Geum.ru

…Всеми будет править она

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   41


Однако даже самые современные взгляды не помогли старшим братьям, когда они узнали о будущей женитьбе младшего. Вызвали Михаила на «семейный ковер» и закатили скандал. Но Михаил не дрогнул. Он дал такой отпор братьям, что те поартачились-поартачились, да отстали – женись на ком хочешь!


…Яркий свет прервал воспоминания. Татьяна даже глаза зажмурила. Ох уж эти новомодные электрические лампочки, которые Михаил приказал обновить по всему дому! Вот и сам он улыбается на пороге: «Ты чего, Тата, без света сидишь?»


Татьяна прильнула к мужу: «Так… Вспоминаю, мечтаю, думаю… Может, и мы дружно жить будем, как твои родители?» Михаил только усмехнулся в усы: «Ясное дело – будем! Ты не огорчайся только. Как говорит наш религиозный брат Степан: время придет – все будет. Улягутся слухи, уговорим твоего бывшего мужа отдать нам мальчишек. Чтоб ты не бегала к сыновьям тайком, как Анна Каренина. Да и своих детей заведем. Я люблю, когда семья большая. А пока расскажи, что у вас тут за переполох был? Прислуга гудит, как вулкан!»


Пришлось пересказывать в лицах – как ходила на спиритический сеанс к княгине Оболенской, а «призрак» дома обнаружился. Михаил только скривился: «Что за глупость несусветная? И что эта Клавдия в угловой комнате делала? Завтра с ней поговорю. А к спиритам ты, Тата, ходить не смей! Мы люди верующие. Князьям, может, и нечем больше заняться, а ты лучше проверь, как там наша больница, что недавно открылась».


И вправду, нельзя без присмотра. Хоть и благотворительность, а все одно: разворуют. Да и размах-то огромный – на деньги Рябушинских существуют больницы, богадельни, странноприимные дома, детские приюты, сады и школы, училища и институты. И на типографии Рябушинские деньги дают, чтобы книга по копейке стоила, и музеям, библиотекам, техническим лабораториям средства отчисляют, газеты за свой счет выпускают.


Весь этот водоворот дел Татьяну завертел, спиритический подсолнух из головы выскочил. Но как на грех, забежал в дом Николай, средний брат Рябушинских. Забавный человек! Милый, веселый, всем интересующийся, не то что старшие братья с их вечными делами. Но за свою безалаберность и «неспособность к делу» Николай считается паршивой овцой в семье. Коммерцией не занимается, а изучает современную живопись, а с 1906 года издает символистский журнал «Золотое руно». Еще оказывает художникам благотворительную помощь, за что те зовут его Лаврентием Великолепным, сравнивая с Лоренцо Великолепным Медичи. За четыре года Николай на журнал все свои наличные деньги истратил. Татьяна думала, он о себе просить будет – банкротство ведь на горизонте! – а он все о своих обожаемых художниках: «Таточка, поговори с мужем о Врубеле! Миша в прошлом году «Демона» купил, а в 1907-м Мамонтов ему «Микулу Селяниновича» уступил, да и в доме у вас настенные панно в малой гостиной «Утро», «Полдень», «Вечер». Врубель плох очень, ум вместе со зрением потерял. А тут один искусствовед о нем книгу писать надумал. Но Миша почему-то не хочет его в дом пускать. Уговори мужа, Таточка, показать врубелевские картины!»


Татьяна закивала: «Попробую, но ты лучше о себе бы подумал! Небось на мели?» Николай вздохнул: «Не привыкать! А хочешь помочь – купи у меня книгу. Редкая, старинная. Художник Сомов принес. Двадцать процентов комиссии мне достанутся. Книга старинная, редкая, «Цветочная магия» называется».


