Geum.ru

Факультет востоковедения, 3-й курс

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

11.82


ГЕВОРК ТЕР - ГАБРИЕЛЯН

Факультет востоковедения, 3-й курс.


ИДЕЙНО – ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ БРАТЬЕВ СТРУГАЦКИХ


РУКОВОДИТЕЛЬ РАБОТЫ: АЙРАПЕТЯН Г. В., ст. преп.


СТРУГАЦКИЙ АРКАДИЙ НАТАНОВИЧ: родился в 1925 году, в городе Батуми. Окончил военный институт иностранных языков. Переводчик – референт японского языка. С 1959 года – писатель, журналист, переводчик с английского и японского языков.

СТРУГАЦКИЙ БОРИС НАТАНОВИЧ: родился в 1933 году, в городе Ленинграде. Окончил ЛГУ по специальности звездный астроном. С 1959 года – писатель, журналист, переводчик с английского.


Первая повесть – "Страна багровых туч", вышла в свет в 1959 году. Написана в лучших традициях научно – фантастического жанра. Рассказывает о героизме людей на непокоренной планете. Повесть остросюжетна, что тоже характерно для этого жанра. В последующих произведениях Стругацких читатель неоднократно встречает героев первой повести. Так формируется тенденция писателей – создать свой особый мир будущего, мир, художественная конкретность которого с каждым новым произведением Стругацких обретает все большее обоснование в сознании читателей. Параллельно с такими произведениями, как "Шесть спичек", "Путь на Амальтею", "Стажеры", были напечатаны повести, рассказывающие о более отдаленном будущем: "Полдень, 22-й век", "Далекая радуга", "Попытка к бегству". В этих повестях, в которых событийный и идейный охват широк и необычен для научно-фантастического жанра, Стругацкие создают атрибутику и образы мира будущего человечества. Из повести в повесть переселяются многие действующие лица, события, приключения. Но никогда не встретишь прямого продолжения приключений героя. Мир Стругацких сложен и многогранен, и каждая повесть – новая ступень в познании этого мира, с которой остальные обрисовываются как имевшие место в недалеком прошлом факты и события. Мир этот они продолжают строить по сей день, вплоть до самого последнего напечатанного произведения. Этот период их творчества характеризуется непрерывным самосовершенствованием художественного целого, а именно: авторы, не выходя из рамок жанра, находят все новые формы и способы выражения фантастических событий. В 1966 году седьмой том "Библиотеки современной фантастики" предоставляется двум повестям Стругацких: "Трудно быть богом" и "Понедельник начинается в субботу". За последующие четыре года на проводящихся разбросанными по всему Союзу клубами любителей научной фантастики опросах читателей повесть "Трудно быть богом" четырежды признается "Самой увлекательной фантастической повестью года".(1) Молодые рабочие БАМа награждают авторов повести специальным призом "За достоверность фантастики". С тей пор прошло шестнадцать лет. Подводить итоги творчества Стругацких еще рано (писатели в полном расцвете творческих сил), но уже очевидно, что Стругацкие просто ведущие писатели-фантасты нашей страны. Их творчество без всяких скидок на своеобразие жанра, заняло прочное место в нашей многонациональной литературе. (2)

Есть у детей жестокая игра: берут котенка и кидают вниз из окна подъезда. И смотрят , что будет. Были детьми. Стали взрослыми. Если им напомнить про котят: "Было", согласятся и прямо взглянут в глаза. Детство – пора неосознанной жестокости. Но ребенок, который подбирал котят со сломанными лапками и носил домой, зло оглядываясь на усмехающихся мучителей, ребенок этот не забудет ничего из детства и, даже повзрослев, не примет их прямого взгляда, спокойствия их не примет и не поймет. В повести ''Трудно быть богом'' прекрасно передана атмосфера средневековой жестокости, царящая в городе Арканаре. Инопланетяне очень похожи на людей, ничем от них не отличаются. Только тем, что живут в средневековье. Земляне знают: ни у кого нет право изменять историю цивилизаций. Но оказывать благоприятное воздействие на ее ход, земляне оговорили себе право. И появилась наука--экспериментальная история. И появилась профессия--прогрессор. Человек, имеющий право принимать решение, исходя из ситуации, т.е. даже убить брата по разуму. Но лишь в самой критической ситуации. Например, если данный индивид представляет собой конкретную опасность для цивилизации. Движение серых в Арканаре приняло форму идеологоческого и военного диктата. Полились реки крови. Серые убивали ученых, грамотеев, мало-мальски образованных людей. Кто были серые? Сыновья лавочников, пивоваров, мастеровых. Руководитель государственного переворота дон Рэба создал из них армию--гвардию королевской охраны. Серые провели черновую работу--резню. И к власти в Арканаре пришел военно-монашеский орден. Они докончили дело и покончили заодно и с серыми. “Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные”. (стр. )

Земляне наблюдали и делали выводы, вызволяли, спасали ученых, оказывали тонко рассчитанное (изнутри, при помощи своих разведчиков) давление на ход событий. Но на этот раз они не рассчитали, не поняли истинной подоплеки происходящего. И не поняли Андрея--разведчика, находящегося в самой гуще событий, не восприняли серьезность его доводов. Подорбно разработанный, богатый и многокрасочный сюжет позволяет читателю поверить в реальность мира, созданного воображением авторов, правда, очень похожего на мир наших предков… Антон, прогрессор, с детства специально готовящийся к своей работе, человек, особо приспособленный для жизни в этом мире--вдруг чувствует, что ему уже трудно одному выдерживать давление нечисти. Как выражается он сам: трудно оставаться на плаву в океане дряни. Ему хочется свободы. Хочется мстить и убивать убийц. Но ведь он--человек даже не двадцатого века, а, наверное, двадцать второго, если не больше, воспитанный в лучших традициях гуманизма. И он начинает мстить, когда убивают его возлюбленную… Рассказ о судьбе человека. Фантастичный несомненно (учтем гиперболичность жанра), но в тоже время жизненный безмерно. Во все времена бывали ситуации, когда даже лучшие из людей останавливались и опускали руки, уверенные, что серость потопит жизнь. И во все времена они, герои-жертвы, выбравшие одиночество и подвиг, хотя и мизерными толчками, но подвигали человечество по пути прогресса. Толпы одиночек. Их жгли, вешали, расстреливали. Но они оставляли светящийся след. И даже в наш просвещенный век человечество с ужасом и недоверием наблюдало, как время поворачивается вспять, возвращая картины жестокого средневековья… геноцид армян, германский фашизм… Повесть Стругацких направлена против фашизма, в каком бы обличьи он не выступал. Нормальный человек в фашисткой стране--это Антон дон Румата в Арканаре.

