Schaefer Udo. Baha’i apologetics? // Baha'i Studies Review. Vol. 10, London, 2000/2001. Перевод с английского В. Г

Вид материала

Документы

Содержание Sedes materiae The History of Christian Thought The Light of Divine Guidance. The Messages from the Guardian of the Bahá’í Faith to the Bahá’ís of Germany and Austria Issues related to the Study of the Baha'l Faith. Extracts from Letters written on behalf of the Universal House of Justice An Essay in Aid of a Grammar of Assent The Logic of Scientific Discovery Making the Crooked Straight

Подобный материал:

• А. Ю. Полунов православие в остзейском крае и политика правительства александра III, 157.3kb.
• Univesity College London School of Slavonic and East European Studies, сбор и расшифровка, 157.19kb.
• «Slavic Review», 416.59kb.
• Российская федерация федеральный закон об обязательном экземпляре документов, 410.29kb.
• Ecological Studies, Hazards, Solutions, 2006, Vol, 3753.43kb.
• Erich Fromm "To Have Or to Be?", 2656.93kb.
• А. Конан-Дойль новоеоткровени е перевод с английского Йога Рàманантáты, 2314.23kb.
• Развития души и тела, 139.93kb.
• Advanced English Course: Лингафонный курс английского языка. Арс, 2001; Media World,, 641.95kb.
• Н. М. Макарова Перевод с английского и редакция, 4147.65kb.

Удо Шефер

Вопрос апологетики в Вере Бахаи¹

__________________________________________________________________

Schaefer Udo. Baha’i apologetics? // Baha'i Studies Review. Vol. 10, London, 2000/2001. Перевод с английского В.Г. Литвинчука

__________________________________________________________________


Резюме


Эта работа представляет восемь тезисов, освещающих апологетику и ее роль в изучении Веры Бахаи.

Апологетика – ветвь систематического богословия, но не религиоведения. У нее есть свое законное место в Вере Бахаи: в многочисленных отрывках из Священного Писания и в письмах Абдул-Баха и Шоги Эффенди объяснено, что ”Дело Бога должно быть защищено” и аргументы его противников опровергнуты. Однако апологетика имеет более широкую сферу деятельности, нежели просто защита Веры от нападков. В дополнение к этому в задачу апологетики бахаи входит осмысление учения Веры и ее этики в контексте доминирующих доктрин и стандартов светского общества, а также ответ на критические вопросы от атеистическихх, христианских или исламских критиков или от научного сообщества и продемонстрировать готовность к раскрытию истины. Критическая самоорефлексия по отношению к основным принципам Веры - неизбежная предпосылка этой функции апологетики, такая же, как коммуникация и воззвания: религия должна быть в состоянии упорно добиваться успеха на ниве разума. Это утверждение конкретизируется примерами.

Есть фундаментальное различие между религиоведением и богословием. Религиовед исследует религию с внешней стороны; глубинная сторона истины вне досягаемости его дисциплины. Богослов рассматривает свою религию изнутри; он посвящает себя уже раскрытой истине и авторитету Священного Писания. Апологетика как часть систематического богословия невозможна без приверженности Откровению.

Любопытно, что апологетика Веры не имеет особого почета в сообществе бахаи. Учитывая антиинтеллектуализм, который преобладает, академические действия часто рассматриваются с презрением. Кроме того, ученые-бахаи, преданные позитивистской методологии, избегают апологетических тем, которые, как они считают, несовместимы с академическим методом. Оба отношения душат процесс самоовыражения, это предварительное условие развития систематического богословия и продвижения Веры Бахаи.


Апологетика – комплексный концепт, и освещение ее особенностей и обсуждение ее роли в изучении Веры Бахаи в пределах отведенного времени похоже на попытку добиться невозможного. Я попытаюсь представить свои взгляды в восьми тезисах:


1. Слово апологетика происходит от греческого apologeisthai (“говорить в защиту”). Защита Сократа в произведеии Платона “Апология Сократа” –- это классический пример апологии. Апологетика – ветвь христианского богословия, а не религиоведения. Ее функция состоит в обосновании и доказательстве истинности христианства перед лицом возражений, критических замечаний и нападков. Locus classicus² содержится в 1-ом послании Петра, 3:15:


“... будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ”³.


