К. С. Станиславский Письма 1886-1917       К. С. Станиславский. Собрание сочинений в восьми томах. Том 7    М., Государственное издательство "Искусство", 1960    Вступительная статья

Вид материала

Статья

Содержание К. Алексеев К. Алексеев Костя    134. Из письма к М. П. Лилиной    4 июня 1902 135. А. П. Чехову К. Алексеев К. Алексеев К. Алексеев

Подобный материал:

• К. С. Станиславский Письма 1886-1917       К. С. Станиславский. Собрание сочинений, 10580.19kb.
•    K. C. Станиславский    Собрание сочинений в восьми томах, 9746.2kb.
• -, 4680kb.
• Собрание Сочинений в десяти томах. Том четвертый (Государственное издательство Художественной, 1585.13kb.
• Собрание Сочинений в десяти томах. Том четвертый (Государственное издательство Художественной, 2092.28kb.
• Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 1652.64kb.
• Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2783.63kb.
• Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2722.46kb.
• Толстой, Полное собрание сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том, 2563.36kb.
• Лев толстой полное собрание сочинений под общей редакцией, 2283.66kb.

128. А. П. Чехову

  

   Телеграмма

26--27 марта 1902

Петербург

   Большой успех пьесы и исполнения. Ольга Леонардовна восхитительна¹. Шлем привет. Все здоровы.

Алексеевы

  

129. А. П. Чехову

  

   Телеграмма

5 апреля 1902

Петербург

   Ольга Леонардовна поправляется. Клянусь, ничего опасного. Ради полной безопасности в будущем важно вылежать должное время. Она торопится выездом, скучая по Вас, а также боясь, что Вы выедете за ней на север¹. Остановите ее телеграммой. Кланяюсь.

Алексеев

  

130. А. П. Чехову

  

Май 1902

Москва

Многоуважаемый Антон Павлович!

   Посылаю Вам и Ольге Леонардовне нижеследующие пьесы:

   1. "Во тьме", 5 д. Булыгин.

   2. "Помпеи".

   3. "Певец". Яковлев -- Павловский.

   4. "Лили". Савинков (2 тетрадки).

   5. "Похождения м-ра Пикквика". Нотович.

   6. "В часы досуга", 4 сц. (Автор неизвестен). 2 тетради.

   7. "Смерть Коркуэлло..." 2 д. Якунин.

   8. "С богатой женой" -- его же.

   9. "Случай", 1 д. Е. Д.

   10. "Гергард Грим". Тор Гедберг. Пер. А. Ганзен.

   11. Щеглов -- 1 том.

   12. "К просвету", 4 д., ком. Кравченко. Хмельницкий.

   13. "Князь Тенев", его же.

   14. "Комета", 4 д. Вл. О. Трахтенберг.

   15. "Половинчатые души", 4 д., И. А. Дмитриев.

   16. "Ченчи". Пер. Бальмонта.

   17. "Герострат", Фульда (Кожевников).

   18. "Спартак". Пер. Гадмер.

   19. "Иван Иванович". Псевдоним скрыт.

   20. "Мученик", 4 д., Головачевского.

   21. "Паоло и Франческа". Филлипс.

   22. "Анна Ярославна". Воротников.

   23. "Карл XII".

   Для Ольги Леонардовны:

   1. "Lebenshunger".

   2. "Der Schleier der Bêatrice".

   3. "Bar. Borken".

   4. "Der Weg zum Licht".

   5. "Drei Buhnendichtungen".

   По прочтении не откажите передать все посылаемые пьесы Тихомирову¹.

С почтением К. Алексеев

  

131. Из письма к А. П. Чехову

Май 1902

Москва

Многоуважаемый Антон Павлович!

   ...С большим нетерпением ждем Вас в Москву с Ольгой Леонардовной. Вчера я писал ей большое письмо, с которым Вы, вероятно, познакомитесь. Погода у нас приятная -- свежая, но не холодно. Часто выпадают дожди. Теперь, например, 12 час. ночи, и градусник по Реомюру показывает 10 градусов. Днем -- 14 градусов в тени и тепло на солнце. Снег стаял.

