Geum.ru

Чернобыльская трагедия и ее последствия для России и мира

Вид материалаУтопия
Подобный материал:
Кэтрин Браун

Чернобыльская трагедия и ее последствия для России и мира

В 1977 г. закрутились турбины гигантского реактора на Чернобыльской атомной станции. В тот самый момент утопия всеобщего процветания, достижимая при социалистическом строе на основе современных технологий, приобрела реальные очертания. В 1986 г. в результате взрыва на четвертом энергоблоке мир оказался на пороге дистопии массового экологического бедствия, о которой десятилетиями пророчили экологи. Как и все массовые бедствия, Чернобыльская авария обнажила трещины в фундаменте не только советского общества, но также всей западной цивилизации ХХ века. Последовавший вскоре за этим с подачи Михаила Горбачева период гласности открыл советским гражданам многие доселе неизвестные страницы истории государственной политики в годы холодной войны. Горбачев таким образом стремился осуществить столь необходимые хромающей советской экономике реформы.

Вы помните, чем обернулись подобные намерения. Многие патриотически настроенные граждане Совет­ского Союза в момент потеряли веру в компетентность и человечность лидеров коммунистической партии. Трагедия 1986 г. не только ознаменовала закат советской политической и экономической системы, но также явилась катализатором гласности как в Советском Союзе, так и в США. 

Aмериканцев с новой силой стали посещать сомнения относительно целесообразности крупномасштабных человеческих экспериментов с окружающей средой, a также практической ценности ядерной энергии. В результате чернобыльской аварии сначала американские, а позже и советские активисты стали добиваться обнародования закрытой информации по военной истории атомной энергии. Подобные расследования показали, что инцидент на Чернобыльской АЭС был отнюдь не первым и не единственным в своем роде. Действительно, многие жители Америки и Советского Союза на протяжении длительного периода существовали в опасной близости от зараженных территорий, что не могло не отразиться на качестве потребляемых ими продуктов, воды и воздуха. Более того, высшие государственные органы знали о существующей опасности и тем не менее предпочли хранить эту тайну от населения.

Чернобыльская трагедия разыгрывалась перед американцами в шокирующих кадрах: ликвидаторы в противогазах и белых комбинезонах поливали из шланга улицы, эвакуировали города и села, расчищали при помощи бульдозеров дома, сжигали землю и уничтожали, как казалось навсегда, ландшафт, который, по мнению археологов, являлся колыбелью древней славянской цивилизации. Жители небольшого городка Ричлэнд в штате Вашингтон, расположенного вблизи первого промышленного реактора в Хэнфордском ядерном центре, из наилучших патриотических побуждений одобряли массовое производство плутония, столь необходимое в гонке вооружений между США и СССР. Городок располагался вдоль реки Колумбия, которая на протяжении сотни миль течет вдоль высоких сухих степей в глубине западной части континентальной территории США. Жители Ричлэнда (население 50 тыс. человек) традиционно голосовали за политических деятелей, выступавших в защиту крупных военных бюджетов и критически настроенных по отношению к социальным программам, хоть чем­то напоминавших коммунизм. Таким образом, на протяжении четырех десятилетий жители Ричлэнда жили за счет приверженности принципам гонки вооружений и антикоммунизма. Большинство нисколько не тяготилось подобным мировоззрением. Более того, жители Ричлэнда доверяли не только политикам, разделявшим их взгляды, но также ведущим ученым, которые утверждали, что хэнфордские реакторы абсолютно надежны и безопасны.

Вслед за взрывом на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС ведущие деятели атомной промышленности США поспешили заверить своих соотечественников в том, что американские реакторы по своим характеристикам во много раз превосходят советские. Более того, сообщалось, что американские ядерные реакторы оснащены куполом защитной оболочки и более не используют быстро воспламеняемый графит. Одним словом, по их утверждению, вероятность того, что подобная катастрофа может произойти в США, была практически исключена. И тем не менее, небольшая группа активистов антиядерного движения из восточной части штата Вашингтон настаивала на опасном сходстве хэнфордского и чернобыльского реакторов. Они указывали на то, что оба реактора имели двойное назначение — производство энергии и оружейного плутония; оба не были оснащены куполом защитной оболочки; наконец, оба имели активную зону с графитовым замедлителем. Несмотря на то, что чернобыльский реактор был оснащен более современным оборудованием, нежели хэнфордский реактор «Н», взрыв на ЧАЭС привел к выбросу около 90 млн кюри радиоактивных веществ. Так, чернобыльская трагедия привела к немыслимому результату: среди жителей Ричлэнда традиционное доверие американскому правительству и военным, непоколебимое даже в периоды массовых протестов против вьетнамской войны и уотергейского скандала, дало первую трещину.