* *

*

В лучших своих произведениях Стругацкие, выбирая из арсенала научной фантастики традиционные идеи, раскрывают их изнутри, конкретным рассказом о судьбе человека. Герои их произведений сложны и противоречивы по натуре, это действительные сегодняшние люди, даже если они живут в условном будущем. Характерная особенность: ни в одном из произведений Стругацких нет одонозначного финала. Никогда финал не служит у них задаче ответить читателю на поставленные ранее мучительные вопросы. Достаточный ответ уже дан на протяжении всей повести, он содержится в идейной конкретизации отношения авторов к событиям повести. Стругацкие талантливы именно в том, что при выборе традиционных научно-фантастических тем, при ярко выраженном стремлении не выйти за пределы жанра, при соблюдении всех его законов, они вкладывают в свои повести глубочайшее содержание, мысли, интересные в плане изучения не каких-то научно-фантастических идей, ни даже человека среди задействованных научно-фантастических идей, а человека в самой его реалистической ипостаси: человека, судьбой поставленного в положение необычайное, которое однако требует от него чисто человеческого решения, обыкновенного решения дилеммы “делать или не делать”? Или рассказывают о том, как была искалечена судьба, опять же, человека, и фоном их рассказу служит жизнь во всей глубине и сложности. Т.е. Стругацкие решают вопросы большой литературы. Форма же, научно-фантастическая атрибутика служит для них способом широко обобщить выраженные идеи, т.к. жанр научной фантастики раскрывает необъятные возможности гиперболического переосмысления идей в общечеловеческом плане, он нагляден при показе общекосмических процессов, решает вопросы в масштабе цивилизации, планет и галактик.

Несмотря на условные колорит и экзотичность описываемого, Стругацким даже в этих условиях удается быть реалистичными. Они прекрасно умеют рассказать о том, о чем еще никто не рассказывал, без натяжек вводят в быт героев орудия, способы передвижения, психологические изменения, инопланетян, силой фантазии создавая действительно сложный мир, сложный, но непротиворечивый во всех фантастических подробностях. Мир, конструируемый сверху донизу: от названия правительств и аббревиатур научных учреждений до подробностей животного мира планеты Пандора. И все это создано мастерски, с тончайшим вкусом, и не вызывает у читателей ни капли недоверия. При вхождении в суть действий героя никогда не возникает вопроса: “А мог ли он так поступить в действительности?” И нет нужды в часто встречающемся ответе: “Ну, разве что в таком фантастическом мире, где действия людей не связаны в логический узел с понятием “человек”, - ведь человек-то остался прежним, не мог он измениться…” Человек у Стругацких остается живым человеком.

* *

*

В качетвенном отношении повести Стругацких можно разделить на две группы: произведения, не несущие выходящей за рамки жанра идейной нагрузки, и дригие, наиболее ценные своим идейно-художественным содержанием, сочетанием традиционной формы с нежанровой глубиной идей, обсуждая которые как-то забываешь употреблять эпитет “научно-фантастические”.

К первой группе относятся повести, которые надо рассматривать как трамплины на пути к повестям второй группы. Например, повесть “Отель у погибшего альпиниста” является прекрасным доказательством неоскудевания возможностей канонического детектива, с оторванностью ограниченной группы людей от внешнего мира; написана с великолепным юмором, придающим ценность произведению также и как пародии на детективный жанр… Но все это до тех пор, пока не входит в детективный сюжет элемент фантастики. Теряются динамика и интерес читателя, приостанавливается развитие характеров персонажей, все решается вмешательством инопланетян, и повесть захлопыватеся. Тонко выписанная атмосфера снежного курорта, уютной гостиницы, странных людей с приятно любопытными странностями не достигает идейного обобщения. Однако повесть, несомненно, является примером мастерства в традиционном, когда законы жанра не отпугивают, а, наоборот, прельщают. В каждом их произведении, принадлежащем к первой группе, совершается непрерывная работа по развитию жанровых характерных черт, по уточнению и углублению стилистических приемов. Каждая их повесть является не только экспериментальной школой, но и (своим научно-фантастическим содержанием) кладезем идей и решений, к которым авторы обратятся в дальнейшем, расширяя и достраивая свой собственный фантастический мир. И в каждой такой повести можно встретить эпизоды, ничем не уступающие лучшим их произведениям своей неоднозначной глубиной и мастерским оформлением, а законченной целостностью своей--претендующие на отдельный рассказ. Таков, например, эпизод с памятником неизвестному солдату из повести “Парень из преисподней”.

* *

*

Повести Стругацких можно классифицировать и по иному принципу: по принципу времени действия. Можно опять четко различить две группы повестей: группа, где действие происходит в условном будущем, считая от сегоднящнего дня, и другая, где действие происходит в условном настоящем, то есть в этих повестях технологией и уровнем общественного сознания человечество не отличается от сегодняшнего человечества. Повести о будущем и составляют так называемый мир Стругацких: цепочка произведений, дополняющих друг друга упоминаниями об одних и тех же событиях, одних и тех же обитаемых планетах, их цивилизациях, одних и тех же действующих лицах. Подобная взаимосвязь импонирует читателю, знакомому с прошлыми произведениями этих авторов, трогает его, позволяет ему четче и основательней конкретизировать в своем сознании миропонимание братьев Стругацких. Авторам же этот прием позволяет чувствовать себя более уверенными в собственном мире: намного легче прибавлять все новые и новые подробности, имея давно построенный крепкий фундамент, чем создавать каждый раз на голом месте ущербно неполный фантастический мир. Стругацкие выбрали путь не из легких: в остросюжетную фантастическую форму гармонично вложить логичные художрственно выраженные общечеловеческие идеи. Повести о фантастическом настоящем ни в какой мере не связаны между собой общими фабульными категориями. К их числу принадлежат: “Понедельник начинается в субботу”, “Пикник на обочине”, “За миллиард лет до конца света”, “Отель у погибшего альпиниста”. В цепочку повестей о будущем входят такие, как “Полдень, 22-й век”, “Малыш”, “Парень из преисподней”, “Трудно быть богом”, “Обитаемый остров”, “Жук в муравейнике”.

* *

*

“Понедельник начинается в субботу” – вторая повесть в сборнике 1966 года. Совершенно неожиданная.

