- Сборник статей под редакцией А. В. Татаринова и Т. А. Хитаровой Краснодар 2004 удк, 2633.96kb.
- Н. В. Кияненко под редакцией С. Москалёва, 2958.26kb.
- Совершенствование технологий обеспечения качества профессионального образования: Международная, 29.64kb.
- Семинара под редакцией профессора Очкуренко А. А. Москва, 13 февраля 2009 года Москва, 1301.35kb.
- Сборник научно-методических статей Под общей редакцией президента российской федерации, 1657.51kb.
- Сборник научных трудов факультета психологии бфсгу под общей редакцией Э. Ю. Чикиревой, 1207.73kb.
- Сборник научных трудов факультета психологии бфсгу под общей редакцией Э. Ю. Чикиревой, 973.73kb.
- Удк 37 ббк 74. 05, 475.58kb.
- Ассоциативный эксперимент в коммуникативных исследованиях, 154.43kb.
- Иональных социально-экономических системах сборник научных статей Под редакцией, 2058.59kb.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 18
Потаённое, выпуск III. Сборник под редакцией О.Гусева, Р.Перина.
ПОТАЁННОЕ
Сборник под редакцией
О. ГУСЕВА, Р. ПЕРИНА
ВЫПУСК 3
Санкт-Петербург
2004
В этом сборнике вы почерпнёте множество новой и увлекательной информации. Представлен широкий спектр мнений по вопросам истории, философии, этнической психологии, расологии, религии, психиатрии.
У вас есть возможность в одном сборнике получить уникальную подборку материалов, достойных хорошей и изысканной библиотеки.
СОДЕРЖАНИЕ:
И.А. Сикорский. Русские и Украинцы
Н. Морозов. О великом маге
А. Вигорский. О смещении магнитных полюсов
А. Фоменко, Г. Носовский. «Татаро-монгольское иго» - глобальный исторический подлог
К. Болин. «Чёрные технологии»
А. Фулье. Факторы национального характера
Р. Перин. Помешательство или «аномалия» мозга
В. Герасимов. У меня съели друга
Е. Щекочихина, Н. Щетилова. Война «без шума и пыли»
А. Иванченко. «Ни под каким видом...»
Э. Ходос. Методы построения третьей Хазарии
А. Беззубцев-Кондаков. Евгеника как «проклятый вопрос»
В. Пирс. Мы разные, и это - навсегда
А. Грошев. «Самый страшный бич»
С. Афанасьев. ...Основы антропологической поэтики
Г. Сомов. Клеймо
О. Гусев. Нострадамус, Гумилев
П. Булацель. Не доверяйте
В. Авдеев. Евразия или Азиопа
В. Розанов. Об одном приёме защиты
Проф. И.А.СИКОРСКИЙ
РУССКИЕ И УКРАИНЦЫ?!
XYIII в. был периодом пробуждения русского народа. Независимо от крупных политических успехов, совершён огромный культурно–этнический шаг – создание общего литературного языка как органа уже достаточно назревшей этнической психологии. В первоначальный момент, когда и великорусская, и южнорусская письменность носили печать, близкую к древнему церковно–славянскому или книжному языку, т.е. XYI–XYII вв., – обе русские письменности обладали приблизительно равными шансами на первенство, но в течение XYIII в. и начале XIX совершилось обычное в этнической истории событие – выбор ОДНОГО из племенных наречий и возведение его в ранг общего языка всех племён или языка расы. Вероятные причины этнического избрания великорусской речи и письменности содержатся в некоторых благоприятных одной стороне психологических основаниях или обстоятельствах, а именно: в появлении четырёх гениальных (Ломоносова, Пушкина, Гоголя, Лермонтова), нескольких талантливых людей (Жуковского, Тургенева, Аксаковых) и целой плеяды второстепенных деятелей. За исключением Гоголя все были великоруссы по рождению. Вторым условием явился свойственный великоруссам перевес ВОЛИ, дающей успех во всяком деле при равных шансах УМА и ЧУВСТВА. Помимо этих второстепенных условий, сама природа языка, т.е. его лингвистические свойства и его психология, участвовали могущественным образом в направлении событий. Это, собственно, и было первостепенным двигателем – первопричиной событий!
Появление украинского (южно–русского) языка на этническом поле России около столетия тому назад уже не могло изменить судеб даже в тот момент, когда на горизонте засветилась яркая звезда Тараса Шевченко.
Тарас Григорьевич Шевченко выступил на литературном поприще как раз в тот момент, когда вопрос о литературном общерусском языке уже был разрешён в пользу великорусского языка. Вопреки своему великому земляку Гоголю, который писал по–русски, Шевченко писал на обоих языках – русском и украинском. Обоими языками он владел в совершенстве. Его русская речь также глубоко метка, как и украинская поэтическая МОВА. Особенность поэтического дара Шевченко состоит в том, что он глубоко чувствовал психологию языка и – что ещё важнее – он чувствовал язык в его историческом тысячелетнем потоке. По словам Житецкого, поэзия Шевченко является наследием прошлого и свидетельством настоящего. Как далёкое прошлое, когда малороссийская народность ещё не отделилась от общего славянского рода, так и прошлое, когда она составляла одно целое с великорусской – всё это вошло в поэзию Шевченко, как в один общий и широкий поток. В этом отношении Шевченко подобен Пушкину, который носил в себе язык в его долгом историческом составе и течении. Язык Пушкина и язык Шевченко это не языки минуты или эпохи, но это голос и говор истории и психологии языка. Оттого в них чувствуется что–то обаятельное глубоко и безконечно родное, свежее, в тоже время торжественное, величаво–древнее.