За год до апрельской трагедии на Чернобыльской АЭС небольшая группа антиядерных активистов из восточной части штата Вашингтон вела активную работу, целью которой было убедить американское правительство обнародовать секретные документы о плутониевом заводе в Хэнфорде. Недовольные планами Рейгана по возобновлению прежнего курса на наращивание военной мощи, мирные активисты пытались убедить общественность в том, что атомные реакторы, производящие плутоний, небезопасны как для людей, так и для окружающей среды, тем самым аргументируя в пользу прекращения гонки вооружений. За несколько месяцев до чернобыльского инцидента им удалось убедить Министерство Энергетики США обнародовать закрытую информацию о том, что в декабре 1949 г. физики хэнфордского центра целенаправленно в качестве эксперимента осуществили выброс семи тысяч кюри радиоактивных веществ из заводских дымовых труб. В результате дождя близлежащие населенные пункты подверглись заражению.

Благодаря опубликованным материалам из ранее секретных архивов Хэнфорда стало известно, что в первые годы плутониевого производства ученые одобрили сброс радиоактивных отходов непосредственно в реку Колумбия, в почву, а также в открытый пруд на территории центра. Более того, в результате того, что дымовые трубы не были оснащены необходимыми фильтрами, радиоактивные частицы также попадали в воздух. В начале 50­х гг. медицинские исследователи, переодетые в ковбойскую одежду, тестировали щитовидную железу овец, а также осуществляли сбор образцов почвы, воды и рыбы для последующего анализа в секретных лабораториях. Кроме того, исследовательский персонал провел полное сканирование на предмет определения дозы радиационного облучения среди детского населения. Несмотря на то, что результаты исследований показали чрезвычайно высокий уровень радиационного загрязнения воздуха, почвы и воды в восточной части штата Вашингтон, руководители исследовательской миссии не проинформировали население о существующей угрозе, поскольку опасались массовой истерии. Вместо этого власти не рекомендовали населению сажать фруктовые деревья, ловить рыбу в реке, а также пить молоко местного производства. Таким образом, на протяжении десятилетий более 100 млн кюри радиационных веществ было выброшено в реку Колумбия, в открытые водоемы, почву и воздух, что в совокупности превысило уровень радиационного загрязнения в районе чернобыльского инцидента. Несмотря на то, что подобные открытия в начале 1986 г. иначе, как шокирующими, не назовешь, не стоит забывать, что происходящие события имели место много лет назад, в то первое тревожное десятилетие холодной войны, которое, несомненно, наложило отпечаток на сознание населения и способность жертвовать частной жизнью ради высоких целей государства.

Чернобыльская трагедия сыграла на руку вышеназванной группе антиядерных активистов. Ссылаясь на известную статью 1986 г. под названием «Советская Жизнь», в которой с чувством неподдельного восхищения описывалась совершенная технология чернобыльской атомной станции, активисты осудили ошибочную веру советских лидеров и ученых в надежность конструкции и безопасность ядерных технологий и предположили, что американское правительство может находиться в подобном заблуждении. Они внимательно изучили схожие характеристики атомных реакторов в Чернобыле и Хэнфорде, а также побеседовали с населением, страдающим хроническими заболеваниями. Благодаря им СМИ стало известно о таких людях, как Том Байли — фермер, проживающий в районе, по направлению к которому дует ветер с завода.

По словам Байли, родившись в 1950 г. с врожденными дефектами, после того как его мать пережила несколько выкидышей, практически все свое детство он провел в больницах, в то время как его отец, дяди, мама были больны раком, а двум его сестрам пришлось перенести операции по удалению раковых опухолей.

