Geum.ru

День 01 (06. 09. 06). Отъезд. От Мытищ до Домодедово. Вылет в Ош

Вид материалаДокументы

Содержание


День 30 (05.10.06). Отъезд из Лхасы. Поезд.
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   23

День 30 (05.10.06). Отъезд из Лхасы. Поезд.



Павел половину ночи объяснял Сельвачеву, как работать с электроникой, вторую половину ночи собирался, и, по-моему, не спал совсем. Я – меньше трех часов. Встали в шесть утра. Оделись, простились, вынесли во двор гостиницы вещи. Прокрасться в подворотне гостиницы мимо дежурного не получилось, пришлось зайти в контору и выписываться. Понял дежурный или нет, что нас жило несколько больше, чем в его книгах, я уже никогда не узнаю.

Такси микроавтобуса-пикапа не видно, жаль, как раз бы в нем разместились. Приходится брать две машины. На вокзал! Водитель похож на непальца, не китаец. Едем по просыпающейся Лхасе, светает. Пока еще негустой поток велосипедистов, народ едет работать. До вокзала не очень близко, проезжаем почти весь город, вытянувшийся вдоль реки, потоми по новому мосту переезжаем на малонаселенный другой берег. Вокзал впечатляет, в утреннем сумраке возникает как громадный бело-розовый мираж. Водитель содрал с нас с Сергеем 50 юаней, с приехавшего на другом такси Павла содрали 40, разбираться некогда, времени очень мало. У входа в вокзал и выхода на перрон контроль с прозвоном, как в аэропорту, полиция. Вокзал огромен и пуст, сделан явно с запасом, на будущее.

Новенькие, зализанные темно-зеленые вагоны поезда стоят вдоль широченной платформы под навесом. Наш вагон восьмой. Вламываемся в тамбур, сваливаем рюкзаки и велосипеды в кучу у противоположной двери.

Сидячий вагон ярко освещен, места в пять рядов, три слева два справа, все, кроме наших, заняты вежливо улыбающимися китайцами и тибетцами. Багажные полки тоже заняты все. Места – даже не кресла, а просто диванчики как в электричке. Пытаемся разместить хоть что-то из вещей под нашим диванчиком под любопытно-доброжелательными взглядами семьи тибетцев (отец, мать и девушка лет семнадцати) на диванчике напротив. Ничего не лезет, тащим все обратно в тамбур. Проводник вряд ли в восторге, но ничего не говорит, да и некогда уже разбираться, поезд отправляется. Как мало у нас, оказывается, было времени!

Уже светло. Долина Лхасы, горы в густых, серых облаках. Поезд тихо, и, кажется, неторопливо, едет по новому пути вдоль реки, переезжает ее по великолепному мосту, Лхаса открывается справа последний раз, и мы ныряем в первый из многочисленных тоннелей на пути. А когда выныриваем, оказываемся в долине с крутыми склонами, травянистым дном и небольшой речкой. Пасутся яки, домики, оживленное шоссе идет вдоль железной дороги. Погода на глазах улучшается, облака, синее небо.

В торце вагона информационное табло, бегущая строка, попеременно на китайском и английском сообщает откуда и куда поезд, какая следующая станция, иногда, перед станцией, высоту над уровнем моря, и скорость. Поезд, кажется, движется почти без шума, тряски, гладко и неторопливо, а скорость на табло тем не менее замерла но 92 км в час. На поворотах видно мощную насыпь, по которой положена дорога, когда же насыпь даже для китайских строителей оказывается непомерно высокой, они не колеблясь пускают рельсы по эстакаде на толстенных, уходящих куда-то в глубь тибетской вечной мерзлоты, круглых колоннах. Поезд тих, китайцы сидят нешумно, играет негромко аборигенская музыка. Выбираемся из долины речки на плоскогорье, местность начинает походить на Полярный Урал весной, чуть заболоченная, покрытая редкой травкой тундра, близкие гряды заснеженных холмов. Яркое, веселое солнце иногда прерывается серыми тучами и снежными зарядами.