Река психических течений, подобно реке времён и подобно потоку физических вод, не возвращается и не восстанавливается. Сроки и случай для возвышения и подъёма южнорусского языка на высоту общелитературного языка РУССКОЙ НАРОДНОСТИ миновали и никогда более не повторятся. Так вообще протекают этнические события, согласно закону эволюции! Но в данном случае уже заготовлен, по крайней мере на долгие времена вперёд, содействующий момент, содержащийся в самом составе и строе двух племенных наречий – великорусского и южнорусского. Моментом этим служит ЯЗЫКОВАЯ ПСИХОЛОГИЯ обоих наречий.
В основе всякого СЛОВА человеческой речи сокрыта и звукам предшествует ИДЕЯ, идейный или умственный ОБРАЗ или ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. Произнося слова: РЕКА, КОЛОКОЛЬНЯ, КОЗЯВКА, мы предварительно уже имеем в уме зримую или иную картинку, напр., видимой на ландшафте движущейся массы вод (река), или картинку стоящего неподвижно, высящегося в воздухе узкого здания (колокольня), или образ копошащегося на земле крошечного существа с движущимися ножками и усиками (козявка). Эти умственные образы или идеи предшествуют слову и составляют сущность всего дела, а слово есть только ярлык или видимый и слышимый знак идеи – слышимый, если слово произносится, видимый, если начертано литерами. Такова ПСИХОЛОГИЯ ЯЗЫКА или психология речи. Анализируя этот процесс в различных языках и у различных народов, мы встречаемся с тою капитальной особенностью, что каждый народ имеет свою особенную языковую психологию. Если рассмотреть это на примерах, то самая идея предмета станет ясной. Для русского ума или для русской мысли ДВОЕДУШНЫЙ человек это человек с двойной душой; для немца zweiherzliche, oder zweizungige Mann, т.е. человек с двойным сердцем или двойным языком; для француза – это homme double, faux, dissimule, т.е. двойной, фальшивый, притворный человек. Для русского ОТДЫХАТЬ – значит так расположиться, чтобы хорошо ДЫШАТЬ; для француза отдыхать – reposer, se delaisser, т.е. сложить руки, положить себя, распустить себя; для немца отдыхать ausruhen, sich erholen, т.е. отпочивать, набираться сил. Для русского при мысли о ПОНУКАНИИ в уме появляется представлении о крике и звуках: ну! ну!, т.е. представляется действие голосом; для француза при мысли о понукании представляется действие рукою – pousser, stimuler, presser, т.е. толкать, двигать, давить, напирать. Возникающая раньше слова мысль, идея или образ уже ведут за собою и самоё слово, которое будет МЕТКИМ СЛОВЦОМ, если идея верна.
Для вящшей ясности предмета не лишним будет обратить внимание на те слова, которые на первый раз кажутся отличными в двух сравниваемых языках то по своей фонетике, то по своей психологии. Таковы, напр., слова: ОТВОРИТЬ – ВiДЧИНЯТИ; ЗАТВОРИТЬ – ЗАЧИНЯТИ; ПРИТВОРИТЬ –ПРИЧИНЯТИ.
Эти слова – более чем синонимы, они просто тождественны, потому что каждое из них свободно входит в другой язык и тем непрерывно оживляет взаимную связь обоих и тождество содержащихся в них идей данного корня. Два слова: ТВОРИТЬ и ЧИНИТЬ свободно живут в обоих языках, как показывают примеры: «витворяти» (укр.) – «причинять беду, натворить бед» (русск.) или «таке було вытворюе» (укр.), или «сколько, бывало, натворит» (русск.). Множество выражений этого рода, свойственных как будто бы одному языку, в действительности свойственны и другому, и при помощи такого словаря, как Словарь Великорусского языка Вл. Даля, где записаны местные говоры в разных губерниях, можно убедиться, что почти каждое слово украинского языка где–нибудь в другом конце России живёт в глубине провинциальной глуши, доказывая тем живую общность двух языков. Для примера возьмём украинское слово «чобiт» (сапог). Как будто оно вовсе не русское, но в Пермской и Вятской губерниях живёт слово «чеботарь» (сапожник). «Знай, чеботарь, своё кривое голенище» (Вл. Даль). Такое чисто украинское слово как «схаменутися» (опомниться, спохватиться) живет в языке Псковской губернии (Вл. Даль) и т.д.
Есть такие слова (их весьма мало), который и у Даля не найти, напр., «цiкавий», «цiкавiсть», но они, вероятно, заимствованы с польского языка и т.д. Таким образом, этими кажущимися исключениями только подтверждается чрезвычайная близость русского с украинским в живом говоре народной речи. Общий литературный язык сближает разные говоры и делает лёгким усвоение общего языка страны для всех наречий, и это скоро ведёт к естественному перевесу языка над наречиями, что так ясно сказалось в Украине в последние десятилетия.
Не звуками, не фонетикой, не лингвистикой характеризуется язык, речь и слово, а психологией и умственными процессами, лежащими в душе человека и народа.
Различие этнических психологий ведёт к различию психологии языка, а обе вместе ведут к отличию и различению народов и являются ЭТНИЧЕСКИМИ ПРИЗНАКАМИ народа, наряду с АНТРОПОЛОГИЧЕСКИМИ и другими этническими отличиями.
