Уголовного судопроизводства

Вид материала

Документы

Содержание Петрухин И.Л.

Подобный материал:

• Уголовный процесс сга конституционные принципы уголовного судопроизводства, 15.8kb.
• Участники уголовного судопроизводства, их права, 248.29kb.
• Ения безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства,, 77.76kb.
• Секция юридических дисциплин, 44.09kb.
• Конституции Российской Федерации. Порядок уголовного судопроизводства, установленный, 4236.77kb.
• Примерные вопросы кандидатского экзамена по специальности 12. 00. 09 «Уголовный процесс,, 57.27kb.
• Реализация принципов уголовного судопроизводства при производстве по рассмотрению, 706.9kb.
• Комментарий законодательства об обеспечении безопасности участников уголовного судопроизводства, 3356.06kb.
• Тематика дипломных работ по курсу «Уголовный процесс» для слушателей заочного обучения, 33.13kb.
• Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства как гарантия осуществления, 432.42kb.

УГОЛОВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС, КРИМИНОЛОГИЯ


А. СЕЛЮТИН,

кандидат юридических наук


ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЗАЩИТЫ ПРАВ УЧАСТНИКОВ

УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА


Как справедливо отмечает С.Ю. Францифорова, важной процессуальной гарантией защиты конституционных прав и законных интересов личности в досудебном производстве служит судебный контроль¹. Действительно, основой уголовно-процессуального регулирования защиты прав и свобод прав личности в уголовном судопроизводстве являются нормы уголовно-процессуального законодательства и его институты, назначение которых заключается в создании системы гарантий прав и свобод человека и гражданина при осуществлении правосудия по уголовным делам.

Эффективность защиты прав участников уголовного судопроизводства должна быть ощутима в результате сокращения сроков предварительного расследования и судебного разбирательства, предусмотренных новым Уголовно-процессуальным кодексом РФ. Так, первая редакция ст. 223 УПК РФ предусматривала, что дознание должно производиться в течение 15 суток со дня возбуждения уголовного дела и этот срок может быть продлен прокурором, но не более чем на 10 суток. Такой подход законодателя обусловил сравнение в научной литературе современного дознания с протокольной формой досудебной подготовки материалов, которую предусматривал УПК РСФСР 1960 г. В дальнейшем Федеральным законом от 4 июля 2003 г. 15 суток были заменены 20-ю. Однако эти пять дополнительных дней почти не изменили сложившуюся ситуацию, когда дознаватели не успевали закончить в срок расследование дел о преступлениях несовершеннолетних в силу необходимости установления широкого перечня обстоятельств, входящих в предмет доказывания по этой категории дел (ст. 73, 421 УПК РФ).

В итоге принятый 6 июня 2007 г. Федеральный закон вернул дознанию сроки, которые были установлены в период действия УПК РСФСР 1960 г. (ст. 121). Теперь дознание производится в течение 30 суток со дня возбуждения уголовного дела, при необходимости этот срок может быть продлен прокурором. Но российский законодатель пошел еще дальше: в необходимых случаях, в том числе связанных с производством судебной экспертизы, указанный срок дознания может быть продлен прокурором района (города) или его заместителем до шести месяцев (ч. 4 ст. 223 УПК РФ)².

С одной стороны, идея значительного сокращения сроков была обусловлена необходимостью совершенствования защиты прав участников уголовного судопроизводства, но с другой – такая инициатива пошла вразрез с возможностью проведения полного и объективного дознания, что также недопустимо.

Позиция законодателя понятна, но в части обеспечения эффективности защиты участников уголовного процесса вызывает еще много вопросов.

Следует отметить, что главенствующая роль в области охраны прав и свобод человека и гражданина отводится судебному контролю, который получил широкое распространение на досудебных стадиях, что позволило перейти от констатации допущенных нарушений к их предупреждению на стадии возбуждения уголовного дела и предварительного расследования.

В силу положений старого УПК РСФСР суд мог только осуществлять надзор за результатами предварительного расследования, а свои контрольные функции мог реализовывать лишь в стадиях судебного разбирательства.

Конечно, нельзя забывать и введенные в УПК РСФСР Законом РФ от 23 мая 1992 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»³ положения ст. 220.1 и 220.2, которыми было установлено право суда проверять законность и обоснованность решения об избрании меры пресечения – заключения под стражу, которые предоставляли возможность осуществления судебного контроля на стадии предварительного расследования.