По прежнему вдоль железной дороги идет оживленное неширокое шоссе, кругом, насколько хватает глаз, стада яков. Железная дорога обнесена стальной сеткой, иногда под насыпь, в тоннели, уходят скотопрогонные тропы. Работы по обустройству еще продолжаются, то и дело попадаются палаточные лагеря строителей, достраивают заборы, кладут на десятки и сотни километров вдоль путей странные сетки из камней с шириной ячейки метра два, мы решили, что это китайское ноу-хау, защита от движущихся песков. Редкие станции построены через каждые 50 км что называется в чистом поле, бывает рядом не видно никакого жилья или крошечный китайский рабочий поселок из одноэтажных бараков. Вышки сотовой связи проносятся за окнами через каждые несколько десятков километров.

С учетом того, что дорога сдана на год раньше срока, построена на высоте, на которой нигде в мире больше железных дорог нет, построена на вечной мерзлоте, скорость и мягкость хода поездов, сразу же после открытия дороги пущенных по ней, впечатляет. Вспоминается БАМ, построенный не в худших условиях, становится грустно.

На лицах же китайцев в нашем вагоне никакой грусти не видно. Приходит время обеда, они спокойно достают свои коробки с «дошираками». В нашем вагоне два биотуалета с насосами, как на самолетах, в широком коридоре три умывальника, кипятильник. По поездному радио передают однообразно-мелодичную попсу, китайцы порой радостно начинают напевать под музыку, чуть не хором.

Вагон ресторан в соседнем вагоне, идем туда по широкому коридору, через широкий, с герметичными стенками-гофрами тамбур. Никаких лязгающих жутких грязных железок под ногами.

Ресторан сияет белыми скатертями, залит солнцем, чист и пуст. Сидят только иностранцы, парень с девушкой, и семья: муж европеец, жена китаянка и сын лет шести.

Официантка китаянка даже не пытается понять наш английский, ей на смену приходит высокий, интеллигентный молодой человек с бачками, бегло говорящий по-английски. С удовольствием потребляем европейский завтрак – яичницу с ветчиной, кофе. Уходить на тесное сиденье в вагон не хочется, молодой человек приносит пива по десять юаней. Сидим, тянем, смотрим в окно. Гряды заснеженных сопок, тундра, яки, озера, редкие, пустынные остановки.

Хребет Кунь-Лунь. Под вечер он стал ясно вырисовываться впереди, выделяться среди невысоких относительно плоскогорья вершин, протянулся на полгоризонта. Впереди и справа белая гора, похожая на Эльбрус. Карта у нас китайская, иероглифы, названий не знаем, но высота вершины показана, она чуть меньше 6 километров. Поезд вкатывается в широченное ущелье, заснеженные горы медленно, кружась, уплывают назад. Масштабы пространства космические, на поворотах изгибы проложенной по колоннам железной дороги, видны на десятки километров вперед и назад. Проезжаем несколько теснин, поезд повисает на коротких мостах, в сотнях метрах внизу мелькают бушующие речки, и сразу – чернота и грохот тоннелей. При этом скорость поезда по-прежнему 90 – 92 км в час, это по только что построенной через хребет Кунь-Лунь дороге.

Становится темно, розовеют и гаснут позади вершины хребта, темноту оживляют только огоньки редких поселков и машин, шоссе по-прежнему идет вдоль.

Голмуд. Большой город на границе Тибета и северо-западных провинций Китая, сюда железная дорога построена несколько десятков лет назад. Стоим долго, меняется локомотив. У поезда, на узкой платформе, толчея, ларьки и торговля, почти как на наших станциях.

При посадке выясняется, что китайские проводники требуют билеты у всех, не важно, новенький ты или просто вышел подышать свежим воздухом. Хорошо, что билеты у всех оказались при себе.

За окнами темнота. Тибетцы, соседи по купе, размачивают вечернюю порцию "доширака", и потребляют, смачно чавкая. Клонит в сон, отключаешься быстро, но на очень короткое время, так неудобно сидеть в одном положении на тесном диванчике втроем, ни откинутся, ни ног протянуть. Кажется, ночь не кончится. В один из моментов пробуждения вижу Сергея, он спит на пенке вдоль прохода, под сиденьями. Народу стало меньше, говорят, есть свободные места в других вагонах, все как-то расползлись спать. На двух местах диванчика домучиваюсь остаток ночи, под утро засыпаю. Поезд на своей изумительной подвеске идет 90, но в полусне не всегда понятно, едем или стоим.