через месяцы, опуская детали,

рассказывать о ходе рейда на Карпаты.

Выручила карта рейда, нарисованная архитектором Тутученко.

Никита Сергеевич жестом остановил меня:

- Вы опускаете важное... Расскажите, как брали город Скалат. Подробно

расскажите...

Я поднял глаза на Строкача. И вместо рассказа о бое за Скалат сказал,

что не хотел отнимать время... Сказал, что знаю о том, что кроме дел по

фронту у не спавшего многие ночи человека есть еще вторая забота -

оставшаяся позади, постаревшая от траншей и окопов, залитая кровью

отгремевших боев, обугленная земля Левобережья...

Хрущев улыбнулся.

- Но у нас есть и третья забота... Это те люди, настоящие советские

люди, там за фронтом, на правом берегу, помогающие и фронту и тылу... Вы,

партизаны, тоже прямая забота ЦК. И пока враг топчет Украину - это одна из

главных забот ЦК. Докладывайте подробно. Не экономьте, а только цените

время.

Неловкость мою как рукой сняло. Ободренный, я докладывал... полтора

часа. Почти не перебивая, Хрущев внимательно слушал, вникая в самую суть,

словно вместе с нами совершал этот страдный и славный путь... Радуясь нашим

победам, печалясь нашими неудачами, он озабоченно хмурился и качал головой,

когда я говорил об ошибках и промахах.

Несколько раз подходил к телефону, отдавал короткие приказания. И сразу

возвращался к деревянному столу, покрытому вышитой украинской скатертью.

Коротко бросив: "Продолжайте!" - он слушал внимательно и целеустремленно.

Когда Никита Сергеевич отошел от аппарата, мелькнула мысль:

"Часто недостаток вышестоящих военных командиров заключается в том, что

они только сами говорят. Некоторые из них плохо умеют слушать..." А этот

человек, несмотря на всю свою занятость, умел слушать.

Когда весь рейд, за ходом которого мы следили по карте, был мною

доложен, Никита Сергеевич как бы стряхнул с лица печаль, навеянную рассказом

о судьбе Руднева и других наших боевых товарищей.

- Хорошо... Я обязательно доложу об этом рейде товарищу Сталину. Он

знает и следит по вашим радиограммам... Но важны и подробности... Это -

выдающаяся страница в истории украинского народа. Безусловно, выдающаяся...

Я уже показывал эту карту товарищу Ватутину. Сначала не поверил. "Группа в

15-20 человек тайком, конечно, может пройти глубоко в тыл врага. А чтобы

отряд в полторы - две тысячи человек? С боями? Не может быть..." А затем

командующий пообещал: "Ну, раз есть на свете такие вояки, надо им помочь.

Пусть доложат, в чем нуждаются". Так что не зевайте, - засмеялся Хрущев.

Затем сразу посерьезнел: - Профессиональные военные - они ведь, знаете,

требуют обеспечения флангов. А вот ваши - партизанские фланги - это народ...

Как этот - Мыкола...

- Мыкола Струк из Белой Ославы.

- Да, я его знаю. В Яремче я бывал перед войной. Как-то на охоте

встретил и беседовал с отцом сержанта, который служил в Гори. И профессор

гимназиальный... и доктор Циммер, и Велас, и женщины. Вот они - фланги

партизан. А сила - в народной вере в правоту нашего непобедимого дела. Сила

в партийности наших идей... Я доложу товарищу Сталину о Карпатском рейде

Ковпака.

Спустя несколько дней я получил из рук Строкача решение: "Принять

командование над отрядами Ковпака". Правительство Украины, учитывая ранение,

оставляет Ковпака на Большой земле...

- Хватит, повоевал, Сидор Артемьевич, - сказал опечаленному Ковпаку