Однако в общей совокупности гарантий эта правовая платформа не обеспечивала должной защиты прав участникам уголовного судопроизводства. Только с принятием нового УПК РФ традиционные полномочия суда были значительно расширены в части осуществления контроля над исполнением законов и обеспечением прав граждан, вовлеченных в уголовное судопроизводство на его досудебных стадиях.

Так, в целях реализации основных положений Конституции Российской Федерации о признании, соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина Уголовно-процессуальный кодекс РФ предусмотрел в ч. 2 ст. 29 только судебный порядок для процедур:

- об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога;

- о продлении срока содержания под стражей;

- о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;

- о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц;

- о производстве обыска и (или) выемки в жилище;

- о производстве выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи;

- о производстве личного обыска;

- о производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях;

- о наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи;

- о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях;

- о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности;

- о контроле и записи телефонных и иных переговоров.

Наиболее существенным из полномочий суда в ходе досудебного производства по УПК РФ является принятие им решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей.

Конституционное положение о том, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению (ч. 2 ст. 22 Конституции РФ), долгое время оставалось не реализованным в уголовно-процессуальном законодательстве. При этом правовой основой сохранения прежнего санкционирования ареста прокурором служил абз. 2 п. 6 раздела второго Конституции России «Заключительные и переходные положения» о том, что до приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции России сохраняется прежний порядок ареста и содержания под стражей⁴.

Таким образом, необходимость исключительно судебного решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу в последние годы не вызывала сомнений в уголовно-процессуальной науке. Так, М.Х. Гельдибаев в своей работе, написанной накануне принятия УПК РФ 2001 г., отмечал, что применение ареста в качестве меры пресечения должно быть возможным только по судебному решению с участием сторон защиты и обвинения (в лице прокурора), их процессуального равенства в части представления аргументов в пользу своей позиции. В этом случае права, свободы и законные интересы обвиняемого (подозреваемого) будут защищены в максимальной степени и гарантированы соответствующей судебной процедурой (примерно такая же процедура предусматривается в проекте УПК)⁵.

Важно отметить, что изначально возникали очевидные организационно-правовые трудности в реализации указанного конституционного положения. К этому не были готовы ни суды, ни прокуроры, ни следователи и дознаватели. Разработчики проекта УПК РФ 2001 г. учли эти сложные проблемы и, несмотря на то, что в ч. 2 ст. 29 УПК РФ было закреплено полномочие суда по принятию решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, одновременно в п. 1 ст. 10 Федерального закона от 18 декабря 2001 г. «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»⁶ было установлено, что уголовно-процессуальные нормы, касающиеся передачи судам в ходе досудебного производства по уголовному делу полномочий по применению меры пресечения в виде заключения под стражу, должны были быть введены в действие только с 1 января 2004 г.

Интересно отметить, что определение приоритетной роли суда в реализации механизма защиты прав и свобод участников уголовного процесса не у всех нашло должного одобрения. Например, Г.Н. Королев приходит к выводу, что в действующем уголовно-процессуальном законе законодатель существенно ограничил самостоятельность органов исполнительной власти в сфере уголовного судопроизводства, и называет курьезной норму ч. 2 ст. 29 УПК РФ, в которой закреплено, что только суд, в том числе, в ходе досудебного производства правомочен принимать решения о производстве следственных и процессуальных действий, таких, как осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; обыск и выемку в жилище; наложение ареста на имущество⁷. Он убежден, что закрепленная в уголовно-процессуальном законе необходимость получения представителями органов исполнительной власти (следователем и дознавателем) согласия органа судебной власти (суда) на выполнение предоставленных им полномочий (производство следственных действий) нарушает конституционный принцип разделения властей.

В действительности с таким утверждением трудно согласиться, поскольку положения ст. 29 УПК РФ не только не противоречат Конституции РФ, но и являются прямым выражение основ конституционного приоритета прав граждан в материи уголовного процесса.

Как справедливо отмечает И.С. Дикарев, Конституция РФ относит к исключительной компетенции суда не только признание лица виновным в совершении преступления (ч. 1 ст. 49 Конституции), но и принятие решений, связанных с ограничением конституционных прав личности на свободу и личную неприкосновенность, на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, на неприкосновенность жилища (ст. 22, 23, 25 Конституции)⁸.

