Раньше я был камнем. Та величественная длительность времени еще и сейчас продолжает блаженно тревожить память человеческое тело слишком быстротечно

Вид материала

Содержание

Камень чаадаев
Египетский профиль
Соперник праксителя

Подобный материал:

1 2 3

ЭО (Валерий Семенихин) Кавадрат

1

Раньше я был камнем. Та величественная длительность времени еще и сейчас продолжает блаженно тревожить память – человеческое тело слишком быстротечно. Камень прост в общении с окружающим. Душа тогда дремала во мне, но мощь, скрытая внутри каждого атома, привела меня через тысячелетия в мир цветком.

В бескрайнем поле остро чувствуешь единство всего со всем. Солнца с каждой травинкой, цветка с цветком, пчелы с пыльцой и близость тяжелой, милой и мучительной земли. Душа моя почти проснулась, и движение соков через меня – от Солнца к Земле и обратно – утончило чувства, обострило их любовью к Свету, претворило растительный сок в кровь. Нестерпимое желание высказать эту огромную Радость и Блаженство Существования отлилось в трепетный человеческий язык. Видение Солнца подарило мне глаза…

И вот сегодня, просыпаясь и видя перед собой этот чудовищный механизм, который называется “ будильник “, - сегодня утром, находясь где-то посередине на Лестнице Нисхождения и Восхождения, на ступени, которая мнится совершенством, но, видимо, еще не является им, я, бесплотный, надеваю человеческое тело, беру себе понравившееся имя, выпиваю чашку поддельного кофе, спускаюсь по обшарпанным ступенькам дома, в котором имею честь жить, и прикасаюсь к Двери, которая ведет на улицу. Сейчас… будет чудо.

Немного медлю. “ Пусть будет так, как Ты хочешь “, - произношу про себя и открываю Дверь. Мгновенный Поток мгновенно подхватывает меня. Поток, у которого есть своя невидимая Цель, свои водовороты, ровные и скользкие берега, мимолетное счастьице и кровавые выступы, удовольствие и боль… Но за всем этим, я знаю, стоит одна Блаженная Радость Существования…

Меня зовут Эо. Название Потока – человеческая жизнь.

2

Петр Яковлевич, почему вы все время ходите в этом, извините, шутовском колпаке? Имидж?
Господин Чаадаев, агенство РИА “ Новости “, что вы скажете о вчерашней дуэли поэта Пушкина с тем блондином на белой лошади?..
Ваше отношение к летающим тарелкам ?.. Эо отложил газету в сторону и поднялся со стула .
Нет, эти репортеры несносны… Каждый век одно и то же… Принцесса, мне надо идти.

Девушка, девочка, женщина повернула к нему свое чистое лицо.

Приходи скорее, ладно? Скажи, почему я ревную тебя к цветам?.. Эо улыбнулся.
Я вчера написал стихотворение о бархате нашей комнатной моли… Я люблю тебя… Пока! До вечера.
До вечера… Дверь захлопнулась. Принцесса вздохнула и направилась на кухню. Сегодня предстояло варить гороховый суп. У влюбленных на Земле есть такая несносная вещь, как желудок.

3

[ Из Протокола допроса обвиняемого ]

Следователь: - Подсудимый, почему вы остановились на детективном сюжете?

Обвиняемый :- Обыватель не раскрыл бы моей книги, если бы в ней не была упомянута пролитая кровь или животная страсть… Я обманул читателя, господин следователь, увлек его иллюзией преступления…

Следователь: - Вы заставили плакать читателя… Вы знаете, какое наказание полагается за это?

Обвиняемый: - Да, господин следователь, меня замуруют заживо.

Следователь: - Вы не боитесь наказания?

Обвиняемый: - Меня уже замуровывали один раз.

Следователь: - Как?.. И вы живы?..

Обвиняемый: - Простите, господин следователь, кладка была из особых кирпичей, кирпичей непонимания…Каждый знакомый, не говоря уж о недругах, добавлял в стену отчуждения по кирпичику. Становилось нечем дышать… Но когда просвет уже совсем готов был исчезнуть, появилась Она…

Следователь: - Кто она?

Обвиняемый: - Принцесса.

Следователь: - Это к делу не относится…Значит, вы не боитесь?

Обвиняемый: -Сударь, мы с вами только Божьи игрушки. Всё дело в том, чтобы отыграть достойно…

Следователь: - Но на сей раз вас замуруют настоящими кирпичами, и игрушке будет больно…

Обвиняемый: - Кирпичи, они ведь тоже живые. А вас, господин следователь, ждёт участь пострашнее моей.

Следователь: - Вы что, пугаете меня? А, впрочем, говорите… Стыдно признаться, но вы мне чем - то симпатичны…

Обвиняемый: - Конечно, ведь я люблю вас...

Следователь: - Что?

Обвиняемый: - Я люблю вас и вы просто это чувствуете

{ долгая пауза }

Следователь: - А что … что мне делать с вашей любовью?

Обвиняемый: - Я хочу отдать вам ее прежде, чем меня замуруют. Если вы её

возьмёте, это поможет вам… впоследствии…

Следователь: - Я подумаю… Так вы знаете, как я умру?

Обвиняемый: - Да, господин следователь.

Следователь: - И как же? Почему моя смерть кажется вам страшнее вашей?

Обвиняемый: - Господин следователь, вы не сможете умереть от пули или

ножа, закрывая грудью друга, также у вас не хватит сил взойти на костер нынешней инквизиции. Вы не уйдете, как Толстой, перед смертью босиком в Неизвестное… Вы,

вы умрете в собственной постели, окруженный родственниками, чинно и покойно…

Следователь: - Так в чем же ужас, любезнейший?