Сравнивая язык русский и украинский, легко усмотреть почти полное тождество психологий этих двух языков и лежащую в основе их совершенную близость душевных и умственных процессов, воззрений и приёмов мысли. Это показывает с очевидностью, что РУССКИЙ И УКРАИНСКИЙ ЯЗЫКИ – ЭТО НЕ ДВА ЯЗЫКА, А ОДИН ЯЗЫК; в крайнем случае можно говорить о двух наречиях одного праязыка, но это было бы почти логической тавтологией. Различие между русским и украинским языками – не психологическое, а фонетическое или звуковое, следовательно, различие не внутреннее – глубокое, а внешнее, кажущееся: звуками они разнятся, но их психология тождественна. В существе дела, эти языки отличаются так, как отличаются между собою слова: АТКУДА, АТКЕЛЕВА, АТКЕНТЕЛЕВА, ВiДКiЛЬ, ВИДКiЛЯ, ОТКУЛЬ, ОТКУЛЕВА, ОТКУЛИЧА (Вл. Даль) и т.д. Всё это – одно и тоже слово ОТКУДА в разных фонетических и лингвистических нарядах, но тут вовсе нет различия языка и речи. Есть только различие фонетическое, т.е. звуковое, как в словах ОТКУДА, ВiДКiЛЯ, но и здесь отличия не идут далеко, и малорусское наречие наравне с белорусским ближе к великорусскому, чем польский или чешский язык.
К этому необходимо прибавить, что общий научно–литературный язык как культурно–этническое орудие народа составляется, как известно, из наречий, говоров и языков и не является племенным языком или языком одного племени, но ЯЗЫКОМ ПЛЕМЁН. Общий литературный язык содержит в себе этническую психологию и культуру, нередко весьма неблизкую к элементам живой народно–племенной речи, но отвечает сложному и высокому умственному уровню развитого писателя и такого же читателя. Взятая же в сыром виде народная речь будет фальшью в общелитературном языке. В такую фальшь иногда и впадают украинцы. Отсюда успокоительный вывод для тех, кого огорчает привилегия, выпавшая, в силу законов этнической эволюции, на великорусское племенное наречие. Жизнь и развитие говоров, наречий и племенных языков стоит особо и независимо, а ГЕГЕМОНИЯ одного языка над другими это вопрос практики и психологических удобств более или менее крупной этнической единицы и, притом, вопрос свободного взаимного согласия частей. В сказанном содержится и научный ответ на психологические и этнические вопросы, возбуждаемые украинством.
1. СОЗДАНИЕ СЛОВ. Поднимаем этот вопрос не от нашего имени и не с точки зрения интересов общелитературного языка, но с точки зрения украинцев. Среди них раздаются компетентные голоса, касательно неправильности и противоестественности некоторых слов и выражений. Это именно те слова, которые в сыром виде и плохо сработанных подражаниях народному говору внесены в предполагаемый научно–литературный украинский язык. Протест против такого неосторожного пользования народной речью или её имитациями сказался в устах глубокого знатока южнорусской народной речи и писателя И. Левацкого (Нечуя) и многократно раздавался из уст других не менее компетентных судей, причём пробным камнем для сравнений указывалась и бралась речь Тараса Шевченко. Протестующие украинцы говорят О НАВЯЗЫВАНИИ НАРОДУ ВЫДУМАННОЙ, НЕБЫВАЛОЙ, НЕИЗВЕСТНОЙ ЕМУ И НЕНУЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ... ЧТО ТАКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО СВОЕМУ ЯЗЫКУ НЕ ИМЕЕТ НИЧЕГО ОБЩЕГО С ЯЗЫКОМ ШЕВЧЕНКО. Неудивительно, что такой украинской речи сами украинцы, по словам проф. Грушевского, не желают брать ни в руки, ни в рот («а нi в рот а нi в руки i не беруть»). Посмотрите, продолжает проф. Грушевский укорять украинцев, как слабо распространяются украинские газеты и журналы. Проф. Грушевский жалуется, что нет украинского министерства народного просвещения, которое завело бы общую ГРАММАТИКУ, ПРАВОПИСАНИЕ И СТИЛИСТИКУ. Эти цитаты показывают, что украинцы–возражатели глубоко правы, но проф. Грушевский столько же не прав. Его словами удостоверяется факт отрицательного отношения украинцев к украинской мове. Почтенный профессор верит в силу стилистики, грамматики и правил правописания, но ни одним словом он не обмолвился о силе и значении ПСИХОЛОГИИ ЯЗЫКА для человеческой речи и психологии вообще. Допуская торопливость в создании языка, говоря «шкода часу, гайда до роботи» («жаль время терять, поскорей за работу»), другие–де поправят как–нибудь сделанные предшественниками ошибки, Грушевский выдаёт себя головой. Высказанные им мысли и взгляды показывают, что он придаёт мало значения даже факту памяти – тому, что всякая неряшливая психическая работа со всеми своими неточностями ЗАКРЕПЛЯЕТСЯ ПАМЯТЬЮ и становится там органическим злом. Такова допускаемая учёным историком (филологом также) методика создания украинского языка! Развитие украинского языка, особенного его НЕОЛОГИЗМЫ, совершаются вопреки требованиям общей психологии и психологии языка. В частности нетрудно убедиться, что формирование языка основано, большею частью, на этимологии, что оно нередко приближается к истинной этимологической канцелярщине, убивающей психологию и дух языка и работающей над трупным материалом бездушных звуков, которые, будучи скомпанованы, вызовут будто бы идею. Покойный П.И.Житецкiй указал на последствие такого приёма в слове ВiДВiЧАЛЬНЫЙ (ответственный). Слово это, вновь созданное и созданное вопреки идеи языковой психологии, обманно соперничает в уме со словом ВiДВiЧНЫЙ (вечный, предвечный) и тем вызывает оскорбительную для ума путаницу. И такая путаница возмущает читателя как всякий обман и подлог. Некоторые слова, составленные даже безошибочно по этимологии, но ошибочно по психологии, не сразу вызывают ИДЕЮ и также оскорбляют читателя, который называет такие слова «коваными», т.е. искусственными. Легко понять, что украинец, знаток родной речи и эстетик от природы (а таких большинство!) чувствует себя глубоко оскорблённым таким этимологическим труженичеством, которое иной раз даёт суррогаты слов, имеющие не более сходства с натурою, чем сахарин с сахаром. А между тем, не только Грушевский, но многие издатели периодической прессы жалуются на читателя, что он требователен. Да, слава Богу, что он требователен! Уж лучше, вопреки совету Грушевского, совершенно отказаться от такого чтения, чем надрывать свои душевные силы и вводить в свою память материал, противный духу языка (т.е. естественным ассоциациям и психологии слова). Серьёзные труженики на ниве родного слова, как Б.Д.Гринченко (Словарь Укр. Мови), не без основания ограничили свою деятельность скромными рамками собрания живых и художественных сокровищ речи, не вступая на скользкий путь создания украинского литературно–научного языка. Такой язык как орудие и продукт знания и тонкой рафинированной работы мысли создаётся долгим временем и немалыми трудами соединённых литературных поколений; кустарная же производительность безсильна совершить такое дело.
