Мэрион Вудман
| Вид материала | Документы |
Рис Мандала
Не поддающееся никакой оценке переживание Мэгги содержится в ее чувственном тоне, в ощущении силы и необходимости, которое поднялось в ней, а также в признании, что она не одинока, хотя ее переживание уникально. Глядя в самое сердце тьмы и наблюдая "рождение" Бога или Богини, она признает, что, по существу, время еще не пришло и ей нужно работать над своей индивидуальной темнотой. Результат работы, которой она сразу же занялась, начав рисовать, появился спустя три дня - так медитативный символ перенесся в ее реальную жизнь. В самом центре этого рисунка - ребенок, который карабкается по Луне, пересекающейся с находящимся чуть позади Солнцем. Эстер Хардинг так комментирует этот образ:
"Фаллический бог, Даллас, считался не соперником Богини, а наоборот, ассоциировался с ней. Каждый из них содержал символ плодородия, но "таинство" совершалось лишь тогда, когда они объединялись в своей деятельности"84.(Esther Harding, Woman's Mysteries, p. 157.)
Та же самая идея, а именно: что божественная энергия проявляется в союзе мужского и женского, выражается в символе, который, как иногда считается, символизирует богиню Сибиллу, воплощающую одну из сторон Великой Богини. Она представляет собой вечный союз Луны, скрещенной с Солнцем.
Заслуживает внимания сила четырех змей, изображенных в нижней части рисунка в образе трех животных. Облик животного - это инстинктивная основа, из которой исходит духовная энергия (змеи).
Подчиниться богине - значит смириться с парадоксом. Спустя два года после этого случая активного воображения Мэгги пережила свое рождение в новой реальности. После этого она написала стихотворение "Жалоба", частично приведенное ниже:
Меня больше нет - но что я теперь!
Я боролась - чтобы учиться, а не бороться!
Я так дралась, что могла потеряться!
Я так жила, что могла умереть!
Я рыдаю, наслаждаясь!
Я наслаждаюсь страданием,
Я умираю так, что могу жить,
Я лечу, чтобы встать спокойно.
Вместе с признанием и принятием Богини происходят поразительные изменения. Если раньше тело было бастионом, защищающим от феминности, то теперь через него совершаются разные ее проявления. Сначала было подавление эмоций, инфантильная регрессия и/или усиление защит. Это архаическое содержание психики следует тщательно канализировать, иначе психику подавит энергия менад. Сексуальность, которая ранее концентрировалась в гениталиях, теперь излучается через все тело. Микрокосм начинает отражать макрокосм.
Осознание тела оказывается особенно важным для "папиных дочек", так как их ориентация в жизни совершалась только с помощью головы; следовательно, их тело, независимо от степени их сексуальной активности, редко становится созвучным духу.
Женщины, профессионально занятые в сфере науки или искусства, часто являются воплощением богини Афины и процветают благодаря близким отношениям со своими отцами и со своей внутренней маскулинностью. Светлая сторона отношений между отцом и дочерью связана с творчеством и духовностью; темной стороной является инцест. У последних поколений эта проблема не была слишком взрывоопасной из-за недостаточно зрелого осознания сексуальности. Доказательством этому может послужить моральное осуждение и полное отвержение фрейдовской теории инфантильной сексуальности и пересмотр его отношения к первородному греху как к эдипову комплексу.
Отец, Анима которого привязана к матери, вытесняет свою сексуальность. В результате он не осознает кровосмесительной связи со своей дочерью. Сексуальную энергию он привносит и извлекает из отношений, которые не лежат на поверхности. Так как инцест остается бессознательным, ни на одной стадии отношений не происходит жертвоприношения. Из-за его отсутствия дочь, достигая зрелости, считает свои творческие способности подарком судьбы, предопределенной отцом, и тем самым укрепляется ее хорошее отношение к нему. То есть она вверяет себя своему позитивному Анимусу и как творческая личность проживает свои детские отношения с отцом, но они становятся несколько более зрелыми и творческими. Ее ощущение непрерывности - дочь как мать женщины - может стать неисчерпаемым источником силы и безопасности. Обретя свою судьбу в работе, она может жить очень насыщенной жизнью.
