Школьников, гуляющих рядом с памятником Маршалу Советского Союза Г. К
| Вид материала | Документы |
- Маршалу Советского Союза Жукову. Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза, 36.96kb.
- Соревнований по огневой подготовке среди впк г. Курска и Курской области, посвященных, 28.25kb.
- Положение, 230.09kb.
- Мероприятия Губернатора Московской области Областное совещание по итогам работы Правительства, 1406.06kb.
- Средняя общеобразовательная школа с. Орлов-Гай, 182.64kb.
- Советского Союза Васильева В. В. с. Большая Шатьма, 2006 Оглавление. Введение Основная, 122.48kb.
- Президиума Верховного Совета ссср, повторно получая высшую награду Советского Государства, 296.17kb.
- А музы не молчали… (Литературно-музыкальная композиция, посвященная Великой Победе), 84.58kb.
- Н. С. Хрущев о международном положении и внешней политике советского союза доклад, 467.08kb.
- Маршала Советского Союза Г. К. Жукова публичный доклад, 483.09kb.
Надо прямо сказать, что ни командование фронтов, ни Ставка Главного
Командования, ни Генеральный штаб в эти дни все еще не имели полных сведений
о войсках противника, развернувшихся против наших фронтов. О танках, авиации
и моторизованных частях Генеральный штаб получал с фронтов явно
преувеличенные сведения. Сейчас, когда в наших руках имеются почти
исчерпывающие сведения о группировках сторон, для полноты картины первых
дней войны следует рассмотреть дислокацию советских войск приграничных
военных округов, а затем и немецких войск, вторгшихся тогда в нашу страну.
По этому вопросу написано немало статей и книг, но в ряде случаев
тенденциозно и без знания дела.
В этих работах сообщалось, что 170 наших дивизий накануне войны были
рассредоточены на обширной территории: до четырех с половиной тысяч
километров по фронту от Баренцева до Черного моря и на четыреста километров
в глубину, не имея необходимой для отпора врагу плотности на основных
направлениях.
Это не совсем так. Общее расстояние от Баренцева до Черного моря
действительно составляет 4,5 тысячи километров, если считать не только
сухопутные участки пяти приграничных округов, но и все морское побережье,
которое прикрывалось лишь береговой обороной и Военно-Морским Флотом.
Но дело в том, что от Таллина до Ленинграда на побережье Финского
залива войск вообще не было. Поэтому 170 наших дивизий в действительности
занимали всего лишь 3375 километров, а не 4,5 тысячи километров. На
протяжении сухопутной границы советские войска находились в различных
группировках далеко не равной плотности, в зависимости от местных условий и
оперативно-тактической значимости каждого данного участка. [279]
Так, на Северном фронте (Ленинградский военный округ) протяженностью
1275 километров располагались всего двадцать одна дивизия и одна стрелковая
бригада, в среднем на дивизию приходился почти 61 километр.
На сухопутных участках Прибалтийского, Западного, Киевского особых
военных округов и Одесского военного округа протяженностью 2100 километров
дислоцировались 149 дивизий и 1 бригада. В среднем на дивизию на этом
важнейшем участке приходилось немногим больше 14 километров. Таковы факты.
Эти силы накануне войны находились в следующих округах:
Прибалтийский особый военный округ (командующий генерал-полковник Ф. И.
Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар П. А. Дибров, начштаба
генерал-майор П. С. Кленов) имел 25 дивизий, в том числе 4 танковые, 2
моторизованные дивизии и 1 стрелковую бригаду.
Западный особый военный округ (командующий генерал армии Д. Г. Павлов,
член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Фоминых, начштаба
генерал-майор В. Е. Климовских) имел 24 стрелковые, 12 танковых, 6
моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Киевский особый военный округ (командующий генерал-полковник М. П.
Кирпонос, член Военного совета дивизионный комиссар Е. П. Рыков, начштаба
генерал-лейтенант М. А. Пуркаев) имел 32 стрелковые, 16 танковых, 8
моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Одесский военный округ (командующий генерал-лейтенант Я. Т.
Черевиченко, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Колобяков,
начштаба генерал-майор М. В. Захаров) включал 13 стрелковых, 4 танковые, 2
моторизованные и 3 кавалерийские дивизии.
Как видим, самая сильная группировка наших войск находилась в составе
юго-западного направления (КОВО и ОдВО). Она насчитывала 45 стрелковых, 20
танковых, 10 моторизованных, 5 кавалерийских дивизий.
Из числа 149 дивизий и 1 бригады четырех западных приграничных округов
48 дивизий входили в состав первого эшелона армий прикрытия и были
расположены в удалении от государственной границы на 10-50 километров
(стрелковые ближе, танковые дальше). Главные силы приграничных округов
располагались в 80-300 километрах от государственной границы.