Два параллельных языка, различных по ЗВУКУ (фонетике), но тождественных по ДУХУ (по своей психологии) – это роскошь, которую природа обыкновенно не допускает. Украинский язык, конечно, будет существовать как психологическое орудие талантливого племени, но станет ли он органом и меновым знаком психического обмена для многих миллионов людей – в этом можно серьёзно усомниться. Вероятно, не только интеллигенция Украины, но и публика с умеренной грамотной подготовкой перейдёт к пользованию общей литературной речью. Это закон этнической психологии, который и для южноруссов рано или поздно вступит в свои права; начало этого поворота уже ясно обозначилось. Быстрое ознакомление с общим языком страны, особенно если он психологически родствен – это такая естественно увлекательная перспектива, которая всегда и повсюду вступает в свои права, т.к. открывает лёгкий доступ к обладанию великим культурным ОРУДИЕМ МЫСЛИ без томительных напряжений мыслительности. В языке нам дорога ПСИХОЛОГИЯ МЫСЛИ И ЧУВСТВА, но НЕ ФОНЕТИКА, не набор звуков, и если другой язык, близко родственный, обладает такою же психологией, что и наш, мы легко готовы расстаться со звуками.
2. ВЕРОЯТНАЯ БУДУЩНОСТЬ ТЕРМИНОВ: «УКРАИНА», «УКРАИНЦЫ». Термины эти являются по своему происхождению плодом административного, а не научного творчества. Южную Русь с XYII в. стали официально называть то УКРАИНСКОЙ, то ГЕТМАНЩИНОЙ, то МАЛОРОССИЕЙ, а в последнее время ЮЖНОЙ РОССИЕЙ. Костомаров признаёт неудачными все термины, с чем и можно согласиться. Этнографический термин «украинцы» за отсутствием самого объекта, т.е. этнографически особого народа, не имеет основания существовать, а обозначение территории именем «Украина» потеряло свою первоначальную административную надобность, а потому самый термин представляется безполезным, подобно наименованию «Священной Римской империи» или «Московского государства». Отчего тогда не ввести, как предлагает с полемической иронией Костомаров, терминов: ХОХОЛ, КАЦАП, ДЖОН БУЛЬ и т.п. Легко отошёл в вечность термин «Москвитяне», также легко отойдёт и термин «Украинцы». Но мы имеем здесь в виду глубокую этническую оскорбительность навязывания населению имени. Население это – не растение и не вновь открытый остров, а сумма живых личностей, которые с X–XI вв. называют себя «Русь», «Русичи», «русскiя жены», «русская земля». Эти названия созданы самим народом. Эти возвышенные идеалы или нравственные интересы уже ясно и ярко существовали в X–XI вв. и нашли для себя художественное изображение в Слове о Полку Игореве. Неужели же этот высокий художественный памятник не обязателен для учёного историка? Ведь те герои, которые описаны в Слове, называли себя «русскими», они пали на Каяле на реке «за русскую землю», как удостоверяет автор Слова, современник, а, вероятно, и участник похода Игоря, который называет их «русичами». И после этих торжественных свидетельств всей этнической русской земли русский учёный историк, вдохновленный закордонными течениями, уверяет нас в своих сочинениях, что события совершились не в русской земле, что Игорь и его воины и даже поэт–бытописатель событий были «украинцы», что они пали не за русскую землю, как им показалось, а за Украину!.. Дальше нельзя идти в вольном переводе исторических документов с их подлинного языка на язык желаемых, но не существующих фактов!
Проф. Грушевский хочет заменить для нас историю политическими течениями. Может быть, кому–нибудь очень необходимо, чтобы Россия в своём прошлом была Украиной, а русские украинцами, но только этого никогда не могло быть на самом деле.
Вздрогули бы и перевернулись в земле кости Русичей на Каяле, если бы они узнали, что в наши дни нашлись сомневающиеся в их этнике и антропологии, в их скелетах и черепах. Мёртвые не имут ни срама, ни гнева, и только по этой причине они не схватятся за оружие при ОТНЯТИИ у них имени, за которое они пали... Ещё не было в ту пору государственной связи, но ЭТНИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО было ярким и глубоким.
(Киев. Тип. «С.В.Кульженко», ул.Пушкинская, 4. 1913. Публикуется с сокращениями)
Николай МОРОЗОВ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛЕГЕНДЫ О
ВЕЛИКОМ МАГЕ И УЧИТЕЛЕ ИИСУСЕ
Глава I. Призраки и миражи древней жизни
Когда вы смотрите на какое–нибудь только что отремонтированное и оштукатуренное здание, оно всегда вам кажется совсем прочным. Если вы не видели его до ремонта, вам и в голову не придет, что под его штукатуркой снаружи стен и под новыми обоями внутри многое давно прогнило, и даже основные бревна комнат прилажены друг к другу так непрочно, что готовы свалиться при первом напоре сильного ветра.