Однако сейчас эти творческие женщины, которые обрели свое "призвание" благодаря своим детским отношениям с отцом, значительно больше осознают свою сексуальность. Они не могут ее вытеснить бессознательно. Сексуальность - это дух нашего времени. Поэтому, когда она начинает проявляться в пубертате, сексуальность дочери перестает быть направленной на отца и отвергает объект, на который она была устремлена все это время. При расщеплении ее личности сама основа ее творчества испытывает внутренние вулканические потрясения. Она чувствует себя сексуально преданной и покинутой. Она может даже считать свое творчество отцовским искушением и отвергнуть его. То есть, с ее точки зрения, творчество может оказаться насилием. Сознание дочери совершенно отличается от сознания отца, поэтому то, что осознает дочь, не осознает отец. То, что отец делал бессознательно, ей приходится делать осознанно.
В наше время для нее открывается много вариантов выбора. Пробуждение сексуальности в ее отношении к отцу может привести такую женщину к тому, что она будет относиться ко всем мужчинам как к предателям, насильникам и плутам. Если она ощущает себя изнасилованной, это ощущение может выразиться в сексуальной мести роковой женщины, которая сама будет страдать от ощущения полной опустошенности, вызванной расщеплением тела и духа, серьезно угрожающим ее творчеству. Крайним проявлением такого состояния является проституция.
У женщины, сексуальное влечение которой было отделено от ее чувств из-за бессознательного инцеста с отцом, проживание своей сексуальности часто приводит к тому, что сексуальные проблемы вызывают личностный кризис, способствующий осознанию. Для нее сексуальность - темная сторона девственницы. Пока ее духовно оплодотворяет отец, ее творчество - девственные роды, которые гораздо больше связаны с появлением фантазии, чем с реальностью. Если плоды фантазии такой женщины становятся для нее реальностью (даже если божественное делается человеческим), ей необходимо спуститься на землю с вершины своей башни из слоновой кости. Ей следует вступить в конфронтацию с "темной стороной" своих творческих способностей, а затем интегрировать ее. Она должна вступить в конфронтацию с образом шлюхи (то есть с сексуальностью девственницы) - той самой шлюхи, которую она отвергала ради своего отца. Ей следует снова обратить внимание на мать. Тогда она найдет у матери чувства, которые сама переживает сейчас по отношению к отцу - чувства отвергнутой девственницы. Психодинамическая часть отношений с отцом может стать их молчаливым союзом против матери. Поэтому при отделении сексуальности у женщины появляется ощущение бездомности. Оно свидетельствует об отсутствии позитивной феминности, которая может служить пристанищем. Поэтому сексуальность превращается в негативный материнский комплекс. Это сексуальность, направленная против женщин, против принятия, против самой себя. Если эта негативная сексуальность усиливает стремление отомстить, поведение женщины может стать крайне пагубным едва ли не в каждой области ее жизни.
Чтобы предотвратить такое поведение, женщине следует проработать негативные отношения с матерью как объективную форму ее отношения к себе. Она сталкивается с матерью внутри себя. Возвращается прежнее ощущение тупика, но на этот раз к нему требуется осознанное отношение. Она должна поверить в то, что все может измениться, что ее судьба - это не постоянное, хроническое отчаяние. Рано или поздно, несмотря на ее мысли о том, что сделала с ней мать, или о том, что мать сделала отцу, или что ее отец позволил матери сделать с ним, женщина должна воссоединиться со своей маскулинной духовностью, ибо ей необходим его разделяющий меч, чтобы прорубить путь к Медузе и дать возможность трансформироваться своей творческой энергии. Тогда, перестав проецировать свои творческие способности на мужчин или ожидать от них спасения, она берет на себя ответственность за свою жизнь. Короче говоря, если творчеству женщины угрожает табу на инцест, проблему можно разрешить через мать. Творчество должно быть заложено в архетипической феминности. Только тогда девственницу, сидящую на коленях у Софии, может оплодотворить отец.
Джулия была "папиной дочкой", которая через танец изменила отношение к своему телу с враждебного на дружественное. Далее следует запись одного сеанса ее работы с активным воображением:
"Началось с глубокого дыхания; по тону вдохи и выдохи походили на пение.Расщепление психики: левая часть оказывается ярко-красной, правая часть - ярко-белой.
Левая часть: голос был сексуальный, ритм ударный, даже барабанный; движения - в стиле джаза, угловатые, игривые, пульсирующие движения рук, бедер, плеч, ног.