Подобные истории постепенно превращались в рассказ о никому не известном американском чернобыле — трагедии, которая разворачивалась не вблизи всем известных гражданских реакторов, а в тени уединенных, огороженных строений, спрятанных на широких просторах американского запада, где располагалось большинство военных ядерных объектов США. 

Вслед за чернобыльской трагедией директора хэнфордского завода не могли больше рассчитывать на завесу секретности, прикрывавшую их деятельность десятилетиями. В стиле американской гласности публичной проверке были подвержены завод, его прошлая и настоящая деятельность. В рамках наращивания военного потенциала 1980­х гг. директора завода, находясь под сильнейшим давлением со стороны правительства, стремились всеми возможными способами достичь рекордно высоких уровней производства плутония. В то же время, в результате того, что в течение определенного периода времени приоритетным направлением в оборонной промышленности США являлось производство обычных видов оружия (вследствие вьетнамской войны), состояние ядерных объектов значительно ухудшилось. Таким образом, директорам завода не оставалось ничего другого, как после десятилетнего простоя вновь открыть PUREX — завод по обработке химических элементов, несмотря на отсутствие необходимых ремонтных работ. Более того, в связи с сокращением бюджета Министерство энергии не располагало необходимым количеством федеральных инспекторов по безопасности производственного оборудования, таким образом необходимый мониторинг за безопасностью производственных мощностей был практически исключен.

Через четыре месяца после взрыва на чернобыльской атомной станции аудитор с хэнфордского завода передал журналисту документы, согласно которым директора завода не следовали в полной мере технологическому процессу, игнорируя необходимые меры безопасности и ремонта оборудования. Однако когда аудитор поделился своим беспокойством с директорами завода, те незамедлительно пригрозили ему увольнением. Последнее и сподвигло Кейси Руда обратиться к журналистам. Дальнейшее расследование показало, что частные подрядчики, производящие атомное оружие для правительства США, не были осведомлены о необходимости следовать производственным стандартам, установленным Ядерной регуляторной комиссией. Более того, конгрессионная комиссия обнаружила, что инженеры, отвечающие за работу атомных реакторов по всей стране, не следовали каким­либо требованиям безопасности. Как выяснилось, управляющие на местах обладали достаточно широкими автономными полномочиями, в результате чего каждый придерживался собственного подхода к безопасности эксплуатации атомного реактора, зачастую полагая, что данный вопрос находится в ведении правительства или частных подрядчиков. Наконец, ввиду распространенного в отрасли менталитета секретности, проблемы, возникающие в отдельных сферах промышленности, оставались не известны управляющим или ученым в других областях.

По своему масштабу подобные откровения были немыслимы. Ядерная промышленность США, на службе которой находились 150 тыс. рабочих, обладающая имущественным комплексом и производственными мощностями в размере 24 млрд. долларов, являющаяся крупнейшей промышленной программой в США, находилась в критическом состоянии, что не могло не вызывать опасения. В Советском Союзе расследование причин чернобыльской катастрофы указывало на наличие схожих проблем, связанных с бюрократической неэффективностью и повсеместной секретностью, в результате чего управляющие заводами не были во время осведомлены о существующих проблемах и таким образом не предпринимали все возможное для их устранения. Министр энергетики США, Джон Херрингтон, знавший о существующих в ядерной промышленности проблемах, а также о необходимости их решения, заявил, что Чернобыль в своем роде выступил в роли катализатора. По его словам, все начатые меры, направленные на повышение безопасности производства и охраны окружающей среды, были ускорены.

Политические деятели из штата Вашингтон традиционно прилагали все усилия в поддержку хэнфордского центра. И тем не менее, осенью 1986 г., по следам чернобыльской трагедии, первый раз в истории штата избирательная кампания была наполнена инсинуациями в адрес хэнфордского завода. Победитель в гонке за сенаторское кресло даже предложил закрыть схожий с чернобыльским реактор «Н». Подобная перемена была резкой и шокирующей. В тон политикам стала высказываться также местная газета, до того традиционно выступающая за развитие ядерного оружия и гражданской атомной энергии.