   На днях я пошлю на Ваше имя 4-й акт "Власти тьмы" в том виде, как бы хотелось его сыграть на нашей сцене. Если б представился случай, хорошо бы показать переделку (нет, это опасное слово: приспособление...) -- Льву Николаевичу¹. Если он согласится, хорошо бы, если б он написал слово: "Разрешаю. Л. Толстой". Без его согласия едва ли можно будет хлопотать в цензуре. Простите, что беспокою Вас, но не знаю, к кому обратиться. Быть может, доктор Альтшуллер выберет удобную минуту, чтобы, не взволновав графа, переговорить об этом очень важном для нас, деле. Он интересовался московскими театрами, функционирующими летом в Москве. Скажите, что в театре "Эрмитаж" играет полный состав Суворинского театра из Петербурга. В Аквариуме -- опера (харьковская) с гастролерами: Тартаков, Фигнеры, Давыдов и проч. Итак, до скорого свидания. Поцелуйте ручку Ольге Леонардовне и Вашей матушке.

   Мария Павловна стремится в Ялту.

   В труппу принят молодой и очень симпатичный доктор с хорошими сценическими данными (фамилию забыл -- Рязанцев?! ²). Стены старого омоновского театра сломаны, и стены нового здания сложены до половины³.

   Искренно уважающий и любящий Вас

К. Алексеев

  

132*. В. В. Котляревской

20 мая 1902

Москва

Многоуважаемая и добрейшая

Вера Васильевна!

   Получил я Ваше чудесное письмо, писанное в дороге, после досадного недоразумения. Знал, что Вы едете в Тамбов, играть, но адрес, конечно, Вы забыли написать. Вчера видел Н. А. Попова, который сообщил мне его. Хочется мне написать Вам много хорошего, но лишен этой возможности сейчас, так как небывало занят. Стройка, "Власть тьмы", "Столпы общества"¹, ежедневные экзамены учеников 1-го года нашей школы², сборы за границу всей семьей, подыскивание новой квартиры, так как хотим проститься со старой, и фабричные дела перед отъездом... Ужас. Голова не работает. Буду писать Вам (куда?) из Франценсбада (до востребования), куда выезжаю на 6 недель 1 июня. Где будем жить потом, не знаю. Хочу поделиться с Вами большой общей радостью. Первый год пробы школы дал изумительные результаты. Благодаря практическим работам ученицы в первом году играют интереснее, художественнее и опытнее любой выпускницы из последнего класса других училищ. Но радостней всего это то, что у нас появился самородок, который приводит меня в восторг. Это будущая и очень крупная знаменитость. Она никогда до школы не видала театра и, конечно, никогда не играла. То, что я видел за это время, много сыгранных отрывков, не поддается описанию. Я увлечен ею без меры и не могу удержаться от радости поделиться с Вами этой новостью³. Работа у нас кипит, как кипела в Пушкине, до открытия театра. Вредный элемент (кроме Санина, конечно) устранен, и всем дышится легко⁴. Настроение бодрое. Как-то Вы поживаете и играете? Дай бог и Вам бодрости, в которой Вы нуждаетесь как артистка. Целую Ваши ручки, низко кланяюсь Нестору Александровичу. Отдыхайте и не забывайте. Жена шлет свой поклон.

   Уважающий и преданный

К. Алексеев

  

133*. З. С. Соколовой

Конец мая 1902

Москва

Милая Зина!

   Какое огромное несчастье, и как бы хотелось помочь основательно¹, но... устал! Не хватит нервов играть. К 1 августа должен начинать очень трудный сезон. В два месяца едва навинтил себя настолько, чтоб довести его до конца. Хочется помочь тебе с костюмами "Лили"², но и тут можно отдаваться этому делу только урывками, между репетициями. Положение таково: мест для хранения костюмов не было, и я отдал их в театр. Сейчас мы на бивуаках, и потому в бывшей комнате Елис. Ив. все театральные костюмы навалены в сундуках, взойти в комнату нельзя и надо по сундуку выносить все на двор, там разбирать сундуки и искать нужные вещи. Система такова: шерстяные вещи лежат в особых сундуках, полушерстяные -- в других, шелковые -- в третьих, шляпы -- в четвертых, обувь -- в пятых и т. д. Ввиду этого костюм разбивается на несколько частей, и потому, чтоб достать его и собрать, надо разбирать все сундуки. Костюмы, приехавшие из Петербурга, убирались наспех и в тесноте, а потому система нарушена. Дело усложняется еще тем, что я один знаю костюмы и, хотя и пользуюсь карточками для выяснения их, тем не менее мне приходится принимать активное участие, и это замедляет дело. Григорьева (заведующая костюмами) тоже занята репетициями утром и вечером, и потому дело идет не очень бойко. Боюсь, что многое растерялось. Библиотека свалена там же, и, к большому счастью, "Лили" уцелела. Вчера я нашел ее, передал Володе, который перешлет ее тебе? Поручения о парике Маруся не успела сделать, так как уезжала за границу. Я исполню его завтра. Недостающие костюмы постараюсь подешевле достать в костюмерской, но, заведя свою мастерскую, мы поссорились с нашим бывшим костюмером. Боюсь, что он будет мстить.