Точно такое же впечатление производит на нас и история древнего мира. По нашим курсам и учебникам, даже не указывающим к какому времени принадлежат первые издания их первоисточников и когда найдены первые рукописи, которыми пользовались их составители, – выходит все так последовательно, а иногда и увлекательно, что мысль при чтении совершенно перестает критически работать, да и не может, не зная, откуда автор взял свои сведения. Загипнотизированному читателю остается только верить в его глубокую компетентность да запомнить, что он сказал...
Совсем другое, когда, оставив авторов ХХ века, начинаешь читать их первоисточники. Прежде всего, никаких первоисточников БОЛЬШЕЮ ЧАСТЬЮ нигде на земном шаре не оказывается в рукописях. Имеются только печатные книги, появившиеся в свет позднее 1450 г. (т.е. после изобретения печатного станка. – ред.), и из них мы узнаем, что в средние века рукописи этих книг оставались неизвестными и что они «открыты» лицами, принесшими их издателю только перед самым печатанием, а потом снова делись, неизвестно куда.
Вот хотя бы необходимая для нашей работы «Церковная история» Сократа Схоластика, обнимающая период от Константина I до Феодосия Младшего (т.е. приблизительно от 325 до 425 г. н.э.). Издатели «открыли» ее сначала только в латинской рукописи в начале XYI века, а потом, лет через тридцать, новые издатели «открыли» и ее греческий подлинник. Что с обеими было в продолжении 1200 лет, да и существовала ли сама эта книга, никто ничего сказать не может. Ведь даже и в тех редких случаях, когда, после напечатания, на усиленный спрос любителей древности являлось лицо, предлагавшее такую рукопись, якобы сохранившуюся у его предков с незапамятных времен, можно сказать, что «спрос всегда родит предложение». Мы не знаем даже о том, куда делась рукопись после напечатания. Почему издатель и нашедший не постарались сохранить такую драгоценность, хотя уже и тогда собирали древности?
То же самое оказывается и с другими первоисточниками древней истории, почти со всеми.
Вот хотя бы знаменитые диалоги Платона. Они были совершенно неизвестны ученым вплоть до конца XY века. Лишь в это время один флорентийский философ, по имени Марчеллио Фичино, принес богатому издателю Лаврентию Венету латинскую рукопись под этим названием, объяснив ее своим переводом с греческой рукописи. Этот сборник статей, в котором, кроме политических и философских рассуждений, оказалось также много и скабрезного, и явно анахронического, был издан Венетом в 1482 году. Книга быстро разошлась. Неведомый ранее Платон стал сразу знаменит, и через 9 лет, в 1491 г., этот сборник вышел вторым флорентийским изданием на средства Лаврентия Медичи.
Его анахронизмы к этому времени были уже отмечены серьезными читателями, и вот тот же самый Фичино дает одному венецианскому издателю свой новый «ИСПРАВЛЕННЫЙ ОТ УКАЗАННЫХ ЕМУ АНАХРОНИЗМОВ» перевод, а в 1517 г. выходит и второе его издание.
Греческих рукописей Марчеллио Фичино никому не предъявлял до самой своей смерти; не нашли их у него и его наследники. До сих пор никто ничего не знает об их существовании где–либо на свете, и до сих пор несомненно только то, что они исчезли БЕССЛЕДНО, несмотря на то, что почти тотчас после выхода из печати первого издания «перевода Фичино» много просвещенных людей того времени стало усиленно искать повсюду ГРЕЧЕСКИХ РУКОПИСЕЙ ЭТОГО ВНОВЬ ОТКРЫТОГО в только что сделанном переводе греческого философа.
В это время один богатый венецианец Альдо Манучио даже обещал платить по золотой монете за каждое исправление Фичинова перевода по греческому тексту. В ответ на его обещания, но уже через 30 лет после первого издания Платона и, по–видимому, еще при жизни Фичино, не сам Фичино, а один венецианский критянин Марк Мазур представил в 1512 г. и «греческий текст Фичиновых переводов», носящий, по моим исследованиям их слога, характер произведений, принадлежащих нескольким различным авторам. Они представляют собою, очевидно, переводы самих же латинских произведений Фичино на греческий язык, сделанных по спешному заказу Мазура несколькими греками–переводчиками из разных местностей. (Слог различных диалогов так различен, что всякое предположение о писании их тем же самым автором исключается.) В то время научная литературная критика была совсем слаба, и все эти произведения были тотчас напечатаны в 1513 г., а затем с постоянными исправлениями они печатались во множестве изданий в продолжение всего XYI столетия. Итальяно–латинский писатель XYI века Марчеллио Фичино, под именем греческого философа Платона, стал величайшей знаменитостью «древности», хотя в XIX веке уже не осталось ни одного из его диалогов, подлинность которого не была бы заподозрена или прямо оспариваема кем–либо из платонистов, да и подлинность упоминаний о нем у других древних греческих авторов теряет всякое значение, т.к. все они сделались известными уже после Фичинова перевода. Спрос родил предложение...
А вот и третий пример – знаменитые книги Иосифа Флавия. Этот Флавий был «открыт» и сделался известным лишь с 1566 г. Только в это время автор XYI века, Самуил Шеллам, вдруг предъявил издателю рукопись «Иудейские Древности», опять без предъявления кому бы то ни было «подлинной рукописи». Эта книга даже сразу возбудила подозрение у современников. И действительно она была полна анахронических мест. Автором ее был сам Самуил Шеллам, а затем она с дополнениями появилась уже в еврейском и в других переводах.
