Geum.ru

Политико-правовые основы управления национальными процессами в россии (1906 2008 гг.)

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Ii. структура и содержание работы
Подобный материал:
1   2   3   4

II. СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, ее новизна и практическая значимость, определяются цели, задачи, объект и предмет исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе – «Формирование государственной национальной политики в России: историко-политологический аспект» – дается понятийный аппарат исследования и отмечается, что терминология, используемая в выработке основ государственной национальной политики, развивается и совершенствуется. Эта эволюция связана с возникновением новых проблем и реалий и является важным инструментом их выражения. Термины, отрабатываемые специалистами и экспертами в ходе законотворческой деятельности, научных дискуссий, являются важной понятийной основой законодательной базы. Они были в значительной степени уточнены и согласованы применительно к современным российским условиям и практике. При этом в отношении терминологии, подчас, предлагаются взаимоисключающие варианты.

Диссертант придерживается мнения, что термины и понятия должны быть емкими и четкими, чтобы и сами законодательные акты были ясны и исключали разночтения. Неясная терминология ослабляет законодательство, тем более в такой деликатной сфере, как межэтнические отношения. Россия как полноправный участник мировых и европейских политических процессов должна разговаривать с другими государствами на понятном всем языке. Так, например, современные эксперты «плавно» отходят от прошлых советских терминов в сторону бытующих международных. В этой связи широкое хождение приобрел термин «этнос» взамен многоступенчатой сталинской градации народов страны. Новое значение обретают такие термины, как «коренные малочисленные народы», «миграция», «беженцы», «вынужденные переселенцы» и другие.

Большая часть главы посвящена историческим вопросам: становлению и развитию национальной политики Российского государства на фоне формирования основ народного представительства. В силу обозначенной темы исследования эти два вопроса рассматриваются в тесном взаимодействии. Общепризнано, что собирание земель вокруг Москвы шло неравномерно, обретая разные формы, но при этом российские правители вели политику не разрушения, а сохранения тех порядков и норм, которые действовали на присоединяемых территориях. Они добивались расположения со стороны местных элит, осуществляя через них управление новыми территориями, а представителей этих элит старались инкорпорировать в российскую элиту. При этом национальная политика России исторически всегда осуществлялась первым лицом государства – Государем Императором, который мог опираться на общественное мнение, но мог и не делать этого. В России, всегда являвшейся государством многонациональным, укоренялись традиции терпимости и преследовались попытки ограничений по национальному признаку.

Сложный процесс становления представительной власти в России до определенного времени не был напрямую связан с национальной политикой, хотя и возникали вопросы представительства новых территорий – Сибири, Кавказа, Средней Азии и других. Попытки российских самодержцев сформировать представительную власть в стране в виде Сената, Уложенной комиссии, Госсовета, тем не менее, носили незавершенный характер. Все эти создаваемые структуры власти не несли подлинного представительства и не оказывали глубокого влияния на политику империи, не говоря уже о том, что они в своей деятельности так и не подошли к решению национальных проблем. Вместе с тем, по крайней мере, три фактора способствовали тому, чтобы законодательное регулирование межнациональных отношений становилось жизненной потребностью для России.

Во-первых, присоединение новых территорий и оформление государства в существовавших до 1917 г. границах. Во-вторых, развитие системы связи (телеграфа), транспорта (строительство железных дорог), что делало и связь с отдаленными регионами и их представительство в центре более действенным. В-третьих, усиление социально-политического развития российского общества и появление политических организаций, движений, партий, т. е. многопартийности. Последний фактор позволял выносить на суд общества гораздо больше важных проблем, включая вопросы национального устройства империи и ее регионов.

