Geum.ru

Взаимоотношения русской православной церкви, общества и власти в конце 1930-х 1991 гг. (на материалах областей Центральной России)

Вид материалаАвтореферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5
Глава III «Религиозная политика власти, церковная организация и верующие в конце 50-х – конце 70-х гг.» начинается с освещения причин и обстоятельств обострения взаимоотношений Церкви, общества и власти. Оно совпало с выдвижением новой Программы КПСС, провозгласившей лозунг построения коммунизма в СССР. Власть на «завершающем этапе коммунистического строительства» намеревалась, опираясь на изменения в социально-демографической структуре населения и манипулируя идеей безрелигиозного общества, нанести удар по церковным обрядам и экономике, чтобы ограничить количество крещений, предотвратить воспроизводство православной традиции и ликвидировать материально-техническую базу Церкви. Уполномоченные Совета по делам РПЦ перешли к практике судебных преследований. Так, в Рязани в 1962 г. по обвинению в соучастии в хищении материальных средств были необоснованно осуждены секретарь и бухгалтер епархии. Они были оправданы только в результате рассмотрения кассационной жалобы73. Беспрецедентное административное и идеологическое давление было направлено на ликвидацию приходской жизни, деморализацию духовенства и верующих, рекрутирование вероотступников, уничтожение религиозного сознания вообще.

Противостояние власти и верующих приобретает порой конфликтный характер, вызывая взаимное ожесточение. Основной мотивировкой для закрытия храмов становится понятие «затухающий приход». В Ивановской области под предлогом «затухания религиозной жизни» было закрыто 7 храмов74. Административные, силовые способы давления на верующих вызывали ответное открытое сопротивление. Например, 7 октября 1963 г. в с. Лунино Шиловского района Рязанской области 100 человек верующих дали отпор членам комиссии по приемке здания недействующей церкви, снятой с регистрации75.

Совет Министров СССР 16 октября 1958 г. принял постанов­ление «О налоговом обложении дохо­дов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей»76. Государство намеревалось обрушить церковный бюджет и подорвать экономические основы жизни Церкви за счет повышения отпускной цены на свечи, а также соответственного увеличения налога с дохода свечных мастерских, при замораживании розничных цен на свечи. Доход от продажи свечей и просфор был важной статьей бюджета Церкви, поскольку составлял 70% от объема валового дохода. Однако благодаря сплоченности и материальной поддержке верующих Церковь выходит из сложной ситуации.

Под ударом оказались и церковные требы. При местных Советах создаются общественные комиссии содействия по контролю за соблюдением законодательства о культах, призванные бороться с религиозной обрядностью и замещать их гражданскими праздниками и обрядами.

На этом пути партийно-государственное руководство столкнулось с феноменом непреодолимости обрядов. Вопрос о высоком уровне обрядности в Ивановской области в начале 60-х гг. рассматривался в Совете Министров РСФСР. В письме председателя Совета по делам РПЦ В.А. Куроедова в Министерство финансов СССР Рязанская и Ивановская области указываются в перечне областей, где крестят свыше 60% родившихся детей. Ценой больших усилий удалось сократить число крещений в рамках официальной статистики примерно вдвое77. Этот результат трудно назвать убедительным с учетом того, что к середине 60-х гг. рождаемость в исследуемых регионах упала на 30-50%78. Совершение обрядов уходит в тень, получает распространение «крестильная миграция».

Принятие Церковью под давлением власти нового порядка управления церковной организации 1961 г. вызвало к жизни конфликты приходских исполнительных органов с настоятелями храмов, отрезанных от финансово-хозяйственной деятельности. Однако это нововведение не смогло разрушить жесткую церковную иерархию и совсем блокировать духовенство от контроля за финансово-экономической деятельностью приходов.

Снижение количества приходов в годы хрущевской антирелигиозной кампании не сопровождалось серьезным снижением поступлений в церковную казну, поскольку потери компенсировались возросшей материальной поддержкой населения.

Вклад верующих в экономику Церкви был значительным. Аргументом к сказанному может служить сравнительная статистика. К середине 60-х гг. ежегодный объем поддержки Церкви со стороны верующих составлял 1,5 млн руб. и превосходил объем партийных взносов 80 тыс. членов Рязанской областной организации КПСС, равный сумме 1,022 млн руб.79. Аналогичные тенденции роста привлекательности гонимой Церкви и парадоксы церковной экономики наблюдались и в других епархиях.