Я не буду приводить дальнейших примеров. Скажу только одно: таково возникновение ВСЕХ древних книг! Возьмите хотя бы сочинения Василия Великого, Иоанна Златоуста, Оригена, не говоря уже о Сократе, Аристотеле, Цицероне, Виргилии, Горации, Геродоте, Пифагоре и о всех до одного остальных. Их рукописей, хотя бы от IX века, нигде нет; как будто лица, принесшие их в типографии, НАРОЧНО уничтожали их тот час же после напечатания... И невольно думается: не призраки ли, не миражи ли всё то, что мы воображаем о древней жизни греков, египтян, римлян, евреев и всего древнего Востока по подобным документам?
Но даже и умалчивая об этом основном пороке всех первоисточников, по которым мы восстанавливаем древнюю жизнь, т.е. об их собственной молодости, мы видим в них целые серии невероятных по самой своей сущности, или противоречащих друг другу сообщений, а во всем том, что нам кажется в них вполне правдоподобным, мы замечаем крайнюю отрывочность и неопределенность времени, к которому относится рассказ. Из–под поверхностного слоя искусно оштукатуренного здания современных историй древней жизни, как я уже говорил, показываются, при каждом исследовании времени открытия их первоисточников, полусгнившие и непрочно прилаженные бревна.
А в критическом разборе этих первоисточников даже у авторов XIX века мы видим крайнюю наивность. Тут не критика, а защитительные речи в пользу незащитимого.
Эта маленькая экскурсия к первоисточникам является необходимой для продолжения чтения моей книги.
Иначе, для обычной публики, никогда не читавшей по истории ничего, кроме уже готовых курсов и обзоров, хотя бы даже и обширных, мое недоверие к прочности основ древней истории может показаться чем–то напрасным, заранее осужденным на неудачу, хотя на деле это не так, и чем древнее времена, тем более и тем серьезнее можно оспаривать наши сведения о них по отношению к тогдашней человеческой жизни.
Действительно ли в наших представлениях о древней жизни – одни призраки, и действительно ли легенда о распятом «Сыне Божием» не имеет никаких корней в действительной жизни народов на прибрежьях Средиземного моря?
Мои астрономические исследования памятников древности, вроде вышеприведенного об Апокалипсисе, показали, что корни есть, и я здесь покажу их наглядно тем же методом, каким мне удалось установить, что и Апокалипсис не бред сумасшедшего, каким он представлялся ранее, а описание реальных явлений в природе. Но само собою понятно, что при моём исследовании и действующее лицо евангельской легенды о «сыне Бога–Отца» окажется не богом, а настоящим человеком и притом совсем не того времени и места, какое ему приписывают, и даже не похожим на евангельский образ, а во многом лучше и во многом, может быть, хуже его. Евангелия с этой точки зрения окажутся лишь сентиментальными романами из жизни этого человека, имевшими огромное значение уже по тому одному, что это были первые сентиментальные произведения человечества.
Глава II.
Отражение звезд в старинных христианских гимнах и праздниках
В христианских гимнах, например, мы видим отражение звезд на каждом шагу. Посмотрим хотя бы на праздники, отмеченные в наших календарях тотчас после равноденствий и солнцестояний 21 марта, 21 июня, 21 сентября и 21 декабря. Я говорю «тотчас после» этих дней, потому что астрономы первых веков христианства не знали точного времени этих событий и отмечали их, в среднем, на четверо суток позднее действительности, когда соответствующие области неба уже ясно показывались на востоке перед восходом Солнца. Они отсчитывали тогда не моменты закрытия солнцем соответствующих звезд, чего нельзя видеть простым глазом, но реальные появления их на востоке из–за солнца.
Так, праздник «Благовещения», т.е. праздник сообщения деве Марии вестником неба (как увидим далее – кометой в созвездии Девы) о предстоящем зачатии ею спасителя людей, отнесен у них к 25 марта, когда в полночь кульминирует звездная Дева и когда символ Иисуса – звездный Овен – приносит себя в «жертву всесожжения за грехи людей», т.е. погружается в огонь вечерней зари.
Праздник «рождества спасителя мира» отнесен на 25 декабря, когда второй небесный его символ – звездный Змиедержец, держащий Змия познания добра и зла, уже появляется из огня утренней зари, возрожденный после своего декабрьского всесожжения за грехи людей. В это время Дева как раз кульминирует над южной частью горизонта, а группа мелких звездочек – Ясли, со стоящими около них звездочками, Ослом и Ослицей, в самом высоком из зодиакальных созвездий – Раке, уже спускается на западе к ожидающей своего спасителя грешной земле. В полночь этого же 25 декабря, когда Дева восходит на рассвете, эти небесные Ясли, прообраз тех, в которых, по сказанию, родился «спаситель людей», достигают своего наивысшего положения над землей.
В связи с этим и звучит и рождественский гимн древних христиан, всю поэзию которого может понять только человек, знающий и любящий звездное небо и слушающий под ним, как древние христиане, а не под кровлей, как современные христиане, позабывая о том, что совершается в небе над нею. Вот этот гимн в изъяснительном переводе:
«Дева (на небе) днесь Преждесуществовавшего (Солнце) рождает, и земля грот с Яслями ему, Неприступному, приносит; Вестники (созвездия) с пастырями (звездами Волопаса) словословят, волхвы же (три звезды Ориона) за звездою путешествуют. Ради нас родилось молодое дитя –предвечный бог (Солнце)».
Как эти слова делаются понятны и просты в астрономической символике.
А вот и вторая кантата: «Рождество твое, Христос, бог наш, воссияло миру светом разума, ибо в нем служащие звездам (т.е. астрологи–волхвы) звездою (Ахернаром в небесной реке Эридане) научилися тебе кланяться, Солнцу правды, тебя узнавать с высоты Востока. Слава тебе, властелин!»