Судебная власть как одна из ветвей государственной власти является средством управления обществом, и в связи с этим она может быть рассмотрена в различных аспектах, например, как социально-политический феномен. Судебная власть может быть представлена как обязательный атрибут политически организованного общества. В этом будет проявляться характеристика взаимоотношений государства, общества и личности. Если рассматривать судебную власть применительно к ее функционирующим основам, то этот вид государственной деятельности выступает средством разрешения конфликтов правового характера, возникающих в обществе. А если же рассматривать судебную власть как государственно-правовой институт, то здесь налицо обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина, предопределяемое функциональным назначением судебной деятельности органа, наделенного властью по обеспечению защиты прав и свобод. Сегодня о судебной власти можно сказать, что в системе иных ветвей власти это самостоятельная и полновесная ветвь государственной власти в силу своего высокого статуса, компетентности, авторитетности. Именно она должна гарантировать обеспечение конституционных прав и свобод личности⁹.

В содержании ст. 118 Конституция РФ отражает, что судебная власть как одна из ветвей государственной власти осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Это означает, что судебная власть реализует себя посредством судопроизводства, т.е. урегулированной процессуальным законом деятельности суда по конкретному делу, состоящей из разрешения дела по существу, а также в решении иных правовых вопросов, возникающих в ходе процессуальной деятельности по конкретному делу.

Обеспечение эффективной защиты прав участников уголовного судопроизводства, таким образом, осуществляется в первую очередь в рамках института судебного контроля. При этом судебный контроль ведется посредством дачи судом разрешения на производство ряда процессуальных действий, способных нарушить или ограничить конституционные права и свободы граждан (ч. 2 ст. 29 УПК РФ).

Но нельзя забывать и о том, что судебный контроль может иметь место и при рассмотрении жалоб граждан в порядке ст. 125 УПК РФ на незаконные действия (бездействие), о решении должностных лиц в досудебном производстве, если они нарушили предоставленные Конституцией РФ права и свободы граждан.

При анализе положений ст. 123 и 125 УПК РФ, посвященных судебному обжалованию действий и решений должностных лиц на предварительном следствии, становится очевидно, что, несмотря на их лаконичность, они, в общем, довольно широко охватывают все вопросы, связанные с жалобами граждан на действия следователей и прокуроров, обеспечивая охрану прав и интересов граждан¹⁰.

Так, в силу ст. 125 УПК РФ постановления дознавателя, следователя, руководителя следственного органа об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а также иные решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районный суд по месту производства предварительного расследования.

По результатам рассмотрения жалобы судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений дознавателя, следователя, прокурора не позднее чем через пять суток со дня поступления жалобы в судебном заседании.

Институт обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ оказался весьма эффективным в общем механизме защиты прав участников уголовного судопроизводства. Так, по данным судебной статистики, за период 2007–2008 гг. в российских районных судах в порядке ст. 125 УПК РФ рассмотрено 136,1 тыс. жалоб на действия должностных лиц, осуществляющих досудебное уголовное производство, из которых удовлетворено менее четверти (22,7%). В сравнении с 2006 г. количество поступивших в суды таких жалоб увеличилось на 14%¹¹. За период 2004–2007 гг. количество жалоб, рассмотренных в порядке ст. 125 УПК РФ, к общему количеству материалов судебного контроля возросло более чем в 2,5 раза. В 2004 г. прирост таких жалоб составил 2,7%, в 2005 г. – 4%, в 2006 г. – 6,9%¹². Судебная проверка законности и обоснованности действий и решений дознавателя, следователя на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования занимает, таким образом, важное место в деятельности федеральных судов и должна играть серьезную роль в обеспечении прав и законных интересов граждан в уголовном процессе.

Как справедливо отмечают О. Галимов и И. Дочия¹³, практика применения норм ст. 125 УПК РФ специалисты также не оставили без внимания¹⁴. На страницах юридической печати обсуждаются как теоретические аспекты института судебного контроля над возбуждением уголовных дел и расследованием преступлений¹⁵, так и проблемы совершенствования законодательной регламентации судебной проверки жалоб на постановления дознавателя, следователя¹⁶. В настоящее время актуальным с научной и практической позиции представляется анализ предписаний уголовно-процессуального закона в части определения подсудности судебных дел по таким жалобам. Обобщение судебной практики показывает, что с нарушением правил о подсудности рассматриваются около 4% жалоб¹⁷.