В силу этого образование Государственной Думы, выработка основ народного представительства в этом органе власти явились естественным и логическим ходом развития политической системы государства. Создание Думы имело еще одну цель – сбить накал революционных настроений в стране. Развитие реформаторских и революционных движений в обществе ставило власть перед необходимостью внесения изменений в жизнь России как ее центральных губерний, так и окраин, усиления национального представительства во власти. Указ о Государственной Думе и Госсовете был подписан российским императором 20 февраля 1906 г., и так вышло, что в первой Думе представительство национальных окраин, несмотря на ряд ограничений, стало самым весомым. На тот момент в центре национальной политики самодержавия были вовсе не этносы и не нации. Главная задача царского правительства после присоединения к империи региона с нерусским населением состояла в том, чтобы обеспечить управление и увековечить там свое господство. Санкт-Петербург хотел иметь лояльные и послушные территории, пусть живущие в основном по своим законам, но исправно вносящие свою дань в казну империи и не допускающие враждебного влияния.

Вторая глава – «Нормотворческая деятельность Государственной Думы (1906 – 1917 гг.) в области национальных отношений» – посвящена особенностям, приоритетам и специфике работы этого органа государственной власти над национальными проблемами. Практически с первого дня работы в 1906 г., эти вопросы вошли в повестку дня. Народные представители, особенно на начальных этапах, старались, если не одним махом решить все национальные проблемы, то, по крайней мере, найти уникальный способ их решения. К этому они шли путем реализации идеи всеобщего и полного равенства всех граждан России независимо от национальности, пола, возраста и социального происхождения. Однако эта идея, являвшаяся в то время, по сути, утопической, породила такое количество сопутствующих проблем, что фактически первые думцы после многотрудных дебатов вынуждены были ее дезавуировать. Так, член Думы от Нижегородской губернии И.А. Корсаков подсчитал, что реализация этой идеи потребовала бы внесения коренных изменений во все 16 томов Свода российских законов. К тому же, по его словам, 85% находящегося в бесправном положении русского населения «настоятельно желают уравнения правового своего положения прежде всего»1. Увлеченность идеей всеобщего равенства заставила членов Государственной Думы закрыть глаза на иные реальные проблемы, возникшие, например, вследствие столкновений между казаками и жителями ингушского аула Яндырка, резни между татарами и армянами в городах Эривани и Шуше, погромах в г. Батуме.

Однако первой серьезной проблемой, оторвавшей думцев от работы над идеей равенства, стали события в г. Белостоке 1 июня 1906 г., связанные с массовыми погромами еврейского населения и гибелью людей. Именно с них началась практика выезда членов Государственной Думы на места. Пытаясь разобраться в случившемся, думцы пришли к выводу, что население в целом не питало враждебных чувств в отношении евреев, и постепенно склонились к мнению, что виноваты в случившемся правительство, местные власти, военные, учинившие «воинско-полицейскую экспедицию» для устрашения революционеров путем убийства невинных. Так возникла конфронтация между Думой и царским правительством, на практике осуществлявшим национальную политику государства.

В то время для деятельности Думы стали характерными, во-первых, активность отдельных национальных и даже конфессиональных групп – польского коло, мусульманской фракции, которые старались решать свои специфические проблемы, и, во-вторых, политическая деятельность партий. Так, представители левых партий – эсеры и социал-демократы – использовали нерешенность отдельных национальных проблем для обличения исполнительной власти и оказания на нее постоянного нажима. Власть, с одной стороны, не доверяла Думе, заведомо считая ее малоэффективной политической «тусовкой», тем более в таких важных делах как национальное строительство государства. Но, с другой стороны, она старалась ограничить в ней представительство радикалов, увеличивая представительство лояльных сословий. Итоги такой политики нельзя назвать успешными.