Такова же и третья рождественская кантата: «Вижу (вверху) таинство странное и преславное: небо – это грот, Дева (восходящее созвездие) – это престол божьих колесниц (планет), небесные Ясли – это вместилище, в котором возлежал невместимый бог (Солнце).
Само рождение «спасителя людей» от девы, не имевшей мужа, прямо говорит о созвездии Девы, через которую в сентябре, когда начинался византийский год, проходит Солнце, а прибавка о ее последующем опекуне Иосифе вызвана стоящим над нею Волопасом.
Точно также отражаются звезды и в крещенском гимне 6 января, относящемся, по–видимому, уже к Ориону, выходящему из Небесного Иордана (созвездия Эридана), в котором только что появилась, вследствие прецессии в годы составления этого гимна, над южным горизонтом Палестины «Чужая Звезда (Ахер–Нар).
«Во Иордане купающемуся тебе, господу, троическое явилось поклонение. Родителев голос свидетельствовал о тебе, возлюбленным тебя сыном именуя, и дух, в виде голубином (созвездие Голубя), свидетельствовал подтверждение слова. Являйся, Христе боже, и мир просвещай, слава тебе!»
А также: «Освящается сегодня естество воды, и разделяется Иордан, поднимая струи своих вод (т.е. Эридан восходит на востоке), видя властелина («Чужую Звезду»), купающегося в себе».
Во всех этих песнях мы видим только восторженное символическое восхваление явлений звездного неба, какими они и обнаруживаются действительно в эти дни каждый год.
Не менее интересно отмечены христианскими праздниками и две остальные кардинальные точки неба, т.е. области летнего солнцестояния и весеннего равноденствия.
На 24 июня, т.е. на летнее солнцестояние (точно также определенное почти на три дня позднее действительного), когда небесный символ Иисуса, выходящего из Иордана, – звездный Орион–Тельцеборец вместе с самим Эриданом–Иорданом – восходит впервые над огнем утренней зари в ореоле солнечный лучей, и когда образ Иоанна Купалы (Крестителя), звездный Водолей, перед восходом солнца в Яслях, над Орионом, достигает со своей Оросительной Урной кульминационной высоты, – отнесено рождение Иоанна Крестителя, или Предтечи, окропившего Иисуса небесной водой в Иордане, потому что звездный Водолей в это время идет впереди Солнца, как символа творца неба и земли, в его суточном круговом движении. Зачатие же Иоанна при этом условии пришлось отнести, конечно, на девять месяцев ранее, так что этот праздник естественно пришелся на 23 сентября и, таким образом, попал под покровительство Овна, кульминирующего в эту полночь, в то время как Водолей–Ороситель заходит на западе, а небесный Иордан восходит на востоке вместе с Орионом, символом выходящего из воды Иисуса, т.е. Овна, ниспровергающего первенство созвездия Тельца. Он достигает затем кульминационной точки при восходе Солнца в созвездии Девы, когда Водолей–Ороситель уже давно под землей, чем и объясняются слова евангелистов от имени Иоанна: «идущий за мною сильнее меня», и «ему надлежит восходить, а мне понижаться».
Не трудно также найти в еврейских и христианских праздниках важную отметку и весеннего равноденствия. Так, пасха у тех и других отнесена к полнолунию весеннего равноденствия, когда созвездие Овна (т.е. Пасхальный Агнец) стало, в уме раввинистов–мессианцев, приносить себя в жертву всесожжения в огне вечерней зари, при Солнце, как бы распятом на восходящем скрещении небесного экватора с эклептикой в созвездии Рыб и при Луне, идущей у противоположного ему нисходящего скрещения в созвездии Девы.
Рождение девы Марии отнесено на 8 сентября, т.е. поближе к осеннему равноденствию (в I и II в. н.э. оно было 22 сентября; в I в. до начала н.э. оно было 23, а во II в. – 24 сентября, отодвигаясь на сутки в 125 лет назад), когда созвездие ее праобраза – Девы – скрывается в лучах Солнца, а в полночь кульминирует трон Бога (звездная Кассиопея). Кончина же Марии отнесена на 15 августа, когда созвездие Девы только еще приносится в «жертву всесожжения» в огне вечерней зари.
Смерть (т.е. переселение на небо) двух главнейших учителей христианства, апостолов Петра и Павла, отнесена на 29 июня, когда созвездие их прообразов – Близнецов, самых высоких из 12 созвездий Зодиака, исчезает в солнечных лучах. Соответствует этому и церковная кантата этого дня: «Праведников твердых и боговдохновенных, в упоение и в наслаждение твоих благ...»
Я не буду здесь касаться других таких же календарных совпадений, явно не случайного характера, т.к. и эти примеры достаточно доказывают, что хронология важнейших церковных событий первых веков христианства зиждется не на «утраченных исторических документах» и не на «передаваемых от поколения к поколению бережно хранившихся традициях», а установлена впоследствии путем астрономических соображений. Даже и начало нашей эры, вычисленное, как говорят только в 525 г. Дионисием Малым, явно установлено на основании того, что крещение эклептики и небесного экватора приходилось, по его еще не точным вычислениям, за 525 лет до него прямо под Альфой созвездия Овна, символизирующего евангельского Христа, вследствие чего это летоисчисление и привилось только в начале нового времени и названо христианским уже в это время, но на деле это просто «эра Овна», к которой совсем ошибочно отнесено рождение Иисуса.
Во всех этих случаях, как мы видели, верховным руководителем религиозной мысли был БОГ–СОЛНЦЕ, «всеподдерживающий творец неба и земли, всего видимого и невидимого», мимо которого проходили 12 его апостолов, созвездий Зодиака, одно из которых, находящееся ниже всех других, – Скорпион – и было объявлено потом его предателем.
