Geum.ru

Результатам оперативно-розыскной деятельности статус доказательств в уголовном процессе

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

Результатам оперативно-розыскной деятельности -
статус доказательств в уголовном процессе




В. Бозров,

председатель Екатеринбургского гарнизонного военного суда,

полковник юстиции, доктор юридических наук, профессор


В связи с тем что УПК РФ сохранил усеченность процессуального статуса результатов оперативно-розыскной деятельности, "КПД" их в уголовном судопроизводстве соизмерим разве что с аналогичным показателем первого паровоза. В подтверждение сказанного обратимся к экспресс-анализу ситуации. В соответствии с Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности" зачастую правоохранительные органы располагают обширным конфиденциальным материалом, содержащим прямые свидетельства деятельности организованных криминальных сообществ и совершаемых ими преступлений. Однако для уголовного судопроизводства эти ценнейшие сведения почти мертвы, поскольку сами по себе они, в результате отставания УПК РФ в этом аспекте от требований времени, не могут быть ни поводом, ни основанием к возбуждению уголовного дела, ни тем более бесспорным процессуальным доказательством. Если же из этого правила делается исключение, то оно непременно становится предметом рассмотрения нескольких судебных инстанций, в том числе и Верховного Суда РФ. Характерным в этом отношении является следующий пример, имевший место до принятия УПК РФ, но не потерявший своей актуальности и сегодня.

Гражданка Ф. обвинялась в том, что, будучи ревизором системы общепита, получила взятку от директора кафе за то, что обещала скрыть обнаруженные ею махинации в сфере финансов. Процесс передачи и получения взятки скрытно фиксировался на аудио- и видеопленку, которые в последующем были приобщены к уголовному делу в качестве доказательств. На предварительном слушании судья Краснодарского краевого суда исключил эти данные из числа доказательств. Свое решение он мотивировал тем, что указанные аудио- и видеопленки не могут быть допустимыми доказательствами, так как в нарушение требований ст. 119 УПК РСФСР были получены до возбуждения уголовного дела. Здесь же судья отметил, что по имевшимся в их расположении сведениям, являвшимся поводом к возбуждению уголовного дела, органы дознания должны были возбудить уголовное дело, а затем в рамках неотложных следственных действий провести оперативно-розыскные мероприятия. В результате Ф. была оправдана. Кассационная палата Верховного Суда РФ оставила протест прокурора края без удовлетворения. Заместитель Генерального прокурора РФ принес протест в Президиум Верховного Суда РФ, который удовлетворил его, отменив приговор суда присяжных и определение Кассационной палаты. В обоснование своей позиции в надзорном протесте заместитель Генерального прокурора и в своем постановлении Президиум Верховного Суда указали:

в данном случае органу дознания о вымогательстве взятки стало известно лишь со слов директора кафе, поэтому в соответствии со ст.ст. 7 и 11 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" и ст. 119 УПК РСФСР линейным отделом ОЭП УВД на транспорте были проведены аудиозапись и видеосъемка факта получения взятки;

отмеченное выше заявление директора кафе требовало такой проверки в соответствии со ст. 109 УПК РСФСР и ст.ст. 7 и 11 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", поэтому на момент проведения оперативно-розыскных действий у сотрудников милиции и прокуратуры не было достаточных оснований для немедленного возбуждения уголовного дела;

аудиозапись и видеосъемка факта получения Ф. взятки имеют статус вещественного доказательства (Законность. 1999. N 5. С. 56-57).

Аналогичную позицию занял Верховный Суд и по уголовному делу П. (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. N 10. С. 18-19).

Чтобы воспользоваться (хотя бы отчасти) материалами ОРД в интересах уголовного судопроизводства, органы дознания вынуждены вводить их в первую стадию уголовного процесса через "черный ход", т.е. посредством рапорта лица, непосредственно причастного к оперативно-розыскному мероприятию, поскольку ст. 140 УПК РФ с определенной натяжкой позволяет рассматривать такой рапорт в качестве повода, а его содержание - в качестве основания к возбуждению уголовного дела. В роли процессуальных оснований к возбуждению уголовного дела выступают не сами непосредственные сведения о фактах, а производное их отражение. Кроме того, в случае направления прокурору уголовного дела, по которому еще не обнаружено лицо, совершившее преступление, орган дознания в соответствии с ч. 2 ст. 157 УПК РФ обязан принимать оперативно-розыскные меры для установления субъекта преступления. В процессе розыска у органа дознания появляются новые данные, как в отношении расследуемого уголовного дела, так и относительно других преступлений, по которым уголовные дела еще не возбуждены. Если строго придерживаться требований УПК, то и эти сведения с точки зрения ст.ст. 74, 75 и 140 доказательственной значимости лишены, поскольку получены они не в результате процессуальных действий. Легитимными для уголовного судопроизводства в соответствии со ст.ст. 86 и 89 УПК РФ являются лишь материалы ОРД, которые получены посредством следственных действий, т.е. в результате производства контроля и записи переговоров (ст. 186), и то в отношении лишь двух категорий преступлений. В итоге из всей совокупности ценнейшей первичной информации о преступлении и преступнике, собранной при проведении оперативно-розыскных мероприятий, в сферу уголовного судопроизводства просачивается толика, а именно та их часть, которая получена по уже возбужденному уголовному делу, и то при производстве единственного в УПК следственного действия.