Местная «Трай­Сити Геральд» поставила вопрос об искренности намерений заводского руководства, о безопасности производства на заводе, выражая горькие сожаления по поводу того, что местная экономика находилась в полной зависимости от стареющего, приходящего в упадок завода. Редакторы газеты предвещали поистине угнетающие последствия закрытия завода, в результате чего местным жителям предстояло столкнуться с ухудшением ­криминальной обстановки, включая растущую наркоманию, повышение уровня безработицы, массовым оттоком населения и катастрофическим сокращением налогооблагаемой базы. Таким образом, не за горами был день, когда еще недавно процветающий плутониевый город Ричлэнд превратится в город­призрак, наподобие чернобыльской Припяти.

По следам чернобыльской трагедии риски ядерного загрязнения, которые когда­то воспринимались отдаленными и даже допустимыми в контексте тревог и опасений, порожденных холодной войной, более не являлись таковыми. Страх перед современными технологиями принимал угрожающие очертания — превосходя по своей силе даже советскую угрозу, тем более что последняя переживала эмоционально и физически изнуряющую фазу гласности. По прошествии 16 месяцев с момента чернобыльской трагедии под натиском общественных и политических давлений хэнфордский реактор «Н» и его вспомогательное производство были закрыты. Значительные реформы также последовали в масштабах всей гражданской и военной ядерной отрасли США, в результате чего не было построено ни одного нового реактора, многие стареющие реакторы были закрыты, а строительство нескольких запланированных было остановлено.

Политика гласности в ядерной промышленности не ограничилась одним лишь Ричлэндом. Вскоре после закрытия реактора «Н», в июне 1989 г., советское руководство обнародовало 15­страничный доклад, в котором подтверждались десятилетиями ходившие слухи о другом инциденте в советской ядерной промышленности. Согласно опубликованной информации, в 1957 г. на территории химического комбината «Маяк» на Южном Урале взорвался контейнер с производственными отходами. В результате взрыва образовалось радиоактивное облако, распространившее 20 млн кюри радиации и оставившее радиоактивный след общей площадью 20 тыс. кв. км, на территории которой проживали 270 тыс. человек. Первое упоминание о Кыштымской трагедии положило начало последовательному открытию завесы над тайнами ядерной промышленности в Советском Союзе. Многие жители стали осознавать, что чернобыльская трагедия была далеко не первым подобным инцидентом в истории их страны. Так же, как и в США, советские гражданские реакторы в течение долгого времени являлись видимым компонентом советской ядерной промышленности, исполняя почетную роль генераторов неограниченных электрических ресурсов. В то же время в их тени, за колючей проволокой и охраняемыми постами, располагались огромные заводы по производству оружия массового уничтожения. По стопам Кыштымских открытий советская пресса начала уделять все большее внимание военной истории ядерной промышленности. Результаты были поистине впечатляющими.

Информация о Кыштымском инциденте, подобно открывшейся правде о хэнфордской экологической катастрофе, пролила свет на трагедию, разворачивающуюся десятилетиями, в которой безрассудное загрязнение окружающей среды и населения близлежащих территорий было положено на алтарь гонки вооружений. В конце 1940­х гг. Лаврентий Берия, стоявший во главе проекта по изобретению советской атомной бомбы, приложил массу усилий для того, чтобы Игорь Курчатов и другие руководители проекта ускорили процесс изготовления бомбы и производства плутония, не уступая американцам стратегического преимущества. Не удивительно, что в такой гонке меры производственной безопасности были далеко не приоритетными и часто игнорировались. Так, при работе с зеленым топливом не отводилось времени на слив самых опасных радиоактивных изотопов. В процессе постройки химико­металлургического комбината цеха для переработки облученных урановых топливных блоков были расположены в каменном здании, ранее использовавшимся в качестве военной столовой. Здание не имело ни биологической защиты, ни робототехники, позволяющей дистанционно работать с радиоактивными элементами, ни изолированных контейнеров для хранения радиоактивных веществ. Лабораторные ассистенты переливали радиоактивный материал из одной пробирки в другую, в случае разлива убирали руками, с особым усердием стараясь сохранить каждый миллиграмм плутония, нисколько не заботясь о сохранении здоровья рабочих.