Характерная особенность творчества Стругацких – юмор. Юмор содержится в каждой их строчке – скрыто, неразжеванно. В то же время они умеют заставлять переживать читателя, создают глубоко трагедийные эпизоды – и здесь юмор выступает как доказательство неоднозначности отношения авторов, своего рода противовес. Таков, например, рассказ о лаборантах Бойда в повести ''Пикник на обочине''. (стр. ). Юмор – составляющая часть мировоззрения Стругацких. Он разнообразен, но обязателен в каждом произведении. Странности, смешные особенности действующих лиц, рутина обыденности, неизбежные мещанские отклонения в быту даже лучших людей – вот что становится у них объектом юмора. Повесть ''Понедельник'' полна юмора, но когда речь заходит уже о таких наболевших вопросах, как бюрократизм в науке, в творчестве, очковтирательство одних и попустительство других – Стругацкие становятся беспощадны. Смех раздирает душу, дрожат стекла и вибрируют стеллажи от приступов смеха, и рушатся, рушатся, рушатся рутина, мещанство, глупость человеческая и, самое главное – попустительство. Отсутствие отношения. Одним из лучших образчиков сатиры Стругацких является образ Выбегалло, раскрытый во второй части ''Понедельника''. Вся сцена составления стенгазеты, образы Модеста Матвеевича, Сани Дрозда, Луи Ивановича, путешествие Привалова по описываемому будущему-все эти примеры надо рассматривать пристально и углубляться в идейные слои, чтоб докопаться до сути сатиры Стругацких. Примером же доброго юмора могут служить хотя бы персонажи повести “Отель у погибшего альпиниста”: хозяин, пес, ”чадо”, фокусник, Мозес со своей супругой (до того, как они становятся инопланетянами, т.к. с этого момента они теряют весь свой юмор), Луарвик, Хинкус, “унылый шалун” и другие. Исходный замысел повести “Понедельник” как бы диктует, чтоб на главную поль вышли бы юмор и сатира. Представьте себе где-то на Севере с его древними традициями НИИЧАВО: научно-исследовательский институт чародейства и волшебства, где перемешаны наука и сказка, сказка превращена в науку и наука--в сказку. Фантазия авторов неисчерпаема в создании образов, ситуаций и событий, одновременно сказочных и научно-фантастических, но--происходящих с обыкновенными современными людьми, учеными, и имеющих под собой крепкий фундамент художественной достоверности. Фантастические замысли Стругацких делятся на два глубочайших слоя: сверху вся фантастика, снизу--сама жизнь, которая не пропадет, если даже отложить в сторону фантастику. Так, трудно быть в действительности не богом, а человеком, трудно чувствовать свое преимущество перед людьми -- и не использовать его, трудно считать людьми фашистов, около которых живешь; и так же четко сформулирована другая мысль: “Они были магами потому, что очень много знали, так много, что количество перешло у них, наконец, в качество, и они стали с миром в другие отношения, нежели обычные люди”. (стр. ) Это сказано о героях повести “Понедельник”, работниках НИИЧАВО, для которых понедельник начинается в субботу, так как им скучно в воскресенье жить. Стругацкие пишут, не просто основываясь на прекрасном идеале Человека с большой буквы, члена здорового социума, с коммунистическим мышлением. Этот идеал оживает в их повестях, обретает жизненную способность внушать, заражает примером, зовет за собой. Вера в человека, в победу его над самим собой пронизывает творчество Стругацких, и именно этим объясняется сильнейшее воздействие на читателя, когда, например, в повести, состоящей всего из четырех главок, раскрывается внешний и внутренний мир человека, понявшего всю обреченность свою на рабство собственному невежеству и окружающему равнодушию, человека, который может дать счатье всем, всему миру, -- но не знает, как сформулировать свое желание. Вся его жизнь--трагедия, при чтении слезы не покажутся неуместными, не царапают душу ложью сантиментов... Именно вера в людей, в их силу пересилить все позволила авторам замыслить и сотворить такую трагичную повесть, как “Пикник на обочине”. Все творчество Стругацких проникнуто оптимизмом, верой в то, что общечеловечские идеалы, созданные в античные времена и не меняющие своей сущности до сегодняшнего дня, не устаревают; им и не надо меняться, они не могут изжить себя, дать место пустоте и безвременью. Поэтому образы у Стругацких оптимистичны даже в своей трагедийности, поэтому их строки не звучат пусто и звонко, а средствами художественной выразительности конкретизируют неизменные идеи взаимоотношений добра и зла, общества и человека, мира, солнца и звезд.

Повесть “За миллиард лет до конца света” написана в 1976 году. Действие повести происходит в условном настоящем. Астроном Малянов сидит у себя в квартире и работает. Жарко. Ужасно жарко. У Малянова как раз наклевывается открытие, великое открытие, цель всей его предыдущей жизни.

Ему мешают работать. Жара, телефонные звонки, стройные девицы, небывалые яства из стола заказов, странное поведение соседа-военного по фамилии Снеговой (по профессии физика-атомщика) -- все это ему мешает работать. На следующее утро к нему приходит следователь и заявляет, что Снеговой умер. И что убийца--он, Малянов. И вот у него на квартире собирается компания друзей-ученых, с каждым из которых что-то произошло. Что-то, связанное именно с работой. И если все происшедшее с Маляновым кое-как еще можно представить как совпадение, цепь случайностей, странных, правда, но случайностей, то с некоторыми из его друзей произошли совсем уже фантастические истории. К одному, например, пришел представитель инопланетной сверхцивилизаии. К другому--посланец какого-то мистического “Союза 9-и”. И все пришельцы требуют одного--приостановить проведение работ. А результаты у каждого из собравшихся ученых действительно получились сногсшибательные, переворачивающие все современные представления о данных разделах науки. Собрались друзья и хотят понять, кто это им мешает? Самый авторитетный среди них, светило мировой математики Вечеровский, подсказывает, что не стоит гадать, кто мешает, лучше подумать, что делать дальше?