Ну как не помочь милейшему Николаше? Пришлось взять книгу. А вечером открыла ее Татьяна и ахнула. Оказывается, каждый цветок в магии помочь может. Роза человеку любовь принесет. Орхидея – обожание. Гладиолус – мужество. Даже деревенские растения использовать можно. Крапива от клеветы убережет, можжевельник защитит от злых духов, а подсолнечник… Татьяна снова ахнула: о фальшивом богатстве предупреждает!


Едва Михаил вернулся с заседания банковского совета, Татьяна и принялась его пытать: «Что за дела у тебя сейчас, откуда основные капиталы идут?» А он аж взбеленился: «Женщинам о делах нечего знать!»


Пришлось взволнованной Татьяне рассказать мужу о подсолнухе: «А вдруг это предостережение о потере денег, не дай бог, о банкротстве?»


Да только Михаил еще больше разозлился: «Какое банкротство?! У нас двенадцать отделений банка. Оборот – по миллиарду в год! Фабрики текстильные с самой передовой техникой по всей стране. Мы государственный герб России прямо на ткани ставим – как знак качества. Ведь наши ткани самые лучшие!»


Но человек делает, да всего не ведает. В 1914 году Михаил начал переговоры с Нижегородской льняной мануфактурой. А тут – война!..


Тем утром Михаил неожиданно разбудил жену: «Не зови горничную! Оденься сама и иди за мной!»


Привел в угловую комнату – ту самую, где когда-то служанка Клавдия увидела тень «самоубивца» и разбила блюдо с подсолнухами. Шепотом начал рассказывать: «Помнишь случай с подсолнухом, что на блюде был? Я тогда долго думал: что старая Клавдия делала здесь ночью? Она ведь у Саввы Морозова особо доверенной прислугой была. Видно, какой секрет знала. Я и стал у нее выпытывать. Целый год подарки дарил, даже икону намоленную, от батюшки полученную, пожертвовал. Но Клавдия крепким орешком оказалась, молчала, и все. Случай помог: занемогла она, испугалась, что тайну с собой унесет, – пришлось мне довериться. Оказалось, Савва в углу под полом потайную комнату устроил, а чтобы люка не видно было, шкаф поставил. Его-то Клавдия и пыталась сдвинуть, да не могла – тяжел оказался. Старуха-то думала, Савва в тайнике золотишко оставил. Ну я, конечно, пообещал ей половину отдать. Да только, когда мы с ней шкаф сдвинули, ничего в тайнике не нашли. А вот неспокойные времена пришли, я и решил в тайную комнату свою коллекцию сложить – картины, скульптуру. Двадцать лет собирал, хотел, как некогда братья Третьяковы, новую художественную галерею открыть в Москве. Теперь обождать придется…»


Словом, не говоря больше никому, сложили Михаил с Татьяной свою коллекцию. Татьяна мужа, конечно, ободряла: «Ничего, кончится война, все достанем!»


Да только война никак не кончалась. А в 1916 году Татьяне и не до нее стало – родилась долгожданная дочка. Михаил от счастья хмельной ходил, дочку именем жены назвал. Братьям объяснил: «Для меня других женских имен нету!» А Татьяна чуть не полгода в постели провалялась. Очнулась, на тебе – проклятый 1917 год – Февральская революция… И братец Павел со своей политикой!


Еще в 1915 году учредил старший брат Рябушинский, Павел, в Думе «Прогрессивный блок», за что книгоиздатель Сытин и окрестил его «акулой капитализма, рвущейся к власти». А в 1917 году на II Всероссийском торгово-промышленном съезде Павел Рябушинский заявил, что Временное правительство доведет страну до ручки: «Социальное реформирование пошло не творческим, а разрушительным путем и грозит России голодом, нищетой, финансовым крахом. То, о чем я говорю, скоро станет неизбежным. Но к сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных комитетов и советов, чтобы они опомнились».


