Geum.ru

Книга вторая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   21   22   23   24   25   26   27   28   ...   40
условия партнерства с "конкурентом".

Полковник Арчеладзе еще не знал, какую услугу он сделал своему противнику

- человеку из вишневого "Москвича", совершив налет на фирму "Валькирия" и

захватив материалы. Впрочем, и сам Мамонт еще не мог оценить этой услуги,

а воспринимал пока ее внешнюю суть: Интернационал после погрома вдруг стал

податливым и мягким. Теперь следовало выяснить причину резкой смены

отношения. А она заключалась в информации, заложенной в эти дискеты.

Кристофер умолял вернуть хотя бы их, убеждая, что для деятельности

"конкурента" они не представляют никакой ценности, ибо не содержат в себе

ничего относительно поиска сокровищ.

Все четыре дискеты оказались запертыми на "ключ", не зная которого

невозможно было ничего из них вытащить. Он попробовал отыскать код,

применяя общепринятые формы,- не удавалось даже приблизиться к открытию

информации.

Дара принесла кофе и молча остановилась за спиной.

- Позволь, милый, сделать это мне,- через несколько минут попросила она.-

Извини, но ты совершенно не умеешь работать на компьютере.

Мамонт хотел сказать, что первые компьютеры в СССР появились у них в

Институте и он считался когда-то отличным программистом, но промолчал и

уступил место. Пальцы Дары забегали по кнопкам, а он пил кофе, следил за

ними и явственно ощущал эти пальцы у своего виска- горячие и слегка

дрожащие. Сила этой женщины заключалась в тонких, изящных руках и,

пожалуй, в вишневых глазах, точнее, во взоре. Это была чудотворная сила и

потому необъяснимая, неподвластная разуму. Минут за пять она нашла код, и

на дисплее возник хаос каких-то малопонятных перекрещивающихся линий - то

ли координатная сетка, то ли конструктивное решение поиска определенных

точек. Дара "пролистала" несколько кадров - то же самое. Затем побежали

ряды цифр с буквенным обозначением впереди, бесконечная череда! Похоже,

какая-то зашифрованная информация. Потом цифры стали сочетаться с

географическими названиями средней полосы России - города, поселки,

какие-то определенные места, реки, озера. Все это казалось Мамонту

знакомым, где-то уже виденным. Он попросил Дару вернуть координатную

сетку, наугад взял шифр одной точки и отыскал по нему комментарий:

"Красная Горка, РХ692437, РК126643, 006547ВД..."

- Как ты думаешь, что это? - спросил он.

- Не знаю,- призналась Дара.- Наверное, цифровая информация, какие-то

величины... Надо поискать ключ!

- Некогда искать ключ,- проговорил Мамонт.- Кажется, я знаю, что это...

Карта "перекрестка Путей".

- Что?

Мамонт отер лицо руками и ощутил, как подрагивают пальцы.

- Мое открытие... Когда-то я составил такую карту и с ней пришел на Урал.

На практике она оказалась бесполезной... Но помогла понять суть многих

явлений. Я стал иначе мыслить, изменилась логика отношения ко многим

вещам... Мне нужно срочно ехать... в музей забытых вещей.

- Я поеду с тобой,- вдруг заявила Дара.

- Нет, тебе нужно остаться здесь,- возразил он.- Сейчас съезди,

пожалуйста, к дому Арчеладзе и привези его сюда. Он сам сядет в твою

машину.

- Хорошо, дорогой,- проговорила она.- Но потом все равно должна поехать к

Стратигу.

- Я хотел попросить тебя скопировать все эти материалы. Здесь очень много

работы...

- С ней справится обыкновенная секретарша. Скажи Стратигу, он подберет

тебе отличного делопроизводителя.

- Мне не нужно никаких секретарш! Когда есть ты...

- Ты не понял меня, милый,- печально вымолвила она.- Я должна уйти от

тебя, но могу сделать это лишь с ведома Стратига.

- Уйти? - насторожился Мамонт.- Почему ты должна уйти?

- Но ты же сказал, что справишься без меня!

- Я сказал, справлюсь без "постельной разведки"! - грубо возразил он.

