Книгу можно купить в : Biblion. Ru 73р

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 31

средства защиты. Ничего этого не было и даже не предвиделось. Несколько

сотен тысяч выродков были раздроблены, разрозненны, преследуемы, многие

вообще относились к категории так называемых легальных, но если бы даже их

удалось объединить и вооружить, эту маленькую армию Неизвестные Отцы

уничтожили бы немедленно, выслав ей навстречу передвижные излучатели,

включенные на полную мощность...

Зеф давно уже замолчал, а Максим все сидел, понурившись, ковыряя

прутиком черную сухую землю. Потом Зеф покашлял и сказал неловко:

- Да, приятель. Вот оно как на самом-то деле...

Кажется, он уже раскаивался в том, что рассказал, как оно на самом

деле.

- На что же вы надеетесь? - проговорил Максим.

Зеф и Вепрь молчали. Максим поднял голову, увидел их лица и

пробормотал:

- Простите... Я... Это все так... Простите.

- Мы должны бороться, - ровным голосом произнес Вепрь, - мы боремся,

и мы будем бороться. Зеф сообщил вам одну из стратегий штаба. Существуют и

другие, столь же уязвимые для критики и ни разу не опробованные

практически... Вы понимаете, у нас сейчас все в становлении. Зрелую теорию

борьбы не создашь на пустом месте за два десятка лет...

- Скажите, - медленно проговорил Максим, - это излучение... Оно

действует одинаково на все народы вашего мира?

Вепрь и Зеф переглянулись.

- Не понимаю, - сказал Вепрь.

- Я имею в виду вот что. Есть здесь какой-нибудь народ, где найдется

хотя бы несколько тысяч таких, как я?

- Вряд ли, - сказал Зеф. - Разве что у этих... у мутантов. Массаракш,

ты не обижайся, Мак, но ведь ты - явный мутант... Счастливая мутация, один

шанс на миллион...

- Я не обижаюсь, - сказал Максим. - Значит, мутанты... Это там,

дальше на юг?

- Да, - сказал Вепрь. Он пристально глядел на Максима.

- А что там, собственно, на юге? - спросил Максим.

- Лес, потом пустыня... - ответил Вепрь.

- И мутанты?

- Да. Полузвери. Сумасшедшие дикари... Слушайте, Мак, бросьте вы это.

- Вы их когда-нибудь видели?

- Я видел только мертвых, - сказал Вепрь. - Их иногда ловят в лесу, а

потом вешают перед бараками для поднятия духа.

- А за что?

- За шею! - рявкнул Зеф. - Дурак! Это зверье! Они неизлечимы, и они

опаснее любого зверя! Я-то их повидал, ты такого и во сне не видел...

- А зачем туда тянут башни? - спросил Максим. - Хотят их приручить?

- Бросьте, Мак, - снова сказал Вепрь. - Это безнадежно. Они нас

ненавидят... А впрочем, поступайте, как знаете. Мы никого не держим.

Наступило молчание. Потом вдалеке, у них за спиной, послышался

знакомый лязгающий рык. Зеф приподнялся.

- Танк... - сказал он раздумчиво. - Пойти его убить?.. Это недалеко,

восемнадцатый квадрат... Нет, завтра.

Максим вдруг решился:

- Я им займусь. Идите, я вас догоню.

Зеф с сомнением поглядел на него.

- Сумеешь ли? - сказал он. - Подорвешься еще...

- Мак, - сказал однорукий. - Подумайте!

Зеф все смотрел на Максима, а потом вдруг осклабился.

- Ах вот зачем тебе танк! - сказал он. - Хитрец, парень. Не-ет, меня

не обманешь. Ладно, иди, ужин я тебе сберегу, одумаешься - приходи

жрать... Да имей в виду, что многие самоходки заминированы, копайся там

осторожнее... Пошли, Вепрь. Он догонит.

Вепрь хотел еще что-то сказать, но Максим уже поднялся и зашагал к

просеке. Он больше не хотел разговоров. Он шел быстро, не оборачиваясь,

держа гранатомет под мышкой. Теперь, когда он принял решение, ему

сделалось легче, и предстоящее дело зависело только от его умения и от его

сноровки.