Какой визг поднялся! Особенно с большевистского фланга – тех самых Советов. По их словам, выходило, что именно капиталисты Рябушинские хотят загубить народ голодом. Фамилия пугалом стала. Друзья, не разобравшись, рук не подавали. А тут и октябрь 1917-го подоспел…


Фабрики-заводы свои же рабочие погромили, а с ними больницы, школы, приюты, богадельни – все, что для них же и строилось. Видно, для нового мира не нужны ни школы, ни больницы…


Пришлось Рябушинским в 1918 году эмигрировать. С собой не много взяли. Думали: уезжают ненадолго. Перед отъездом Михаил Татьяну уверил, что все картины и скульптуры из тайной комнаты вынес и передал на хранение в Третьяковскую галерею. Татьяна кинулась к родственникам первого мужа, чтобы разрешили ей забрать с собой сыновей. Но родственники мальчиков не отдали, да и ей ехать не советовали. Сказали легкомысленно: «Ничего страшного не случится!»


Так и уехали Михаил с женой и дочкой Танюшей. И уж потом узнали, что случилось с обезумевшей Россией – голод, холод, разруха. И расстрелы – постоянные расстрелы «классовых врагов»…


По ночам Татьяна рыдала в подушку, ведь ни весточки от сыновей, а вдруг случилось страшное? До конца жизни так и не суждено было узнать ей, что сталось с ее мальчиками…


Но жизнь шла. И на нее нужны были деньги. Михаил, правда, сумел реорганизовать несколько мелких французских банков, принадлежавших семье Рябушинских еще с начала ХХ века, и на вырученные деньги открыл в Лондоне новый акционерный коммерческий Western Bank. И снова братья Рябушинские начали торговать в Европе и даже в Америке суконными и хлопчатобумажными тканями. Однако, чтобы развернуть большое дело, нужны связи. А их-то и не хватало. Татьяна решили поискать эти самые связи сама. Вспомнила, что когда-то была балериной, вот и пригласила на файф-о-клок (язык сломаешь!) великую балерину Анну Павлову. Та, как ни странно, пришла. Весь вечер благожелательно улыбалась и пообещала познакомить Рябушинских с высшим и коммерческим светом. Ведь и бизнесмены-промышленники, и графы-герцоги, и даже члены королевской семьи рукоплескали ее великому танцу. Так что уже на следующем приеме Михаил Рябушинский принимал представителей высшего и торгового общества Англии. Появились выгодные контракты.


Но пришла беда, 19 июля 1924 года на юге Франции умер старший Рябушинский, Павел Павлович, тот самый член Государственного совета, которого большевики обвиняли во всех смертных грехах. Михаил почернел с горя. Но пришла беда – отворяй ворота! 28 июля, просматривая эмигрантские газеты, Татьяна увидела заголовок: «НАЙДЕНЫ СОКРОВИЩА РЯБУШИНСКОГО!»


«Миша!» – только и крикнула она. Муж ворвался в комнату, чуть не свалив придиванный столик. Выхватил газету, начал сбивчиво читать вслух: «При передвижке шкафов в полу случайно заметили замурованный люк… доступ в потайное хранение… извлечено 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Серова, Врубеля… десятки работ европейских живописцев и скульпторов».


«Но ты же сказал, что отдал коллекцию на хранение в Третьяковку!» – закричала Татьяна и осеклась.


Михаил, медленно оседая на диван, вдруг заплакал: «Я не смог расстаться! Оставил лучшее дома. Ведь там врубелевский «Демон», «Граждане Кале» и «Бюст Гюго» Родена. Я думал, вернусь – и сразу к ним!»


У Татьяны в глазах потемнело. Вспомнилась угловая комната в Москве на Спиридоновке, Клава, разбившая блюдо с «подсолнечниками», предсказание духа (а может, это «самоубивец» Савва предсказывал?) на спиритическом сеансе у княгини Оболенской. Господи, говорят, теперь князь Оболенский – шофер в Париже, и рад, что хоть так устроился… Прав оказался подсолнух, предсказатель фальшивого богатства – лопнули все русские миллионы, как мыльный пузырь!