Вторая Государственная Дума, избранная в январе-феврале 1907 г., увеличивала русское представительство по сравнению с инородцами, но по политическому составу оказалась более левой за счет социал-демократов. В силу этого она подвергла резкой критике переселенческую политику П.А. Столыпина, которая, по мнению думских радикалов, осуществлялась за счет прав коренных народов, осудила практику коллективного наказания туземного населения за совершаемые на их территориях преступления. Вместе с тем она приступила к обсуждению таких важных проблем, как обучение на языках народов Российской империи и землепользование на ее окраинах. Выяснилось, что в вопросах пользования землей нельзя применять одинаковые схемы и необходимо больше прав дать в их решении региональным структурам управления. Однако вследствие радикализма вторая Дума была распущена, не просуществовав и полгода и не приняв ни одного закона в сфере национальной политики.

Третья Государственная Дума начала работу в ноябре 1907 г. и отличалась от предыдущих своим составом, прежде всего, радикальным перераспределением числа выборщиков по 53 губерниям европейской России в пользу помещиков и крупной буржуазии. Во-вторых, депутаты определялись не куриями, а губернским избирательным собранием с точки зрения лояльности режиму. И наконец, третье изменение было связано с отказом в представительстве народам Средней Азии, Якутской области, кочевникам Астраханской и Ставропольской губерний и нерусским народностям Забайкалья. В Думе значительно активизировались националистические силы, рупором которых стали депутаты Н. Марков 2-й и В. Пуришкевич.

Крупные дебаты развернулись в Думе по вопросам национализма и сепаратизма в Финляндии, власти которой вели дело к обособлению и отделению от империи, действуя методами предоставления больших свобод своему населению при ограничении в правах жителей остальной части империи. И чем больше Финляндии давалось прав, как отмечали думцы, тем большей свободы она добивалась. Однако занявший много месяцев спор вокруг Финляндии сгруппировал думцев по двум группам – русские националисты, или патриоты, требовавшие более жестких подходов к финляндцам, и российские радикалы во главе с В. Чхеидзе и Е. Гегечкори, ратовавшие за полную независимость Финляндии от «отсталой империи» и обвинявшие во всех грехах правительство России. Эти жесткие дебаты прошли через весь срок работы третьей Думы и отнюдь не способствовали принятию эффективных законов. Большую активность стала проявлять и мусульманская фракция, требовавшая снятия всех вероисповедных ограничений с мусульман. Характерно, что наиболее активно отстаивающие свои интересы группы стали добиваться сдвигов в законодательстве. В частности, польское коло провело через Думу закон о введении преподавания арифметики на польском языке в ряде семинарий.

Важным направлением работы стали дискуссии по другой назревшей проблеме – об отмене ограничений евреев в профессиональных правах и о снятии ценза оседлости. Значительное внимание стало уделяться кавказской проблематике – борьбе с проявлениями разбоя и вымогательства. Созданная по этому поводу комиссия Думы предостерегла власти от террора в отношении мирного кавказского населения и предложила начать более серьезную работу с ним, опираясь на его помощь.

IV Государственная Дума, избранная в 1913 г., работала в противоречивой обстановке, когда власть пыталась сохранить сложившуюся систему управления, а революционные движение – сломать ее. Уже в ходе выборов РСДРП широко пропагандировала идею всеобщего избирательного права. Но и на этот раз, как и в Думах предыдущих созывов, парламентарии имели ограниченные возможности влиять на национальную политику Российской империи, а власти прибегали к уловкам, чтобы в орган национального представительства прошли нужные люди. Дума обсудила вопросы местного самоуправления в Царстве Польском, отмены ограничений для мусульман России. Но многие задумки не нашли своего воплощения по причине обострения международной обстановки и развертывания Первой мировой войны. Срочно пришлось решать проблемы беженцев, другие вопросы, связанные с ведением боевых действий. В России набирала силу мощная кампания по борьбе с немецким засильем, которая коснулась работы Госдумы в полной мере. Видя немецкое засилье практически во всех важнейших сферах жизни страны, члены Государственной Думы, тем не менее, так и не смогли выработать последовательную линию борьбы с ним. Падение самодержавия в России в феврале 1917 г. внесло радикальные изменения в политику государства. Государственная Дума прекратила свою работу, так и не реализовав свой потенциал.