14

Под утро Максим вывел танк на шоссе и развернул носом на юг. Можно

было ехать, но он вылез из отсека управления, спрыгнул на изломанный бетон

и присел на краю кювета, вытирая травой запачканные руки. Ржавая громадина

мирно клокотала рядом, уставив в мутное небо острую верхушку ракеты.

Он проработал всю ночь, но усталости не чувствовал. Аборигены строили

прочно, машина оказалась в неплохом состоянии. Никаких мин, конечно, не

обнаружилось, а ручное управление, напротив, было. Если кто-нибудь и

подрывался на таких машинах, то это могло произойти только из-за

изношенности котла, либо от полного технического невежества. Котел,

правда, давал не больше двадцати процентов нормальной мощности, и была

порядком потрепана ходовая часть, но Максим был доволен - вчера он не

надеялся и на это.

Было около шести часов утра, совсем рассвело. Обычно в это время

воспитуемых строили в клетчатые колонны, наскоро кормили и выгоняли на

работы. Отсутствие Максима было, конечно, уже замечено, и вполне возможно,

что теперь он числился в бегах и был приговорен, а может быть Зеф придумал

какое-нибудь объяснение - подвернулась нога, ранен или еще что-нибудь.

В лесу стало тихо. "Собаки", перекликавшиеся всю ночь, угомонились,

ушли, наверное, в подземелье и хихикают там, потирая лапы, вспоминая, как

напугали вчера двуногих... Этими "собаками" надо будет потом основательно

заняться, но сейчас придется оставить их в тылу. Интересно, воспринимают

они излучение или нет? Странные существа... Ночью, пока он копался в

двигателе, двое все время торчали за кустами, тихонько наблюдая за ним, а

потом пришел третий и забрался на дерево, чтобы лучше видеть. Максим,

высунувшись из люка, помахал ему рукой, а потом, озорства ради,

воспроизвел как мог то четырехсложное слово, которое вчера скандировал

хор. Тот, что был на дереве, страшно рассердился, засверкал глазами, надул

шерсть по всему телу и принялся выкрикивать какие-то гортанные

оскорбления. Двое в кустах были, очевидно, этим шокированы, потому что

немедленно ушли и больше не возвращались. А ругатель еще долго не слезал и

все никак не мог успокоиться: шипел, плевался, делал вид, что хочет

напасть, и скалил белые редкие клыки. Убрался он только под утро, поняв,

что Максим не собирается вступать с ним в честную драку... Вряд ли они

разумны в человеческом смысле, но существа занятные и, вероятно,

представляют собой какую-то организованную силу, если сумели выжить из

Крепости военный гарнизон во главе с принцем-герцогом... До чего же у них

здесь мало информации, одни слухи и легенды... Хорошо бы помыться сейчас,

весь извозился в ржавчине, да и котел подтекает, кожа горит от радиации.

Если Зеф и однорукий согласятся ехать, надо будет заслонить котел

тремя-четырьмя плитами, ободрать броню с бортов...

Далеко в лесу что-то бухнуло, отдалось эхом - саперы-смертники начали

рабочий день. Бессмыслица, бессмыслица... Снова бухнуло, застучал пулемет,

стучал долго, потом стих. Стало совсем светло, день выдавался ясный, небо

было без туч, равномерно белое, как светящееся молоко. Бетон на шоссе

блестел от росы, а вокруг танка росы не было - от брони шло нездоровое

тепло.

Потом из-за кустов, наползших на дорогу, появились Зеф и Вепрь,

увидели танк и зашагали быстрее. Максим поднялся и пошел навстречу.

- Жив! - сказал Зеф вместо приветствия. - Так я и думал. Баланду твою

я, брат, того... не в чем нести. А хлеб принес, лопай.

- Спасибо, - сказал Максим, принимая краюху.

Вепрь стоял, опершись на миноискатель, и смотрел на него.

- Лопай и удирай, - сказал Зеф. - Там, брат, за тобой приехали.

По-моему, на доследование тебя хотят...

- Кто? - спросил Максим, перестав жевать.

- Нам не доложился, - сказал Зеф. - Какой-то штымп в орденах с ног до

головы. Орал на весь лагерь, почему тебя нет, меня чуть не застрелил... а

я, знай, глаза луплю и докладываю: так-мол и так, погиб на минном поле

смертью храбрых...

Он обошел танк вокруг, сказал: "Экая пакость...", сел на обочину и

стал свертывать цигарку.