В середины 60-х гг. власть начинает уходить от «жесткой» модели взаимоотношений с Церковью. На смену политическому насилию приходит политика регламентации деятельности Церкви, административного и законодательного контроля, идеологического воздействия. В ст.52 Конституции СССР 1977 г. декларировался принцип свободы совести, как неотъемлемый для развитого социалистического общества, в котором соблюдаются нормы советской демократии и гражданские права. В середине 70-х гг. Церковь получила право ограниченного юридического лица. Примером новых подходов к атеистической работе может служить опыт массового создания в Рязанской области клубов читателей журнала «Наука и религия»80. В целом продолжала действовать прежняя линия на вытеснение Церкви из общественной жизни, правда, она уже не носила форсированного характера.

Определенная стабильность во взаимоотношениях Церкви, общества и власти не означала беспроблемного развития Церкви в указанный период. Отдаленные демографические последствия войны, непрекращающиеся миграционные процессы не только сокращали людские ресурсы, подрывая воспроизводственную способность деревни, но и разрушали сельские приходы, патриархальный семейный уклад, православные традиции. С 1959 по 1979 гг. число сельских населенных пунктов по РСФСР сократилось почти на 117 тыс. Население сельской местности сократилось на 25%, ежегодная убыль из села составляла почти 700 тыс. человек81. С некоторым запаздыванием отток сельского населения в города шел в центрально-черноземных областях, имеющих благоприятные для ведения сельского хозяйства природно-климатические условия. Наиболее масштабный отток сельского населения пришелся здесь на 70-е гг.82.

Продолжился распад приходской общины. Причиной распада старых сообществ, объединенных общими хозяйственными интересами, социальными навыками и традиционной религиозностью, стало также укрупнение колхозов. Кроме того, религиозность общества постепенно истощается по мере естественного ухода старшего поколения.

Церковная структура вследствие потери сельских приходов стала уменьшаться. На 70-е годы приходится последняя волна массовых ходатайств верующих-селян об открытии храмов. Потенциал многолетнего сопротивления секулярной политике власти был близок к исчерпанию. И все же закрытие сельских приходов не вызвало ожидаемых властью размеров сужения сферы религиозного сознания. Произошел перелив сельской религиозности в города, а также поселки городского типа – своего рода промежуточную зону миграции.

Религиозность бесповоротно перекочевывает в городские приходы, которые по сфере воздействия, организационным и финансовым возможностям стали определять картину современного российского православия. В среде городской интеллигенции появляются церковные диссиденты, которые перенимают петиционную эстафету верующих об открытии храмов и подготавливают почву для пересмотра подходов во взаимоотношениях Церкви, общества и власти.

В главе IV «Трансформация взаимоотношений Церкви, общества и власти в 1980-е – 1991 гг.» исследуются основные тенденции в их развитии в первой половине 80-х гг. и перелом под воздействием политики «перестройки».

Главным направлением деятельности государства по отношению к религии продолжало оставаться формирование, преимущественно, светского общества. В начале 80-х гг. в сфере идеологической работы КПСС, в соответствии с ранее принятыми решениями, реализуется комплексный подход83. Диапазон атеистической работы расширяется: она проводится не только на базе учреждений культуры, но и на производстве, с молодежью.

Однако переломные 80-е годы внесли в содержание государственно-церковных отношений много нового. Приход к политическому руководству Ю.В. Андропова вызвал усиление требовательности к научно-атеистической пропаганде как составной части всей идеологической работы КПСС. Кроме того, практически все десятилетие было проникнуто настроениями подготовки к юбилейной дате в истории Русской Православной Церкви – 1000-летию Крещения Руси. Чтобы минимизировать общественный резонанс вокруг этой даты, не допустить оживления интереса к религии, партийная пропагандистская машина предприняла попытку свести ее к юбилейным торжествам, касающихся, прежде всего, верующих. Для Московской Патриархии юбилей явился поводом для активизации пропаганды православных ценностей, привлечения общественного внимания к истории Русского Православия, повышения престижа Церкви в обществе, активизации церковной жизни в действующих приходах.