Короткий период между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. был интересен для данного исследования не столько работой законодателей, сколько тем, какие тенденции в развитии национальных проблем возникли после краха царизма, возникновения демократических форм правления. Более того, этот период привнес значительный опыт в поиск подходов к решению национальных проблем. Однако ряд немыслимых ранее шагов – принятие закона «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», предоставление автономии Финляндии, упразднение должностей и учреждений царского правительственного аппарата с их заменой на губернские, городские, уездные комиссариаты – не спасли Временное правительство от краха. Общество в условиях затянувшейся войны требовало самых радикальных преобразований. Идеи социал-демократии и ленинского (большевистского) крыла РСДРП оказались наиболее привлекательными для передовой российской общественности и рядовых граждан, что постепенно делало эту партию ведущим игроком в сфере национальной политики страны. Более того, ленинско-сталинская национальная политика и ее идеи стали основным инструментом политической борьбы за власть, которая в условиях затянувшейся войны и смуты оказалась дисперсной и беззащитной от внутреннего воздействия.

Третья глава – «Этапы формирования советской многонациональной Федерации и законодательный процесс» – раскрывает процесс работы советских законодателей над национальными проблемами в их взаимоотношениях с партийно-политическим руководством. С самого начала после прихода к власти, говоря о самоопределении наций, народов и народностей вплоть до отделения, партия большевиков развернула широкую объединительную работу по их вовлечению в единый союз, в котором доминантой стал принцип пролетарского интернационализма. Причем в ходе этих объединительных процессов В.И. Ленин и И.В. Сталин, как глава Наркомнаца, подчас шли навстречу местным националистам ради достижения этого союза. «Декларация права трудящегося и эксплуатируемого народа», принятая в январе 1918 г., провозгласила «свободный и добровольный союз трудящихся классов всех наций России». «Совершенно добровольно, – заявил В.И. Ленин, – без лжи и железа, будет расти эта федерация, и она несокрушима»1.

Поскольку И.В. Сталин продолжал играть «главную скрипку» в национальной политике, то совершенно очевидно, что основные идеи в этой сфере разрабатывались Совнаркомом и, в частности, Сталиным лично, а затем законодательно закреплялись всероссийскими съездами советов, олицетворявшими советскую представительную власть. Такая схема продолжала действовать на протяжении всего советского периода истории, когда решения по основным национальным проблемам принимались первыми лицами государства или высшим партийным руководством (Политбюро), а затем закреплялись высшей законодательной властью – Съездом Советов или Верховным Советом СССР. Вместе с тем было бы неверно трактовать ситуацию так, будто съезды Советов или Верховный Совет лишь послушно утверждали решения партийных органов. Инициатива в решении национальных проблем им давалась, и часто высшее руководство прислушивалось к тону дискуссий в структурах законодательной власти.

С победами на фронтах Гражданской войны начался сложный и многоплановый процесс складывания советской многонациональной и многоступенчатой федерации, который сопровождался с середины 20-х гг. структурными сдвигами в национально-государственном устройстве СССР и широкими административно-территориальными реформами. Следует отметить, что государство формировалось неровно, руководство РКП(б) еще не знало до конца, какие народы войдут в состав страны и как с ними необходимо строить отношения на практике. Следовательно, также неровно формировалась и национальная политика. Федерализм стал главным принципом государственного устройства РСФСР, затем и СССР. В 1919 г. VII Всероссийский съезд советов объявил, что ВЦИК и СНК будут неуклонно проводить на территории РСФСР полное уничтожение всех и всяких привилегий какой бы то ни было национальной группы1.

1920 – 1937 гг. можно назвать периодом бурных национально-территориальных преобразований и экспериментов в национальном строительстве. Создавались новые национальные образования, которые затем неоднократно преобразовывались.