Есть среди собравшихся один, Глухов его фамилия, который давно уже перестал сопротивляться. Отложил в сторону свое открытие. Философом стал. “Зачем познанье, если есть гармония?” И прибежал тотчас же, как только его позвали, хотя помочь не может, сам ведь потерпел поражение. Почему прибежал? Потому что в глубине души ему хочется, чтоб и другие избрали его путь. Тогда он будет неодинок в своей слабости. То есть просто что-то мешает работать, причем мешает так, что невозможно спрятаться, избежать, уйти: сел за стол и написал две строчки--во дворе дерево выросло, за секунду, одним махом, огромное. Чуть-чуть в сторону--оно бы у тебя под стулом вздыбилось, и остались бы от тебя рожки да ножки. Жена нашла в квартире чужую губную помаду. Скандал. Ведь не объяснишь же ей, что сверхцивилизация подбросила. Глупо ведь! Другому, например, предлагают в дар целый научно-исследовательский институт. Иди, руководи и не встревай в открытия. Тему для докторской перспективную предлагают. Лишь бы не та, над которой сейчас работаешь.

Герои повести не знают, как быть. Наставник их, вожак, главарь, которому все доверяют--Вечеровский высказывает странную гипотезу. А может быть, никто не мешает? Почему человечество до сих пор не видело продуктов деятельности сверхцивилизаций? Потому что воспринимает их как природные процессы? Может быть. А может, сверхцивилизаций нет? Разум гибнет в ядерных катастрофах? Примитивно. Просто, может, цивилизации не превращаются в сверхцивилизации. Ведь что такое сверхцивилизация в нашем, человеческом, узком понимании? Это--разум, всесторонне покоривший природу. А если природа не хочет, чтоб ее покоряли? И, точно так же, как закон природы: ускорение у поверхности Земли равно одному “ж”, так же есть какой-то другой закон, не разрешающий разуму превращаться в сверхразум. И вот первые вспышки защитной реакции мироздания против возможности превращения человечества в сверхцивилизацию начались сейчас, за миллиард лет до появления действительной угрозы покорения Мироздания. Такова гипотеза Вечеровского. Она всеобъемлюща. Для героев повести она означает, что им и бороться не с кем. У них и врага нет. “Малянов верзус мироздание. Это даже не тля на кирпиче... ”, как замечают авторы. Это много меньше. Читателей история Вечеровского, Малянова и других поражает глубиной идеи и мастерством обработки. Ведь если гипотеза Вечеровского верна--а единственное эмпирически верное объяснение случившихся событий дает она--то следовать далее по пути прогресса человеку невозможно. Но остается единственный пуь, неведомо куда уводящий. Какой? Обойти этот закон? Закон природы нельзя обойти. Его можно употребить в деле. Попытаться использовать для блага человечества. До конца света еще миллиард лет, и можно успеть найти способ. Этот путь выбирает Вечеровский, единственный не покорившийся. У него нет жены и детей, которых нельзя ставить под угрозу. У него нет любимых ценностей быта. Вернее, есть, конечно, но он жертвует ими. Милый, самоуверенный, для него работа--это способ отвлечься, это радость и удовольствие, это выход из любой ситуации, он всегда в костюме без единого пятнышка, смущающий своим видом всех остальных обыкновенных смертных, похожий на занюханного пэра с файф о'клок'а у английской королевы, любящий пить кофе по-венски и произносить странные стихи.

Чтоб не ставить под удар окружающих, он бросает работу, уезжает на крайний Север жить, работать, экспериментировать над самим собой и мирозданием. В него будут кидаться молниями, его будут хоронить под снеговыми обвалами, на голову ему косяками будут падать обморожонные альпинисты и особенно альпинистки--а он будет искать касательную к функции зависимости количества обмороженных альпинисток от пришедших в его голову идей. Жанр этой повести трудно безоговорочно назвать научно-фантастическим так же, как и жанр повести “Пикник на обочине”, о которой поговорим далее. Ведь ничего научно-фантастического здесь не происходит. Просто--ученым мешают работать обстоятельства. Так же, как и всегда мешали. И всегда к открытиям приходилось пробиваться через, казалось бы, мелкие, даже постыдные, но ужасно крепкие препятствия вроде собственных обывательских потребностей, желания вкушать жизнь, лени и т.д., в число которых часто вносят также понятие “обстоятельства”. “Так сложились обстоятельства”. Семья, дети, нужда в деньгах... Житейские проблемы. Наверное, этих проблем действительно не избежать, но как часто их представляют непреодолимыми препятствиями на пути к цели, лежащей в сфере чисто идейных ценностей.

То есть в жизни происходит как раз не так, как должно быть, по пресловутой теории доктора наук профессора Выбегалло из повести “Понедельник начинается в субботу”, теории о том, что идеальный потребитель является идеальным созидателем, т.к. идейные потребности возникают при существовании высоких материальных потребностей и по мере увеличения таковых. И потребитель создает себе бога. Прекрасный образ возникновения “Идеального Человека”, вылупленного, “значить, так сказать...компроне ву?”, из колбы товарища Выбегалло, что чуть не повлекло за собой свертывания мироздания (т.к. идеальный потребитель захотел все и, в свою очередь, также и вселенную), обосновывает мысль о том, что человек, чье понимание идейных ценностей ограничено рамками желудочной удовлетворенности, может съесть все что угодно, всякую гадость. А потому, люди, не желайте идеальности. Итак, Малянов или Вечеровский--это не профессор Выбегалло, они--“центральная нервная система человечества--перспективные исследователи”, и хотя авторское отношение в повести конкретизируется в пользу гипотезы Вечеровского, недвусмысленно ярка и следующая мысль: не оправдывайтесь обстоятельствами, люди, носители ценнейшего на Земле--знания!

Глухов. Вечеровский знал его ранее. Перед мысленным взором читателей вырисовывается его необычайно живой облик: раньше это был эдакий живчик, ужасный спорщик, нахальный, ядовитый, самоуверенный, гадкий старичок, работающий над темой “Влияние США на Японию”. А теперь--душа общества, тихий, ласковый, славный, любитель выпить, посмаковать, книжку почитать, детективчик по телевизору посмотреть, на природу полюбоваться… Раздавленный человек. Рожки да ножки остались. Малянов. Ему лично никто НИИ не предлагал. Ему убийство пришивали. Так ведь он же бессребреник, сроду даже в лапу кое-кому дать толком не умел. Честный труженник. Он должен стать Глуховым ради сына. Во имя отцовского долга. Причем неизвестно, когда сын вырастет и узнает, простит его или нет? Прекрасным примером функционального соответствия интригующей формы глубокому идейному содержанию является разделение повести не только на главы, но и на отдельные листки, как бы без начала и конца, то ли обгоревшие, то ли еще что-нибудь… У повести есть подзаголовок “Рукопись, обнаруженная при странных обстоятельствах”. Кончается эта “рукопись” в момент, когда Вечеровский объявил о своем решении ехать, и Малянов уже сказал, что ради сына он отказывается от работы, но… Повествование ведется от лица Малянова, и, может быть, подзаговолок означает, что Малянов все-таки тоже решился? Решился на что-то, на какое-то противодействие? Несмотря на отцовский долг? То есть однозначный ответ, как всегда у Стругацких, отсутствует. Но, может, во всем была виновата жара. Ведь такой жары, говорят, в Ленинграде уже 150 лет как не было… Люди взбесились от жары и галлюцинируют. Может быть.