А через месяц Татьяна узнала, что и контракты Рябушинских стали тоже вдруг лопаться. Сначала пришлось превратить мелкие банки в тривиальные меняльные конторы, потом обанкротить и любимое детище Михаила – Western Bank. Добила все дело Великая депрессия. Или «предсказание подсолнуха» сработало и за границей?..


…Михаил брел по лондонской улице, торговавшей всяким старьем. Вспоминал, как в России начинал каждый день с обхода лучших антикварных магазинов – да он мог их все на корню скупить! И вот теперь ему уже перевалило за пятьдесят, и он стал нищ, беспомощен. Сто фунтов не может отослать вдове незабвенного брата Павлуши. А ведь ей нечем за пансион в Париже заплатить! Да и жена Таточка уже два года платья перешивает. Последним обручальное колечко в ломбард снесла: отдала мужу 20 фунтов: «Вдруг какое дельце подвернется…»


Хорошо братцу Николаше говорить: «Я и в России банкротом был – не пропаду. Возьму у кого-нибудь вещь на продажу, вот и мои комиссионные!»


Михаил грустно посмотрел на плохо вымытую витрину лондонского магазинчика. Там выставлялся старинный сервиз – фарфор с золотым ободком, явно изделие Российского Императорского кузнецовского завода. Да за эдакую посуду истинные ценители готовы выплатить огромные деньги. Тем более что этот сервиз отлично сохранился: вон как сияют белые края, расписанные золотыми подсолнухами! Михаил усмехнулся, вспоминая: Таточка как-то рассказывала, что на спиритическом сеансе ей предсказали что-то про подсолнечник. Так, может, купить сервизик?


Рябушинский горько усмехнулся. Это давно, в прошлой жизни, он мог купить хоть кузнецовский, хоть севрский фарфор. А теперь!.. Взгляд упал на ценник – и внутри все словно оборвалось: Михаил ошибся – это не создание Кузнецова. Не может старинный фарфор стоить 20 фунтов. Значит, Михаил совсем потерял нюх – уже не умеет отличить простой сервиз от произведения искусства!


Рябушинский прилип к витрине. Нет, он не мог ошибиться – это кузнецовский фарфор вековой давности! Но почему всего за 20 фунтов – ровно столько, сколько лежит в кармане?! Или это провидение: подсолнух – подсказка судьбы?!


Рябушинский вошел в магазин. Будь что будет, он купит сервиз в этом крошечном магазинчике. И если повезет, продаст его в лучший антикварный магазин на Бонд-стрит. Там дадут хорошие деньги. И Таточка сможет выкупить в ломбарде свое обручальное кольцо. И денег еще останется надолго!


Вечером Рябушинский принес домой первую «зарплату». И обручальное кольцо вернулось домой. А Михаил отправился по другим дешевым антикварным лавчонкам. Вдруг его наметанный глаз сумеет разглядеть новые сокровища. И сумел-таки! Вот так и вышло, что средства к существованию стало давать не банковское дело, а то, что раньше было хобби, – знание и изучение искусства. Михаил стал одним из лучших консультантов по русскому искусству, уже начал оказывать услуги самым процветающим салонам, как потом шутила Татьяна, с «подсолнечниковых денег» и началось «позднее возрождение Рябушинского». Недаром прозвучало послание на спиритическом сеансе – всего одно слово: «Подсолнечник!» – а прошло с Татьяной через всю жизнь.


Предсказания Первой мировой войны

После того как случаются трагические и кровавые события, обычно находится множество людей, которые вздыхают: «Я же говорил!», «Я предчувствовал, что так и будет!». Вот только тех, кто на самом деле говорит и предчувствует ДО ТОГО, находится крайне мало.


Например, в Англии ежегодно издавался сборник пророчеств «Альманах старого Мура», названный так в честь легендарного кота Мура, от имени которого в начале XIX века писал свои сочинения немецкий сказочник Э.Т.А. Гофман. Однако в сборнике, вышедшем в 1913 году, где публиковались предсказания на следующий, 1914 год, нет ни слова о будущей войне миров. А ведь это был самый популярный в Европе сборник пророчеств!