К положительным сторонам советской национальной политики можно отнести ее объединительный характер. Объединение народов в целом шло мирно. Люди были вдохновлены идеями создания поистине великой мировой пролетарской державы. Очевидно, самыми большими достижениями СССР в области национальной политики стали: поддержка языков, литературы и культуры народов СССР (для многих из них была впервые введена письменность), повышение образовательного и культурного уровня народов национальных окраин, создание образовательных учреждений. Медицинское обслуживание населения и промышленное развитие регионов стали визитной карточкой СССР. В стране – в центре и на местах – были развернуты научные исследования в области национальной политики и межнациональных отношений, создана научная школа.

Вместе с тем советское руководство создавало громоздкую и не всегда оправданную систему национального представительства. При формировании огромного многонационального государства руководство страны, считая русский народ своей реальной опорой, тем не менее старалось «завоевывать» доверие у народов национальных окраин через искусственную постановку русского населения в положение более низкое по сравнению с местным населением. Активно проводилась политика «коренизации», которая нередко сопровождалась ущемлением прав русских. Предпринимались и шаги, носившие, по сути, характер национального произвола. В качестве одного из таких примеров можно упомянуть пресловутую попытку И.В. Сталина в 1937 г. значительно сократить в СССР число этносов. Так, несколько народностей Горно-Бадахшанской области официально прописали таджиками. Таджиков Бухары и Самарканда прописали узбеками. В Дагестане в наиболее крупную национальность – аварцев – вписали порядка 15 более мелких национальностей и т.д.

В предвоенные годы в центре работы представительной власти по национальной проблематике оказались вопросы присоединения к СССР ряда территорий: Западных Украины и Белоруссии, Бессарабии, части Финляндии, а также республик Прибалтики – Латвии, Литвы и Эстонии.

Фактор Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. оказал самое серьезное воздействие на состояние межнациональных отношений в СССР и на национальную политику государства, по крайней мере, в двух ее ипостасях. Во-первых, в мобилизационном плане советское руководство развернуло небывалую по масштабам пропагандистскую акцию по сплочению советских народов в единую братскую семью перед угрозой фашистского порабощения, а, во-вторых, предприняло ряд крайне жестких мер в отношении народов, «проявивших себя не должным образом» в отношении оккупантов.

И методы осуществления советской национальной политики, и ее конечные результаты по-разному описываются современной российской историей. Однако, если иметь в виду конечный результат – сплочение народов страны в противостоянии врагу, то советское руководство его достигло. Укреплению дружбы народов СССР способствовала и эвакуация советских предприятий из западных и центральных районов страны в восточные области РСФСР и в Среднюю Азию. Единство СССР в эти годы не было поставлено под сомнение, но, с другой стороны, возникла целая категория переселенных народов, ликвидировались их национально-территориальные образования. Предлоги для репрессий были разные, от идеологических до личных. «Значительная часть греков, особенно в приморских городах, – например, объяснял такую политику ее исполнитель Л.П. Берия, – с приходом оккупантов занялась торговлей и мелкой промышленностью»1.