* *

*

Повесть “Пикник на обочине” написана в 1971 году, но полностью вышла в свет только в 1980 году, в сборнике “Неназначенные встречи”, вместе с двумя другими повестями Стругацких: “Извне” и ‘Малыш”.

На мой взгляд, эта повесть--самое значительное произведение Стругацких на сегодняшний день.

Не углубляясь в историю возникновения жанра фантастики и, позднее, научной фантастики, можно, однако, заметить, что фантастические произведения всегда больше любили рассказывать о неизвестном Будущем, чем о более-менее известном Прошлом. Что рассказывая о Настоящем, они тем не менее рассказывали о Будущем. Что писатели часто выбирали этот жанр, чтобы предупредить человечество о том, что его ожидает, если в ближайшее же время не произойдет каких-либо радикальных перемен. Иногда этот жанр служил той же цели, но с другой стороны: вот если вы, люди,--говорит писатель,--будете вести себя как следует (так, как я нахожу нужным,--имеет он в виду), то тогда и эра счастья и всеобщего благоденствия наступит обязательно. Некоторые писатели выбирают этот жанр для игры, для раскрутки собственного воображения, преследуя чисто развлекательные цели. Иногда в произведениях этого жанра писатели доходили до больших обощений, в гротескной, шуточной, сказочной формах выражая замечательные ценные идеи. Речь идет о тех научно-фантастических произведениях, в которых есть логика литературной выразительности, есть достоверная образность (и, конечно, идейная нагрузка). Во всех подобных произведениях мир преображается, расширяются рамки реально возможного. Они исстари объединяются с понятием сказка, несмотря на целую кучу научно обоснованной терминалогии, разбросанной или не разбросанной (по усмотрению автора) по страницам. Именно эту категорию научной фантастически с присущим им юмором показывают Стругацкие в путешествии в Описываемое Будущее в “Понедельнике”. Есть еще одна категория произведений, в которых наличествуют многие элементы фантастики, однако никому и в голову не придет всерьез назвать их жанр фантастическим или (тем более) научно-фантастическим. Жанровый диапазон этих произведений очень широк--от не до конца уточненного термина “фантази’’ до Гоголя, Булгакова и представителей магического реализма. Элемент фантастики в произведениях этого ряда--лишь одна из категорий художественной выразительности. В произведениях первого ряда обязательно присутствует момент доказательства. Доказывается, что (когда-нибудь) возможно и такое. Эти произведения легко решают проблемы мирового масштаба. Не отрицая существования прекрасных традиций этого жанра, учитывая его значение и достигнутые им результаты, надо признать, что желание решить проблемы мирового масштаба часто приводит к созданию схематичного “Мира Описываемого Будущего” Стругацких, где по одну сторону стены красивые люди пространно и монотонно описывают создание ими машины, а по другую голая блондинка с неприличной татуировкой меж лопаток палит из автоматического пистолета в некрасивого брюнета, из которого при каждом попадании брызгают фонтанчики крови. Как видим, никакой фантастики. Намного ценнее произведения, где к обобщению приходят от конкретного, а не наоборот: рассказом о конкретной судьбе, раскрытием образа, описанием случая читателя подводят к выводу, к формулировке собственного отношения, и в этом случае элементы фантастики становятся просто строительным материалом в лаборатории писателя. Лучшие произведения Стругацких бесспорно относятся к этой группе. Повесть “Пикник на обочине”, на мой взгляд, является одним из немногочисленных примеров произведения научно-фантастического жанра, подводящего читателей к выводам и обобщениям от конкретного, от рассказа о личной судьбе, от внимательного отношения к мелочам, уценненым многими фантастами, привыкшими ворочать галактиками. Эта повесть не является моделью возможного варианта жизни человечества, она просто кусочек этой жизни, окно в эту жизнь. Повесть не говорит: “вот как может быть, если...”, она просто рассказывает, что случилось. Обобщающая нагрузка повести очень большая, так как самим изначальным отношением к жизни авторы отказываются от однозначности решений. У повести очень сложная композиция, сюжет разорван на четыре части, поэтому общая картина происходящего вырисовывается в сознании читателя лишь на рубеже второй-третьей глав. Поддерживание интригующего интереса в читателе--одна из задач авторов: это обостряет восприимчивость читателя, и драматичность ситуации, которая проявляется постепенно и становится всеохватывающей, чувствуется особенно остро. Становится ясно, что это--сама жизнь. Такова она. И что ценна она несмотря на это. В общих чертах картина происходящего такова: на Землю прилетели пришельцы. Высадились в шести точках земного шара. И улетели. Одна из этих шести точек--город Мармонт. Высадка пришельцев повлекла за собой странные и даже страшные явления, но обошлась почти без жертв. Однако со временем их исчезновения Зона Посещения превратилась в гибельное место. Пришельцы оставили после себя разные предметы с чудодейственными свойствами. Зоны Посещений были заблокированы властями и стали объектом международных исследований. Часть оставшихся от пришельцев предметов оказалась смертельной для людей. Люди проникали в Зону и умирали. Возникла целая категория людей, тайно орудующих в Зоне в поисках ценных предметов. Они нашли себе способ зарабатывать деньги, продавая предметы из Зоны частным лицам и организациям, также занявшимся исследованием последствий Посещения. Правда, цели организаций были разные, часто далеко не гуманные. Отчаянные парни, проникающие в Зону и тащащие оттуда все, что попадается, стали называться сталкерами. По-английски to stalk значит шествовать, гордо выступать, а также –подкрадываться, идти крадучись. Их деятельностью занялась полиция. От них требовалось величайшее мастерство, обостренность восприятия и выносливость, чтобы не гибнуть в Зоне и не попадаться в руки полиции. Постепенно Зона стала объектом бизнеса, и вокруг мармонтцев запахло “...дорогим табаком, парижскими духами, натуральной кожей туго набитых бумажников, дорогими дамочками по 500 монет за ночь, массивными золотыми портсигарами--всей этой дешевкой, всей этой гнусной плесенью, которая наросла на Зоне, пила от Зоны, жрала, хапала, жирела от Зоны, и на все ей было наплевать, и в особенности ей было наплевать на то, что будет после, когда она нажрется, напьется, нахапает всласть, а все, что было в Зоне, окажется снаружи и осядет в мире” (стр.129).