Правая часть: голос был чистый, монотонный; движения -непрерывные кривые траектории, очерченные довольно высоко, в основном руками. Чувствовалось, что они очень чистые.
Вдруг я стала петь: "Святый, Святый, Святый Всемогущий Милостивый Боже". Я продолжала петь, постепенно двигаясь в ритме толчков, характерных для полового акта. "Святый, Святый, Святый", - становилось все более абсурдным, пустоголовым и бессмысленным. Танцевальные движения изменяются, становятся прерывистыми, сексуально агрессивными и словно холодными, они как бы означают исходные левую и правую части. Все мое тело стало ярко-красным, а белый цвет исчез.
Я упала на колени и стала пристально разглядывать землю. При этом продолжала говорить: "Я ярко-красная. Я кровь. Я чистая, алая, обильная кровь! Я от земли - страстная, принимающая, живая".
Я перевернулась на спину, чтобы принять энергию жизни сверху и снизу. Танец стал продолжительным, управляемым, очень энергичным движением, совершенно отличающимся от свободного плавания изначального танца "Святый, Святый". Затем мое ярко-красное тело вместе с его бьющимся сердцем наполнилось сознанием и я стала сердцем.
Энергия этих сердцебиений, укорененная в земле, вдруг превратилась в чисто-белую духовную энергию. При каждом моем вздохе воздух превращался в алую кровь моего тела; затем мне было нужно, чтобы эта энергия вытеснила белую энергию.
Я продолжала говорить: "Я горячая, красная и белая. Так как я раскалена докрасна, то могу быть белой. Так как я получаю энергию от земли, моя алая, впитывающая кровь может отдавать обратно и превращаться в белую".
Затем пульсации прекратились. Я встала на колени, приняв положение молящейся: "Я такая, потому что Я ТАКАЯ. Я знаю это. И Бог знает это, и в этом все дело".
Я стала розовой, дикой розой. У меня желтая середина и зеленые листья. В этом вся моя суть. Меня никто не видит. Я никому не нужна. Мои корни - в расщелине скалы. Меня обдувают все морские ветры. Мое лицо обращается к солнцу и сверкающему отражению водной глади. Я прекрасна, ибо я -творение Бога. Я свободна, хотя так нежна на этом открытом месте. И я знаю, что Я ТАКАЯ".
Через связь с Софией Джулия нашла тесный контакт между душой и телом. Это описано в следующем ее видении:"
Я видела Деву Марию, которая сидела и держала у своего лона белую водяную лилию. Стебель этой лилии опускался вниз, между ее ногами, и уходил глубоко в воду. Она спокойно сидела в раздумьях над распустившимся цветком, лежавшим у нее на бедре, но для того чтобы его удержать, требовалась вся ее энергия. Лилия не помещалась у нее на голове. Она должна была посмотреть в раскрывшийся центр цветка - центр, который соединялся стеблем с самым центром земли".
Это видение напоминает священный цветок лотоса, корни которого уходят глубоко в грязь, стебель поднимается из воды, а цветок распускается на солнце. Дева, концентрируясь на своем творческом центре - отнюдь не на голове, - вступает в прямой контакт с энергией земли и должна собраться, чтобы ее удержать. Выросший из грязи цветок становится одухотворенным благодаря ее созерцанию. Джулия прокомментировала свое видение так:
"Вдруг меня наполнили чувства печали и наслаждения. Печаль пришла из-за осознания, что я никогда не встречала мужчину (ни внутреннего, ни реального), который мог бы видеть Деву, как видела ее я. Вся энергия Девы и все сконцентрированные силы уходили на то, чтобы удержать образ жизненной силы, раскрывшейся в цветке. Это божественная сексуальная энергия. Дева знает, что она должна удерживать этот момент в центре своего Сущего, ибо в этом и состоит ее истинная феминная сексуально-духовная сущность. Она должна действительно следовать своему знанию освящения материи, своего материального расплава Сущего, и ждать, ждать того, что станет доступно осознанию, не зная, наступит ли когда-нибудь этот момент. Напряженное ожидание - это агония. Радость нашла женскую чистоту - это момент познания, что материя и дух - суть одно. Но ожидание и знание того, что ожидают другие женщины, лишь усиливает осознание того, что и как должно быть в нашей культуре".