   Через три дня мы кончаем репетиции, и тогда будет легче. Теперь же беда как замучился: репетируем две пьесы: "Власть тьмы" и "Столпы общества", идут экзамены учеников. Ежедневные совещания по постройке театра -- наблюдение за постройкой сцены. Сдача (заказ) декораций, костюмов и реквизита. Отправка Маруси и детей за границу, дебюты новых артистов и, наконец, фабричные дела перед отъездом.

   Сегодня получил твое письмо для Маруси, но она уехала за границу сегодня,-- я распечатал его и послал письмо Морозову. С подпиской больше всех хлопотал Александр Леонидович Вишневский (Газетный, д. Лианозова, контора Художественного театра). При случае напиши ему два слова. Он может пригодиться и в будущем.

   Увы, к вам не попаду. Чувствую, что надо поскорее ехать на место и лечиться, на что едва хватит времени. Очень, очень жалею, и для себя, и для "Власти тьмы". Я был в Тульской губернии и набрал недостающие мотивы³. Планировка 4-х актов написана и срепетирована начерно. Пока идет туго. Боюсь тебя соблазнять, но если б ты захотела сыграть Анисью или Матрену (играет Помялова не очень...) -- я берусь тебе это устроить. Если роли пойдут у актеров прилично, то нельзя будет устроить твоих гастролей на первые спектакли. Если же роли пойдут неважно, то будем очень рады выпустить тебя и на премьеру⁴. Ты хотела, чтоб мы устроили теперь спектакль в пользу погорельцев. Если б и были силы, то это оказалось бы невыгодно. Играть уже показанную пьесу хуже, чем она шла в сезоне, нельзя, а чтоб сыграть ее так же, надо приспособить театр, освещение и проч. Я считал, что меньше 3000 не управимся, чтоб въехать в театр. Тут не считаны убытки по остановке всех репетиций и плата жалованья за это время.

   Дай бог тебе сил для доброго дела. Целую Костеньку, Зюлек большую и малую, остальным поклон. Кланяйся артистам.

Твой Костя

  

134. Из письма к М. П. Лилиной

  

4 июня 1902

Москва

   ...Пока было много дела, я не скучал, так как торопился его кончить и ехать к вам. Теперь репетиции кончены, и второй день я делаю не много и ужасно соскучился обо всех вас.

   Расскажу о себе по порядку. Поезд тронулся, я долго махал вам и остался один -- эти минуты противные. Начались волнения о том, как вы доедете. Волнения продолжались до тех пор, пока я не получил телеграммы о вашем приезде во Франценсбад. Приехал в одинокую квартиру, стал писать планировку¹ и просидел до трех с половиной часов ночи. Кончал второй акт. В перерывах между писанием я отправился проведать няню и застал картину, которую не мешало бы показать Чехову. Бедная старушка разливалась слезами -- ей стало скучно жить. Рядом с ней расстроенная и нервная Кубышка выла и металась, ища Киру и Игоря. Теперь няня как будто успокоилась, а Кубышка мечется до сих пор, лает при малейшем шорохе и царапает двери. Как-то был Сережа у бабушки, собака приняла его за Игоря, и радостям не было конца. Скучает ли он о ней, Игорек, так, как она о нем?

   Далее пошли репетиции, переговоры о постройке и пр. Было два экзамена. Второй малоинтересный, но приличный, а третий интересный, так как в нем показали себя и выдвинулись Сафонова и особенно Косминская. Последняя идет вторым номером после Петровой, и уж за ней следует Токарская. Эти тоже играли и выказывали себя прекрасно с бытовой стороны.

   В четверг показывали "Власть тьмы", и очень успешно. Бутова и Грибунин могут играть. Халютина произвела восторг ². На репетиции были Стахович и Сергей Львович Толстой³. Он одобрил мою переделку 4-го акта. Приехала кума из имения Стаховича ⁴. Это такой талант, что я не задумался бы поручить ей роль. Она ее играла всю своими словами, принимала реплики от актрис, в минуты божбы и уверений она плакала настоящими слезами. У Помяловой выйдет Матрена. Куму приглашают артисты на дом, и там она дает даровые спектакли.