Обвиняемый: - В этом, господин следователь, в этом…

4

Эо знал, что когда – нибудь она придёт. И однажды она пришла. Принцесса. Он благодарил Господа за то волшебное многолетнее ожидание, ожидание Её. Она появилась, как яркий сгусток его молений, самых чистых мыслей, надежд, невысказанной безответной любви – девочка, девушка, женщина, сестра, друг, один из земных ликов Высшей Матери. Она пришла, чтобы единство было полным: две души должны были слиться в одну.

Принцесса не мудрствовала, но в этом, собственно, и заключалась ее мудрость. Она умела одно – любить. Это совсем не о той - низкой, опрокинутой, перевернутой и изгаженной формуле – полуживотной, получеловеческой несовершенной любви. Ее любовь походила на жертву, на одну большую жертву, которая разбилась на дни, ночи, часы, мелочи быта, прикосновения, взгляды. И от этих маленьких жертвоприношений она с каждым днем молодела, внутреннее свечение ее усиливалось, красота становилась блистающей, и Эо не замечал ни ранней седины ее, ни маленьких морщинок у глаз, ни Времени, караулящего их обоих.

Он ждал ее очень давно, и вот, наконец, она встала рядом – Спутница, Возлюбленная на Пути, во плоти – её можно было коснуться, ощутить биение маленьких сине - зелёных жилок, услышать, как бьется ее сердце, сердце богини. Ее можно было касаться. Губами. Устами…

Читатель, если ты веришь, что такое ещё бывает в этой жизни,- да будет Божия Милость и на твоих чаяниях! А об остальном можно только молчать. Чисто, светло – молчать.

5

“Вдумайся, читатель: этот роман {повесть, рассказ } уже был напечатан, но ещё не был написан. Воображение всегда где – то на шаг впереди, и слова порой отстают, мешают и устаревают. Да и кто может открыть что – то новое в сегодняшней литературе? Единственное – это привнести новую Силу, новую Мощь в эти старые, обыденные, наскучившие всем слова, наполнить новым содержанием, новым смыслом буквенные сосуды… “.

Эо поднял глаза от страницы: - Ваша Плюшевость, вы не могли бы пересесть в другое кресло? Для двоих здесь слишком тесно.

Зайца звали Снежанец. Сейчас он сидел в одном кресле с Эо, упираясь лапками в его правый бок. Заяц мягко спрыгнул на пол и направился в свой угол, где стояли маленькая кроватка и буфет с кукольной посудой.

Вот так всегда, - сказал Снежанец, - опять весь вечер будешь читать. А кто поиграет со мной?
Сейчас придёт Принцесса.
Принцесса – женщина. а мне нужна мужская рука, ты сам говорил…
Я говорил это, когда ты баловался. – Эо улыбнулся. – Ну, хорошо, давай немного почитаем, а потом я поиграю с тобой, как будто я пришел к тебе в гости, а ты будешь угощать меня этими… как их?
Крендельками?
Да. Ими. Кстати, тебе тоже не мешало бы больше читать. Вчера ты написал слово “ квадрат “ через три “а “ – кавадрат. По- человечески так не говорят.
Зато так говорят по - детски, - надувшись, ответил Снежанец.

Не обижайся, малыш! – ласково сказал Эо. – Но ведь я не смогу отдать тебя в школу , люди этого не поймут, они просто не поверят, что ты живой. Выход один – заниматься самообразованием. Вон там, ни нижней полке, книга. Посиди и почитай. А потом поиграем, хорошо?..

Снежанец забрался на стул, встал на задние лапки и потянулся к полке… От напряжения у него распушился хвост.

Уф, - сказал он, - что это ?- двумя лапками Заяц подхватил книгу, которая готова была грохнуться на пол.
Платон, - сказал Эо и опустил глаза.
А у моих штанишек хлястик оторвался, ты пришьёшь?
Конечно, - вздохнул Эо и замолчал.

Снежанец уселся в своем углу и открыл книгу. Несколько минут в доме царила тишина, только слегка шуршали переворачиваемые страницы. Но почитать им так и не пришлось. Оба чтеца вздрогнули, когда неожиданно раздался телефонный звонок.

Кто это ? – спросил Эо у Зайца. Снежанец прикрыл на мгновенье свои раскосые

глаза, а потом ответил:

Ольга Михайловна, твоя знакомая. У неё проблемы с сыном…

Эо поднял телефонную трубку и быстро перекинул ее в другую ладонь – трубка была раскалена до красна.

Что случилось, Ольга Михайловна? – вместо приветствия спросил Эо, оборачивая трубку подвернувшимся полотенцем.
Эо, я просто не знаю, что делать… Вы не могли бы приехать… Это связано с Коленькой …Тут такое… Это…это не телефонный разговор… Пожалуйста,

Эо …

Да. конечно, Ольга Михайловна… О чём речь, сейчас подъеду… Не волнуйтесь.

Эо положил раскаленную трубку в раковину и пустил воду. Когда шипение прекратилось, он насухо вытер пластмассу и начал одеваться.

Покорми Принцессу, когда придёт, - из коридора крикнул Эо Снежанцу. – Я скоро вернусь.

Эо вышел из дома. Заяц снова перебрался в большое кресло и прикрыл свои раскосые глаза лапкой.

6

За бронированной дверью послышались быстрые шаги. В глазке потемнело, потом рассвело. Но все же спросили:

Кто там?
Цыгане, - улыбнулся Эо.

Дверь открылась.

Вы всегда шутите, Эо! – придерживая руками запахнутый на груди халат, Ольга Михайловна пропустила входящего в коридор. Она жалко улыбнулась: - Проходите вот сюда, пожалуйста… Вы давно у нас не были.