В большинстве своем сталкеры былы подонками, отбросами общества, нашедшими подходящий способ для заработка. Много было юнцов, ищущих романтики и денег и погибавших с первого же раза, “так и не успев ни в чем разобраться”. Были среди сталкеров и такие, как Рэдрик Шухарт, человек, не желавший работать, т.к. работать--всегда значит вкалывать для другого, быть рабом другого, а Рэд хотел независимости, а чтоб зелененькими швыряться не считая. Со времени Посещения прошло уже 13 лет, а потом еще целых пять и еще три, и сложились уже традиции, и Зона прочно, с корнями вошла в жизнь мармонтцев и всего человечества, но мир от этого не изменился. “Человечество в целом слишком стационарная система, ее ничем не проймешь” (стр.161), как сказал один из персонажей повести профессор Пильман.

Этим утверждением Стругацкие революционно меняют отнощение читателя к жанру научной фантастики. И это утверждение служит ключом к пониманию их отношения к научной фантастике. В душе читателя возникают два противоположных чувства: сострадание к герою, понимание и одновременно возмущение, бунт: ну зачем еще новые, придуманные несчастья на человека? Неужели недостаточно того, что есть? И тут же ответ: у Стругацких не происходит ничего придуманного, ничего такого, чего не может быть. Дети у сталкеров рождаются мутантами. Воздействие Зоны. Дочь Рэдрика уже не человек. В Мармонт стали возвращаться мертвые, из могил. “Ничего не поделаешь,-Зона!”, считают жители. К Рэдрику вернулся давно умерший отец. Люди, бывшие в Мармонте в момент Посещения, приобрели чудовищное свойство--воздействовать на статистику несчастных случаев. Рэдрик, человек прямой и честный, собственной жизнью торгует ради денег, общается с торгашами вроде себя и с людьми, ищущими новые способы смерти: для них Зона--истинный склад. Лучшего своего друга Рэдрик берет с собой в Зону, чтоб помочь ему найти то, что он хотел; из-за невнимательности Рэдрика Кирилл погибает. Зона. Последним способом спасти дочь становится пресловутый Золотой Шар, или Машина Желаний, лежащая, по рассказам сталкеров, в Зоне, в силу которой Рэдрик не верил никогда, но сейчас вынужденно поверил. “...Потому что никогда в жизни, с самого детства, он не рассчитывал ни на кого, кроме себя, и потому что с самого детства этот расчет на себя выражался у него в количестве зелененьких, которые ему удавалось вырвать, выдрать, выгрызть из окружающего его равнодушного хаоса. Так было всегда, и так было бы и дальше, если бы он в конце концов не оказался в такой яме, из которой не вызволят никакие зелененькие, в которой рассчитывать на себя совершенно бессмысленно. А сейчас эта надежда, уже не надежда, а уверенность в чуде, заполнила его до самой макушки, и он уже удивлялся, как мог раньше жить в таком беспросветном, безысходном мраке...” (стр.189). Чтоб самому дойти живым до Шара и попросить за дочь, за Марию, которую с детства называли Мартышкой (и, повзрослев, она стала мартышкой. Она была мартышкой намного больше чем человеком, хотя бы внешне, ну а чем она была на самом деле, никто не знал), чтоб дойти до Шара, надо сначала послать невинного человека на верную смерть, в “мясорубку” (таковы законы Зоны, ничего не поделаешь). И Рэдрик впервые совершает этот поступок. Рэдрик, единственный сталкер, вызволяющий других, искалеченных, но еще живых, из Зоны, не оставляющий их погибать. Рэдрик посылает человека на смерть. И когда тот, юнец, несмышленыш, бежит пританцовывая, потому что Шар уже виден, и ему кажется, что бежит он к исполнению своих желаний, а не к смерти, бежит и напевает странные какие-то, детские слова, и вдруг замолкает,--вот тут-то Редрик впервые понимает, (то есть он знал это и раньше, но теперь наконец осознает, осмеливается сформулировать), что сам он ведь тоже ничего не может придумать, кроме детских этих слов: “Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный”. И вот он уже у Шара, и трется об него, как животное, и смотрит и выразить ничего не может, и уже не надеется найти выход, как раньше: “Пройду, пройду, -- думал Редрик. -- Не в первый раз, всю жизнь так: сам в дряни, а над головой молнии, иначе никогда и не было... И откуда здесь эта дрянь? Сколько дряни... с ума сойти, сколько дряни в одном месте, здесь дрянь со всего света... Это Стервятник, -- подумал он яростно. -- Это Стервятник здесь прошел, это за ним осталось... Очкарик лег справа. Пудель лег слева, и все для того, чтоб Стервятник прошел между ними и оставил за собой всю эту дрянь... Так тебе и надо, -- сказал он себе. -- Kто идет следом за Стервятником, тот всегда глотает дерьмо. Ты что, этого раньше не знал? Повсюду так. Их слишком много, Стервятников, почему и не осталось тебе ни одного чистого места, все загажено... Нунан--дурак: ты, мол, Рыжий, нарушитель равновесия, разрушитель порядка, тебе, мол, Рыжий, при любом порядке плохо, и при плохом плохо, и при хорошем плохо, из-за таких, как ты, никогда не будет царствия небесного на земле... Да что ты в этом понимаешь, толстяк? Когда это я видел хороший порядок? Когда это ты видел меня при хорошем порядке? Я всю свою жизнь только и вижу, как умирают Кириллы и Очкарики, а Стервятники проползают между ихними трупами, по ихним трупам, как черви, и гадят, и гадят, и гадят...” (стр.201). Так было раньше. Теперь он лишь смотрит и ждет, чтоб Шар сам из его нутра нужное желание вытянул. Ведь не может же он просить плохого, человек же он… И вот уже он знает, что все кончено, что само собой ничего не выйдет, выхода нет, но продолжает ползать на четвереньках и тереться об Золотой Шар Счастья, спокойно себе лежащий в котловане, а около--червячок, человечек, прожарившийся в пути, через жижу грязи доползший, грязный, пыльный, и паленая шкура болит, засохшая грязь от одежды кусками отваливается, но он не отходит, ползет вокруг Шара и будет ползти, пока слов не найдет. Конкретизация сильно воздействует на читателя и, как видим, не обедняет символику. Именно заземленность фантастической ситуации, присутствие сегодняшних страшных проблем обосновывает фантастическую часть и заставляет читателя уверовать в нее, тем более, что фантастика в “Пикнике” не панацея, как обычно бывает, не помогает, даже не мешает, а соседствует с жизнью, просто есть, судьба такая, и не случайно действие повести происходит именно в 20-м веке, в 19… годах, и оптимистичность подобного взгляда Стругацких на фантастику очевидна хотя бы в этих словах: “Сам факт Посещения является наиболее важным открытием не только за истекшие тринадцать лет, но и за все время существования человечества. Не так уж важно, кто были эти пришельцы, откуда они прибыли, почему так недолго пробыли и куда девались потом. Важно то, что теперь человечество твердо знает: оно не одиноко во Вселенной”.