К сожалению, институт обжалования в порядке ст.125 УПК РФ тоже не безупречен. Так, ч. 1 ст. 125 УПК РФ предусматривает возможность обжалования решения об отказе в возбуждении уголовного дела, ч. 2 этой же статьи не указывает среди лиц, которые имеют право подать жалобу, кроме заявителя и его представителей, на лицо, пострадавшее от преступления.

Представляется, что этот существенный правовой пробел ограничивает реализацию права пострадавшего в обжаловании решений, в том числе незаконных и необоснованных, правоохранительных органов и исключает возможность защиты его прав в качестве потерпевшего в рамках расследования конкретного уголовного дела¹⁸.

В соответствии с п. 1 ч. 5 ст. 125 УПК РФ в случае «признания действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным и необоснованным» судья не отменяет обжалуемое решение, а только обязует должностное лицо устранить допущенное нарушение. В этом случае ничто не мешает должностному лицу провести дополнительную проверку и вновь принять аналогичное решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Таким образом, реализация права потерпевшего в виде его доступа к правосудию имеет существенные ограничения, предусмотренные в законе.

Вследствие сказанного, как справедливо отмечает К.В. Комчатов, пострадавшие подчас вынуждены обжаловать принятые решения по нескольку раз, что занимает огромное количество времени, нервов, материальных средств и в конечном итоге приводит к утере вещественных доказательств и невозможности проведения подробных допросов свидетелей, в связи с прошествием большого периода времени и иными последствиями не достигаются цели уголовного процесса, сформулированные в ст. 6 УПК РФ¹⁹.

Следует обратить внимание и на отсутствие предусмотренной в УПК РФ возможности обжалования принятого решения в вышестоящий суд, а также возможности, в отличие от ходатайств, подачи жалобы по данному факту в суд, рассматривавший ранее жалобы по данному вопросу. Данная ситуация усугубляется сложившимся за последние годы негативным отношением следственных работников к обращениям граждан: для некоторых современных следователей любое обращение представляет собой «своеобразный негативный раздражитель»²⁰. По этой причине отношение к процессу и результату рассмотрения жалобы и ходатайства вполне предсказуемо.

Здесь уместно привести мнение Ю.В. Францифорова, отметившего, что мера ответственности суда выражена в том, что он берет на себя право самостоятельно принимать решение о возможности (несмотря на заявленный ему отвод), отправлять правосудие. Закон дает право суду решать данный вопрос самостоятельно. Возникновение противоречий по поводу отвода, заявленного судье, единолично рассматривающему уголовное дело (либо ходатайство о применении меры пресечения или производства следственных действий, либо жалоба на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении), разрешается этим же судьей. Противоречия, связанные с отводом, заявленным судье, если уголовное дело рассматривается судом коллегиально, разрешаются остальными судьями. Противоречие по поводу отвода, заявленного нескольким судьям или всему составу суда, разрешается тем же судом в полном составе большинством голосов (ч. 1–5 ст. 65 УПК РФ). Автор отмечает, что противоречия характеризуются противодействием сторон, имеющих противоположные интересы и цели; следует помнить, что непосредственное воздействие противоречий испытывают на себе участники противостоящих сторон уголовного процесса – обвинения и защиты. Спор между обвинением и защитой порожден наличием противоречий, касающихся, с одной стороны, необходимости уголовного преследования, а с другой – защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, нарушений и ограничений прав, свобод, интересов, а также возможности возмещения причиненного преступлением вреда²¹.

Резонно возникает вопрос: является ли судебный контроль непосредственно правосудием?

