Книга пятая. Пер с фр. Ю. Дубинин Изд. "Прогресс"

Вид материала

Книга

Содержание 9. Раскаленное железо

Подобный материал:

• Книга первая. Пер с фр. Н. Жаркова. Изд. "Прогресс", 3167.46kb.
• Книга вторая. Пер с фр. Н. Жаркова. Изд. "Прогресс", 2617.68kb.
• Книга шестая. Пер с фр. Н. Жаркова Изд. "Прогресс", 3766.04kb.
•     Цивилизация средневекового Запада: Пер с фр./ Общ, 1007.38kb.
• Неизвестная история человечества/ Пер с англ. В. Филипенко. М-: Изд-во «Философская, 5720.19kb.
• Книга продолжает издание избранных произведений выдающегося нидерландского историка, 4483.04kb.
• Душенко К. В. Д 86 Большая книга афоризмов. Изд. 5-е, исправленное, 14727.11kb.
• Неизвестная история человечества, 5673.04kb.
• Неизвестная история человечества, 5679.51kb.
• 1. Человек и болезнь, 1724.56kb.

9. РАСКАЛЕННОЕ ЖЕЛЕЗО


Беркли по сравнению с огромными крепостями Кенилворта или Корфа просто небольшой замок. Сложен он из красного камня и благодаря своим размерам вполне приспособлен для жилья. Прямо к замку примыкает кладбище, в центре которого стоит церковь. Надгробные плиты успели уже покрыться зеленым мхом, тонким, словно шелковые нити.

Томас Беркли, довольно славный молодой человек, вовсе не питал злых умыслов против себе подобных. Однако у него не было причин особенно благоволить к бывшему королю Эдуарду II, который продержал его в течение четырех лет в Веллингфордской тюрьме вместе с его отцом, Морисом Беркли, скончавшимся в заключении. И напротив, он был привязан к своему могущественному тестю Роджеру Мортимеру, на старшей дочери которого женился в 1320 году, - он примкнул к Мортимеру во время мятежа и был освобожден им в минувшем году. Томас получал сто шиллингов в день за охрану и содержание низложенного короля, а это были немалые деньги. Его жена Маргарита Мортимер и его сестра Ева, супруга Мальтраверса, были тоже совсем неплохие женщины.

Эдуард II легче бы переносил свое заточение, если бы ему приходилось иметь дело только с семьей Беркли, но, к несчастью, при нем было трое мучителей - Мальтраверс, Гурней и цирюльник Огль. Они не давали бывшему королю ни отдыха, ни срока, изощрялись в жестокостях и даже состязались между собой, придумывая различные пытки.

Мальтраверсу пришла мысль поместить Эдуарда в круглом помещении, расположенном в башне всего несколько футов в диаметре, середину которого занимал колодец - каменный мешок. Достаточно было одного неосторожного движения, чтобы свалиться в эту глубокую яму. Поэтому Эдуарду приходилось быть все время начеку. Сильный сорокачетырехлетний мужчина выглядел теперь шестидесятилетним старцем; брошенный в темницу, он целые дни лежал на охапке соломы, прижавшись к стене спиной. Стоило ему на короткое время забыться тревожным сном, как он тут же просыпался весь в холодном поту от страха, что приблизился к колодцу.

К этой пытке страхом Гурней добавил еще одну пытку - вонью. По его приказу в округе собирали особенно зловонную падаль - трупы барсуков, попавших в капканы, лисиц, хорьков, а также дохлых птиц - и бросали в каменный мешок, для того чтобы эта тухлятина окончательно отравила воздух, которого и без того едва хватало пленнику.

- Вот подходящая дичь для нашего дурачка! - радовались палачи каждое утро, когда им приносили новую порцию дохлятины.

Сами они не обладали тонким нюхом и все вместе или по очереди торчали в маленькой комнатке на верху башни, сообщавшейся с чуланом, где медленно угасал король. Время от времени зловоние доходило и до них, но лишь вызывало грубые шутки:

- Ну и запашок от этого юродивого! - восклицали они, бросая игральные кости и попивая из кружек пиво.