Раннему христианству бросили вызов три вида противников: евреи, язычники (то есть образованные греки и римляне) и сторонники гностицизма (системы мистико-религиозных и философских доктрин). Кроме того, ранняя церковь была измучена внутренними спорами по догматическим проблемам. Таким образом, осажденный ранний христианский мир должен был защитить истину Откровения от многообразных возражений с помощью рациональной аргументации. Эта ситуация стала источником христианской саморефлексии, предпосылкой апологетики.

Христианская апологетика стала прародительницей систематического богословия, благодаря которому были разъяснены основы христианской веры. Пауль Тиллих (Paul Tillich) назвал апологетику ”местом рождения развитого христианского богословия”⁴. В этом процессе саморефелксии философия, несомненно, оказывала помощь. Ее называли ancilla theologiae, служанка богословия.


2. Sedes materiae⁵ апологетики бахаи является 154-я глава книги ”Крупицы из Писаний Бахауллы”, согласно которой ”Всякому человеку надлежит, по мере своих возможностей, опровергать доводы тех, кто порочит Веру Божию”. Затем следует увещевание продвигать Дело Бога через ”перо и уста”, а не прибегая к ”к мечу или насилию”, а также гарантия Божественной щедрости для того, кто ”поднимется и станет в писаниях своих защищать Дело Божие от порочащих Его”. Есть множество отрывков в письмах Абдул-Баха и Шоги Эффенди⁶ по этому вопросу, которые можно резюмировать в утверждении:


”Дело Бога должно быть защищено от врагов веры и от тех, кто сеет семена сомнения в сердцах сторонников, и самой большой возможной защитой является знание”⁷.


Эта идея была также подчеркнута Всемирным Домом Справедливости:


“Поскольку сообщество бахаи непреклонно продолжает выходить из безвестности, ему будут противостоять враги, чья цель будет состоять в том, чтобы клеветать и представлять в искаженном свете ее принципы так, чтобы ее приверженцы разочаровались и вера ее сторонников была поколеблена, то ученые-бахаи должны сыграть жизненно важную роль защиты Веры, принимая упреждающие меры и давая ответ на дискредитирующие обвинения против Веры”⁸.


3. Однако апологетика имеет более широкую сферу деятельности, нежели просто защита Веры от нападков. Критические академические статьи или критика, поднятая в публичных или частных дискуссиях, не должны обязательно приравинваться к враждебности. Часто это совершенно законные вопрошания в поисках ответа. С точки зрения Пауля Тиллиха (Paul Tillich), апологетика – это ”отвечающая теология”⁹. Ответ на критические вопросы или возражения должен быть миролюбивым, то есть способствующим миру, всегда принимающим во внимание увещевания Бахауллы ”прежде всего говорить словами нежными, как молоко”, ”кротко и терпеливо”¹⁰. Однако, в определенных случаях, при грубых и враждебных нападках, если требуется опровержение, слова, ”нежные, как молоко” могут быть неадекватными, и более резкий тон может быть оправдан¹¹. Не приличествует апологету принадлежать тем ”сторожам”, которых пророк называет ”немыми псами, не могущими лаять”¹².


4. В своей сущности апологетика – это, бесспорно, своего рода конфронтация, акт представления чего-либо в истинном свете, подъема флага, демонстрации существенных особенностей, собственности (proprium) веры. Апологетика, несомненно, представляет собой интеллектуальное напряжение в направлении отношений диалога, которые в наше время все более и более заменяют отношения религиозного противоречия и конфронтации. Однако, как выразился Ганс Кюнг (Hans Küng), ”Диалог не означает самоотречение”¹³. Вера, которая модернизирована в нужном месте в нужное время, приспособлена к текущим тенденциям таким образом, что скрываются ее специфические черты и утаивается любой или все ее аспекты, которые могли бы вызвать отвержение, чтобы быть пригодными для диалога, рискует потерять свою идентичность¹⁴ и не будет серьезно рассматривавться в межрелигиозном диалоге. Это напоминает мне об aperçu¹⁵ Георга Кристофа Лихтенберга¹⁶ (Georg Christoph Lichtenberg): ”почти невозможно нести факел истины сквозь толпу, не опалив чьей-нибудь бороды”. Мы должны смириться с этим, если мы хотим следовать требованию Абдул-Баха, ”поднять слово и опровергнуть то, что тщетно и ложно, чтобы установить истину”¹⁷ и ”рассеять неправду от лица земли”, но мы должны бороться за равновесие между целями апологетики и диалога.