- А это значит, без меня,- проронила Дара. Он не ожидал, что успел так

сильно привыкнуть и привязаться к ней. Никогда не приходила мысль, что

жизнь под одной крышей - явление временное и скоро придется расстаться.

Наверное, то же самое испытывал прежде Иван Сергеевич...

- Куда же ты пойдешь? - осторожно спросил Мамонт.

- Мне дадут другой урок,- вздохнула она.- Вероятно, секретарем у

какого-нибудь крупного чиновника, кото-рого Стратиг решит держать под

контролем. Отвергнутой Даре и этого много...

- До меня ты служила Страге?

- Да, его звали Зелва... Это был мужественный гой, Страга Запада.

- Зелва? - оживился Мамонт.- Я слышал о нем... Его же убили! Кажется,

задушили струной от гитары...

- Это было ритуальное убийство,- объяснила Дара.- Но кощеи не были

уверены, что Зелва- Страга Запада, и потому использовали аккорд, задушили

сразу семь человек. Они мстили за какого-то кощея, погибшего на Урале.

- Его имя - Джонован Фрич,- сказал Мамонт.- Это отец этого...

гиперсексуального наследника.

- Понимаю,- сдержанно проронила она.- Жаль, что ты не позволяешь исполнить

мне свой урок! Я бы его исполнила...

- Нет! - оборвал Мамонт.- И больше ни слова об этом!

Дара дотронулась до его щеки, погладила пальцами висок,- он вдруг ощутил,

что привычно ледяная рука ее стала горячей. Потребовалось усилие воли,

чтобы остаться равнодушным к этому прикосновению...

- Хорошо, милый... С твоим словом вынужден считаться даже Стратиг, потому

что ты избран Валькирией.- Дара отняла руку от его лица и закуталась в

плед.- Скажи ему, и я уйду... Я не исполнила своего урока. Единственное,

что смогла- поправила твой английский. Но не успела обучить португальскому

языку, не посвятила в тайны его африканских наречий...

- Зачем мне португальский? - недовольно спросил он.

- Но ты же будешь жить на Азорских островах!

- Почему?!

- Потому что следующим твоим уроком станет труд Страги Запада, вместо

Зелвы,- грустно объяснила Дара.- Так думает Стратиг. Жаль, что мы там не

встретимся...

- Я не хочу быть Страгой Запада! - возмутился Мамонт, чувствуя волну

какой-то безысходности.- Мне не нужны ни острова, ни язык!..

- Пожалуйста, милый, не говори Стратигу о том, что узнал это от меня,-

попросила Дара.- Я не должна тебя посвящать...

- Спасибо, что сказала. Теперь хоть знать буду, что мне уготовано...

- И прошу тебя, не противься ему. Ты все равно останешься Страгой, если не

Запада, то Севера. Потому что недавно погиб Страга Севера, любимец Атенона.

- Я знаю... Но не хочу быть и Страгой Севера!

- Если бы Стратиг спрашивал наше желание! - вздохнула и потупилась Дара.-

Может быть, тебе удастся убедить его... Я должна предупредить, милый.

Стратиг не любит тех, кого избирают Валькирии. Поэтому он и задает урок на

Западе или на Севере. Страги чаще всего гибнут в этих сторонах света. Но

делает это не по злому умыслу! Не из желания отомстить за избрание. Все

гораздо сложнее... Избранные Валькириями, даже если они были изгоями,

единственные, кто вместе с избранием получают доступ к Весте, только им

открывается Вещая Книга. И если они пройдут искушение золотом и Знанием,

становятся Вещими гоями. Зелва прошел эти испытания...

- А Стратиг?

- Род Стратига - древний род гоев,- сказала Дара.- Из него вышли многие

светлейшие князья. Свой титул он получил по наследству, но не был избран

Валькирией... Будь с ним осторожен, милый.

- Я не отпускаю тебя,- заявил Мамонт.

- Но я не могу оставаться при тебе на роли служанки,- возразила она.- Я

Дара! А ты пока не владеешь реальностью бытия и не вправе решать мою

судьбу. Тем более изменять мой урок. Мир гоев существует лишь потому, что

каждый строго выполняет свое предназначение и повинуется року.