Когда страстное желание жить жизнью шлюхи, которая является частью образа Девы, приходит в гармонию с трансформирующей, духовной частью Софии, тело и дух соединяются. Тело признается сакральным местом со своей собственной моралью, которая требует к себе достойного внимания, иначе оно отреагирует физиологическими симптомами: вагинальными расстройствами, циститами, фригидностью и т.д. Таким образом, телесная мораль - это крайне чувствительная антенна. Материя трансформируется в духовность через любовь. Материя становится душой; душа становится материей. Одна женщина смогла выразить это так:
"Я всегда считала, что женщина не может отделить свое сердце от своей сексуальности. Сейчас я уверена в том, что нельзя разделить душу и страсть. Женщина выражает свою душу в своей сексуальной страсти. Ее страсть к жизни - это ее душа, а ее сексуальность - проявление этой страсти. Женщина забывает себя в страсти, когда душа и тело становятся одним целым. Это может случиться только с мужчиной, которому она, во-первых, доверяет, а во-вторых - любит. В первую очередь доверяет, ибо в душе она забывает о себе, когда отдается страсти. Если она любит мужчину, а тот отнимает у нее душу и бросает ее, она остается ни с чем. Ибо когда женщина занимается любовью - не участвует в половом акте, а отдается всей своей сущностью, - она становится творцом и творением и приходит к осознанию себя как живой души. Таким образом, для ее сущности главным становится доверие. Сексуальные/духовные энергии, переплетаясь и сливаясь между собой, порождают третье. Это не обязательно рождение настоящего ребенка; это может быть рождение духовного младенца, зарождение отношений. Именно через это третье мужчина и женщина приходят к познанию: Я ТАКОЙ и Я ТАКАЯ. В этом заключается таинство - простое и глубинное".
Только сейчас появляется новая женщина, рожденная из осознания сексуальности, которое до сих пор ее отвергало. У нее возникает огромная проблема - найти мужчину, который мог бы относиться к ней, учитывая ее новое отношение к себе. Если мужчины психологически не готовы для близких отношений с такой женщиной, вероятно, они будут испытывать страх перед ней. Обычно такой страх проявляется в ярости, импотенции и безразличии. Но это уже другая проблема, к которой только что повернулась наша культура. И вместе с тем, несмотря на агонию, которая может длиться в отношениях, женщины обречены пройти через эту революцию в своей психике.
В этой книге я сделала основной акцент на переживании женщины, но такое новое сознание проявляется и в сновидениях мужчин. По моим представлениям, эта энергия больше присуща женщинам, они лучше могут с ней справиться, не испытывая подавляющего страха. Для многих отношений уже наступило время признать хтоническую природу феминности и принять ее осторожно и деликатно, ибо только так можно дать выход животной похоти через любовь. Бессознательная феминность мужчин так же связана с матерью, как и хрупкое женское Эго большинства женщин. Женщины, которые осознают сущность своего внутреннего изменения, должны взять на себя ответственность за чувственный тон своих отношений. Когда их Эго полюбит Черную Мадонну, сразу изменится чувственная функция их партнера-мужчины. Так происходит во время этого внутреннего изменения, и результат не всегда бывает позитивным. Но если это происходит, мужчине открывается новая сторона его маскулинности. Один из моих пациентов-мужчин, едва соприкоснувшись с этой энергией у своей жены, воскликнул: "Я скажу своим друзьям: "Пойдите и отдайтесь!'"
Признав в себе внутреннюю мадонну и шлюху (то есть Софию), женщина начинает мыслить на совершенно ином уровне. Часто это длительный, иногда спокойный, а иногда и бурный период приспособления к жизни. Она живет в теле, к которому фактически не совсем приспособлена. Ее отношения и установки перепутаны или пребывают в полном хаосе. Нет ничего определенного. Ее маскулинное сознание, которое стремилось к созданию ситуаций "или-или", смягчается феминным сознанием, которое принимает парадоксальность. Она понимает и она не понимает. Она учится думать своим сердцем. Она прошла через огромное унижение, и с ее губ срываются вопросы. Она готова на все и боится, что платит слишком высокую цену. При этом она прекрасно осознает, что у нее нет альтернативы.