Причин тому несколько. Первая - сохраняющийся в процессуальной науке перманентно тенденциозный подход к результатам ОРД, заключающийся в недоверии к ним, как к сведениям, полученным путем возможных нарушений закона. При этом в качестве главного аргумента приводятся примеры из советского периода, когда в решениях Особого совещания МВД СССР нередко фигурировали агентурные данные. По мнению сторонников этой позиции, допуск результатов ОРД в уголовный процесс в виде доказательств может подтолкнуть правоохранительные органы к широкому нарушению законности (Доля Е.А. Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности. М., 1999. С. 66-67).

Думается, что нет надобности выстраивать систему доводов, подтверждающих консервативность приведенной точки зрения, поскольку само по себе сравнение политико-правовой системы СССР периода репрессий и российской государственности сегодня, ориентированной на международные демократические стандарты, по меньшей мере лишено корректности. К тому же механизм проведения ОРД и получения его результатов непосредственно органом дознания, в основе своей такой же, что и механизм однородного следственного действия. Различие только в форме. Причем гарантия достоверности результатов ОРД заключается не в их способе получения, а в проверяемости, в том числе и с точки зрения законности. В этом смысле уголовно-процессуальный закон предусматривает равные возможности как для оценки результатов ОРД, полученных непосредственно органом дознания, так и, опосредованно, - следователем в результате следственного действия. Более того, и в том и в другом случае гарантом соблюдения законности является суд, санкционирующий проведение оперативно-розыскного мероприятия. Разница лишь в том, что один вид ОРД реализуется прямым применением закона об ОРД, а другой - опосредованно, т.е. через УПК. Чтобы устранить и это формальное различие, необходимо включить все результаты ОРД в число доказательств, а также поводов и оснований к возбуждению уголовного дела. Что же касается возможных фальсификаций и злоупотреблений, то они в принципе не исключаются и в процессе реализации любых следственных действий. Задача в том, чтобы свести вероятность подобных явлений до минимума через систему уголовных и уголовно-процессуальных гарантий.

Второй причиной, тормозящей развитие процессуального статуса результатов ОРД, можно считать разнобой взглядов ученых относительно правовой природы сведений, полученных оперативным путем. Одни, с определенными оговорками, но все же причисляют эти сведения к объективно существующим доказательствам (Зажицкий В. Оперативно-розыскная деятельность и уголовное судопроизводство // Российская юстиция. 2001. N 3. С. 45-47; Лупинская П. Основания и порядок принятия решения о недопустимости доказательств // Российская юстиция. 1994. N 11. С. 3), другие с завидной настойчивостью отстаивают противоположную точку зрения (см.: Чуркин А. Использование отдельных результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании // Информационный бюллетень военных судов. М. 2003. N 6 (189). С. 22-27). При этом доводы последних порой настолько схоластичны и оторваны от реальной жизни, что обоснованно вызывают сомнение в их полезности как для науки, так и для уголовного судопроизводства. Несмотря на громоздкость, в качестве примера приведу суждение на этот счет Е. Доля: "...во-первых, доказательства не существуют в готовом виде. Преступление ни в природе, ни в обществе доказательств (как сведений о фактах и обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, полученных в установленном УПК порядке) не порождает. Преступление отражается в субъективной (сознании людей) и объективной (в частности, на предметах и т.п.) реальности, но это не доказательства (не сведения, относящиеся к уголовному делу, полученные из установленных в Законе источников и в установленном им порядке). Необходима целенаправленная уголовно-процессуальная деятельность, позволяющая путем производства следственных и судебных действий "ввести" эту часть субъективной и объективной реальности в уголовный процесс. Во-вторых, принципиальное положение излагаемого подхода в том, что доказательства не собираются, а формируются. Термин "собирание" не раскрывает, а скорее искажает существо деятельности, которую он призван отражать. Собрать можно то, что существует в готовом виде - грибы, ягоды. Из уже изготовленных деталей можно собрать машину и т.п. Но нельзя собрать несуществующие ягоды, грибы и т.д.