   Приехали Чехов и Ольга Леонардовна; у нее температура 37,5. Конечно, она в день приезда покатила на репетицию, и результатом этого было то, что сегодня ночью чуть не отдала богу душу; мучилась она, говорят, отчаянно. Сегодня утром прислали за мной, и я просидел там весь день. Очень жаль и ее и Чехова. Он тоже неважно выглядит. Решено, что Ольга Леонардовна непременно должна ехать во Франценсбад, но не раньше трех недель. Мне не придется ее провожать поэтому. Теперь Ольгу Леонардовну перевезут в больницу Штрауха. Антон Павлович некоторое время пробудет в Москве и потому до отъезда Ольги Леонардовны поживет в Любимовке, в моем кабинете. Ему нельзя жить в Москве, необходим деревенский воздух. Где же найти это под Москвой? Ему хочется писать, и в Любимовке он будет это делать. Нюша взялась присмотреть за его столом и хозяйством.

   Сейчас я был на спектакле Комиссаржевской и пришел в телячий восторг. Это русская Режан по женственности и изяществу⁵. Мне понравилась и вся труппа. Вера Федоровна со мной очень нежна и мила. И просила заехать завтра (праздник, все равно ничего нельзя делать по отъезду). Думаю, что она заведет разговор о переходе в наш театр. Это было бы недурно!..⁶ Особенно теперь, когда на Книппер плохая надежда в будущем сезоне.

   Прощай, крепко целую тебя и детишек. Спасибо им за милые письма...

  

135. А. П. Чехову

  

   Воскресенье

Июнь 1902

Франценсбад

Дорогой Антон Павлович!

   Я получил Ваше грустное письмо как раз в тот день, когда начал длиннейшее письмо Ольге Леонардовне со всеми отчетами по Франценсбаду. Я уже подыскал ей квартиру (комнату)... Тем неожиданнее и больнее было получить Ваше письмо. Бедная, бедная Ольга Леонардовна, она до сих пор страдает, а Вы, бедный Антон Павлович, прикованы к Москве. Как бы помочь Вам?

   Нет ли поблизости сада?.. Там все-таки свободнее дышать! Ушков. Это недалеко! У него должен быть хороший сад, а его самого, вероятно, нет в Москве. Наш московский сад, конечно, в Вашем распоряжении, но, увы,-- это далеко... Я и жена очень счастливы, что Любимовка Вам понравилась. Мечтая о Вашем скором переезде туда, жена пишет Вам обстоятельное письмо. Быть может, ей удастся лучше меня убедить Вас распоряжаться домом и Любимовкой по Вашему усмотрению. Если б мы почувствовали, что Вы не церемонитесь и хозяйничаете, как у себя дома,-- мы бы были спокойны и счастливы. Теперь приходится забыть о Франценсбаде и мечтать о том, чтоб Ольга Леонардовна скорее переехала в Любимовку. Если тамошний воздух восстановит ее -- мы будем горды. Вы могли бы поместиться с ней и не мешать друг другу. Она -- внизу, в нашей спальне. Это во всяком случае, так как наверх ей ходить нельзя. Наверху поместитесь Вы (если только Вы любите жару). Взобравшись наверх, Вам никто не будет мешать. Прикажите Егору в разных уединенных уголках сада и парка поставить столы и стулья. Со свойственной ему привычкой он будет говорить, что это очень трудно сделать... что нет столов... Но вы настойте, потому что столы есть, и это не трудно. Во время Вашего пребывания я больше всего боюсь Егора. У него плохая школа и много пафоса. Если он задекламирует, гоните его и позовите Дуняшу, горничную, она поосновательнее. Словом, я жду, как праздника, того времени, когда не Вы, а сама Ольга Леонардовна напишет мне, что Вы водворились в Любимовке и чувствуете себя как дома¹. Мы посылаем распоряжение, чтоб прислуга сейчас же убирала и переезжала на дачу. Они с нет терпением ждут этого письма, так как сами рвутся на чистый воздух. Когда дом будет готов (а может, Егор приготовил его уже теперь), хорошо бы, если бы не только Вы, но и милый Александр Леонидович² наезжали туда отдыхать от Москвы, пока дело с Ольгой Леонардовной не наладилось совсем. Я не пишу ему об этом и предоставляю Вам передать ему приглашение потому, что боюсь, как бы он не испортил Вам одиночества в Любимовке. Какая операция предстоит еще? С нетерпением ждем ответа на посланную Вишневскому телеграмму. Бог даст, получим лучшие известия. Утешаю себя мыслью, что теперь все наладится в Москве, и операция не понадобится. Крепко жму Вашу руку и мысленно целую ручку Ольге Леонардовне. От всего сердца ее жалею. Жена, дети и мадемуазель Ernestine шлют свой привет.