Серьезные просчеты были также допущены в вопросе соответствующего обращения с жидкими отходами, полученными из охладительных систем реакторов, а также с заводов по химическому обогащению. Вместо того, чтобы установить дорогие анти­коррозийные контейнеры, отработанные вещества сбрасывались непосредственно в открытые водоемы, находившиеся вблизи завода и впадавшие в реку Теча. В Хэнфорде инженеры также сливали охлажденную воду в быстротекущую реку Колумбия, которая впадала в Тихий океан. Инженеры на заводе «Маяк» сливали отбросы в медленнотекущую Течу, потоки которой вливались в озера и болота, увязали в речных растениях и мутных берегах, проходя через реки Тобол, Иртыш и Обь и, наконец, впадая в океан. Население труднодоступных поселков, располагавшихся вдоль реки Теча, конечно же, не имело понятия о невидимых глазу токсинах, которые попадали в их организм в процессе использования речной воды для питья, купания, приготовления пищи, стирки, для нужд домашнего скота и орошения садов. Селяне рыбачили в реке, а детвора проводила долгие жаркие летние дни, купаясь в ней.

В населенных пунктах, расположенных вблизи завода «Маяк», повышенная радиационная обстановка достаточно быстро отразилась на качестве жизни населения. К 1952 г. советские ученые открыли новое заболевание — хроническая лучевая болезнь, которой были подвержены исключительно работники плутониевого завода и селяне, проживающие вниз по реке от завода «Маяк». Однако исследователи Челябинского отделения института биофизики не опубликовали свои открытия, напротив каждый случай был скрыт под секретным номером, и принимали пациентов за закрытыми дверями, охраняемыми сотрудниками МВД, в обстановке строжайшей секретности. У всех пациентов институтской клиники наблюдались схожие симптомы, такие как: хроническая усталость, быстрая потеря веса, трудность засыпания, потеря аппетита и серьезная физическая слабость. В течение года с ­начала работы на заводе многие молодые люди, полные сил и здоровья, начинали жаловаться на серьезные проблемы со здоровьем. Более того, многие родители приводили в клинику детей, страдавших от нарушения иммунной системы и лейкоза; в клинику также поступали младенцы, рожденные со множеством дефектов, унаследованных от облученных родителей.

По мере распространения случаев хронической лучевой болезни в населенные пункты, расположенные в низовьях реки Теча, стали наведываться лаборанты для сбора анализов. Они обнаружили, что радиационному заражению подверглось практически все, начиная с продуктов и корма для скота, домашней утвари, инструментов, и заканчивая одеждой, и даже детскими органами пищеварения. Обеспокоенный подобными открытиями, Совет министров СССР в 1953 г. выпустил указ, согласно которому запрещалось потребление воды из реки Теча. Тем не менее, в обстановке секретности Челябинский исполком в течение долгих 11 месяцев не торопился его обнародовать. Даже после издания указа на запрет использования речной воды жители поселков, не оповещенные о радиационной опасности, продолжали использовать воду из реки для личных и хозяйственных нужд, пренебрегая правительственными рекомендациями по созданию альтернативных источников воды, таких как рытье колодцев. Более того, был завершен ирригационный проект по подаче воды из реки Теча для оросительных нужд, а прилегающие к реке колхозы выполняли квоты на производство тысяч литров молока, тонн овощей, масла, рыбы и мяса, зараженных и опасных для жизни, которые попадали в продовольственные магазины Челябинска.

Летом 1953 г. группа высокопоставленных ученых­медиков из Москвы прибыла в районы радиационного заражения для проведения дальнейших анализов радиационной обстановки. Ученые надеялись, что в результате запрета на использование питьевой воды из реки Теча ситуация в районе улучшится, однако столкнулись с дальнейшим ухудшением состояния радиационного ­заражения. Подобная картина прослеживалась на ­территории всего района, даже в таких местах как Метлино, где в результате возведенных вокруг реки забора и охранных сооружений питьевая вода была недоступна. Даже там уровень радиационного облучения населения вырос, в то время как симптомы хронической лучевой болезни приобрели более яркое выражение. Количество врожденных дефектов и выкидышей увеличилось в три раза, наряду с ухудшившимися показателями крови, иммунной системы и аллергии. Доктора пришли к выводу, что среди сельского населения уровень страдающих хронической лучевой болезнью достиг 30% общей массы.