Как отмечает Н.А. Колоколов, судебный контроль правосудием не является²². Его точку зрения разделяет и В.Н. Галузо, который указывает на самостоятельную функцию судебного контроля²³. В.А. Азаров отмечает, что феномен судебного контроля как самостоятельная судебная деятельность выражается в уголовно-процессуальной функции²⁴. Особую позицию в плане ограничения функциональной дееспособности судебного контроля занял М.К. Свиридов, считающий, что у суда должна быть одна функция – разрешения уголовного дела по существу, что обосновано, на его взгляд, различием предмета и процессуальной формы судебного контроля и уголовного судопроизводства²⁵. Вместе с тем несогласие с действующим полномочием судебной власти в связи с соотношением понятий правосудия и судебного контроля высказывает Е.Е. Антонова, подчеркивающая, что «в настоящее время суд реализует две во многом дисгармонирующие функции: 1) правосудие и 2) судебный контроль, при котором обозначается его причастность к уголовному преследованию, обеспечению возмещения ущерба, причиненного преступлением, реабилитации и профилактике преступлений, что противоречит основному предназначению суда»²⁶. Противоположную точку зрения высказывает А.П. Гуськова, делая вывод о том, что «судебная власть в уголовном процессе реализуется в форме правосудия в обычном понимании и в форме контроля за соблюдением прав участников уголовного процесса в досудебном производстве», как и В.М. Лебедев, относя к правосудию деятельность суда на стадии предварительного расследования²⁷. С ними солидарны И. Жеребятьев и А. Шамардин, считающие, что деятельность суда по реализации полномочий, перечисленных в ч. 2 ст. 29 УПК РФ, следует признавать элементами правосудия²⁸. По мнению В.А. Лазаревой, все формы судебного контроля охватываются понятием правосудия, а понятия «правосудие» и «судебный контроль» не отличаются функциональным назначением, поскольку регулятивная и охранительная функции государства тесно переплетаются и в чистом виде не существуют, а отрицание охранительной роли правосудия граничит с отрицанием важнейшего конституционного положения об обеспеченности прав и свобод человека и гражданина правосудием (ст. 18 Конституции РФ)²⁹. А.В. Солодилов полагает, что судебный контроль может осуществлять правосудие, но лишь при соблюдении определенных условий: если судебный контроль имеет признаки особого производства (при судебной проверки законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей), а также когда суд фактически разрешает конфликт³⁰.

Осуществление судебного контроля, обеспечивающего защиту прав и свобод человека, в теории уголовного процесса имеет разные определения. Например, В.Ю. Мельников судебный контроль над проведением следственных действий рассматривает в виде специфической уголовно-процессуальной деятельности, направленной на обеспечение соблюдения в уголовном процессе конституционных прав и свобод участников процесса, недопущения их нарушения, восстановления незаконно и (или) необоснованно нарушенных конституционных прав³¹. Как отмечает С.Ю. Францифорова, это определение, по существу, правильное, но не раскрывает сущности судебного контроля как важнейшего направления судебной власти³².

Л.М. Володина рассматривает судебный контроль как один из способов реализации судебной власти наряду с правосудием, действующий как мера защитного характера, обеспечивающая законность и обоснованность ограничения прав человека³³.

По мнению Н.А. Колоколова, судебный контроль на стадии предварительного расследования по отношению к основному, обычному, отложенному судебному контролю является экстраординарным (необычным, оперативным), носящим частный, вспомогательный, правообеспечительный характер³⁴.

Таким образом, наряду с традиционной формой реализации судебной власти в виде отправления правосудия свои ниши имеют и судебный контроль в досудебном производстве по уголовным делам, и рассмотрение судом жалоб граждан на действия и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство (ст. 125 УПК РФ).

Социально-ценностное значение этих форм реализации судебной власти, особенно с позиции их служения защите прав и свобод человека и гражданина, привело к тому, что сегодня они стали на практике повседневными явлениями, прочно утвердившимися в уголовно-процессуальной теории и вполне обстоятельно исследованными ее институтами³⁵.

Следует отметить, что среди способов защиты прав участников уголовного процесса значительное внимание законодатель всегда уделял вопросам судебной процедуры, связанной с изучением судом поступившего уголовного дела на предмет выяснения вопросов полноты и достаточности материалов предварительного расследования для рассмотрения дела в судебном разбирательстве и в определении процедуры подготовки дела к судебному заседанию и условий принятия судьей решения об этом.

На первой стадии принятия дела к производству суд определяет вопросы, связанные с подсудностью дела, соответствием содержания обвинительного заключения требованиям уголовно-процессального закона, выяснением факта о вручении копии обвинительного заключения обвиняемому лицу и др.

Так, с точки зрения реализации механизма обеспечения прав участников уголовного судопроизводства на данной стадии к ним следует отнести полномочия суда по проверке законности отдельных действий (бездействий) и решений органов предварительного расследования и прокурора, а также связанный с ним контроль допустимости доказательств, осуществляемый судом в ходе досудебного производства. Здесь вновь уместно вспомнить о положениях ст. 125 УПК РФ.

Назначение судебного заседания без предварительного слушания в соответствии с положениями ст. 229 УПК РФ, предусматривающими их обязательное проведение по ходатайству стороны и по инициативе суда, фактически возможно лишь при отсутствии юридического спора защиты со стороной обвинения по существу предъявленного обвинения в соответствии со ст. 87–89 УПК РФ собранных по уголовному делу доказательств.