- Странно, - сказал Максим, задумчиво откусывая от краюхи. - На

доследование?.. Зачем?

- Может быть, это Фанк? - негромко спросил Вепрь.

- Фанк? Среднего роста, квадратное лицо, кожа шелушится?..

- Какое там, - сказал Зеф. - Здоровенная жердь, весь в прыщах, дурак

дураком - Гвардия.

- Это не Фанк, - сказал Максим.

- Может быть, по приказу Фанка? - спросил Вепрь.

Максим пожал плечами и отправил в рот последнюю корку.

- Не знаю, - сказал он. - Раньше я думал, что Фанк имеет какое-то

отношение к подполью, а теперь не знаю, что и думать...

- Тогда вам, пожалуй, действительно лучше уехать, - проговорил Вепрь.

- Хотя, честно говоря, я не знаю, что хуже - мутанты или этот гвардейский

чин...

- Да ладно, пусть едет, - сказал Зеф. - Связным он у тебя работать

все равно не станет, а так по крайней мере хоть привезет какую-нибудь

информацию о Юге... если с него там шкуру не сдерут.

- Вы, конечно, со мной не поедете, - сказал Максим утвердительно.

Вепрь покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Желаю удачи.

- Ракету сбрось, - посоветовал Зеф. - А то взорвешься с нею... И вот

что. Впереди у тебя будут две заставы. Ты их проскочишь легко, только не

останавливайся. Они повернуты на юг. А вот дальше будет хуже. Радиация

ужасная, жрать нечего, мутанты, а еще дальше - пески, безводье.

- Спасибо, - сказал Максим. - До свидания.

Он вспрыгнул на гусеницу, отвалил люк и залез в жаркую полутьму. Он

уже положил руки на рычаги, когда вспомнил, что остался еще один вопрос.

Он высунулся.

- Слушайте, - сказал он. - А почему истинное назначение башен

скрывают от рядовых подпольщиков?

Зеф сморщился и плюнул, а Вепрь грустно ответил:

- Потому что большинство в штабе надеется когда-нибудь захватить

власть и использовать башни по-старому, но для других целей.

- Для каких - других? - мрачно спросил Максим.

- Для воспитания масс в духе добра и взаимной любви, - сказал Вепрь.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Зеф, отвернувшись,

старательно заклеивал языком цигарку. Потом Максим сказал: "Желаю вам

выжить" и вернулся к рычагам. Танк загремел, залязгал, хрустнул гусеницами

и покатился вперед.

Вести машину было неудобно. Сидения для водителя не было, а груда

веток и травы, которую Максим набросал ночью, очень быстро расползлась.

Обзор был отвратительный, разогнаться как следует не удавалось - на

скорости тридцать километров в двигателе начинало что-то греметь и

захлебываться, поднималась вонь. Правда, проходимость у этого атомного

одра все еще была прекрасная. Дорога или не дорога - ему было все равно,

кустов и неглубоких рытвин он не замечал вовсе, поваленные деревья давил в

крошку. Молодые деревца, проросшие сквозь рассевшийся бетон, он с

легкостью подминал под себя, а через глубокие ямы, наполненные тухлой

водой, переползал, словно бы даже фыркая от удовольствия. И курс он держал

прекрасно, повернуть его было весьма нелегко.

Шоссе было довольно прямое, в отсеке - грязно и душно, и в конце

концов Максим поставил ручной газ, вылез наружу и удобно устроился на краю

люка под решетчатым лотком ракеты. Танк пер вперед, словно это и был его

настоящий курс, заданный давней программой. Было в нем что-то

самодовольное и простоватое, и Максим, любивший машины, даже похлопал его

по броне, выражая одобрение.

Жить было можно. Справа и слева уползал назад лес, мерно клокотал

двигатель, радиация наверху почти не чувствовалась, ветерок был

сравнительно чистым и приятно охлаждал горящую кожу. Максим поднял голову

и взглянул на качающийся нос ракеты. Пожалуй, ее действительно нужно

сбросить. Лишний вес. Взорваться она, конечно, не взорвется, давно

"протухла", он еще ночью обследовал ее, но весит она тонн десять, зачем

такое таскать? Танк полз себе вперед, а Максим принялся лазить по лотку,

отыскивая механизм крепления. Он нашел механизм, но все заржавело, и

пришлось повозиться, и пока он возился, танк дважды съезжал на поворотах в

лес и принимался, гневно завывая, ломать деревья, и Максиму приходилось

спешить к рычагам, успокаивать железного дурака и выводить его снова на

дорогу. Но в конце концов механизм сработал, ракета тяжело мотнулась и

ухнула на бетон, а потом грузно откатилась в кювет. Танк подпрыгнул и

пошел легче, и тут Максим увидел впереди первую заставу.