- Ну что же, попрошу об этом Стратига!

- Боюсь, не поймет тебя Стратиг...

- Скажи, ты сама хочешь избавиться от "постельной разведки"? - прямо

спросил Мамонт.

- Говорят, когда-то Дары были воплощением целомудрия,- проговорила она

мечтательно.- Это было в мире, где существовала гармония отношений мужчины

и женщины. Кощеи разрушили ее, чтобы управлять миром изгоев. Стратиг

вынужден задавать нам такие уроки, иначе невозможно держать под контролем

действия кощеев. И нам приходится растрачивать на них бесценное сокровище

- очарование Дары. Это единственное, перед чем они не могут устоять, и

сами становятся управляемыми.

- Все равно я постараюсь убедить Стратига! - упрямо заявил Мамонт.- Не

хочу, чтобы твое очарование облагораживало тех, кто его недостоин.

Она печально улыбнулась и дотронулась кончиками пальцев до его лба.

- Это речи пылкого юноши... Кто их будет слушать, милый? Стань холоднее

льда, стань тверже булата, чтобы тебя услышал Стратиг... Если ты избавишь

меня от урока, я навечно останусь с тобой.

Дара прижалась к нему, и горячие ее губы коснулись шеи. Вмиг закружилась

голова, и он полетел в "воздушную яму"... Чтобы остановить это падение,

судорожной рукой он нащупал железный медальон на груди и сжал его в руке.

Перед глазами возник образ Валькирии - летящие по воздуху космы, огромные

и прекрасные глаза, в которых он увидел свое отражение...


Полковник вернулся домой, в пустую квартиру, и вместе с присутствием

одиночества ощутил глухое недовольство собой. По дороге он проанализировал

ситуацию и убедился, что пока ничего не проиграл, что основная схватка еще

впереди. И даже если бы проиграл - реванш всегда удовлетворял его больше,

чем обыкновенная победа. Повергнуть торжествующего противника - это особое

удовольствие.

Его смущал сам этот поединок с "вишневым". Ему начинало казаться, что он

вторгается в некий мир, о существовании которого и не подозревал. И все

приемы, все правила игры оказываются несостоятельными при одном лишь

соприкосновении с этим миром. В Никарагуа, а потом и после этой

командировки ему иногда снился один и тот же сон: сомосовцы наступают на

его хижину, он же никак не может открыть огонь. Патроны отчего-то стали

такими, что крошились в пальцах. Он с ужасом перебирал их, надеясь найти

хорошие, рвал пачки - отовсюду сыпалась труха, напоминающая гнилое дерево.

И тут его озарило, что патроны испортились от невыносимой жары, что они

совершенно не годятся для жарких стран. Почему же об этом никто не

подумал! И теперь придется погибать хрен знает за что и хрен знает где!

Он просыпался в поту, но не от страха, а оттого, что в комнате было

жарко...

Тогда он вторгся в чужую страну, где, кроме изнуряющего зноя, были свои

порядки и законы. Однако он был уверен, что в своем родном государстве

патроны будут стрелять всегда. Общество соотечественников казалось простым

и понятным, возможно, поэтому он и не любил его, ибо терял всякий интерес,

когда не оставалось никакой пищи для мозгов. Логика поведения была

настолько примитивна и известна, что ему, как сыщику контрразведки,

приятнее было допрашивать агентов иностранных разведок, чем общаться со

своими согражданами. Когда открыли границы и разрешили свободный выезд из

СССР и когда толпы днями и ночами стояли в ожидании виз, он абсолютно

спокойно определил, что бегут за рубеж такие, как он, и вовсе не от

бедности или недовольства режимом. Эти люди пытались вырваться из

примитивного общества, убежать от своей прямолинейной логики; они жаждали

сложности, необычности, живительного интереса.

"Гогия, ты памидоры любишь? Кушать - да, а так - нэт..."

И потом, когда эти же люди начали осаждать российские посольства за

рубежом, чтобы вернуться на Родину, полковник отнесся к этому также

спокойно, ибо знал, что там, за кордоном, все еще более примитивно,

неинтересно и бесстыдно просто.