По рекомендации врачей возникла необходимость эвакуации населенных пунктов подальше от устья реки Теча. К сожалению, на пути реализации этого решения возникло множество препятствий. Так, 11 июля 1954 г. Совет Министров распорядился переселить десять из рекомендованных к эвакуации населенных пунктов. В то же время, инженеры на заводе «Маяк» перекрыли плотиной несколько водоемов и построили бетонные резервуары для наполнения производственными отбросами. Согласно обнародованному в 1954 г. докладу, в результате предпринятых мер эвакуация всех населенных пунктов, подверженных радиационному загрязнению, более не являлась необходимой мерой. Таким образом, в 1955 г. десять населенных пунктов были переселены, в то время как Муслимово и низлежащие поселки так и остались на месте, подвергаясь, как впоследствии выяснилось, дальнейшему радиационному загрязнению.

После того, как стало известно о трагических последствиях Кыштымской аварии, в прессе стало появляться множество других историй о том, как десятки тысяч молодых призывников отправлялись на Тоцкий полигон в облако от взрыва атомных снарядов; как радиоактивные отходы из урановых шахт захоронились практически на поверхности, заражая таким образом поселок в течение десятилетий; наконец, о том, как жители отдельных поселков без каких­либо объяснений были оставлены на загрязненных территориях. В то время как в США большинство военных ядерных объектов располагалось в западной части США, в Советском Союзе подобная роль была отведена Уралу, который с годами превратился в архипелаг зон особого режима, плотно окольцованных иерархиями доступа. Зоны, не доступные для иностранцев, сменялись районами, закрытыми даже для советских граждан, в которых располагались секретные объекты, вход на которые был разрешен лишь немногим избранным. На западе США присутствие военных ядерных объектов выдавали хорошо ухоженные дороги, ведущие как бы в никуда, а также высокие заборы, напичканные охраной. И тем не менее, большинство туристов не замечало ничего выдающегося по дороге к горе Рашмор или калифорнийским пляжам. Так, в США и в СССР люди продолжали жить, прибывая в спокойной уверенности, что их правительство не способно на преднамеренное преступление против своих же граждан.

Чернобыль уже давно будто слился воедино со словами ядерная катастрофа. Tем не менее общий фон радиационного заражения, возникший в результате взрыва на ЧАЭС, далеко не сравним с уровнем загрязнения вокруг районов производства ядерного оружия. И несмотря ни на что, Чернобыль все же важен как символ, обнаживший множество подобных секретных чернобылей, на протяжении десятилетий имевших место в СССР и США. В отличие от чернобыльской аварии и инцидента на трехмильном острове, все другие инциденты, как правило, имели место вдали от крупнейших населенных центров, в труднодоступных местах, зачастую населенных фермерами.

Труднодоступность таких мест наряду с обстановкой секретности позволили правительствам США и СССР следовать своим замыслам, поощряя небезопасное производство в ущерб интересам населения, выбирая риск вместо осторожности, удовлетворяя сиюминутные нужды и пренебрегая перспективами долгосрочного развития. Чернобыльская трагедия открыла глаза американских и советских граждан на многие страшные факты, которые в течение десятилетий правительства оправдывали гонкой вооружений. Подобные открытия в значительной ­степени поколебали веру народов в их правительства. В 1990 г. республиканская партия, традиционно выступавшая в пользу увеличения военных бюджетов и расширения оборонной промышленности, потеряла поддержку американского народа, проголосовавшего за Билла Клинтона, сторонника социальных программ. Подобная участь постигла и коммунистическую партию, которая ушла в небытие вместе с Советским Союзом.

Недавние события порой наводят на мысли о том, что история повторяется. Так, под новым лозунгом — «Война против террора» США вновь стремятся и далее наращивать свой ядерный арсенал, причем характер угрозы, по словам президента и его соратников, требует обстановки строжайшей секретности. Схожая атмосфера возрождается также на заводе «Маяк» (и в близлежащем Озерске), куда со всех концов земли поступает на переработку отработанное топливо, которое является источником как оружейного плутония, так и радиоактивных отходов более высокой степени токсичности. На протяжении многих лет народы США и СССР довольствовались минимумом информации, которую правительства считали возможным и необходимым предоставлять своим гражданам. История показала, к каким кошмарным последствиям привело подобное отношение. Может ли кто­нибудь ответить, почему некоторые считают, что на этот раз все окажется по другому?