Но вот во Франции нашлось предсказание, сделанное, правда, еще за несколько лет до 1914 года. Его дала известнейшая парижская гадалка-хиромантка мадам де Тэб.


На самом деле ее звали Анна-Виктория Савари, хотя иногда она называла себя Антуанетт Саво. Прожила она не такую уж долгую жизнь (52 года, с 1865 по 1917 год), но славу имела оглушительную. Современники ее обожали и только восклицали: «Кого же и назвать сивиллой нашего времени, как не мадам де Тэб!» Тем самым они ставили мадам в один ряд с великой Мари-Анной Аделаидой Ленорман, ибо именно ее принято было величать французской сивиллой.


Как некогда ее знаменитая предшественница, мадам де Тэб тоже имела в Париже свой салон. Однако, в отличие от Ленорман, гадавшей как угодно и на чем угодно, Тэб гадала посетителям по руке, то есть выступала как хиромантка. В ее приемной даже висел слепок гипсовой руки человека, которому она сумела предсказать практически все события его жизни. И что удивительно – это был русский генерал…


Однако мадам де Тэб слыла не только гадалкой-хироманткой, но и великолепной ясновидящей. Именно она и объявила еще за несколько лет до Первой мировой войны, что грядет кровавая и ужасная бойня в Европе. Увы, ей не поверили, даже несмотря на ее известность. Но гадалка не сдавалась, и в 1913 году предсказала, что «надвигающаяся война положит конец давнему господству Пруссии и Германии в Европе». Она даже предсказала, что дни кайзера Вильгельма II как короля Пруссии и императора Германии сочтены. Правда, он не умрет, но отречется от престола, и ему придется бежать за границу. И опять никто не поверил. Но вышло именно так. Проиграв войну, 19 октября 1918 года Вильгельм бежал в Голландию.


В том же 1913 году мадам де Тэб публично предсказала, что эрцгерцог Фердинанд никогда не взойдет на австро-венгерский престол, который достанется молодому человеку, не имеющему сейчас никаких намерений править страной. И опять предсказательница не ошиблась. Австрийский престол достался последнему Габсбургу – Карлу I. Он правил всего 2 года – с 1916-го по 1918-й. И в момент восшествия на трон Австро-Венгрии ему было 29 лет. Принадлежал он к дальней боковой ветви Габсбургов и в 1918 году, ввиду распада самой Австро-Венгрии, отошел от управления государством. И между прочим, прожил после этого в изгнании всего 4 года – умер от простуды.


Ну а то, что австро-венгерский престол не достался легендарному эрцгерцогу Фердинанду, теперь знает любой школьник. Фердинанда застрелили в Сараеве. Но тогда, в 1913 году, только одна проницательная мадам де Тэб смогла предсказать, что в 1914 году австрийский императорский дом постигнет трагедия, которой суждено будет стать роковой для всего мира. Ведь именно выстрел в Сараеве развяжет Первую мировую войну, не виданную дотоле по жестокости и размаху.


Правда, в истории осталось и еще одно предвидение Первой мировой, а вернее, ее истока – гибели эрцгерцога в Сараеве. Но это предвидение принадлежало не ясновидящему, а священнику. У Фердинанда и его жены Софии был общий духовник – епископ Иосиф де Лани. На рассвете 28 июня 1914 года он увидел странный сон, будто получил письмо от эрцгерцога. Епископ сломал герцогскую печать, развернул фамильный бланк и ахнул: на листе были не слова, а картина, изображавшая роковое событие – убийство супружеской четы. Епископ скомкал и выбросил ужасный бланк, но в его руках оказался новый – такой же, но только со словами, написанными самим Фердинандом. Эрцгерцог сообщал, что этим днем он и София будут убиты.