Любящий Вас и преданный

К. Алексеев

  

136*. О. Л. Книппер-Чеховой

  

   Понедельник

Июнь 1902

Франценсбад

   Наконец, милая Ольга Леонардовна, после томительного ожидания мы получили ответную телеграмму от Вишневского, а за телеграммой пришло успокоительное его письмо. Сегодня мы вздохнули спокойно и опять мечтаем о Вашем приезде во Франценсбад. Если бы только в нас была уверенность, что Вы воспользуетесь хорошим поворотом болезни. Помните о трех днях, которые я Вам рекомендую. Если и на этот раз Вы окажетесь малодушной, я решительно меняю о Вас мнение, а как хотите, мнение режиссера что-нибудь да значит. Так, например, я буду убежден, что Вы не способны ни на какие подвиги, а знаете, чем это грозит? -- Ни одной драматической роли!! Вот Вы и будете играть старушек. Да наконец, при том здоровье, которое Вы себе наживете, нельзя и рассчитывать на большее; тогда проститесь с Анной Map и учите Фокерат, а в "Дяде Ване" -- няню, а уж от Занковской Вам тогда никак не отказаться¹. Тогда у Вас отлично выйдет ее легкомыслие. Нет, с режиссером не шутите! Ну вот теперь я успокоился, так как мне удалось нарисовать такую мрачную картину будущего, что Вы не задумаетесь быть благоразумнее в настоящем. Жена одновременно со мной пишет Вам письмо о Вашем предполагаемом переезде в Любимовку.

   Лишнее говорить о том, что я буду счастлив, если Вы почувствуете себя уютно и как дома в нашей обители. Если Антон Павлович, со своей болезненной церемонностью и застенчивостью, будет стесняться, то надеюсь на Вас. Вы победите в нем и в себе это ненужное в данном случае чувство. Пусть Любимовка восстановит Вас поскорее, и тогда на стенах дачи мы поместим две мраморных доски. Одна из них будет гласить: "В сем доме жил и писал пьесу знаменитый русский писатель А. П. Чехов (муж О. Л. Книппер). В лето от Р. X. 1902". На другой доске будет написано: "В сем доме получила исцеление знаменитая артистка русской сцены (добавим для рекламы: она служила в труппе Художественного театра, в коем Станиславский был актером и режиссером) О. Л. Книппер (жена А. П. Чехова)". Потом в саду появятся "березка Чехова", "скамейка Книппер", и все эти реликвии будут огорожены решеткой. Если же Александр Леонидович будет с Вами, то мы напишем на купальне: "Здесь купался Вишневский (друг А. П. Чехова и сиделка при его жене О. Л. Книппер)". Мы сохраним и полотенце с надписью: "Полотенце Вишневского". Словом, все будет очень хорошо. Когда же мы провалимся с театром, мы будем пускать за деньги осматривать наши места. Как видите: большой вопрос -- кто кому окажет любезность и принесет пользу. Итак, пожалуйста, распоряжайтесь Любимовкой по своему усмотрению. Прошу Вас только об одном: займите нашу спальню и сделайте из нее свою. Это прохладная комната, в первом этаже (Вам надо избегать лестниц). Антон Павлович любит тепло, он мог бы поместиться наверху. Там всегда сухо, даже в дождливую погоду, внизу же бывает иногда сыровато. Еще прошу Вас о следующем: прикажите Егору в день Вашего переезда выслать Пирожкова на резиновых шинах и в хорошем экипаже. Конечно, если доктор разрешит Вам переехать, положим, в воскресенье, Вы двинетесь в путь не раньше четверга.

   Когда Вы поправитесь в Любимовке, Вы все-таки приедете на месяц во Франценсбад. С этой мыслью Вы не имеете права расставаться. Говорю это без эгоистического чувства, так как к тому времени нас не будет здесь. В надежде на Вашу поездку, я заготовил необходимые сведения. Антон Павлович на Волге? Дай бог ему отдохнуть. Вам желаю терпения и смирения.