В тот день, когда пришло письмо от Адама Орлетона, они долго совещались между собой. Брат Гийом перевел послание; у него не было сомнений относительно истинного смысла письма, однако от него не ускользнула содержавшаяся в нем двусмыслица, и он сообщил о ней своим дружкам. Тройка злодеев добрых четверть часа хлопала себя по ляжкам, повторяя на все лады: "Bonum est... Bonum est" - и покатываясь со смеху.

Туповатый гонец, доставивший послание, точно передал устный приказ: "Никаких следов".

Именно этот вопрос они и обсуждали.

- Ей-богу, все эти придворные, епископы и прочие лорды сами не знают, чего требуют! - твердил Мальтраверс. - Приказывают убить, но пусть, мол, никто этого не заметит.

Как поступить? Если прибегнуть к отраве, почернеет труп; кроме того, за ядом придется обращаться к людям, которые, чего доброго, проговорятся... Удушить? На шее останется след от петли, а лицо посинеет.

И тут бывшего брадобрея Тауэра осенила блестящая мысль. Томас Гурней внес в предложенный Оглем план кое-какие поправки, а долговязый Мальтраверс с хохотом смаковал подробности, обнажая свои лошадиные зубы и десны.

- Пускай примет кару так, как грешил! - воскликнул он.

Мысль эта казалась ему поистине блестящей.

- Но нам требуется четвертый, - сказал Гурней. - Пускай нам поможет твой шурин Томас.

- Да разве ты не знаешь Томаса? - ответил Мальтраверс. - Он, конечно, получает свои пять фунтов в день, но сердце у него чересчур чувствительное. Какой из него помощник, он в любую минуту может в обморок упасть.

- Думаю, что дылда Тауэрли охотно нам поможет, стоит ему посулить приличную сумму, - вмешался Огль. - К тому же он так глуп, что, даже если проговорится, все равно никто ему не поверит.

Решили дождаться вечера. Гурней заказал на кухне хороший обед для пленника - пышный пирог, зажаренную на вертело мелкую дичь, бычий хвост в соусе. Эдуард не обедал так роскошно со времен Кенилворта, где он проводил вечера в обществе своего кузена Генри Кривой Шеи. Вначале он удивился и даже встревожился при виде столь необычного угощения, но затем приободрился. Вместо того чтобы поставить миску прямо на соломенную подстилку, как это делалось до сих пор, его усадили в маленькой смежной комнате на скамеечку, что показалось ему чуть ли не сказочным комфортом, и он наслаждался яствами, вкус которых уже успел забыть. Ему даже подали вина, хороший кларет, привезенный по приказу Томаса Беркли из Аквитании. Трое стражников присутствовали при этом пиршестве, то и дело подмигивая друг другу.

- У него не хватит времени, чтобы переварить все это, - шепнул Мальтраверс Гурнею.

Верзила Тауэрли стоял в дверях, почти загораживая собой весь проем.

- Теперь, надеюсь, ты чувствуешь себя гораздо лучше, не так ли, милорд? - осведомился Гурней, когда бывший король кончил трапезу. - Сейчас тебя проводят в хорошую комнату, где тебя ждет пуховая постель.

Бритоголовый узник удивленно взглянул на своих стражей, и длинный подбородок его задрожал.

- Вы получили новые распоряжения? - спросил он.

В голосе его слышались нотки боязливой покорности.

- О да, конечно, получили новый приказ, и теперь с тобой будут хорошо обращаться, милорд! - ответил Мальтраверс. - Мы приказали даже разжечь огонь в той комнате, где ты будешь спать, так как ночи становятся прохладными, не правда ли, Гурней? Что ни говори, а уже конец сентября.

Король спустился по узкой лестнице, его провели через поросший травою двор башни, затем велели подняться на противоположную стену. Его тюремщики не солгали, ему приготовили одну из внутренних комнат, правда, не такую роскошную, как во дворце, но все же довольно приличную, чистую, выбеленную известью. Здесь стояла кровать с огромной периной и жаровня, полная раскаленных углей. В комнате было почти жарко.