Он угадывал за "вишневым" какую-то необыкновенную силу. Вечная власть

противоречия делала из него ненавистного противника и одновременно

возбуждала чувство уважения. Иная логика мышления соперника давала ту

самую пищу для ума. После встречи с Мамонтом полковник начал сомневаться,

что "вишневый" работает на Комиссара. Это было бы слишком просто для

человека, который блестяще проводит такие операции, как изъятие значка у

Зямщица или его похищение. Работать на Комиссара соглашались люди другого

плана - чаще всего неудачники, вечные капитаны или обманутые, как

Капитолина.

Однако при этом полковник чувствовал, что "вишневый"- не одиночка,

вступивший в борьбу с мощным государственным аппаратом; за ним кто-то

стоял, а он лишь олицетворял чью-то силу. Если даже всю болтовню

парапсихолога поделить на "шестнадцать", его предупреждения и при этом

имели значение. Полковник убедился в этом, когда из-под наблюдения исчез

Кристофер Фрич. Фотографии наружной службы, как всегда, были плохого

качества, но и на них можно было различить фигуру танцующей женщины в

купальнике, затем она же, в плаще, рядом с Кристофером, а поодаль-

"Москвич". Неяркий свет стер краски, однако на крыле машины проблескивал

вишневый отлив...

С такой театральной авантюрностью и изяществом не работала ни одна

разведка мира.

Разумеется, это была организация, преследующая те же интересы, что и

специальный отдел Арчеладзе. Он не жалел материалы, переданные

посреднику,- встреча с "вишневым" была гораздо дороже. В конце концов это

был его трофей, которым можно распоряжаться по собственному усмотрению. И,

как полковник убедился, документы "Валькирии" требовались не только

посреднику- бывшему руководителю одноименного проекта в Институте

кладоискателей. Ими интересовался и сам "вишневый". Маловероятно, что он

согласился на встречу лишь для того, чтобы некоему Русинову заполучить эти

материалы, даже если их связывают какие-то отношения. Впрочем, и здесь

нормальная, привычная логика мало что объясняла...

Теперь, ожидая звонка от посредника, полковник опасался сделать еще

какую-нибудь глупость, поддавшись жажде быстрой победы. Ему хотелось с

кем-то обсудить сложившуюся ситуацию и собственное поведение на будущей

встрече, но бывшие под руками Воробьев и Нигрей для этого не годились. К

тому же полковник в них окончательно разочаровался после неудачной попытки

захвата посредника, хотя они действовали грамотно, но в пределах

общепринятой оперативной логики. Здесь же требовался совершенно другой

взгляд. Поколебавшись, полковник решился и набрал домашний телефон "папы":

он мог что-то посоветовать! Конечно, не очень хотелось вот так, кратко,

посвящать его в курс дела, вываливать на него информацию, требующую

спокойного и размеренного изучения, однако деваться было некуда. Пусть

лучше пожурит отец родной, чем потерпеть провал на встрече с "вишневым"...

У "папы" включился автоответчик. Полковник знал его хитрости и сообщил,

что возникли срочные проблемы и нужно обсудить. Если "папа" был дома, то

слышал и можно через несколько минут перезвонить еще раз. Однако второй

звонок результата не дал: механический голос автоответчика говорил на двух

языках...

Арчеладзе знал образ жизни патрона - в ночное время он строго отдыхал,

если не в своей квартире, значит, на даче. И это правило не мог изменить

ни государственный переворот, ни всемирный потоп. Полковник снял трубку

телефона спецсвязи, набрал три цифры - абонент был занят: "папа" с кем-то

беседовал. Он любил это делать по ночам. По пустой Москве, если не стоять

под светофорами, езды до его дачи было минут тридцать, не больше. В оба

конца - час, поэтому можно уложиться: посредник просил два часа для

проверки подлинности материалов. Пусть проверяет...

Полковник оделся и вдруг увидел на вешалке эту дурацкую солдатскую форму,

в которой ходили собирать опята. Куртка и брюки Капитолины висели здесь

же, внизу стояли ее сапоги... Он словно натолкнулся на стеклянную

перегородку.