Эо снял куртку в коридоре и вошел в зал.

А где же Коленька? – Эо удивленно поднял брови. – Я думал…
Он в своей комнате, - почему – то шепотом ответила Ольга Михайловна и выглянула в коридор. Комната мальчика была где – то в глубине квартиры.
Что случилось с малышом? – спросил Эо и, присев на диванчик, приготовился слушать.
Вы знаете,- полушепотом заговорила Ольга Михайловна, беспокойно теребя край халата, - пока ему не исполнилось пяти лет, все было нормально… Ну, эти детские болячки, болезни – всё как у всех. А тут … Я даже побоялась рассказать соседке. Иначе узнает весь дом, будут показывать пальцем… Сумасшедший! – нервно выдохнула она. Слезинка покатилась по её щеке.
Пятилетнего мальчика назвать сумасшедшим… Что же он такого натворил, Ольга Михайловна? – улыбнулся Эо. – Если это шалость…
Какая шалость, Господь с вами, Эо! – Ольга Михайловна замахала руками. – Если бы шалость… Это, видимо, началось уже давно, но я обнаружила… вот… буквально на днях. Он …сидел в своей комнате… играл, как всегда, в свои игрушки. Я замечала, конечно, что ему скучны его сверстники, соседские мальчики… Ну, так скучны, как будто он уже старше их, гораздо старше… Но страшного-то в этом ничего нет. Он всегда был необщительным ребенком… даже в свои пять лет… Ну и пусть себе играет один, если ему не скучно, если ему так нравится. Так вот, подхожу я к двери в его комнату, дверь закрыта. Чтобы не испугать его случайно, тихонечко приотворяю ее и осторожно заглядываю. Вот опять, как тогда, волосы на голове зашевелились. Коленька сидит на полу в центре комнаты один, а больше никого нет, вернее, я не вижу, но такое ощущение, что комната полна детьми. Игрушки вокруг него движутся, кубики поднимаются в воздух, кто – то невидимый ставит их друг на друга, паровозики едут в разные стороны, как если бы кто их двигал руками…Но даже не это меня поразило… Коленька сидит, смеётся, вертит головкой и разговаривает понимаете… разговаривает с кем – то. И тут я слышу имена – он называет их по именам. Таких имен, Эо, я ни разу не слышала, это неземные какие – то имена. И у меня возникло ощущение, что он видит тех, с кем разговаривает, и они, я думаю, отвечают ему, но я не слышу их. И всё это показалось мне таким странным… страшным… что закралась мысль – а не безумие ли это?.. Потом мне стало плохо.
А мальчик? – спросил Эо, поднимаясь.
В том – то и дело. что мальчик совершенно спокоен, ему… это… интересно. Он играет. Я даже никогда его не видела таким веселым… полным сил…

Эо встал с дивана, подошел к окну и несколько минут молча глядел в наступающие сумерки. Потом обернулся, подошел близко к женщине и посмотрел ей прямо в глаза:

Что вы собираетесь делать?
Но… но это же невозможно! – заторопилась Ольга Михайловна. – Я боюсь привести гостей… соседи… скажу , что мальчик сошел с ума, его надо лечить… Это надо вылечить!..
От чего? – спросил Эо серьезно.
Ну, как от чего?- оторопела Ольга Михайловна. - Это ведь ненормально…
Почему? – спросил Эо.

Ольга Михайловна сжала губы.

Значит, вы не поможете… А если… сейчас много сенсов… - сложив умоляюще руки, женщина смотрела на Эо.
Ваш мальчик в и д и т , значит, он необычный мальчик, может, ему уготована особенная судьба.

Эо нервно заходил по комнате.

Мне нужен обыкновенный ребенок, - перебив Эо, Ольга Михайловна отвердела в словах, - я не готова… Если никто не поможет, то я сама…

Господа присяжные заседатели, здесь отсутствует лист в рукописи, и чем закончилось дело… Впрочем, мы можем узнать это у самого обвиняемого… {возгласы неодобрения в зале}.

Любимая, ты похожа на цветок, - сказал Эо, закрывая входную дверь.
Эо, почему так трудно жить здесь, на Земле? – широко открытые глаза Принцессы были, как синие озера.
Потому, что мы мало любим друг друга, - ответил Эо.

Ты пишешь большую вещь? – спросила Она.
Я черпаю из себя, поглядим, что получится, - потягиваясь, Эо встал из-за стола и прошелся по маленькой комнате.
Все уже сказано, зачем говорить еще, милый ? – два стебелька обвили шею Эо.
Понимаешь, - сказал он, глядя в синюю бездну ее глаз, - это зов изнутри. Похоже на бомбу или молитвенный крик ужасающей мощи. Вот ты живешь тысячелетия, и внутри тебя все это складывается, уплотняется, прессуется – время, пространство, события, знания, птица, слова, тысячи восходов и закатов, шум древнего моря и танец облаков, а потом всё это доходит до какого – то предела, когда этот ком нужно выбросить, отдать, подарить, освободиться от него, иначе он может разорвать тебя – и… вдруг получается маленький стишок, один – единственный, или сказка, но очень красивая. Такие вещи должны помогать жить другим. Это не для себя. Не для денег. Для денег или для славы – мертворожденное… Ты помнишь, Пушкин говорил: “ Бесславья бойся…”. Если ты меня простишь, то я бы уточнил: не бойся бесславия среди людей, славу искать для Бога и во Имя Его – вот дело, достойное поэта, человека…
Ты говоришь красивые вещи, - прошептала Принцесса.
Это не я, - ответил Эо, - это мой внутренний…

10

{ Из Протокола допроса обвиняемого }

Следователь: - Ваше имя?