Так, при наличии у стороны защиты претензий по поводу законности и обоснованности направления органом предварительного расследования уголовного дела в суд, в том числе, в связи с допущенными нарушениями прав обвиняемого УПК РФ предусматривает специальный порядок судебного заседания через предварительное слушание.

Одним из основных вопросов, которые по инициативе сторон могут быть рассмотрены в ходе предварительного слушания, является вопрос о допустимости доказательств. От его решения во многом зависит судьба уголовного дела, по которому поддерживается государственное обвинение. Фактически от разрешения вопроса о допустимости тех или иных доказательств зависит деятельность прокурора в качестве государственного обвинителя в ходе судебного заседания. В этой связи, мы полагаем, есть необходимость остановиться на рассмотрении этого вопроса более подробно. Так, суд по ходатайству сторон или собственной инициативе в соответствии с ч. 2 ст. 229 УПК РФ может назначить и провести предварительное слушание по уголовному делу. Проверка допустимости доказательств составляет одну из основных задач предварительного слушания, являющегося одной из процессуальных форм назначения уголовного дела к судебному разбирательству.

При проведении предварительного слушания сторонам предоставляется право заявлять ходатайства об исключении любого имеющегося в уголовном деле доказательства. Ходатайство об исключении доказательства (ч. 2 ст. 235 УПК РФ) должно содержать основания для признания доказательств недопустимыми. Судья должен при этом выяснить, имеются ли возражения у другой стороны по поводу заявленного ходатайства. Если нет возражений, то судья удовлетворяет заявленное ходатайство (ч. 4 ст. 24 УПК РФ).

Судья может принять одно из следующих решений: либо удовлетворить ходатайство, либо отказать в его удовлетворении, процессуально оформив свое решение законным, обоснованным и мотивированным постановлением, в котором должно быть указано, какое именно доказательство признается недопустимым и исключается из доказывания и какие материалы уголовного дела подтверждают обоснованность принимаемого решения.

Одним из ключевых вопросов в рамках защиты прав участников уголовного процесса является вопрос о реализации принципа состязательности на судебном заседании. В связи с этим, помимо уже приведенной выше процедуры признания недопустимости доказательств, следует отметить эффективную форму контроля, выраженную в содержании п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, предусматривающей обязательное правило об отнесении к недопустимым доказательствам показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства в отсутствие защитника и не подтвержденных ими в суде.

К механизмам защиты, таким образом, следует отнести рассмотрение в уголовном судопроизводстве заявленных участниками процесса ходатайств и поданных ими жалоб по поступившему уголовному делу. Так, в ходе предварительного слушания подлежит обязательному рассмотрению ходатайство:

- стороны об исключении доказательств (ч. 5 ст. 235 УПК РФ);

- стороны защиты об истребовании дополнительных доказательств (ч.7 ст. 234 УПК РФ);

- стороны о прекращении уголовного дела (ч. 2 ст. 239 УПК РФ);

- сторон о допросе в качестве свидетелей иных лиц (ч. 8 ст. 234 УПК РФ);

- стороны о возвращении уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом (ст. 237 УПК РФ);

- стороны об обеспечении гражданского иска и возможной конфискации имущества.

Рассмотрение указанного перечня возможных ходатайств является важным элементом механизма судебного контроля над законностью предварительного расследования и обоснованностью обвинения.

Обеспечить защиту прав и свобод участников уголовного процесса призвано предоставленное обвиняемому и его защитнику право на дополнительное ознакомление с материалами уголовного дела до назначения судебного заседания, что способствует выявлению недостатков на более ранней стадии уголовного судопроизводства и принятию судом решений, а также своевременному заявлению и разрешению ходатайств и жалоб участников процесса.

К числу гарантий прав участников процесса можно отнести и обязательное ведение в ходе предварительного слушания (ч. 9 ст. 234 УПК РФ) протокола судебного заседания, в котором отражается весь ход судебного процесса, заявленные участниками процесса жалобы и ходатайства, высказанные позиции сторон по всем рассматриваемым в ходе предварительного слушания вопросам.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что фактическая защита прав участников уголовного судопроизводства воплощена в реализации механизмов судебного контроля, требующего совершенствования в части необходимости создания условия, при котором исключается предвзятость судьи, и введении института контроля над расследованием (эта функция должна быть поручена следственному судье). Высказанные предложения позволят защитить права участников процесса на стадии предварительного расследования при помощи самостоятельного и независимого судьи.