Сегодня вечером, после службы, Арчеладзе дождался Капитолину внизу, возле

гардероба, помог надеть ей плащ.

- Мы поедем домой? - спросил он. Она как-то холодновато посмотрела и

ничего не сказала. Когда же вышли на улицу и полковник повлек ее к

автомобильной стоянке, Капитолина остановилась, забросила сумку на плечо,

глубоко засунула руки в карманы и как бы отстранилась от него.

- Почему ты не спросишь, кто был моим мужем?

- Это мне неинтересно,- сказал Арчеладзе.

- Мне придется самой сказать, чтобы тебе стало интересно,-

многозначительно проговорила Капитолина.- Так вот мой муж, бывший,- твой

шеф.

- Ты говорила, шеф был твоим любовником,- напомнил он.

- Любовником был тот шеф, которого ты называешь Комиссаром,- пояснила

она.- А мужем- тот, которого ты называешь "папой".

Его будто ударили по лбу. Капитолина же повернулась и быстрым шагом пошла

по тротуару. Через мгновение смешалась с прохожими и исчезла.

Полковник никак не мог сопоставить, осмыслить то, что услышал. Это

казалось невероятным: она- женственная, плотская, сексуальная, и "папа" -

суровый аскет, воплощение ума, тонкой логики и при этом жесткой

психологии. Ему казалось, что он - вечный холостяк, и это обстоятельство

когда-то даже нравилось полковнику. Рядом с ним невозможно было

представить ни одну женщину, как с истинным монахом.

Потом он хотел догнать Капитолину, однако пометался в потоке прохожих и не

нашел.

Теперь он собирался ехать к "папе", к ее бывшему мужу, который сейчас и в

самом деле стал неким родственником...

И Комиссар был родственником...

Он все-таки отмел все условности, запер дверь и спустился во двор.

Омоновцы соорудили из щитов западню и ловили галок, густо сидящих на

деревьях. Смысл охоты заключался в том, чтобы заманить птицу раскрошенным

хлебом. Раскормленные, жирные галки орали и не хотели спускаться на землю.

На воротах полковнику опять откозыряли, хотя состав охраны будто бы

сменился. Впрочем, после поста ГАИ все омоновцы казались ему на одно

лицо...

Выехав на Садовое кольцо, он поставил на крышу "попугая" на магнитной

присоске, включил его и сразу выжал сто двадцать километров в час. Он

старался больше не думать о Капитолине, хотя после ее признания та, другая

ипостась его сознания торжествовала. По дороге он решил открыть "папе" и

тайну утечки золотого запаса через нефтепровод - все валить в одну кучу,-

пусть и у него поболит голова! Сейчас уже можно, потому что предстоящая

встреча с "вишневым" открывает новые перспективы работы отдела.

"Папа" жил на правительственной даче, ранее принадлежавшей одному из

членов Политбюро. Это был четырехэтажный особняк с лифтом и крытым

бассейном. Бывший хозяин ее любил разводить розы, и поэтому вся территория

участка была засажена многолетними колючими кустами, которые на зиму

закрывались пластмассовыми колпаками с биологическим подогревом. Полковник

был у "папы" всего раз, прошлой зимой, и его поразило, что под прозрачным

колпаком- плюсовая температура: на внутренних стенках и на самих кустах

дрожали капли росы. Собственно, розы и определили выбор "папы", и он взял

эту дачу, хотя рядом стояла суперсовременная, с вертолетной площадкой и

семью гектарами земли.

Еще два года назад, когда отдел только формировался, "папа" предупредил,

что его покровительство и опека должны остаться негласными и встречи

должны иметь конспиративный характер. Все это требовалось для того, чтобы

хранить секретность работы отдела и руководство им со стороны

правительства. Полковник считал подобные меры вполне оправданными,

поскольку с исчезновением золотого запаса наверняка были связаны некоторые

государственные чиновники, имеющие власть и ныне.

Арчеладзе оставил машину далеко за шлагбаумом, чтобы не маячить на глазах

у охраны, и на территорию дач отправился пешком, предъявив удостоверение

сотруднику МБ. Похоже, в связи с государственным переворотом охрана была

усилена: за кустами перед въездом стояли два БТРа и "шилка" -