Обвиняемый: - Эо… Вообще – то у меня много имен. Но это – самое последнее и близкое мне…

Следователь: - Допустим. Время и место вашего рождения?

Обвиняемый: - Я рожден в лоне Отца… Это было давно, так давно, что не исчисляется земными знаками.

Следователь: - В данное время, повторяю, в данное время вы живете на Земле. Ваши родители?

Обвиняемый: - Да, это земное тело дали мне физические мать и отец в 19… году от Рождества Христова.

Следователь: - Национальность?

Обвиняемый: - Я не понимаю вашего вопроса, господин следователь.

Следователь: - Русский, немец, еврей, американец?..

Обвиняемый: - До того, как я был камнем…

Следователь: - Прекратите, обвиняемый! Это похоже на издевательство… Ну, хорошо. Каково ваше вероисповедание? В вашей книге это как – то неуловимо…

Обвиняемый: - Отчего же? Я исповедаю Единого Бога, Который есть Всё во всём, Который есть весь этот проявленный Космос и Который одновременно отличен от него…

Следователь: - Слишком длинно. Достаточно. Вы сектант?

Обвиняемый: - Нет. Я не понимаю границ, сект, паспортов… Мне ближе воробьи.

Следователь: - Что??

Обвиняемый: - Я за свободу передвижения мысли, души и тела в Пространстве и во Времени, то есть в Боге.

Следователь: - Что за чушь вы несете, обвиняемый? Это невозможно…

11

В лучшем случае вас убьют. В худшем – объявят сумасшедшим, отнимут Принцессу и Зайца. Вы останетесь один на один с самим собой, в одиночестве, в окружении непонимания. Это гораздо мучительнее. Ведь так уже было, вы сами мне об этом рассказывали. Поймите же, что я хочу помочь вам. Всё, что им нужно, это просто отречение и признание собственных ошибок…
Отречение от чего?
Ну, мягко говоря, от всех этих несвоевременных мыслей. Если рассуждать глобально, люди ещё не готовы к подобному размаху. Посмотрите, что они

читают, о чем говорят… Вы волей – неволей окажетесь в пустоте… даже без карающей руки государства. Но эта Машина требует определенных правил … поведения, и пока вы живете в этом Механизме…

Я живу в Боге. “ Живу, двигаюсь и существую “, как сказал Павел. При чем здесь государство?
Вы опять о своём… Это казённое учреждение, казённое… Я лишь маленький винтик в этой громаде. Если вы мешаете, вас сломают. Я уже говорил. В лучшем случае убьют. Впрочем, решайте сами. Я был искренен с вами…

12

Поговорив с воробьями, Принцесса закрыла окно и обернулась к мужу:

Снежанец в последнее время стал какой – то рассеянный. Сегодня цитировал одного своего друга: “ Трудно быть Храбрым, когда ты всего лишь Очень Маленькое Существо“. К чему бы это?..

Она смешно сморщила носик. Эо поднял глаза от рукописи и облокотился о стол:

Если он затевает революцию, - сказал он серьезно, - скажи ему, что сегодня уже ничего не выйдет. Почти одиннадцать...

Эо улыбнулся, отодвинул рукопись в сторону и поманил к себе Принцессу.

У меня от Нового года осталась одна шоколадка. Устроим праздник?

Принцесса захлопала в ладоши, подбежала к двери в соседнюю комнату и заглянула в проём:

Снежанец, ты примешь участие?.. Спит, - обиженно произнесла она, обернувшись. Потом прикрыла дверь, подбежала к столу, за которым сидел Эо, и примостилась на коленях мужа.
Как может быть так, что я люблю тебя все сильнее и сильнее? – спросил Эо.

А разве любовь – это не бесконечность? – вопросом на вопрос ответила Принцесса. – Куда движется твой роман?

Наверное, как и все последние стихи – в стол, - Эо грустно улыбнулся.
И всё же, это будет детектив? – Принцесса прищурила глаза.
Нет, я пишу о сумасшедшем.
Зачем?
Просто захотелось рассказать, что этот мир меняется, и что ему нужно помочь… Хотя бы не мешать этой перемене. Ведь сумасшедшие – это первые ласточки. Но этими ласточками переполнены больницы. Люди не знают, что с этим делать. Приходит нечто иное, чем ум… Высший Разум пытается пробиться через нашу телесную темноту и одарить Радостью. Кукла тела еще не готова, поэтому, когда Сила нисходит, она иногда повреждает мозг Отсюда эти странности – хождение босиком по снегу, пророчества полуграмотных, детский смех… Так называемые нормальные люди называют это болезнью. А это весть о Новом мире, где ум уже не будет работать на разделение и обособление, где высшее безумие будет

объединять. Это весть о грядущем Единстве. Здесь, на Земле, мы сделали слишком большой упор на страдании, хотя каждый атом блажен. Это будет роман о запрете на страдание. Роман о сострадании, о Великой Радости Всеблагого Существования…

А мы? – после некоторого молчания вдруг спросила Принцесса.
Что мы? – увлеченный Эо спустился с розоватых облаков, притушил блеск глаз и внимательно посмотрел на жену. – Ты чем – то смущена? У тебя такой виноватый вид… Что – то случилось?

Принцесса поднялась с колен Эо и встала, опустив глаза перед ним:

Вчера я включала этот серебристый ящик, который ты не разрешаешь трогать… Сначала была реклама, а потом… Потом там показывали… мужчина и

женщина… Они…Эо, они делали это как собаки…

По щеке Принцессы катилась слеза.