Ключевым для этого исследования является один часто возникающий парадокс. В первых главах этой книги я отмечала, что у психики, отягощенной страстью к совершенству, существует стремление контролировать и потребность в жестких ограничениях. Как только женщина начинает осознавать свое стремление к власти, у нее появляется возможность посмотреть правде в глаза. Страсть к совершенству можно рассматривать как отвержение жизни и отрицание женского сознания; стремление к контролю -это страх перед зависимостью, инфантильный всепоглощающий ужас, что любимый объект, от которого она зависит, не может быть зависимым во имя любви, да и во имя самой жизни.
Современные женщины пожинают урожай насилия, совершавшегося над целыми поколениями. Бабушки й матери настолько приспособились к патриархальным ценностям, что погубили свою феминность. Мать, отвергающая в себе феминное сознание, не может видеть становление ребенка; она не может позволить ему жить несовершенным человеком в несовершенном мире. Привязанная к своим стандартам совершенства и не обладающая женской идентичностью, она сознательно или бессознательно жаждет окончательно выйти из своей тюрьмы, раз и навсегда. В результате у ее дочери появляется сильное бессознательное желание умереть. Весьма вероятно, что молодая женщина хочет воскресить именно это стремление к смерти, так как Великая Мать была против ее рождения, но девочка все равно родилась. Установленный ею порядок, ограниченный жесткими рамками, становится условием, позволяющим ей по крайней мере выжить. Пока не будут сняты эти ограничения, она может в них умереть, не осознавая и не признавая свою смерть.
В ситуациях, когда существует бессознательное стремление к смерти, ребенок будет бессознательно жить, удовлетворяя потребности родителя. Иногда в символических отношениях между матерью и дочерью можно встретить такой паттерн: если дочь болеет, мать делает все возможное, чтобы заботиться о ней; если с дочерью все нормально, мать заболевает. Когда существует такой тип связи, женщина должна безжалостно принести в жертву свой материнский инстинкт, чтобы освободить дочь ради ее личной жизни. Мать это ощущает как самоубийство, ибо она может пожертвовать лишь единственной известной ей идентичностью. Но, теряя свою жизнь, она может вновь ее обрести. Это начало процесса индивидуации женщины. В конечном счете она спрашивает:"Кто я?". Поскольку через ее тело протекает жизненная сила, женщина (мать, дочь или они обе) может отказаться от потребности в контроле, ибо она больше не является зависимой. Происходит отделение символических отношений. Она больше не должна пытаться выжить. Она больше не должна умереть. Она больше не боится непредсказуемой судьбы. Она соединяется со своей жизнью и теперь может свободно радоваться собственной судьбе.
Патриархальность, которая становится для женщин настоящим бичом, основывается на архетипе маскулинности, который по-прежнему служит Великой Матери - сыновья не имеют индивидуальной связи ни между собой, ни со своей феминно-стью. Такие мужчины, как Макбет, являются избранниками Великой Матери, они ее обожают и делают все возможное, чтобы доставить ей удовольствие или удовлетворение, и вместе с тем испытывают страх перед ней и ненавидят ее за то, что она обладает полной властью над их маскулинностью. Это не герои, которые прокладывают свой индивидуальный путь к свободе. В таких случаях женщины веками идентифицировались со своими материнскими инстинктами, прячась за своей биологической функцией, боясь малейшей попытки осознания. Их единственной функцией было материнство: потеря своих детей означала для них потерю идентичности. Матери был нужен только тот союз с мужчиной, в результате которого рождаются дети. Однако существует и другая разновидность союза. В христианском мифе Бог внял молящимся за Св. Анну и она зачала Марию. С точки зрения психологии материнский инстинкт, находящийся в гармонии со Святым Духом, порождает собственное феминное сознание женщины, Деву. Когда наступает ее время, она тоже открывается и отдается божественному.
Иными словами, чтобы вырасти, девственница должна отдаться, и таким образом прекращается ее идентификация с Великой Матерью. Открывая в себе собственную индивидуальность вследствие проникновения инаковости, которая ранее ощущалась чуждой и ужасной, у нее возникает ощущение, как через нее протекает сама жизнь. Это рог единорога, который может принять только девственница, ибо только она обладает силой, чтобы открыться проникающему осознанию. Пока женщина остается пленницей своего целомудрия, надев пояс, препятствующий возможному проникновению фаллоса (материального или духовного), она должны взять на себя ответственность за матриархальную власть, порождающую подростковую патриархальность. Пока женщины не перестанут идентифицироваться с властью Великой Матери, не освободятся ни они сами, ни их партнеры-мужчины.