В контексте политики «перестройки» были выдвинуты новые приоритетные задачи в области конфессиональной политики государства. На их основе предполагалось обеспечить формирование широкой поддержки курса перестройки со стороны Церкви и верующих. В ходе обновления партийно-государственной номенклатуры происходит выдвижение К.М. Харчева на пост председателя Совета по делам религий.

На пути государственно-церковного диалога были определенные трудности. Необходимо было учитывать то обстоятельство, что борьба внутри партийной элиты вокруг общего курса реформ отодвигала религиозные проблемы на второй план.

Осенью 1986 г. Совет Министров РСФСР принял решение о создании собственного органа за надзором в религиозной сфере, который возглавил Л.Ф. Колесников. В Верховном Совете РСФСР был создан Комитет по вопросам свободы совести, милосердию и благотворительности. По сути, это было проявление всеобщего курса на децентрализацию.

В годы перестройки деформации прошлого перестали быть запретной темой для печати. Начиная с 1986 г., одной из самых популярных тем средств массовой информации становятся репрессии в годы политического режима Сталина. Среди жертв политических репрессий стали упоминаться и священнослужители. Широкая амнистия 1987 г. коснулась не только политических, но и церковных диссидентов. Когда группа священников во главе с Г. Якуниным обратились с письмом к Патриарху Пимену и архиереям, в котором они призывали активизировать деятельность РПЦ, показательным было то, что вернувшихся после амнистии 1987 г. из ссылки священников, подписавшихся под письмом, не арестовали, как это могло случиться прежде84.

Активизируются государственно-церковные контакты на высшем уровне. В рамках подготовки к празднованию 1000-летия крещения Руси 29 апреля 1988 г. происходит встреча в Кремле Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева с Патриархом Пименом и членами Священного Синода, которая обозначила новый уровень отношений между государством и Церковью.

28 января 1988 г. Советом по делам религий было принято постановление «О фактах нарушения установленного порядка рассмотрения заявлений о регистрации религиозных объединений». На строгое соблюдение социалистической законности, обеспечение конституционных гарантий свободы вероисповедания нацеливал всероссийский семинар для уполномоченных по делам религий, проведенный в начале апреля 1988 г. в Суздале85. В начале февраля 1988 г. Политбюро официально обратилось к Совету по делам религий с просьбой разработать проект союзного закона о свободе совести. В апреле 1988 г. был разработан первый вариант законопроекта «О свободе совести и религиозных организациях», а также проект Устава об управлении РПЦ, в который был внесен ряд поправок, отменяющих административно-финансовую отстраненность священника от прихода.

Налицо было упрочение позиций Русской Православной Церкви. Прирост числа вновь регистрируемых религиозных объединений пришелся на 1988—1989 гг. – 4482 объединений (4720 - в 1985-1989 гг.). Особенно значительны были изменения в РПЦ – вновь открылись 3402 прихода86.

Процесс религиозного возрождения нередко опережал возможности епархий. Стремительный рост числа приходов мгновенно обнажил недостаток кадров и средств. Еще в первой половине 80-х годов как минимум 15-20% приходов каждой епархии не имели священников. Например, в Липецкой области епархии в 1988-1991 гг. было передано 33 храма и 2 монастыря (Задонский и Свято-Тихоновский). На 71 храм приходилось 52 священника и 10 диаконов. В результате духовенство было вынуждено обслуживать по 2-3 сельских прихода87. В 1988-1989 г. в стране открылись 29 монастырей, в т.ч. Вознесенский женский монастырь Тамбовской епархии, Иоанно-Богословский монастырь Рязанской епархии88. Серьезной, растянувшейся на годы, проблемой стал вывод из церковных помещений различного рода сторонних организаций: музеев, библиотек и архивов89.

Изменения в государственно-церковных отношениях наглядно демонстрирует результат разрешения конфликтной ситуации, имевшей место в Липецкой области в отношениях между уполномоченным по делам религий И. Быковским и митрополитом Мефодием (Немцовым). Уполномоченный дал в Совет по делам религий отрицательную характеристику на правящего архиерея. Представитель Совета по делам религий Г. Михайлов рекомендовал заведующему отделом пропаганды и агитации обкома КПСС И. Шабанову контролировать действия уполномоченного. После ряда проработок Быковский был снят с занимаемой должности90.

Ликвидация административных ограничений деятельности религиозных организаций способствовали резкому увеличению числа людей, относящих к себя к верующим. Новое религиозное возрождение характеризовалось, по некоторым данным, двукратным увеличением числа верующих по сравнению с концом 70-х гг. – почти до 20%91.