13

На следующий день он отвез рукопись в редакцию. Еще через день в дверь к ним позвонили двое невысоких мужчин в мягких серых шляпах и мягких серых плащах.

14

{ Защитная речь обвиняемого }

Господа, я и не предполагал, что мой роман закончится так быстро, так печально. Мастер Платон говорил, что есть некая память о будущем. Поэтому я знаю, что завтра мир с легкостью и при вашей внимательной помощи, господа, отнимет у меня Принцессу, отнимет Зайца… И всё это мне нужно будет пережить, как настоящему поэту. Я вижу ваши улыбки – это сейчас не модно, даже стыдно – поэт. Но кто сказал вам, что поэт – это обязательно богема, шляние по девкам и пристрастие к спиртному? Поэт беседует с Ангелами. Как может грязное, неочищенное животное с затуманенным разумом прикоснуться к словам, наделенным Силой? Подобное ищет подобное. Поэтому то, что вы низводите Сверху, или то, поднимаете снизу – всего лишь отражение вашего внутреннего мира, ваш судья в веках. Думайте, господа, с кем вы беседуете, и остерегайтесь приносить нечистое в этот мир – здесь острая нехватка чистоты.

Вы цинично улыбаетесь, господин судья. Вам будет нелегко понять, что я не обижаюсь на вас, на этот смешной приговор. Я знаю, что ваша душа, как и души всех здесь присутствующих – это чудный и чистый ребенок… { волнение, шепот в зале }. Просто этот ребенок скрыт невежеством, порой варварством, суевериями, тряпьем предрассудков,

ложью, гневом, похотью и жадностью этого земного раздельного существования. Просто ваша память слаба, ваши чувства направлены на самоудовлетворение, не на дарение, а на захват, ваши сердца направлены не на любовь, а на знание того, как сделать другому

больно… { возрастающий шум в зале }

Простите, простите меня, господа… Я увлекся… Еще две минуты. Этот мой

роман… это всего лишь повод… высказаться… Не вините меня слишком строго. С той

поры, как все мы оторвались от Неба полное непонимание стало нашим бичом … Но почему мы так жестоки к тем, кто зовет нас вернуться обратно? Или это постыдное существование уже стало вашей настоящей природой? Но, как и вы, я бессмертен. И приговоры ничего не меняют в кукольном театре. Я остаюсь, я буду видоизменяться по временам, странам и лицам. Мы снова и снова будем играть с вами, правда, в других одеждах, господа. Это заблуждение, что вы можете что – то отнять у меня. У меня ничего нельзя отнять: ни этого мира, ни цветка, что умер вчера, ни Принцессы, ни Плюшевого Зайца… Я принимаю ваш приговор… с благодарностью ко всем действующим лицам, с любовью и пониманием того, что вы не можете иначе… { шум в зале }.

Все орбиты давно расчерчены, и все мы движемся, хотите вы того или нет, к одному великому Постижению, где все мы, темные и светлые, плохие и хорошие, сольемся в Сознании единственной Радости Всеблагого Существования…

15

Принцесса, тебе не страшно жить?
Нет, любимый. Пойдем, я сварила гороховый суп. Ты должен попробовать.

Конец

ЭО (Валерий Семенихин)

КАМЕНЬ ЧААДАЕВ

Здесь, в этой старой песочнице мира, пересыпая мелкую пыль с ладони на ладонь, вдруг понимаешь, что никогда не умрешь. Никто не может умереть в Живом Боге, даже став песком. Или это маленькая девочка подошла совсем близко со своим зелёным ведерком и, стесняясь, прошептала: « Почеши мне, пожалуйста, между крылышек…».

Есть песчинки крупные и мелкие. Есть камешки. Когда я приблизил один из таких камешков к лицу, в меня упёрлись серо - голубые глаза. Потом я увидел сухое бледное бритое лицо. Голый, как шлифованный мрамор, череп. И вот он встал во весь рост – высокий, худой.

Аристократ, державший собственных коней в авгиевых конюшнях мира. Гордый и независимый голодный вельможа. Петр Чаадаев.

Почему Чаадаев? Что определяет человеческий выбор? Подобие. Или полная противоположность. Любовь или ненависть. Или это просто предлог для разговора о чём угодно, только не о том, что ты живёшь в мире, где зримо падает нравственность, не о бессмысленности судеб, которые сгорают бесцельно, не об этом обществе разукрашенных мертвецов, обручённых с животностью, не о цивилизации, единственной целью которой является материальный достаток, удел которой - войны и нищета…

« Камень Чаадаев» – всего лишь некая возможность смиренно транслировать то, что даётся свыше. Это почти то же самое, что интервью с мотыльком. Коротко о наболевшем, которое интересно немногим. Интервьюер же наполовину телесен – для тех, кто видит, наполовину прозрачен: он весь из строчек, выдержек из писем, статей, обрывков разговоров, мнений врагов, свидетельств зеркал и внутренних отражений. Только так можно взять интервью у камня.

Старикам и молодым было неловко с ним, как - то не по себе, они, Бог знает отчего, стыдились его неподвижного лица, его прямо смотрящего взгляда, его печальной улыбки, его язвительного снисхождения… И всё же снисхождение, нисхождение было. Воспользуемся этим. Итак…

- Вы до сих пор носите этот шутовской колпак безумца, это дань прошлому?