На опушке стояли две больших палатки и автофургон, дымила полевая

кухня. Два гвардейца, голые до пояса, умывались - один сливал другому из

манерки. Посередине шоссе стоял и глядел на танк часовой в черной накидке,

а справа от шоссе торчали два столба, соединенных перекладиной, и с этой

перекладины что-то свисало, что-то длинное и белое, почти касаясь земли.

Максим спустился в отсек, чтобы не было видно клетчатого балахона, и

выставил голову. Часовой, с изумлением поглядывая на танк, отходил к

обочине, потом растерянно оглянулся на фургон. Полуголые гвардейцы

перестали умываться и тоже глядели на танк. На грохот гусениц из палаток и

из фургона вышло еще несколько человек, один - в мундире с офицерскими

шнурами. Они были очень удивлены, но не встревожены - офицер показал на

танк рукой и что-то сказал, и все засмеялись. Когда Максим поровнялся с

часовым, тот крикнул ему неслышно за шумом двигателя, и Максим в ответ

прокричал: "Все в порядке, стой, где стоишь..." Часовой тоже ничего не

услышал, но на лице его выразилось удовлетворение. Пропустив танк, он

снова вышел на середину шоссе и встал в прежней позе. Было ясно, что все

обошлось.

Максим повернул голову и увидел вблизи то, что свисало с перекладины.

Секунду он смотрел, потом быстро присел, зажмурился и без всякой нужды

ухватился за рычаги. Не надо было смотреть, подумал он. Черт меня дернул

поворачивать голову, ехал бы и ехал, ничего бы не знал... Он заставил себя

раскрыть глаза. Нет, подумал он. Смотреть надо. Надо привыкать. И надо

узнавать. Нечего отворачиваться. Я не имею права отворачиваться, раз уж я

взялся за это дело. Наверное, это был мутант, смерть не может так

изуродовать человека. Вот жизнь - уродует. Она и меня изуродует, и никуда

от этого не денешься, и не надо сопротивляться, надо привыкать. Может

быть, впереди у меня сотни километров дорог, уставленных виселицами...

Когда он снова высунулся из люка и поглядел назад, заставы уже не

было видно - ни заставы, ни одинокой виселицы у дороги. Хорошо бы сейчас

ехать домой... так вот ехать, ехать, ехать, а в конце - дом, мама, отец,

ребята... приехать, проснуться, умыться и рассказать им страшный сон про

обитаемый остров... Он попытался представить себе Землю, но у него ничего

не получилось, только было странно думать, что где-то есть чистые веселые

города, много добрых умных людей, все друг другу доверяют, нет ржавчины,

дурных запахов, радиации, черных мундиров, грубых скотских лиц, жутких

легенд, смешанных с еще более жуткой правдой, и он вдруг впервые подумал,

что на Земле тоже могло так случиться и он был бы сейчас таким, как все

вокруг - невежественным, обманутым, раболепным и преданным. Ты искал себе

дела, подумал он. Ну вот, у тебя теперь есть дело - трудное дело, грязное

дело, но вряд ли ты найдешь где-нибудь когда-нибудь другое дело, столь же

важное...

Впереди на шоссе показался какой-то механизм, медленно ползущий в ту

же сторону - на юг. Это был небольшой гусеничный трактор, тянувший за

собой прицеп с металлической решетчатой фермой. В открытой кабине сидел

человек в клетчатом балахоне и курил трубку, он равнодушно посмотрел на

танк, на Максима и отвернулся. Что это за ферма? - подумал Максим. Какие

знакомые очертания... Потом он вдруг понял, что это секция башни.

Столкнуть бы ее сейчас в канаву, подумал он, и проехаться по ней раза два

взад-вперед... Он оглянулся, и выражение его лица, видимо, очень не

понравилось водителю трактора - водитель вдруг затормозил и спустил одну

ногу на гусеницу, как бы готовясь выпрыгнуть. Максим отвернулся.