Послевоенная советская национальная политика во многом определялась директивными методами советского руководства и зачастую зависела от воли и настроения советского руководителя И.В. Сталина, а потом и его последователей, в частности, Н.С. Хрущева. Определенные сдвиги в национальной политике произошли после смерти И.В. Сталина, когда для укрепления своего авторитета Н.C. Хрущеву потребовалось заручиться поддержкой определенных политических сил. В 1954 г. он принял решение передать Крым из состава РСФСР в состав Украины, как полагают, тем самым стараясь найти союзников среди украинской партийной элиты. Другим направлением работы в сфере национальной политики стало возвращение подвергшихся массовым репрессиям народов в места их традиционного проживания. В течение 1956 – 57 гг. эти народы «были прощены». Присущий Н.С. Хрущеву волюнтаризм был смешан с идеализмом не только во внутренней и внешней политике, но и в сфере национальной политики, где отдельным процессам он давал явно завышенные оценки. Некоторые успехи в развитии культуры, экономики народов СССР преподносились как эпохальные победы, «расцвет наций», что заставляло и структуры законодательной власти в лице Верховного Совета СССР проявлять самоуспокоенность, нежелание реально решать возникающие межэтнические и иные проблемы, в том числе связанные с тем, что местные националисты стали опять поднимать голову. Так, например, ЦК КП Латвии в 1959 г. принял удивительный по цинизму указ, обязывающий всех нелатвийцев, проживавших в республике, под угрозой увольнения с работы в течение двух лет выучить латышский язык и сдать по нему соответствующий экзамен. Как следствие такой самоуспокоенности Верховные Советы СССР и РСФСР в течение ряда лет практически не ставили на повестку дня национальные проблемы, за исключением нескольких переименований и решений по пограничным вопросам. В отличие от политики самодержавия, которое старалось инкорпорировать наиболее выдающихся представителей окраин в общероссийскую элиту, национальная политика КПСС, по мнению ряда авторов, на практике вела к формированию национальных элит. Такие подходы не могли не приводить к отчуждению между национальными элитами и русским населением, выполнявшим в национальных образованиях в основном функции рабочего класса и научно-технической интеллигенции. К тому же, в русле концепции бескризисности советского общества руководство предпочитало не решать возникающие противоречия, а скрывать их.

По случаю 50-летия образования СССР с высокой трибуны было заявлено, что в стране сложилась новая историческая общность людей – советский народ, расцвела единая советская культура – национальная по форме и социалистическая по содержанию. С созданием СССР сбылась вековая мечта людей – «покончить с племенными, расовыми и национальными конфликтами». Главным итогом в сфере национальной политики советское руководство посчитало то, что «национальный вопрос в том виде, в каком он достался нам от прошлого, решен полностью, решен окончательно и бесповоротно»1. Эта констатация, с одной стороны, как бы приостанавливала работу над национальными проблемами, а с другой – еще больше усиливала закрытость национальной проблематики. Примечательно, что на тот момент Советский Союз достиг вершины своего могущества в мировых делах, обладал паритетом с США в военной области, имел значительное число союзников и последователей по всему миру, в стране был обеспечен общий высокий образовательный уровень населения, в том числе и на окраинах, которых отныне официально уже и не существовало.

Однако уже в начале 80-х гг. руководство КПСС стало отчасти дезавуировать прежние громкие заявления. В первую очередь, был снят тезис об окончательном решении национального вопроса в СССР, акцент стал делаться на нерушимом единстве и братской дружбе народов СССР. В последующие несколько лет практически никакие национальные проблемы не обсуждались, законы и постановления по таким проблемам Верховным Советом СССР не принимались.

Однако такое самоуспокоенное отношение к национальной политике очень скоро дало о себе знать. Ввод советских войск в Афганистан осложнил международное положение СССР. Запад, по сути, ввел политико-экономическую блокаду СССР, резко и всюду активизировал антисоветскую радиопропаганду, нацеленную на мусульманское население советских республик. И эта пропаганда принесла свои плоды. Немаловажную роль в этом сыграла и недооценка государством роста приверженности элит национальных республик концепции формирования моноэтничных государств. Консолидация элит вокруг националистических идей, по сути, не пресекалась и ничего реального ей не противопоставлялось. По мнению ряда авторов (С. Кара-Мурза, А. Никонов, А. Шутов и др.), развал СССР начался именно с пропаганды, акцентировавшей внимание на факторах, разъединявших народы. Нельзя в полной мере согласиться с тем, что национальные проблемы инициировали перестройку, но они, как минимум, ее активизировали. Тяжелая международная обстановка, системный кризис в экономике страны, усложнявшийся афганской войной, падение доходов от экспорта нефти – все это неизбежно сказывалось на межнациональном климате в стране. Приоткрытие завесы над некоторыми государственными тайнами из сферы национальных отношений только усугубило ситуацию. Первой «взорвавшейся бомбой» стали события в Казахстане в 1986 г., связанные с назначением первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Г.В. Колбина – русского по национальности. В 1987 г. начались выступления крымских татар с требованиями восстановления их автономии в Крыму, в феврале 1988 г. произошли известные события в Нагорно-Карабахской АО (НКАО).