В этом же месте неба мы видим и символ его грядущего воскресения – звездного Змиедержца, поднимающегося к Трону Бога (теперь созвездию Кассиопея) по дороге Звезд – Млечному Пути, попирая ногою символ своей Смерти – Скорпиона. К богу–Солнцу, как первоначальному руководителю религиозной эволюции, присоединился потом и другой руководитель – БОГ–МЕСЯЦ, обходящий 12 раз в год те же 12 созвездий Зодиака и точно также поднимающийся выше всего в созвездии Рака, где находятся Ясли Христа, и опускающийся ниже всего в Скорпионе. Но это религиозное нововведение было оформлено окончательно, по–видимому, только в IY в. н.э., после того как получили возможность заранее указывать (через 29 1/2 суток) новомесячия, определяющиеся вплоть до половины этого века, как показывают еврейские источники, лишь путем простого наблюдения первого узкого серпа луны, появляющегося над огнем вечерней зари.
Культ бога–Месяца действительно существовал в средние века н.э.; исключительные явления переменчивости его фаз, сгорание через каждые 29 1/2 суток в огне утренней зари и возрождение через три дня из пламени вечерней зари обращали на себя особенное внимание в древности и его фазам придавалось таинственное значение умирания и возрождения. На это указывали уже некоторые новейшие исследователь астральных влияний на развитие христианских идей, каковы: Древс, Немоевский, Святский.
Все это развивалось, – говорят нам, – задолго на начала н.э., и мельчайшие детали жизни Иисуса были таким образом описаны до него. Евангельские рассказы с этой точки зрения, – говорят нам, – ничего существенного не прибавляют к заранее сложившемуся мифу о «спасителе мира» и притом так полны чудесного и совершенно невероятного, что принимать их всерьез за ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ так же трудно, как принять за описания исторической действительности арабские сказки из «Тысячи и одной ночи». А серьезных документов о его жизни в Палестине, или где бы то ни было, нигде нет, и в христианских источниках, относимых историками к I или II веку н.э., о нем ничего не говорится: все цитировавшиеся теологами места из Плиния, Светония, Тацита или слишком неопределенны, или апокрифичны. ИСТОРИЧЕСКОГО «Христа», таким образом, – говорят нам, – не существовало ни в I, ни во II, ни в III веке н.э.: он миф и больше ничего. И с этим нельзя не согласиться, пока дело идет лишь о первых трех веках. Но не было ли чего реального позднее?
(«Христос», М.–Л., «Госиздат», 1927; репр. переизд.: М., «Крафт+Леан», 1997. Публикуется с сокращениями.)
Андрей ВИГОРСКИЙ
О СМЕЩЕНИИ МАГНИТНЫХ ПОЛЮСОВ ЗЕМЛИ
ПРЕДСКАЗАНИЯ ИНДЕЙСКОГО МИСТИКА
В КОММЕНТАРИЯХ РУССКОГО УЧЁНОГО
Американский индеец Роберт Волк–Призрак – известный предсказаталь. Его пророчества гласят: в новом тысячелетии Америку ждут страшные катастрофы, а Сибирь – благоденствие! Человечество сумеет предотвратить грозящие беды, только если научится мыслить и чувствовать гармонично! Предсказания Волка–Призрака – не фантазии меднокожего старца в уборе из пестрых перьев на голове. Они подтверждаются научно и уже начинают сбываться!
Роберт Волк–Призрак – член Совета старейшин индейских племен Горного Братства, мистик, консультант NASA по экстремальным состояниям Земли. Год назад он поделился с миром своим сакральным знанием, выступил по вашингтонскому радио и рассказал о близящейся Эпохе Глобальных Перемен. Это была сенсация! Ученые всего мира сверили пророчество Волка–Призрака с научными скрижалями и поразились: все предсказания индейца можно научно обосновать, логически объяснить. А значит, предсказатель говорит правду! Толкователь (почти Кастанеда!) Роберта Волка–Призрака появился и в России. Это новосибирский ученый, доктор геолого–минералогических наук, специалист по глобальной экологии и быстропротекающим геофизическим явлениям А.Н. Дмитриев. Недавно он написал книгу «Космические танцы перемен», в которой прокомментировал слова индейца.
Эль–ниньо не оставит Америку в покое
Америке грозят серьезные природные катаклизмы! Уже наделавший немало бед феномен эль–ниньо не думает успокаиваться. Совсем скоро он принесет еще большие неприятности: наводнения, почти столь же сильные, как Всемирный потоп, страшные лесные пожары, долгие засухи, ураганы, смерчи, торнадо – всё это обрушится на Соединенные Штаты.
Дмитриев на все сто верит в предсказанную индейцем «американскую трагедию» и дает ей свое объяснение. Во–первых, экологическую катастрофу спровоцирует индустриальная мощь США. Во–вторых, Америка, по мнению Дмитриева, – самая космоотрицающая территория в мире. Иными словами, Штаты не принимают энергию космоса, которая могла бы послужить во благо и предотвратить многие беды. В этом смысле полный антипод Америке – Сибирь и Алтай. Они находятся под непосредственным воздействием Восточно–Сибирской магнитной аномалии, которая, как губка, впитывает благотворную космическую энергию. Так что за свое будущее мы можем быть спокойны, Сибирь – максимально космопаритетная территория, она находится под космическим протекторатом, а потому здесь менее всего возможны природные катастрофы. Правда, доктор Дмитриев напоминает, что береженого Бог бережет: люди сами могут стать причиной чрезвычайных ситуаций. Если мы будем варварски обращаться с природой, беда не минует и нас, ведь как аукнется, так и откликнется !
n