5. Апологетика Веры Бахаи возникает из опыта фундаментального несоответствия между светской мыслью и тенденциями текущего периода с одной стороны, и Откровением с другой. Бахаулла указывал на это зияние, когда он утверждал, что ”большинство людей слабы и далеко удалены от цели Бога”¹⁸. Это суждение, тем временем, получило глобальное измерение. Непреодолимый разрыв между двумя этими стандартами все более и более заметен изо дня в день. Критическая самоорефлексия по поводу основных принципов Веры Бахаи поэтому стала неизбежным предварительным условием к общению и воззваниям. Религия должна быть в состоянии упорно добиваться успеха на ниве разума¹⁹.

Цель апологетики Веры Бахаи – продемонстрировать готовность к раскрытию истины. Она не ставит своей задачей доказать истину Откровения и переубедить участников диалога. Такая цель вышла бы рамки рациональной и интеллектуальной мысли. Как сформулировал это британский Кардинал Генри Ньюмен (Henry Newman), ”сердце обычно достигается не через разум, а через воображение, посредством прямых впечатлений, доказательством фактов и событий, историей, в соответствии с описаниями. Люди влияют на нас... кажутся подчиняющими нас, дела их воспламеняют нас..., никто не будет мучеником ради умозаключения”²⁰.


6. Чтобы дать ясно понять, что я имею в виду, рассмотрим три примера:


a. Некоторые законы Китаб-и-Агдас, такие как высшая мера наказания для убийцы, сжигание поджигателя, запрещение ziná’²¹ (то есть, любые половые отношения вне брака, включая гомосексуальные контакты) или клеймение вора, находятся в абсолютном противоречии с западными стандартами. Сегодня эти положения, как полагают, являются показателями средневекового варварства. Однако для бахаи это – проявления божественной справедливости. По причинам, которые будут обсуждены в моей предстоящей книге ”Этика Веры Бахаи”²², разум не способен сам быть источником истинности этих положений, убедительно очевидных благодаря рациональной аргументации²³.

Это ни в коем случае не подразумевает, что бахаи должен обратиться к ”статьям Веры” и оставить рациональность и аргументацию. В этом отношении апологетика имеет следующие задачи:

разъяснить соответствующие основные принципы Веры (здесь: вероховная и непостижимая Воля Бога, доктрина ”Самой Великой Непогрешимости”, отношения между правосудием и милосердием);

продемонстрировать относительность западных стандартов, которые не являются универсальными константами, но результатом исторического и эволюционного процесса;

проанализировать философию индивидуализма и объяснить равновесие в этике Веры Бахаи между правами индивидов и их общества;

проанализировать и сравнить различные концепции свободы;

проанализировать философские теории наказания;

указать, что в этой области метафизический принцип правосудия был заменен принципом полезности и прагматизма;

описать и проанализировать неэффективность современных судебных систем и, наконец,

соотнести принципы Веры ”с современными аспектами философии и науки”²⁴.

Хотя невозможно убедить всех в правильности норм, данных Богом, с помощью рациональной аргументации, однако возможно продемонстрировать, что этическая система, лежащая в основе Откровения, последовательна и разумна. Здесь апологетика, прежде всего, выполняет функцию самопооправдания, то есть обеспечения своего собственного оправдания.


b. Антропология Бахаи в отношении человеческой природы (образ человека как ”высшего Талисмана”²⁵) несовместима с тем детерминизмом в философии и естествознании, который сводит человека к машине, к компьютерной системе, устраняя таким образом понятия личной ответственности и вины. Этих антагонистические положения имеют далеко идущие последствия в этике, праве, психологии и социологии. В задачу апологетики входит объяснение положения бахаи с точки зрения богословия, философии и гуманитарных наук.


c. В ”эпоху фальсификации”²⁶, понятие ”непогрешимости”, присужденное человеческим учреждениям, стало непригодным для светской мысли²⁷. Это понятие исторически обременено, оно вызывает в воображении все возможные отрицательные коннотации и, таким образом, вызывает жестокое отвержение. Мы не можем придать законную силу этому понятию с помощью разума. Функция апологетики – разъяснить это понятие в критичном дискурсе, так, чтобы непогрешимость не казалась каким-то волшебным элементом в нашей системе, а скорее чем-то разумным при допущении веры. Важное значение имеет обсуждение имманентных ограничений этой харизмы [auf Englisch nicht als Fremdwort empfinden²⁸], а не наложение ограничений на верующих с помощью понятия sacrificium intellectus²⁹.