Нет, это примета избранного.
После недолгого следствия власти объявили Вас сумасшедшим…
Это было позже. Сначала я намеревался говорить с царём, как бескорыстный друг Истины, как мудрый советник… Что получилось из этого – прошение об отставке, увольнение от службы… Я был молод и горд, мне хотелось смеяться над теми, кто всех презирает… Это было далеко от тонкой дипломатии.
О дипломатии. Пушкин сравнивал Вас с Брутом…
Я равнодушен к политике. Тот, кто презирает мир, не думает о его исправлении. Во мне было сильное разочарование реформами Александра 1. Я даже хотел уехать, покинуть Россию…
Вы говорили о Швейцарии, как о новом отечестве?
Моё Отечество Небо.
Вы похожи на человека, отрешённого не только от русского, но и от всего человеческого. Вы были масоном?
За мной числится речь о масонстве и о вредном действии тайных обществ вообще… Это было, кажется, в 1818 году.
А в 1826 году Вам была присвоена 8 степень масона « Тайных белых братьев ложи Иоанна». Нет ли здесь противоречия?
Сам человек - это противоречие в единстве. Противоречие – двигатель эволюции. Смерть снимает на время эту кажущуюся полярность.
В последний раз Вы умерли 14 апреля 1856 года от Р. Х….
Да, в Страстную Субботу.
Когда Вы придёте в следующий раз?
Я никуда не уходил.
Писали ли Вы что-нибудь после смерти?
Нет. Только печатался. Через сто лет после смерти. Впрочем, очень мало. Крики нарушают моё спокойное существование и снова выбрасывают в океан людских треволнений мою ладью, приставшую было у подножия Креста…
Вы были человеком, говорившим о Сверхразуме тогда, когда о разумности вообще, по –видимому, говорить было рано… Общее мнение настолько…
Простите, общее мнение меня не интересует, оно отнюдь не тождественно с безусловным Разумом и так называемый здравый смысл народа вовсе не есть его здравый смысл. Не в людской толпе рождается Истина. Во всём своём могуществе и блеске человеческое сознание обнаруживается только в одиноком уме…
Я не говорил о толпе. Даже представители тогдашней интеллигенции – писатели, поэты не поняли Вас… Я слышал, что студенты Московского университета изъявили готовность «с оружием в руках вступиться за оскорблённую Россию». Стало традицией отвечать насилием на то, что непонятно…
Да, это так. Мои статьи произвели небывалый скандал в обществе… Киреевский, Хомяков, поэт Языков, друг Пушкина Вяземский и прочая и прочая… Правда, отдадим должное: приготовив письменные возражения, ни один не отдал их в печать. Нападали другие, мыслящие ещё уже.
Это было противостояние…
Поймите, нельзя отдаваться ежедневной пошлости и при этом считать себя человеком.
Ваши мысли на тот период …
У меня только одна мысль, да будет вам известно - Да приидет Царствие Твое. Слияние человечества с Богом, растворение в Божестве…
Поддерживала ли Церковь вашу мысль? Ведь это чисто религиозная идея…
Что ответить вам? То удивительное понимание жизни, принесённое на Землю Спасителем, тот дух самоотвержения, вот это отвращение от разделения и страстное влечение к Единству… Где же оно? Но ведь это то, что сохраняет христиан чистыми при любых обстоятельствах. Наше физическое существо настолько же выросло, насколько умалилось духовное… В этом причина падения нравственности и духовных ценностей. Церковь сильна догматом. Но Божественный Разум живет в людях, а вовсе не в составленной Церковью книге. Кто же не знает, что именно этому чрезмерному благоговению перед библейским текстом мы обязаны всеми раздорами в христианском обществе? Что, опираясь на текст, каждая секта, каждая ересь провозглашает себя единственной Церковью Бога? Текст закрывает ищущему рот и принуждает склониться перед ним, посему он и был во все времена убежищем религиозной гордыни. Никогда Божественное Слово не могло быть заточено между двумя досками какой - либо книги… В одном апокрифе Учитель говорит: «Не ищите закон в ваших книгах с Писаниями, ибо закон есть жизнь, Писания же мертвы… Закон есть живое Слово Живого Бога, данного живым пророком для людей живых. Бог писал эти законы не на страницах книг, а в сердцах ваших и в духе вашем…». Вся эта философия своей колокольни, национальная или религиозная, которая занята разбивкой народов по загородкам, только питает национальную вражду, создает новые рогатки между странами, она стремится совсем к другим целям, а не к тому, чтобы создать из человеческого рода один народ братьев…
И Вы хотели всё это сказать тогдашней публике? Но это даже сейчас невыносимо слушать большинству.
Я сказал « им злую правду, но не злобой движим». Это из Кольриджа… По правде, я никогда не думал о публике… Я даже никогда не мог постигнуть, как можно писать для такой публики, как наша: всё равно обращаться к рыбам морским или к птицам небесным…
Очень… очень обидно сказано… Вас не поймут и теперь.
Что за обидчивость такая? Палками бьют – не обижаемся, в Сибирь посылают – не обижаемся, а тут Чаадаев, видите, зацепил народную честь – не смей говорить… Чаадаев ответит вам афоризмом Чаадаева: я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклонённой головой, с запертыми устами. Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать её, предпочитаю унижать её, только бы её не обманывать. Это парадоксально: во мне находят тщеславие –а это гримаса горя. Все находили, что я притворяюсь – как не притворяться, когда живёшь с бандитами и дураками… И всё же, знайте: я говорю о бандитах и дураках, но всегда должно помнить, что нужно было вызвать любовь, что без любви ничего хорошего в человеке невозможно… Мой бич – это мой вопль…