Фланги приморских военных округов прикрывались Военно-Морским Флотом и
береговой обороной, которая в основном состояла из артиллерии.
Непосредственно на границе находились пограничные части НКВД.
Из всего этого следует - никакой равномерной разбросанности вдоль всей
нашей границы войск перед вражеским нападением У нас не было и, конечно, не
в этом следует искать причины поражения наших войск в начале войны. [280]
Основные причины состояли в том, что война застала наши вооруженные
силы в стадии их реорганизации и перевооружения более совершенным оружием; в
том, что наши приграничные войска своевременно не были доведены до штатов
военного времени, не были приведены в полную боевую готовность и не
развернуты по всем правилам оперативного искусства для ведения активной
стратегической обороны.
Те меры, которые проводились, оказались полумерой. Все эти недостатки
еще больше увеличили преимущества противника, который и без того превосходил
наши войска в количественном и качественном отношении, а так как
стратегическая инициатива находилась у противника - все эти факторы сыграли
решающую роль в начале войны.
Ранее я уже говорил о некоторых обстоятельствах, обусловивших наши
поражения в начале войны. О других фактах подобного рода речь пойдет
впереди, но сейчас мне хотелось бы заметить, что ошибки, допущенные
руководством, не снимают ответственности с военного командования всех
степеней за оплошности и просчеты.
Каждый военачальник, допустивший неправильные действия, не имеет
морального права уходить от ответственности и ссылаться на вышестоящих.
Войска и их командиры в любой обстановке в соответствии с уставом должны
всегда быть готовыми выполнить боевую задачу. Однако накануне войны, даже в
ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений и объединений,
входивших в эшелон прикрытия границы, до самого последнего момента ждали
указания свыше и не держали части в надлежащей боевой готовности, хотя по ту
сторону границы был уже слышен шум моторов и лязг гусениц.
Итак, главное командование немецких войск сразу ввело в действие 153
дивизии, укомплектованные по штатам военного времени, из них: 29 дивизий
против Прибалтийского, 50 дивизий (из них 15 танковых) против Западного
особого, 33 дивизии (из них 9 танковых и моторизованных) против Киевского
особого округа, 12 дивизий против Одесского округа и до 5 дивизий находилось
в Финляндии. 24 дивизии составляли резерв и продвигались на основных
стратегических направлениях.
Эти данные нам стали известны в ходе начального периода войны, главным
образом из опроса пленных и из трофейных документов. Накануне войны И. В.
Сталин, нарком обороны и Генеральный штаб, по данным разведки, считали, что
гитлеровское командование должно будет держать на Западе и в оккупированных
странах не менее 50 процентов своих войск и ВВС.
На самом деле к моменту начала войны с Советским Союзом гитлеровское
командование оставило там меньше одной трети, да и то второстепенных
дивизий, а вскоре и эту цифру сократило.
В составе групп армий "Север", "Центр" и "Юг" противник ввел в действие
около 4300 танков и штурмовых орудий. Сухопутные [281] войска поддерживались
4980 боевыми самолетами. Войска вторжения превосходили нашу артиллерию почти
в два раза, артиллерийская тяга в основном была моторизована.
Не раз возвращаясь мысленно к первым дням войны, я старался осмыслить и
проанализировать ошибки оперативно-стратегического характера, допущенные
собственно военными - наркомом. Генеральным штабом и командованием округов -
накануне и в начале войны.
Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми
имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях
силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не предполагался.
Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и
руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник
сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в
первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических
направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов.
Далее. Накануне войны 3, 4 и 10-я армии Западного округа были
расположены в белостокском выступе, вогнутом в сторону противника, 10-я
армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация
войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и
Бреста путем удара под фланги. Между тем дислокация войск фронта на
гродненско-сувалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой
и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской
группировки.
Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было
устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника смяли
фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было
быстро отвести 10-ю армию и примыкавшие к ней фланги 3-й и 4-й армий из-под
угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи - на угрожаемые участки,
где они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там
соединений. Но этого сделано тогда не было.
Аналогичная ошибка повторилась и с армиями Юго-Западного фронта,
которые также с запозданием отводились из-под угрозы окружения.
Вполне закономерно возникает вопрос: почему Главное Командование и
командование фронтами так неосмотрительно руководили войсками в начале
войны? Считаю, что во всем этом сказывалось отсутствие у всех нас тогда
достаточного опыта руководства войсками в сложной обстановке больших
ожесточенных сражений, разыгравшихся на огромном пространстве.