Проснувшийся епископ поспешил в резиденцию эрцгерцога. Но тот с женой уже уехал по утренним делам. Епископ попытался найти Фердинанда, но все его попытки оказались тщетны. А потом он услышал роковую весть: в Сараеве прозвучали выстрелы. Епископ выскочил на улицу, но только и увидел в небе над городом стаю огромных черных птиц – воронов Габсбургов, которые всегда пророчили несчастье.


После убийства эрцгерцога в высшем свете Европы вспомнились и странные слова мадам Сильвии, слывшей невероятно сильным медиумом. В 1912 году на приеме в доме эрцгерцогини Изабеллы Австрийской она проводила спиритический сеанс и в состоянии транса предсказала, что через два года эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена будут убиты. Никто ей не поверил, и предсказание мгновенно забылось. И только через два года вспомнилось вновь…


Ну отчего к словам пророков не прислушиваются? Услышали бы – и побереглись. Тогда, глядишь, и повода для войны не нашлось. Или его все равно сыскали бы?..


Блистательная мадам Фрайя

Впрочем, не одной мадам де Тэб удалось предсказать Первую мировую войну. В Париже нашлась и другая гадалка, равная ей по силе. Правда, свой прогноз она сделала не потому, что хотела узнать именно о военной обстановке в Европе, просто предсказывала судьбу клиенту, а мимоходом обмолвилась о предстоящей войне. Поразительно!


Французы называли эту гадалку «блистательной мадам Фрайя». Каково было ее настоящее имя, теперь уже не установить. Но сохранилось множество мемуаров и рассказов современников, в том числе и того самого клиента. Ведь им оказался сам Жан Жорес, известнейший французский политик, социалист, основатель газеты «Юманите». Слыл он материалистом и прогрессистом (то есть верящим в технический прогресс). Но не секрет, что, если «припечет», и ярые материалисты готовы обратиться к предсказателям. Вот и Жан Жорес, убежденный атеист и противник идеалистических воззрений, тем не менее в начале 1910-х годов решился прибегнуть к помощи этой, на его взгляд, лучшей гадалки Парижа – ясновидящей и хиромантки мадам Фрайя.


Политика Жана Жореса волновала не собственная судьба, а будущее социалистической партии. И заданный им вопрос входил, скорее, в круг политической подковерной борьбы, а не ясновидения. «Можно ли рассчитывать на бурное развитие социального движения в нашем новом ХХ веке, мадам?» – поинтересовался он. Предсказательница отвела глаза, потом вздохнула. Жорес почувствовал, как под рубашку заползает холод: неужели он всю жизнь боролся за идеи, которым не суждено перешагнуть века? Но мадам Фрайя произнесла: «Ваши идеи будут столь бурно развиваться, что под их знаком пройдет весь век. Полмира, месье, станет социалистическим».


Жорес облегченно вздохнул: «Вы сняли камень с моей души!» Фрайя покачала головой: «Напротив, месье, я вам его туда положила. Ваши идеи изменятся в корне, и если бы вы смогли познакомиться с ними лет эдак через двадцать, вы бы их не узнали». – «Но почему, мадам?» – в недоумении спросил Жорес. «За них будет заплачено слишком много жизней». Политик засомневался: «Вы думаете, что мы будем отстаивать свои идеи с оружием в руках? Это невозможно. Франция уже пережила несколько революций. Народ не захочет новых потрясений». Мадам Фрайя усмехнулась: «Никто не спрашивает у народа, месье. Политики и военные решают все сами. Народ для них пешки…» – «Так не стоим ли мы на пороге мировой войны?» – взволнованно спросил Жорес. Гадалка ответила кратко: «Война ждет мир, месье, но не вас!» Жорес скривился: «Что это значит?» – «Вы не доживете до нее! – прозвучал ответ. – И если не бросите заниматься политикой, умрете насильственной смертью!»


Жорес не поверил провидице и продолжил свою общественную деятельность. Впрочем, в мечтах он уже видел осуществление предсказания о половине земного шара, состоящей из стран социализма. Но…