В пустыне… А, впрочем, Пушкин…
Да. Пушкин. Он был моей радостью, надеждой , мучением моим…
Все сходятся на Вашей дружбе…
Я поломаю вашу традицию почитания, эту кумирню. Он был изумительно ленив, а мне чужд патриотизм лени. Нет более огорчительного зрелища, чем зрелище гениального человека, не понимающего свой век и своё призвание. Когда видишь, как тот, кто должен был бы властвовать над умами, сам отдаётся во власть привычкам и рутинам черни… говоришь себе, зачем этот человек мешает мне идти, когда он должен был бы вести меня?.. Я был убеждён, что он может принести бесконечное благо этой бедной России , заблудившейся на Земле… Эти бесконечные дуэли гордыней… Двадцать восемь дуэлей… Хотя всё это не отменяет, конечно, его гениальности как поэта…
Но Вы ведь пытались…
Да, конечно. Но мы говорили на разных языках. Мне хотелось верить: вот, наконец, явился наш Дант… Может быть, слишком поспешный… Поспешный… Хотя, заметьте, в мире уже были и индус Вальмики, певец Рамаяны, и грек Орфей, и поэты Упанишад и шотландец Байрон… И я горько думал, что напрасно унижаю самого себя, потому что видел много людей даровитых, с златыми надеждами, с пышными обещаниями. Они проходили мимо меня, я с любовью подавал и руки... Потом они исчезали в туманной неизвестности. О, какая грустная картина! Время мчится галопом. И как посреди этого видеть людей с закрытыми глазами, полусонных, ждущих, когда вихрь их опрокинет и унесёт… неизвестно куда, возможно, в пекло, где происходит великая переплавка вещей…
Вы смотрите как будто сверху, да? Панорама. Грандиозно красиво. И больно.
Вы находите?.. В моральной жизни всё теперь основано на букве. А подлинный голос воплощенного Разума пребывает немым.
Вы говорите о христианстве?
Я говорю вообще. Как человек, пораженный безумием по приговору высшей юрисдикции страны, я смею безумствовать о глобальных вещах. Не чрез родину, а чрез Истину ведёт путь на Небо. Вы не помните эту удивительную мысль Паскаля, что вся последовательная смена людей не что иное, как один и тот же постоянно сущий человек… Мне чужды какие - либо ограничения, национальные или религиозные.
Но мы разговаривали…
Вы думаете, мы разговариваем, в то время как я толкую о морали и терпимости…
И всё же, я хотел бы услышать Ваше мнение о русском уме, так называемой “ русской идее “…
По моим воззрениям, русский ум есть ум безличный по преимуществу. Проходят века, мы проживаем эти века, как и другие, но нас не движет никакая идея. Я не говорю об идее земной, приземлённой - идее силы, власти, обороны, агрессии. Мы не движимы идеей Высшей. Или её нет или она дремлет… Знаете, когда двадцать веков тому назад Истина воплотилась и явилась людям, они убили Её; и это величайшее преступление стало спасением мира; но если бы Истина появилась вот сейчас, среди нас, никто не обратил бы на Неё внимания, и это преступление ужаснее первого, потому что оно ни к чему бы не послужило…
Эту тему заимствовали у Вас позже…
Достоевский?
Да. «Легенда о Великом Инквизиторе ».
В этом треске машины мира едва различимы голоса пророков. Тем более, что в русском народе есть безнадежно ненарушимое – его полное равнодушие к природе той власти, которая им управляет. Россия – целый особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека, именуется ли он Петром, Иваном или Лениным, не в том дело: во всех случаях одинаково это - олицетворение произвола. Здесь всё носит печать рабства – нравы, стремления, просвещение, и даже вплоть до самой свободы…
Это звучит как приговор.
Оглянитесь вокруг и попробуйте опровергнуть. Это горе. Это судьба. Это печаль сердца. Невозможно быть вместе благоразумным и счастливым. Не стыдно быть рабом Божьим. Стыдно быть рабом человека. Тем более, если это относится к целому народу. Лишь из-за этой тупой покорности низшему вся будущность страны постоянно разыгрывается в кости людьми недостойными между затяжкой сигареты и стаканом вина…
Но будущее?
Будущее? Да свершится оно, каково бы оно ни было, сложим руки, и будь что будет… Станем ждать в молчании и мире душевном, чтобы оно разразилось над нами, какое бы то ни было, доброе или злое…
А вы?
Что я? Я остаюсь сумасшедшим и после смерти и впредь до нового распоряжения…
Смеётесь…
Отнюдь. Монаршая рука начертала на донесении Особой Комиссии: «Чаадаева продолжать считать умалишенным…». Кто отменил это распоряжение? Видите ли, сказать человеку «ты сошел с ума» немудрено, но как сказать ему «ты теперь в полном разуме»? И смерть здесь не играет никакой роли, потому что никто не умирает. Я жду реабилитации от Человечества. А пока мне остались только мои мысли: бедные мысли, которые привели меня к этой прекрасной развязке. Я снова в своей Фиваиде, снова челнок мой пристал к подножию Креста, и так до конца дней моих, которым нет конца…