Мысли короля" смешались, от вина слегка кружилась голова. "Значит, достаточно хорошо поесть, чтобы вновь почувствовать радость жизни? Но каковы эти новые распоряжения? Что произошло, если ему вдруг снова оказывают такое внимание? Может быть, в королевстве началось восстание или Мортимер впал в немилость... Ах, если бы это было так! Или, быть может, просто молодой король заинтересовался участью отца и отдал приказ, чтобы с ним обращались более человечно... Но если бы даже произошло восстание и за короля встал бы весь народ, Эдуард никогда бы не согласился вновь взойти на престол, никогда, ибо он поклялся в этом перед господом богом. Если он вновь станет королем, он вновь совершит все те же ошибки; нет, он но создан для того, чтобы править державой. Тихая обитель, где можно прогуливаться по чудесному саду, где вкусно кормят, где и помолиться можно, - вот и все, о чем он сейчас мечтал. Он отпустит бороду и волосы, разве что оставит тонзуру, еженедельное бритье, особенно когда тебя бреют тупым лезвием, мучительно. Как черств и неблагодарен человек, раз он не воздаст хвалу создателю за самые простые вещи, которые делают жизнь приятной: за пищу по вкусу, за теплую комнату... В жаровне еще тлели угли...

- А ну-ка, милорд, ложись! Сейчас сам убедишься, что у тебя мягкая постель, - сказал Гурней.

И в самом деле, перина оказалась на редкость мягкой. Какое счастье снова спать в настоящей постели! Но почему его стражи не уходят? Мальтраверс сидел на скамеечке, свесив между колен руки, и длинные волосы, как обычно, падали ему на уши. Он, не отрываясь смотрел на короля. Гурней раздувал огонь. Огль держал в руке бычий рог и маленькую пилу.

- Спи, сир Эдуард, не обращай на нас внимания, нам нужно еще кое-что сделать, - уговаривал Гурней.

- Что ты делаешь, Огль? - спросил король. Вырезаешь рог для питья?

- Нет, милорд, не для питья. Просто вырезаю рог.

Затем, отчеркнув ногтем отметку на роге, брадобрей сказал:

- Думаю, что такой длины достаточно. А как по-вашему?

Рыжий детина с настоящим свиным рылом вместо лица посмотрел через плечо и сказал:

- Думаю, достаточно. Bonum est.

И начал вновь раздувать огонь.

Пила с визгом пилила бычий рог. Закончив работу, брадобрей протянул отпиленный кусок Гурнею, который взял его, тщательно осмотрел и воткнул в него раскаленный прут. Едкий запах распространился по всей комнате. Прут насквозь прожог рог. Гурней вновь положил прут на огонь. Как тут уснешь, когда вокруг идет такая работа? Может, они увели Эдуарда из каменного мешка, наполненного падалью, лишь для того, чтобы окуривать дымом горелого рога? Вдруг Мальтраверс, по-прежнему сидевший на скамейке и не сводивший взгляда с Эдуарда, спросил:

- Скажи-ка, у твоего любимого Диспенсера было та кое же солидное украшение?

Двое других прыснули со смеху. При упоминании этого имени у Эдуарда вдруг мелькнула страшная догадка, и он понял, что эти люди сейчас казнят его, казнят без промедления. Неужели они готовят точно такую же ужасную пытку, какой подвергли Хьюга младшего?

- Нет, вы этого не сделаете! Неужели вы меня убьете? - закричал он, вскочив с постели.

- Нет, что ты, сир Эдуард, зачем нам тебя убивать? - сказал Гурней, даже не оборачиваясь. - Откуда ты это взял? У нас есть приказ... Bonum est... Bonum est!

- А ну, ложись, - скомандовал Мальтраверс.

Но Эдуард боялся лечь. С выбритого, осунувшегося лица смотрели испуганные глаза затравленного животного, перебегавшие с рыжего затылка Томаса Гурнея на длинную физиономию Мальтраверса, на румяные щеки брадобрея. Гурней вытащил из жаровни железный прут и стал рассматривать его раскаленный конец.

- Тауэрли! - позвал он. - Стол!

Великан, ожидавший в соседней комнате, вошел, неся тяжелый стол. Мальтраверс сам затворил за ним дверь и повернул ключ. К чему им этот стол, вернее, толстая дубовая столешница, которую обычно устанавливают на козлы? Ведь здесь нет никаких козел. И хотя в комнате происходили непонятные вещи, этот стол в руках великана, державшего его чуть ли не кончиками пальцев, был самым удивительным, самым страшным предметом. Разве можно убить столом? Это была последняя ясная мысль короля.