7. Относительно роли апологетики в познании Веры Бахаи мы должны различить внешний и внутренний взгляд. Ученые-религиоведы считают себя обязанными осуществлять свои исследования на основе методологического агностицизма и позитивизма. Объект их исследования не касается их самих, они не преданы ему. Они исследуют и описывают исторические, феноменологические, социологические и политические аспекты религиозной системы. Для этих ученых Октровение – это утверждение; и так как это утверждение не может быть исследовано и доказано с научной точки зрения, то оно не рассматривается как нечто, имеющее позитивное значение. Религиоведческие исследования испытывают склонность к историзму и редукционизму: они имеют тенденцию объяснять Откровение извне и редуцировать его до его исторического и социокультурного влияния. Я не счтитаю, что ученые-бахаи должны работать только таким образом (l’art pour l’art³⁰, так сказать). Если попытаться проникнуть вглубь истины, то окажется, что сущностная тайна религии вне досягаемости наук³¹, и здесь вместо ученого свою роль должен играть богослов.


Богослов рассматривает свою религию изнутри. Он посвящает себя истине Откровения и авторитету Священного Писания. И хотя его систематическая и аналитическая рефлексия является научной в методологии, он не ученый — теология не числится среди точных наук. История Веры, фактов и событий, должна несомненно быть открытой для исследований; теологическое значение исторических событий, однако, является вопросом богословия. И богословие, scientia fidei³², является закрытой системой, основанной на Откровении, которое находится вне досягаемости научного дискурса. Таким образом, апологетика как ветвь систематического богословия невозможна без устойчивой точки опоры в Откровении, без приверженности раскрытой истине. Власть ”встать пред всеми сущими на небесах и на земле и выстоять против них”, как сказал Бахаулла, данна тем, кто стоит ”тверд и непоколебим в сем… величайшем Откровении”³³.


8. Апологетика Веры не имеет особого почета в сообществе бахаи. Это тем более удивительно, поскольку сам Бахаулла защищал свое Откровение от нападений азали (Azalís)³⁴ и шейхитов (Shaykhis)³⁵ – его пространные Китаб-и-Бади (Kitáb-i-Badí‘) и Китаб-и-Иган (Kitáb-i-Íqán)³⁶ – апологетические труды; а Мирза Абул-Фадл (Mírzá Abu’l-Fаdl), который обосновано может считаться наиболее выдающимся апологетом в истории Веры, высоко ценится за свою работу. Отрицательное отношение к апологетике проистекает не только от широко распространенного антиинтеллектуализма, который не учитывает тот факт, что религия нуждается ”в силе разума³⁷” и который презрительно относится к академической деятельности как недуховной и, таким образом, вредной для Веры. Это – в такой же мере следствие действий ученых-бахаи, которые считают себя переданными исключительно позитивистской методологии и которые избегают апологетику как дьявол святую воду, поскольку она кажется им несовместимой с академизмом. Оба отношения душат развитие и продвижение Веры Бахаи.


Я, со своей стороны, считаю себя defensor fidei³⁸ с начала своей жизни как бахаи (1948 год). Большинство моих публикаций – апологетические по своему характеру. Однако, защищая Веру, мне часто приходилось защититься от недоверия ультраконсервативных, сверхзащищенных хранителей Святой Чаши Грааля. В течение десяти лет, пока я не нашел издателя-бахаи в другой европейской стране, у меня не было никакого шанса издать свои работы, и авторы Desinformation als Methode³⁹ смогли свободно начать этот проект только после вмешательства Всемирного Дома Справедливости, который объявил опровержение аргументов против Веры безотлагательным делом и который, более того, предложил публикацию английского издания. Я прекрасно знаю, что мой опыт – не редкое исключение, и я обращаю на него Ваше внимание, чтобы проиллюстрировать проблему, которая должна быть решена во имя продвижения Дела.