Приложения, не вошедшие в интервью:

« Во время беседы был чрезвычайно экзальтирован и весь пропитан духом святости. Ежеминутно он закрывает себе лицо, выпрямляется, не слышит о том, что ему говорят, а потом, как бы по вдохновению, начинает говорить…».
Московский обер - полицмейстер – Бенкендорфу: «Прочтя предписание об объявлении его сумасшедшим, смутился, чрезвычайно побледнел, слёзы брызнули из глаз и не мог выговорить слова. Наконец, собравшись с силами, трепещущим голосом сказал: «Справедливо, совершенно справедливо…».
У него наклонность к звону в ушах и страшные головные боли.

Недалеко от песочницы есть скрипучие качели. Сейчас на них качается маленькая девочка. Зелёное ведёрко держит её папа в левой руке. Правой рукой он подталкивает вверх сиденье с дочкой.

Я стряхиваю песок с ладоней и собираюсь уходить. В спину мне несётся чистое: «Папа, папа, как высоко, еще высокей! ».

Камень Чаадаев лежит у меня в кармане против сердца.

Конец.

ЭО(Валерий Семенихин)

ЕГИПЕТСКИЙ ПРОФИЛЬ

Эо повернул голову и увидел перед собой нежный египетский профиль девушки.

Великолепной резьбы ухо. Тонкая прядь золотистых волос из-под чёрной шапочки. Сле-

пящая вспышка обожгла сердце: он вспомнил, где раньше видел её. Это было в Египте,

во время правления Эхнатона, в самый разгар борьбы за нововведения молодого царя. Она

была в свите Нефертити, когда высокое семейство перебиралось в Тель – эль – Амарну.

Чудовище трамвая дёрнулось на повороте, и Эо почти упал на девушку. - Извините, - сказал он, хватаясь за поручень. – Простите ещё раз, - немного погодя негромко сказал Эо, - вы … ты больше не летаешь к Солнцу?

Трамвай остановился. Девушка смерила глазами Эо с ног до головы и отвернулась. Толпа вынесла её через центральные двери на улицу. Эо закрыл глаза.

Сколько раз он встречал их, бывших римлян, древних индусов, халдеев, одетых в современные джинсовые костюмы, свитера из полимеров, облегающие платья, бредущих с полиэтиленовыми пакетами в руках, разъезжающих в дорогих автомобилях и жёстких автобусах; видел их прошлое и теперешнее, порой с трудом удерживаясь, чтобы не обратиться на санскрите к незнакомцу, просящему у него закурить, или по латыни к посетителям картинной галереи, которые забыли, что видели фрески Помпеи ещё до второго извержения Везувия.

От непонимающих глаз он уходил больным, чувствуя себя здесь каким – то инородным телом. Несовременным или несвоевременным. Чужим.

Часто он наблюдал свою жизнь со стороны. Так наблюдает ветер за сухим листом, с которым

он играет, то подбрасывая его к звёздам, то швыряя в ледяные лужи, всегда понимая, что в этой игре с самим собой и лист, и ветер суть одно, пусть формы и различны; что Дух, стоящий за всем этим – за ветром, за листом, за тобой, за этой Планетой, над всеми Временами и мириадом мириад Вселенных, одномгновенно пронизывающий Собою Всё… И…Дальше захватывало дыхание. Океан Радости и Блаженства со всей своей огромной невесомостью начинал покачиваться над головой, поглощая, втягивая в себя, и только громкий крик или настойчивое похлопывание по плечу звали: “Вернись, вернись в это наивное чудовище трамвая, распластанное на рельсах, бегающее по замкнутому кругу; вернись, чтобы сделать попытку разомкнуть это бессмысленное движение; пусть крылья твои сломаются под металлическими лапами судьбы, когти больно исполосуют нервное тело твоё, но уже никогда здесь не будет по-старому, и тому, кто родится завтра будет не так душно и страшно... “.

Парк почти безлюден. Книга лежит на коленях Эо. Двое беседующих проходят мимо скамейки, где он сидит, скрестив ноги, и обрывок разговора висит, как клок тумана над шорохом осенней листвы: - … в Атраме эмансипация пошла ещё дальше. Только к чему она привела … - говорящий усмехается. – У них женщины раскатывают асфальт и бродят с кувалдами в руках наравне с мужчинами. Это называется иметь одинаковые права. Грустно. Различное устройство тел говорит о различном предназначении…

“Им не хватает крыльев, - думает Эо, - но как они ими воспользуются? Может быть, попробуют подняться к Светилу, а может, будут хлестать друг друга по глазам?..“.

Лицо вновь опускается к книге. Голос Великого всегда ясен и чист: “Весь мир – только сборище торгующих; действительно даёт лишь один Господь… “.

На край скамейки опускается кто – то ещё. Голос Великого слабеет. Эо закрывает книгу и поворачивает голову. Это снова она. Нежный египетский профиль. Великолепной резьбы ухо… Опустив глаза, девушка спрашивает у осеннего ветра:

У вас спичек не найдётся?
Цветам вреден табачный дым.
Сейчас поздняя осень.
Душа вневременна… У вас дрожат пальцы.
Несколько дней как похоронили маму…
Никто не умирает.
Я знаю… Тело не слушается.
Ты вспомнила, кто ты?
Да, это было в “Школе Магии “… Память вернулась, но не полностью… Учитель пал.
Деньги?
Да.
Овцы редеют, волков становится больше. Значит, уже близко…
Завтра?
Свет низойдёт, когда станет совсем темно.
Очень тяжело жить… Легче, когда не помнишь.
И всё же мир – одна из красивейших сказок Любви. Просто у людей очень слабое зрение.
Я постараюсь увидеть.
Да будет Радость с тобой.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

У вас не найдётся спичек?
Цветам вреден табачный дым…
Сейчас же поздняя осень…
Душа вневременна… У вас дрожат пальцы…
Какое вам дело! Я спрашивала прикурить.
Я не курю.
Тогда идите к чёрту…

Стук высоких каблуков смешивается с шорохом сухих листьев. Эо открывает книгу. Голос Великого ясен и спокоен: ”Этот мир – огромный приют для умалишённых. Кто сходит с ума по деньгам, кто по женщинам, лишь немногие сходят с ума по Богу. Бог – камень мудрецов, способный превратить нас в золото; внешний образ остается, но внутри мы уже - небо…”.

Конец.

ЭО (Валерий Семенихин)

Blog

Раньше я был камнем. Та величественная длительность времени еще и сейчас продолжает блаженно тревожить память человеческое тело слишком быстротечно

Содержание