Минут через десять он увидел вторую заставу. Это был аванпост

огромной армии клетчатых рабов, а может быть и не рабов как раз, а самых

свободных людей в стране, - два временных домика с блестящими цинковыми

крышами, невысокий искусственный холм, на нем - серый приземистый капонир

с черными щелями амбразур. Над капониром уже поднимались первые секции

башни, а вокруг холма стояли автокраны, трактора, валялись в беспорядке

железные фермы. Лес на несколько сотен метров вправо и влево от шоссе был

уничтожен, по открытому пространству кое-где копошились люди в клетчатой

одежде. За домиками виднелся длинный низкий барак, такой же, как в лагере.

Перед бараком сохло на веревках серое тряпье. Немного дальше у шоссе

торчала деревянная вышка с площадкой, на площадке прохаживался часовой в

серой армейской форме, в глубокой каске, и стоял пулемет на треноге. Под

вышкой толпились еще солдаты, у них был вид людей, изнемогающих от комаров

и скуки. Все курили.

Ну, здесь я тоже проеду без хлопот, подумал Максим, здесь конец света

и всем на все наплевать. Но он ошибся. Солдаты перестали отмахиваться от

комаров и уставились на танк. Потом один, тощий, на кого-то очень похожий,

поправил на голове каску, вышел на середину шоссе и поднял руку. Это ты

зря, подумал Максим с сожалением, это тебе ни к чему. Я решил здесь

проехать, и я проеду... Он соскользнул вниз, к рычагам, устроился

поудобнее и поставил ногу на акселератор. Солдат на шоссе продолжал стоять

с поднятой рукой. Сейчас я дам газ, подумал Максим, взреву как следует, и

он отскочит... а если не отскочит, подумал он с внезапным ожесточением, то

что же - на войне, как на войне...

И вдруг он узнал этого солдата. Перед ним был Гай - похудевший,

осунувшийся, заросший щетиной, в мешковатом солдатском комбинезоне.

"Гай... - пробормотал Максим. - Дружище... как же я теперь?" Он снял ногу

с газа, выключил сцепление, танк замедлил ход и остановился. Гай опустил

руку и неторопливо пошел навстречу. И тут Максим даже засмеялся от

радости. Все получалось очень хорошо. Он снова включил сцепление и

приготовился.

- Эй! - начальственно крикнул Гай и постучал прикладом по броне. -

Кто такой?

Максим молчал, тихонько посмеиваясь.

- Есть там кто? - в голосе Гая появилась некоторая неуверенность.

Потом его подкованные каблуки загремели по броне, люк слева

распахнулся, и Гай просунулся в отсек. Увидев Максима, он открыл рот, и в

ту же секунду Максим схватил его за комбинезон, рванул к себе, повалил на

ветки под ногами и прижал... Танк взревел ужасным ревом и рванулся вперед.

Разобью двигатель, подумал Максим. Гай дергался и ворочался, каска съехала

ему на лицо, он ничего не видел и только брыкался вслепую, пытаясь

вытащить их-под себя автомат. Отсек вдруг наполнился громом и лязгом -

по-видимому, в тыл танку ударили автоматы и пулемет. Это было безопасно,

но неприятно, и Максим с нетерпением следил, как надвигается стена леса,

все ближе... ближе... и вот первые кусты... кто-то клетчатый шарахнулся с

дороги... и вот уже вокруг лес, и пули уже не стучат по броне, и шоссе

впереди свободно на много сотен километров.

Гай, наконец, вытащил из-под себя автомат, но Максим содрал с него

каску и увидел его потное оскаленное лицо, и засмеялся, когда ярость, ужас

и жажда убивать сменились на этом лице выражением сначала растерянности,

потом изумления и, наконец, радости. Гай пошевелил губами - видимо,

сказал: "Массаракш!" Максим бросил рычаги, притянул его к себе, мокрого,

тощего, заросшего, обнял, прижал от избытка чувств, потом отпустил и,

держа его за плечи, сказал: "Гай, дружище, как я рад!" Ничего решительно

не было слышно. Он глянул в смотровую щель, шоссе было прямое по-прежнему,

и он снова поставил ручной газ, а сам вылез наверх и вытащил Гая за собой.

- Массаракш! - сказал помятый Гай. - Это опять ты!

Blog

Книгу можно купить в : Biblion. Ru 73р