В условиях религиозного возрождения в СССР резко возрастает социальный спрос на идеологию и деятельность Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Эта общественная организация, наработавшая немалый опыт в предшествующие десятилетия, становится заметным субъектом в сфере конфессиональной политики. По рекомендации регионального отделения ВООПИиК и под давлением общественного мнения 18 февраля 1988 г. бюро Рязанского горкома КПСС и исполком городского Совета народных депутатов приняли постановление «О мерах по восстановлению и реставрации памятников истории и культуры в г. Рязани». Были запланированы реставрационные работы на 57 объектах истории и культуры. В целом объем средств, выделяемых на реставрацию только храмов, составлял около половины общей сметы, определенной в 10128 тыс. руб. Постановление предполагало переселение сторонних организаций из реставрируемых памятников, передачу части культовых зданий в пользу Церкви92.

Востребованное в 80-е гг., ВООПИиК на рубеже следующего десятилетия переживает спад. Спад был связан со многими причинами, в т.ч. массовым вступлением Церкви в права пользователя действующих храмов, некогда носящих статус только памятников истории и культуры.

В конце 80-х гг. Церковь начинает поднимать вопросы возвращения бывшей церковной собственности. В Рязанской области епархия успешно продвигала вопрос о передаче в распоряжение Русской Православной Церкви Иоанно-Богословского монастыря93, особой остроты достигла полемика вокруг вопроса о передаче Солотчинского монастыря94.

В начале 1989 г. начинается ожесточенная борьба верующих за храмы. В конце марта 1989 г. в г. Иваново имела место голодовка 4-х женщин с требованием передачи Ивановской епархии Свято-Введенского храма, община которого была зарегистрирована Советом Министров СССР еще в 1988 г. В г. Приволжске Ивановской области иеромонах Зосима (Шевчук) сумел добиться передачи храма верующим после затяжной борьбы, сопровождающейся демонстрациями протеста прихожан против произвола властей95.

Благоприятные возможности для завоевания широкой поддержки политических реформ со стороны религиозных организаций и верующих в первые три года перестройки не были использованы политическим руководством в полной мере96. Сила инерции, а также борьба внутри партийной элиты вокруг общего курса реформ, отодвигавшая религиозные проблемы на второй план, не позволили в оперативном порядке реконструировать взаимоотношения Церкви, общества и власти. Шаги, сделанные КПСС навстречу Церкви, воспринимались обществом, скорее, как вынужденные, чем добровольные, и потому не могли прибавить власти популярности. Закон РСФСР о свободе вероисповеданий появился только осенью 1990 г., когда дни реформаторской деятельности КПСС были уже практически сочтены.

В заключении работы подведены итоги исследования и сформулированы общие выводы, рекомендации.

Основные контуры кардинального поворота во взаимоотношениях Церкви, общества и власти, предложенного политическим руководством страны осенью 1943 г., складывались достаточно продолжительное время. Под воздействием целого комплекса внутри и внешнеполитических факторов осенью 1939 г. наметились предпосылки к повороту в государственной религиозной политике, заключающегося в создании элементов политики религиозной терпимости в стране. В годы войны последовал отказ от курса на конфронтацию с Церковью. Произошла официальная легализация института Церкви в советском государстве. Взаимоотношения Церкви и власти стали регулироваться законодательно, однако государственно-церковная симфония исполнялась под жестким контролем государства.

Ключевую роль в вертикали органов власти, осуществляющих государственную религиозную политику, играл Совет по делам РПЦ (религий) и штат его уполномоченных на местах. Помимо осуществления контроля, уполномоченные выполняли информационно-консультативные функции: проводили анализ ситуации в церковных приходах и вырабатывали на этой основе рекомендации для местных органов власти. В целом ряде случаев они предполагали применение механизмов администрирования. Порой они были разумными и были нацелены на взаимодействие с религиозными обществами. Однако идеологический диктат и в целом неконструктивная позиция большинства представителей местной власти при решении вопросов в религиозной сфере препятствовали становлению нормальных государственно-церковных отношений.

В советском обществе в годы войны и первый послевоенный период наблюдалась тенденция усиления религиозности. Был еще достаточно прочным запас демографической устойчивости религии в лице сельских приходов. Период до1958 гг., если не брать во внимание отдельные колебания и лавирования правительственного курса, в целом был относительно стабильным во взаимоотношениях Церкви, общества и власти.