(стр.67) И эти слова доктора Пильмана, и весь его разговор с Ричардом Нунаном в третьей главе повести заключают в себе целый ряд интересно интерпретированных, ценных для читателя рассуждений о человеке, о проблеме контакта, рассуждений, которые перворазрядны по значению для понимания мировоззрения Стругацких, рассуждений, которые опять-таки строятся свойственным этим писателям таким традиционным и таким неожиданным в научной фантастике методом индукции--от конкретного к обобщению: не сваливайте свою вину на чужого, люди! Не отбрыкивайтесь от жизни и от работы своей--чужой долг никто не выполнит. Хочется указать на еще один конкретный факт, от которого недалеко до обобщения. Эпиграфу Стругацкие всегда придавали важное значение. Во многих их произведениях можно найти эпиграфы, нужные для правильной ориентировки читателя в идейных замыслах Стругацких. Эпиграф к “Пикнику на обочине” выбран из романа Роберта Пенна Уоррена “Вся королевская рать”. Он звучит так: “Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать”. Читая эти слова, невозможно не вспомнить другие, выражающие подобную же мысль, также стоящие в эпиграфе, в эпиграфе к роману Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита”: “--Так кто же ты наконец? -- Я--часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо”. Гете.”Фауст”. Это не случайное совпадение. Многие тенденции общи у этих авторов. Среди них--такая важная в их творчестве, как любовь к чуду, к необычайному, вера в то, что жизнь фантастична и богата своей фантастичностью. Еще одна: отношение к сатире, как к действенному способу художественного обобщения идей. Творчеством своим как Булгаков, так и Стругацкие борются против тех явлений современности, которые часто остаются незаметными за спиной великих идей, или замалчиваются, уж слишком они постыдны около этих великих идей, а ведь они являются определяющим фактором психологии очень многих людей. Критика, возведенная до высокого идейно-художественного уровня--вот что роднит этих писателей. Говоря о повести “Пикник на обочине”, особое внимание надо уделить стилистическим особенностям языка Стругацких. Заставка повести--интервью доктора Пильмана, прекрасно сработана: в традиционной стандартности репортажа зарубежного стиля вмещаются глубоко содержательные идеи, которыми начинается конструирование образов Зоны и Сталкера в сознании читателя. Первая глава, в которой Редрик выступает от первого лица, характеризуется определенной приблатненностью языка, живого и сочного и вполне достоверного, хотя на русском полублатном языке говорит иностранец-сталкер. Поражает фольклорное начало, содержащееся в рассказах о сталкерах и о Зоне. Глубину корней в 21 год Стругацкие создают 4-мя главками, причем в каждой из них рассказ об одном, максимум двух днях. Наконец, всему протяжению повести свойственна ироничность взгляда авторов, она выявляется в остроумии, корни которого лежат где-то у Ильфа-Петрова и Булгакова. Особенно много юмора содержится в первой главе, однако и в дальнейшем, по мере драматизации происходящего, юмор не исчезает, а, приобретая новые, несколько саркастические оттенки, лишь еще более подчеркивает трагичность ситуации. Для конкретизации мармонтского мира в сознании читателей Стругацкие создают целый рад понятий, свяанных с Зоной и сталкерами: от предметов, содержащихся в Зоне, до названий научных учреждений. Часть сталкерской терминологии, этимологически русская, но относящаяся к людям иной национальности, прекрасно служит экзотизации происходящего и в то же время как бы удостоверяет его. Например: хабар, “летающая галоша”, “черные брызги”, “пустышки” и весь ряд понятий, “Боржч”, Мослатый Исхак, капитан Херцог, капитан Квотерблад, Гуталин и т.д. Последним по времени напечатания известным мне произведением Стругацких является повесть “Жук в муравейнике”, написанная в 1979г. и удостоенная премии “За лучшую научно-фантастическую повесть 1980г.“ Она относится к числу повестей о будущем, и именами многих действующих лиц, упоминанием разных случаев перекликается со всем рядом произведений о будущем, созданным Стругацкими. Более того, в ней сходятся линии от других повестей, ранее не перекрещивающихся. Двое главных героев повести: Максим Каммерер и Рудольф Сикорски--являются также героями повести ”Обитаемый остров”, напечатанной в 1970г.(С некоторой натяжкой можно найти связь между образом Корнея из “Парня преисподней” и Корнеем Яшмаа из “Жука в муравейнике”.) Здесь также содержится упоминание о том, что Майя Глумова участвовала в проекте “Ковчег-2”: адрес повести “Малыш”. Быть может, Майка из “Малыша” и Майя Глумова –это один и тот же человек? Наконец, упоминающиеся в повести “Жук в “Муравейнике” Геннадий Комов, Горбовский, Бадер и многие другие имена хорошо известны из разных произведений Стругацких. Так же, как и планеты: Пандора, Гиганда, Саракш, и все связанные с ними образные детали. Композиция повести, как и всегда у Стругацких, неожиданна и интригующа. Поражают даже названия глав, в которых указываются год и число происходящего: “1 июня 78 года”. То есть буквально вчера? Нет. Читая, убеждаешься, что это совсем иной 78-й год, иного века и даже, может, иного исчисления. Условное время происходящего: через 15 лет после времени действия “Обитаемого острова” и “Малыша”. Читая эту повесть, в который раз удивляешься способности Стругацких создавать новые и неожиданные детали в уже не раз ими же самими употребленном фантастическом мире. Арсенал научной фантастичности в повести выдвинут действительно огромный. Однако идейная насыщенность кое-где не соответствует количеству и качеству формальных интригующих элементов. Проще