Собирание или формирование доказательств? Это не игра в термины. Предлагаемый подход влечет существенные последствия для доказывания в целом. Исходя из него, относимость и допустимость - это уже не свойства доказательств, а правовые требования, предъявляемые соответственно к содержанию и форме доказательств. Соблюдая данные требования, властные субъекты уголовного судопроизводства при участии иных субъектов не собирают доказательства, а формируют их. Источником доказательств становится всегда человек - лицо, занимающее (могущее занять) соответствующее правовое положение: не только свидетель, потерпевший, обвиняемый, подозреваемый, эксперт, как принято считать традиционно, но и понятые, дознаватель, следователь и как это ни парадоксально судья. При таком подходе судьи не могут быть неактивными там, где они сомневаются и вправе вызывать свидетелей" (Научно-практическая конференция "Правовая и криминалистическая оценки нового УПК РФ" // Государство и право. 2002. N 10. С. 113). Предлагаемый вариант, по мнению его автора, единственно правильный, способный решить проблему использования результатов ОРД в доказывании путем формировании на их основе доказательств. "Так, - продолжает Е. Доля, - могут послужить основой для формирования доказательств в уголовном процессе результаты непосредственного восприятия в условиях проведенного оперативно-розыскного мероприятия обстоятельств и фактов, входящих в предмет доказывания по уголовному делу, лицом, оказывавшим конфиденциальное содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. С этой целью сведения о данном лице, его участии в соответствующем оперативно-розыскном мероприятии, в результате чего ему стали известны обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, в установленном порядке должны быть представлены дознавателю, следователю, прокурору или в суд. После этого указанное лицо может быть допрошено в качестве свидетеля. На допросе свидетель в установленном порядке сообщит сведения о воспринятых им в рамках оперативно-розыскного мероприятия фактах и обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, которые образуют содержание исходящего от него доказательства - показания свидетеля. Однако это уже другие данные - полученные при производстве по уголовному делу, а не те, которые указанное лицо сообщило ранее оперативному работнику в рамках оперативно-розыскной деятельности" (там же).

Если быть кратким и не вступать с уважаемым профессором в полемику касательно свойств доказательств, то смысл цитируемых строк сводится к тому, что в материалах ОРД есть только сведения, на основе которых можно сформировать доказательства через опосредованное их восприятие свидетелем.

Конечно, путем разного рода логических манипуляций сложное можно перевести в разряд простого или же наоборот и так до бесконечности, растеряв в наукообразном словопрении главное. Однако этот метод для решения исследуемой проблемы вреден. Объективно сложившаяся криминальная ситуация требует расширения возможностей действующего законодательства по ее разрешению. В данном случае речь должна идти об активном применении результатов ОРД в доказывании по уголовному делу, поскольку, вопреки процитированному выше мнению уважаемого коллеги, оперативные данные насыщены объективно существующими сведениями о фактах, входящих в предмет доказывания. Остается только внести изменения в ст.ст. 74 и 140 УПК РФ. В пользу этого предложения говорит и само определение доказательств (ч. 1 ст. 74 УПК РФ), соответствующее определению результатов ОРД (п. 36-1 ст. 5 УПК). Отличие результатов ОРД по механизму их образования от доказательств - только в процессуальной форме, которую и надо привести в требуемое соответствие. Не случайно в дореволюционной России допускалось прямое использование в качестве доказательств агентурных данных при расследовании государственных преступлений.

В соответствии с ныне действующим законодательством ОРД подразделяются на: а) проведенные до возбуждения уголовного дела органом дознания на основании закона об ОРД; б) проведенные по возбужденному уголовному делу органом дознания (ч. 4 ст. 157 УПК РФ); в) проведенные по указанию прокурора (п. 11 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); г) проведенные по поручению следователя (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ).

С учетом изложенного может показаться, что все названные виды ОРД, за исключением последнего, пребывают вне уголовно-процессуальных отношений, что в немалой степени способствует их отторжению уголовным судопроизводством. На самом же деле в перечисленных видах ОРД процессуальный аспект присутствует всегда. Во-первых, каждый из них проводится на основании санкции судьи (суда), действующего в рамках УПК; во-вторых, инициаторы ОРД, кроме первого, тоже наделены этими полномочиями Уголовно-процессуальным кодексом; в-третьих, есть все основания рассматривать Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" как источник уголовно-процессуального права.

Все изложенное позволяет утверждать, что результатам ОРД необходимо придать самостоятельный статус процессуальных доказательств. Правомерность этого тезиса нашла свое пусть не прямое, но косвенное подтверждение в следующей позиции Пленума Верховного Суда РФ, заключающейся в том, что результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанные с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом) могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проведены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством (постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия").


"Российская юстиция", N 4, апрель 2004 г.