После смерти Сталина советские органы власти постепенно все более дистанцируются от решения ключевых проблем в религиозном вопросе, и сфера церковной политики становится всецело партийной прерогативой. Церковь к концу 50-х гг. оказалась в глазах партийных идеологов окончательно дискредитировавшим себя, отмирающим, бесполезным и совершенно беззащитным институтом, который можно было упразднить в ходе строительства коммунизма. Властью транслировался лозунг о недемократичности Церкви, непрозрачности ее экономики. Кроме того, антирелигиозная политика государства в это время являлась одним из проявлений модернизационных процессов в советском обществе, когда обострилось противоречие между идеологизированной наукой и религией. В секулярных устремлениях власти по отношению к Церкви просматривались также прагматические, финансово-экономические мотивы.

Воздействие власти на религиозную жизнь осуществлялось по идеологическому, экономическому, законодательному, административному каналам. Своего максимума давление власти на Церковь достигло в 1958-1964 гг. В условиях обострения взаимоотношений Церкви, общества и власти церковная организация в целом придерживалось курса Патриарха Сергия (Страгородского) на отказ от противоборства с государством. Сопротивление политике гонений оказывали, как правило, сельские приходы, более приверженные православной традиции. Сельские жители, жившие в режиме приходской жизни, оказались недосягаемыми для глубокого идеологического воздействия власти.

Протестная реакция верующих антирелигиозной политике власти регионально варьировалась: наиболее острой она была в центрально-черноземных областях, где была сильна активность и велика численность катакомбников, где медленнее, по сравнению с другими регионами шли миграционные процессы. Одной из форм легального протеста, способом сдерживания попыток власти сократить церковную структуру в провинции была подача верующими жалоб на случаи незаконного закрытия храмов и продвижение ходатайств об их открытии.

Несмотря на попытки власти установить контроль над всеми сторонами жизни Церкви, сферы канонического устройства и финансовой деятельности РПЦ оказались практически недоступными серьезному вмешательству.

С середины 60-х гг. борьба с институтом Церкви переместилась из политической в идеологическую и правовую плоскость. Акцент делался на сдерживание распространения православного учения и влияния Церкви, ограничение воспроизводства религиозного сознания в последующих поколениях. Власть рассчитывала на дальнейший рост настроений индифферентности по отношению к вере. Вследствие потери сельских приходов церковная организационная структура стала уменьшаться. Религиозный потенциал провинции был близок к исчерпанию. Однако это не вызвало ожидаемых властью размеров сужения сферы религиозного сознания. Посредством миграционных процессов сельская религиозность переливается в города по каналам: «село-город», «село-поселок городского типа».

В годы «перестройки» были выдвинуты новые приоритетные задачи в области конфессиональной политики государства. На их основе предполагалось обеспечить формирование широкой поддержки курса перестройки со стороны Церкви и верующих. Сила инерции, а также борьба внутри партийной элиты вокруг общего курса реформ, отодвигающая религиозные проблемы на второй план, не позволила в оперативном порядке кардинально реконструировать взаимоотношения Церкви, общества и власти.

В заключение даются рекомендации по совершенствованию взаимоотношений РПЦ, общества и власти на современном этапе. Огромное значение приобретает анализ и критическое использование, с учетом современных реалий, опыта советского конституционно-правового регулирования взаимоотношений Церкви, общества и власти на основе легальности и легитимности. Необходима разработка концепции государственно-церковного договора, правовых норм и нормативных актов в российском законодательстве, раскрывающих статус, содержание и специфику этого договора, как правового регулятора взаимоотношений Церкви и государства. Для разработки стратегии государственно-конфессиональных отношений в законодательном пространстве и практического осуществления вероисповедной политики представляется целесообразным создание специального координирующего консультативно-совещательного органа, компетентного и демократического по характеру своей деятельности. Кроме того, российское общество остро нуждается в специалистах в сфере конфессиональной политики.

В приложении даются таблицы, характеризующие научно-атеистическую лекционную пропаганду, динамику изменения числа приходов и численности духовенства, подачи ходатайств верующими об открытии храмов, сведения о церковном активе религиозных обществ, экономические показатели епархий и т.п.