- Ну, - сказал Гурней, сделав знак Оглю.

Они подошли к кровати с двух сторон. Бросившись на Эдуарда, перевернули его на живот.

- А! Негодяи! Мерзавцы! - кричал он. - Нет, вы меня не убьете!

Он отталкивал их, отбивался изо всех сил. На помощь им пришел Мальтраверс, но и втроем они не могли справиться с Эдуардом. Тогда к ним подошел великан Тауэрли.

- Нет, Тауэрли, стол! - крикнул Гурней.

Тауэрли вспомнил, что ему приказывали. Он приподнял огромную доску и опустил ее на плечи короля. Гурней снял одежду с пленника, стащил с него полуистлевшее нижнее белье. Зрелище было смешное и жалкое, но у палачей уже но было сил смеяться.

Король, почти лишившийся сознания от удара, задыхался под тяжестью доски, уткнувшись лицом в перину. Он вопил, отбивался. Сколько еще у него оставалось сил!

- Тауэрли, держи его за щиколотки! Да не так, а пошире! - приказал Гурней.

Королю удалось высунуть свою бритую голову из-под доски, и он повернул лицо в сторону, чтобы вдохнуть хоть глоток воздуха. Но Мальтраверс надавил ему на затылок обеими руками. Гурней схватил прут и приказал:

- Огль! А теперь воткни ему рог.

Король Эдуард сделал отчаянную попытку вырваться, когда раскаленное железо пронзило ему внутренности; вопль, исторгнутый из его груди, был слышен за стенами башни, он пронесся над кладбищенскими плитами и разбудил жителей города. И те, кто услышал этот долгий жуткий крик, сразу же поняли, что короля казнили.

Наутро жители Беркли пришли в замок, чтобы справиться о короле. Им ответили, что действительно нынче ночью король, издав страшный крик, внезапно скончался.

- Идите взгляните на него, взгляните, - говорили Мальтраверс и Гурней нотаблям и духовенству. - Его как раз обмывают. Входите, входите все.

И жители города воочию могли убедиться, что нет ни следов ударов, ни кровавых ран на этом теле, которое только что начали обмывать и с умыслом переворачивали перед посетителями. Лишь страшная гримаса исказила лицо покойного.

Томас Гурней и Джон Мальтраворс переглядывались; и впрямь блестящая мысль - пропустить раскаленный прут сквозь бычий рог. Смерть не оставила следов, и в эту столь изобретательную на убийства эпоху они открыли новый безупречный способ умерщвления.

Их беспокоило лишь то, что Томас Беркли уехал еще до зари в соседний замок, где, по его словам, у него были срочные дела. А Тауэрли, этот верзила с низким лбом, вдруг слег в постель и не переставая плакал уже несколько часов подряд.

Днем Гурней отправился верхом в Ноттингем, где в это время находилась королева, дабы сообщить ей о кончине супруга.

Томас Беркли отсутствовал целую неделю и утверждал, что его не было в замке в день смерти короля. Он был неприятно удивлен, узнав, что труп все еще не вынесли прочь. Ни один из окрестных монастырей не захотел брать на себя заботы, связанные с похоронами. Пришлось Беркли держать гроб целый месяц в течение которого он аккуратно продолжал получать свои сто шиллингов в день.

Все королевство узнало теперь о смерти бывшего суверена. Странные, но близкие к истине рассказы ходили об этой кончине, и люди шептались, что убийство это не принесет счастья ни тем, кто его совершил, ни тем, кто отдал такой приказ.

Наконец за телом прибыл аббат от епископа Глостерского, который согласился принять его в свой собор. Останки короля Эдуарда II, покрытые черным покрывалом, взгромоздили на повозку. Ее сопровождали Томас Беркли с семьей и окрестные жители. Всякий раз, когда похоронная процессия останавливалась - а остановки делали через каждую милю, - крестьяне сажали маленький дубок.

Прошло шестьсот лет, но некоторые из этих дубов стоят и поныне, бросая мрачную тень на дорогу, ведущую из Беркли в Глостер.