Следует указать и еще на одну ошибку, допущенную Главным Командованием
и Генштабом, о которой я уже частично говорил. Речь идет о контрнаступлении
согласно директиве № 3. [282]
Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного Командования не знала
реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало действительного
положения дел и командование фронтов. В своем решении Главное Командование
исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из
интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск, чего ни в
коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооруженной борьбы.
В сложившейся обстановке к исходу 22 июня единственно правильными могли
быть только контрудары мехкорпусов против клиньев бронетанковых группировок
противника. Предпринятые контрудары в большинстве своем были организованы
крайне плохо, без надлежащего взаимодействия, а потому и не достигли цели.
Неблагоприятно на ходе сражений в первые дни сказывалось еще одно
обстоятельство. Некоторые командармы, вместо того чтобы организовать твердое
управление со своих командных пунктов и поддерживать связь с соседями,
штабом фронта и ВВС, бросались в части и отдавали указания, не зная об
обстановке на других участках армий фронта. Тем самым командиры частей и
соединений ставились в трудные условия. Не имея устойчивой связи с
вышестоящим командованием, они были вынуждены действовать по своему
разумению, как им казалось целесообразным, и довольно часто в ущерб соседям.
Так, неорганизованный отход 3-й армии из района Гродно и 4-й из района
Бреста резко осложнил ситуацию для 10-й армии, которой командовал
генерал-майор К. Д. Голубев. 10-я армия, не испытывая сильного давления
противника, все еще дралась, опираясь на Осовецкий укрепленный район.
Прибывший туда заместитель командующего Западным фронтом
генерал-лейтенант И. В. Болдин возглавил конно-механизированную группу в
составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и соединений 6-го
кавалерийского корпуса.
23 июня был нанесен контрудар во фланг прорвавшейся группировки
противника из сувалковского выступа, но успех не был достигнут. И. В.
Болдину не удалось сосредоточить в нужных районах все соединения для
контрудара. Причиной тому была разбросанность соединений и
неудовлетворительная связь. Противнику удалось сковать инициативу наших
войск.
В этот день здесь фактически активно действовал лишь 11-й
механизированный корпус под командованием генерал-майора Д. К. Мостовенко.
6-й механизированный корпус под командованием генерал-майора М. Г.
Хацкилевича. обороняясь в составе 10-й армии на реке Нарев, не мог
своевременно сосредоточиться для контрудара. Пока его выводили из боя и
собирали, время было потеряно. Части 6-го кавалерийского корпуса под
командованием генерал-майора И. С. Никитина, находившиеся под непрерывными
ударами авиации противника, неся большие потери, задержались на марше. [283]
В течение 24 июня в районе Гродно развернулось ожесточенное сражение.
Несмотря на превосходство в воздухе, для противника в районе Гродно
создалась сложная обстановка. Командование группы армий "Центр" было
вынуждено бросить сюда еще два армейских корпуса и повернуть некоторые части
3-й танковой группы.
Кровопролитные бои продолжались и 25-го, но из-за отсутствия должного
материально-технического снабжения войска контрударной группировки не смогли
эффективно вести наступательное сражение. В ходе боев они понесли
значительные потери и начали отход. Танкистам не удалось полностью вывести
из боя материальную часть из-за отсутствия горючего.
Из этого сражения не вернулся комкор М.Г. Хацкилевич. Это был хороший
командир, смелый человек. С ним меня связывала многолетняя дружба еще со
времен работы в Инспекции кавалерии в начале тридцатых годов. Не вышел из
боя и генерал И.С. Никитин, который заслуженно имел репутацию умного,
волевого и храброго командира кавалерийского корпуса.
Острие самой мощной группировки германских сухопутных и
военно-воздушных сил на нашем западном стратегическом направлении было
направлено на Москву. Против Западного фронта действовали войска группы
армий "Центр", куда входили две полевые армии (4-я и 9-я) и две танковые
группы (2-я и 3-я). Группу армий "Центр" поддерживал 2-й воздушный флот, в
составе которого был целый корпус пикирующих бомбардировщиков. Войска группы
армий "Центр" были хорошо оснащены артиллерией, моторизованными,
инженерно-строительными частями и сильной вспомогательной техникой.
Здесь на всех направлениях своих главных ударов немецкие войска создали
5-6-кратное превосходство. Действия главных группировок непрерывно
поддерживались ударами с воздуха.
Тяжелая обстановка сложилась в районе Бреста. Однако сломить
сопротивление защитников Брестской крепости врагу не удалось, осажденные
герои дали достойный отпор. Для немцев брестская эпопея оказалась чем-то
совершенно неожиданным: бронетанковым войскам группы Гудериана и 4-й
немецкой полевой армии пришлось обойти город и крепость.