   Целую Ваши ручки, кланяюсь мамаше. Вишневского обнимаю.

Любящий Вас и преданный

К. Алексеев

  

137*. В. В. Котляревской

  

   Villa Windsor, No 24

   Франценсбад. Четверг

20 июня 1902

  

Милая Вера Васильевна!

   Охотно называю Вас так, раз что прежние мои эпитеты Вас обижают.

   Только сегодня я освободился от ежедневной обязательной и длинной переписки с Москвой. Писалось много и долго о всех подробностях будущей сложной конструкции сцены. Ждать нельзя, так как она строится, и то, что говорится скоро, отнимает много времени при писании. Кроме того, все это время было тревожно благодаря болезни О. Л. Чеховой. Представьте, что она все еще лежит в мучениях, и вот на днях получается от Чехова известие, что у нее перитонит и сращение кишки. Мы измучились здесь в ожиданиях, писали письма всем, кто мог бы успокоить нас, и наконец успокоение пришло. О. Л. стало лучше, и она переезжает с Чеховым отдыхать к нам на дачу под Москвой: пошли хозяйственные письма и распоряжения. Теперь я наконец могу не торопясь поговорить с Вами. Итак, Вы, бедная, играете, а я, счастливец, отдыхаю. Мы поменялись ролями. Но, должно быть, абсолютный отдых не мой удел. Мне хочется приняться за мою книгу¹, которая так туго подвигается за отсутствием во мне литературных способностей. Пока я не могу сказать, что скучаю во Франценсбаде. Для этого пока не было времени. То воды, то купанье в грязи, и, откровенно говоря, после Ибсена и разных возвышенных чувств приятно русскому человеку погрузиться в топкую грязь. Омывшись, я иду гулять туда... в горы... на высоту. Не правда ли? Прекрасный мотив для идейной пьесы с символом! Дальнейший день проходит среди целого цветника дам и барышень, и, вероятно, в эти минуты я испытываю то же чувство, которое ощущает козел, пущенный в огород. Увы, все мои молодые порывы скованы присутствием семьи и отсутствием запаса немецких слов в моем лексиконе. Их хватает только на утоление жажды, голода и других мещанских потребностей, но едва коснется речь чего-нибудь возвышенного, я становлюсь глупым и немым и испытываю муки Тантала. В самый критический момент приходится пожимать плечами и говорить: "ich verstehe nicht!" {не понимаю (нем.).} И это очень глупо и малоинтересно. Так и хочется перевести предмет своего увлечения на русский язык, но это невозможно. Пробовал ухаживать за здешними русскими, но они все малокровные и говорят только о желудках, но не о сердце. Нет... это не то, что Ессентуки!!.. Здесь я себя не узнаю. Пища, домашний разговор и заботы тоже прозаичны. Он вертится вокруг вод того или другого источника и его силы, а на дворе беспрерывный дождь, холод, и иногда, для развлечения, топятся печи. Среди этой обстановки со мной свершается чудо. Я ложусь в 10 час. и встаю в 7, думаю о том, что можно было бы съесть с приятностью, и о том, чего безнаказанно есть не следует, а едва заметив красный отблеск закатывающегося солнца, потягиваюсь и говорю: "а не пора ли спать?" Так проходят дни. Но, повторяю, я не создан для такой жизни и коренным образом намереваюсь изменить ее. Скоро исправлюсь и примусь за дело.

   Мне хочется попробовать составить что-то вроде руководства для начинающих артистов. Мне мерещится какая-то грамматика драматического искусства, какой-то задачник для подготовительных практических занятий. Его я проверю на деле в школе. Конечно, все это будет довольно отвлеченно, как и само искусство, и тем труднее и интереснее задача. Боюсь, что я не справлюсь с нею.

   Хорошо, что Вы играете для себя, а не для публики. Вы найдете в этом большое художественное наслаждение, я бы сказал: свободу в искусстве, т. е. самое дорогое, что в нем есть. Очень жалею, что не увижу Вас в "Заза" ². Хотел бы посмотреть пределы Вашей смелости. Спасибо большое за Ваше чудесное письмо и за открытку. Жена целует Вас. Я же мысленно целую Ваши ручки. Как жаль, что Нестор Александрович приехал как раз в тот день и час, когда жена и дети уезжали за границу. Низкий поклон ему от меня и жены.

   Искренно преданный Вам

К. Алексеев