Кризис привел к тому, что все в большей мере сфера национальной проблематики от КПСС перемещалась к органам исполнительной и законодательной власти – Правительству и Верховному Совету страны, съездам народных депутатов. Обсуждение национальных проблем стало одним из приоритетов деятельности высшей законодательной власти. Поначалу робко, но затем, в связи с событиями в НКАО, депутаты все более активно втягивались в процесс. М.С. Горбачев и его окружение в политическом плане не осознали в полной мере того очевидного факта, что демонтаж советской идеологической интернационалистской системы, которая, по существу, цементировала межнациональные отношения, приведет к распаду страны, что и произошло. Даже такие позитивные действия как включение науки в исследования национальных отношений, а органов законодательной власти – в процесс их правового регулирования, уже оказались запоздалыми. Что же касается законодателей, то разноплановость первых перестроечных съездов, стремление депутатов «выговориться», «отпиариться» не способствовали их конструктивной работе.

Маховик национальных проблем стал раскручиваться на полную мощность. То, что происходило в последующем, вошло в историю под названием «парад суверенитетов». В складывающейся ситуации руководство КПСС стало больше прислушиваться к мнению общественности. Сначала национальные проблемы были вынесены на партийный форум (где особое место заняла XIX партконференция, которая состоялась в июле 1988 г. и потом сентябрьский пленум ЦК КПСС 1989 г., который был посвящен принятию платформы партии по национальной политике). Затем эти вопросы стали постоянным предметом работы Верховного Совета СССР и съездов народных депутатов. Впервые был поставлен вопрос о создании правового механизма рассмотрения межэтнических противоречий и о возможности судебного разрешения социально-бытовых конфликтов на межнациональной почве. Предлагалось повышение статуса автономных республик, областей и округов, образование национальных районов и сельских советов. Но и законодатели скоро ощутили, что нити решения национальных проблем выскальзывают из их рук. Требования местных националистов только усиливались. Даже «невиданные послабления» не могли устроить национальные элиты, в частности, в Прибалтике. Вслед за союзными республиками свой национальный суверенитет стали провозглашать автономии – Северная Осетия, Татарстан, Удмуртия, Саха (Якутия), Башкирия, Бурятия в РСФСР, Южная Осетия и Абхазия в составе Грузии, НКАО в Азербайджане. Автономные округа стали сами повышать свой статус.

Попытки использовать силу не срабатывали, равно как и проведение референдума о сохранении обновленного Союза: Национальный вопрос стал, по сути, судьбоносным для дальнейшего существования СССР в условиях, когда окраинный национализм и сепаратизм приобрели инерционный характер. Более того, он стал стержнем политической борьбы между руководством союзного центра и российским руководством во главе с Б.Н. Ельциным. Возглавляемые им высшие органы власти РСФСР стали брать на себя все больше ответственности за решение национальных проблем, поскольку, по мере нарастания требований других национальных республик, Российская Федерация просто не могла не обозначать свои законные требования и собственные условия. При этом Верховный Совет РСФСР не ограничился решением чисто внутрироссийских национальных проблем, а взялся за решение проблем между Россией и другими союзными республиками.

В качестве компромисса между союзным и российским центрами власти можно считать инициирование в апреле 1991 г. так называемого ново-огаревского процесса выработки нового союзного договора. Договор провозглашал создание «нового, действительно добровольного объединения суверенных государств, в котором все народы самостоятельно управляют своими делами, свободно развивают свою культуру, язык, традиции»