На войска нашей 4-й армии (командующий генерал-майор А. А. Коробков)
обрушился удар не меньшей силы, чем в районе Гродно на войска 3-й армии
(командующий генерал-лейтенант В. И. Кузнецов). Но, имея в своих руках
героический Брест и расположенные недалеко части 22-й танковой дивизии, 6,
42, 49-ю и 75-ю стрелковые дивизии, командование 4-й армии могло бы более
организованно вести оборонительные действия. Этого, к сожалению, не
произошло даже тогда, когда командование армии получило в свое распоряжение
14-й механизированный корпус.
Что же происходило в эти дни на дальних подступах к Минску? [284]
Не зная точно положения в 3, 10-й и 4-й армиях, не имея полного
представления о прорвавшихся бронетанковых группировках противника,
командующий фронтом генерал армии Д. Г. Павлов часто принимал решения, не
отвечавшие обстановке.
Понеся большие потери в приграничном сражении, войска 3, 10-й и 4-й
армий, мужественно отбиваясь от наседавшего противника, отходили на восток.
Героически сдерживали натиск врага и четыре дивизии 13-й армии: 26 и 27 июня
они вели бои в Минском укрепленном районе.
По указанию Ставки Главного Командования генерал армии Д. Г. Павлов
приказал 3-й и 10-й армиям отходить на восток и занять оборону на линии
Лида-Слоним-Пинск. Но это никак не могло быть выполнено, так как эти армии
были полуокружены, истощены и с трудом пробивались под непрерывными ударами
немецкой авиации и бронетанковых войск.
26 июня 39-й мотокорпус противника подошел к Минскому укрепленному
району, где с ним столкнулись направлявшиеся сюда части 44-го стрелкового
корпуса под командованием генерала В. А. Юшкевича.
С целью усиления обороны Минска со стороны Молодечно на северо-западные
подступы к городу был срочно выдвинут 2-й стрелковый корпус под
командованием генерал-майора А. Н. Ермакова. В его состав входили 100-я и
161-я стрелковые дивизии.
Однако с выходом на юго-западные подступы к Минску 47-го
моторизованного корпуса танковой группы Гудериана положение оборонявшихся
войск резко ухудшилось.
Враг жестоко бомбил Минск. Город был объят пламенем. Умирали тысячи
мирных жителей. Гибнущие ни в чем не повинные люди посылали свои
предсмертные проклятия озверевшим фашистским летчикам...
На ближних подступах к Минску развернулась упорная борьба. Особенно
хорошо дрались части 64, 100-й и 161-й стрелковых дивизий. Они уничтожили
более сотни танков противника и тысячи фашистов.
26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь мне
позвонил И. В. Сталин и сказал:
- На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к
Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где.
Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
- Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших
действиях и выеду на аэродром.
Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома - к И.
В. Сталину. В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко
и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Оба бледные,
осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в
лучшем состоянии. [285]
Поздоровавшись кивком, И. В. Сталин сказал:
- Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившейся
обстановке? - и бросил на стол карту Западного фронта.
- Нам нужно минут сорок, чтобы разобраться, - сказал я.
- Хорошо, через сорок минут доложите.
Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши
возможности на Западном фронте.
Обстановка там сложилась действительно исключительно тяжелая. Западнее
Минска были окружены и дрались в неравном бою остатки 3-й и 10-й армий,
сковывая значительные силы противника. Остатки 4-й армии частично отошли в
Припятские леса. С линии Докшицы-Смолевичи-Слуцк-Пинск отходили на реку
Березину разрозненные части войск, понесшие в предыдущих боях серьезные
потери. Эти ослабленные войска фронта преследовались мощными группировками
противника.
Обсудив положение, мы ничего лучшего не могли предложить, как
немедленно занять оборону на рубеже р. Зап. Двина-Полоцк-Витебск- Орша-
Могилев-Мозырь и для обороны использовать 13, 19, 20, 21-ю и 22-ю армии.
Кроме того, следовало срочно приступить к подготовке обороны на тыловом
рубеже по линии оз. Селижарово-Смоленск-Рославль-Гомель силами 24-й и 28-й
армий резерва Ставки. Помимо этого, мы предлагали срочно сформировать еще
2-3 армии за счет дивизий Московского ополчения.
Все эти предложения И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же
оформлены соответствующими распоряжениями.
В своих предложениях мы исходили из главной задачи - создать на путях к
Москве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его
на одном из оборонительных рубежей, организовать контрнаступление, собрав
для этого необходимые силы частично за счет Дальнего Востока и главным