говоря, возникает сомнение: а нужно ли было выдвигать все это огромное оружие пестрой фантастичности для такого маленького рассказа? Хотя идейное зерно повести, как всегда, свежо и интересно. Это опять рассказ о судьбе человека. Человека, родившегося искусственным путем, из инкубатора, сделанного негуманоидной сверхцивилизацией Странников, на протяжении многих повестей Стругацких вмешивающихся в жизнь разных планет и избегающих встреч с человечеством. Случайно обнаруженный на одной из отдаленных пустых планет инкубатор в свое время явился причиной многих тайных совещаний, особенно когда стало ясно, что яйцеклетки, находящиеся в нем, начинают делиться и размножаться. Было решено допустить рождение людей из инкубатора, но не переставать следить за ними: ведь в генах этих людей Странниками могли быть заложены страшные программы. Ведь люди эти могли оказаться бомбами в человеческом облике. К бомбам были найдены детонаторы--тринадцать цилиндриков. Из инкубатора родились здоровые дети, были розданы по разным интернатам, выросли и стали работать, ничего не зная о своем истинном происхождении. Слежка за ними не прекращалась. Работать их посылали подальше от Земли--во избежание. Вдруг выяснилось, что детонаторы действительно связаны с ними внефизическими связами: гибель детонатора повлекла за собой гибель одного из тринадцати близнецов, и наоборот: когда случайно умер еще один из них, исчез соответствующий детонатор. Один из оставшихся близнецов--Лев Абалкин, попал в отчаянное положение. Он был прирожденным зоопсихологом, но ему не разрешили продолжить работу с киноидной цивилизацией Голованов, в которой он достиг больших успехов. Испугались, видимо, возникновения далеко идущих связей с Голованами. Послали работать прогрессором--профессия, к которой он был психически непригоден. Проработав прогрессором несколько лет, Абалкин решил наконец выяснить, что за тайна связана с его личностью, и кто это издевается над его судьбой. При неизвестных обстоятельствах во время встречи с ним умер его лечащий врач, осведомленный о тайне Абалкина, а сам Абалкин вылетел на Землю, находясь на грани психического заболевания, и пропал. Не зарегистрировался нигде. “И началась охота на человека, самая увлекательная из охот”. Не чувствуя себя вправе быть откровенными с потенциальной угрозой для человечества, работники Комиссии по Контролю вынуждены были тайно заняться его поиском, а шеф Комиссии, сам Рудольф Сикорски, не отрицал возможности возникновения такой ситуации, когда придется убить Льва Абалкина. Абалкин же подтверждал все опасения. Он метался, как загнанный в угол зверь, совершая нелепые на первый взгляд поступки, как будто действительно в нем стала работать еще неосознанная им самим страшная программа, заложенная Странниками. Хотя непредвзятому наблюдателю и было ясно, что это просто растерянный, побитый, несчастный и разозлившийся человек. Но... Первый вариант нельзя было исключать, нельзя было оставлять бомбе ни одного шанса, т.к. речь шла о планете Земля и о людях, населявших эту планету. Обстоятелзства как бы вели Абалкина навстречу гибели. Он случайно выведал тайну своего происхождения и все понял. И, поняв, решил выяснить все до конца, пришел в музей, где хранились детонаторы, о которых не должно было быть известно ни одному из Тринадцати бомб, и, когда рука его протянулась к детонатору, Рудольф Сикорски его убил. Он сам пришел, не послушавшись совета друга, пришел и умер, так как был обыкновенным человеком и не мог понять, почему ему нельзя жить на Земле, нельзя заниматься любимой работой, любить любимую женщину, почему это он--бомба для человечества. Вот и вся история Льва Абалкина. В повести прекрасными грустными красками расцвечен рассказ о его детстве, о его любви, о его взаимоотношениях с Майей Глумовой. При помощи посторонних деталей, через окружающие предметы, через оказываемое им воздействие на встреченных людей создается образ несчастного, но сильного человека, неординарного не только тайной своего рождения, но и своими человеческими качествами. Одни из лучших страниц повести--отчет Льва Абалкина о совместной операции вместе с Голованом Щекном. Скупо и немногословно, но глубоко жизненно раскрываются образы доктора Гоаннека, Громберга, самого Сикорского и других персонажей. Интересен образ героя, от имени которого ведется рассказ--Максима Каммерера. Прекрасно чередуются настроения поэтической грусти и завороженности интригой. Интересно обобщается история Льва Абалкина: даже в гуманном будущем человечества люди бывают несчастны и счастливы, отношение к ним может складываться разное, ошибки они могут совершать любые, и оправдывать эти ошибки будут той же формулировкой: “Ради блага человечества”, что и всегда, и будут давать себе право распоряжаться чужими судьбами (если эти чужие живут не по мерке, не так, как все, по другим человеческим законам). Стругацкие в который раз утверждают свое кредо: писать о будущем так, как надо писать вообше о любом времени существования человеческого общества: достоверно. И, однако, несмотря на все вышесказанное, повесть не доходит до таких больших идейных обобщений, как “Пикник на обочине” и “Трудно быть богом”. “Жук в муравейнике “ ценна как точка пересечения многих повестей Стругацких о будущем, как пример неограниченных возможностей жанра и обсуждаемых нами авторов в этом жанре.

* *

*

Обзор наш закончен. Но творчество Стругацких, конечно, еще долго будет будоражить умы молодежи и взрослых, в новых произведениях раскрывая новые возможности жанра, долгое время (и некоторыми странными людьми--по сей день) считающегося жанром чисто равлекательного назначения.


ЛИТЕРАТУРА

Аркаий Стругацкий, Борис Стругацкий:
  1. Страна багревых туч.
  2. Шесть спичек.
  3. Путь на Амальтею.
  4. Стажеры.
  5. Попытка к бегству.
  6. Хищные вещи века.
  7. Далекая Радуга.
  8. Извне.
  9. Малыш.
  10. Парень из преисподней.
  11. Полдень, 22-й век.
  12. Гадкие лебеди.
  13. Улитка на склоне.
  14. Трудно быть богом.
  15. Понедельник начинается в субботу.
  16. Пикник на обочине.
  17. За миллиард лет до конца света.
  18. Жук в муравейнике.
  19. Обитаемый остров.
  20. Отель у погибшего альпиниста.
  21. Машина желаний.