Geum.ru

ijmir LV

Вид материалаДокументы

Содержание


ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ Выходит с марта 1982
Русский православный приход в сараеве
Казна  генералов  врангеля - власова
Казна генералов врангеля - власова
Русские в Югославии
За свободную россию
Российские юные разведчики отпраздновали свое столетие на берегу Ладожского озера
Подобный материал:
1   2   3

ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ

Выходит с марта 1982


Но. 107 май 2009 г.

===== СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США ======

R.Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA rpolchaninov@verizon.net




РУССКИЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ ПРИХОД В САРАЕВЕ



До 5 сентября 1929 г., пока в Сараеве находился Первый русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус, русские сараевцы могли посещать корпусную домовую церковь, но после отъезда корпуса в Белую Церковь перед русскими встал вопрос создания своего собственного русского прихода.

Русский церковный быт отличался от сербского, мы, русские, например, после всенощной в Великий четверг шли домой с горящими свечами, вызывая недоумение у жителей города любого вероисповедания; Светлую Заутреню служили не утром, как было принято у сербов, а в полночь и русские песнопения отличались от сербских. Рождественские и некоторые другие обычаи тоже отличались от сербских.

Русские были бы рады, если бы нашелся русский священник, и можно было бы создать свой русский православный приход. К нашей великой радости, в Сараево вскоре был назначен в городскую больницу протоиерей Алексей Крыжко (1885-1976), о чем вскоре стало известно русским саревцам. Как мне помнится, уже в 1932 г. был создан русский приход, который для богослужений снял помещение бывшей мастерской на улице Деспича дом Но.6.

По данным переписи 1931 г. в Сараеве проживало 616 русских, но в приход записалось не более ста семей, а на богослужениях бывало обычно 60-70 человек.

Про русских можно было сказать, что они были, не только лояльны, но и искренно преданы Югославии, особенно королю Александру. После его трагической гибели, в церкви на пожертвования был установлен большой киот до самого потолка с двумя иконами — св. Александру Невскому, в честь которого был назван король Александр и св. Николаю, в честь которого был назван русский царь-мученик Николай II. Киот был с двумя резными дубовыми колоннами, увенчанными двуглавыми орлами России и Югославии, и вензелями. В 1941 году, когда Босния и Герцеговина были присоединены к НДХ – Независимой Державе Хорватии, Югославянский герб и вензель короля Александра были скрыты за широкой траурной черной тесьмой.

Усташи закрыли все православные храмы Сараева, убили почти всех священников, включая и престарелого Петра — митрополита Дабро-Босанского, a сараевский православный собор передали, как мне говорили, специально для этого приехавшему униатскому священнику. В Сараеве до войны было 15 – 20 семей украинцев-галичан, и к ним раз в месяц приезжал униатский священник — отец Биляк. Так как униатское богослужение мало чем отличалось от православного, то многие сербы не считали за грех ходить на богослужение к «усташскому попу». Большинство сербов и не знало, что «усташский поп», как они его называли, не православный, а униат.

Ни русской церкви, ни русского священника усташи не тронули, так как было соответствущее распоряжение. Слышал, что о. Алексей ходил в лес к четникам совершать богослужения, исповедовать и причащать борцов против нацистов и усташей. Четники были, в основном, сербы-монархисты, хотя в их «четах» (отрядах — ударение на первом стоге) можно было встретить и мусульман, и даже хорватов-католиков. Конечно, об этом ни немцы, ни усташи не знали.

Протоиерей Алексей, как до войны, так и во время войны молился о «христолюбивом воинстве нашем», и ни Гитлера, ни главу усташей Павелича не поминал. Сперва на это никто из власть имущих не обращал внимания, но положение изменилось после того, как 3 апреля 1942 г. указом «поглавника» (главы государства) Анте Павелича была разрешена Хорватская автокефальная православная церковь. По требованию властей в православных церквах, во время великого входа, стали читать следующую молитву: «О пресветлог Великоименитог Државног Поглавника Нашега Господина Анту со всею палатую его да поменит Господ Бог во Царствии Своем..»

Настоятель русской церкви, поскольку не входил в состав Хорватской автокефальной церкви, не считал обязательным возносить подобную молитву.

У о.Алексея Крыжко были какие-то личные трения с настоятелем православного хорватского прихода в Сараеве о.Б.Поповичем, который 3 июля 1943 г. обратился к коменданту города Сараева с жалобой на о.Алексея:

«Этот приход имеет сведения о том, что в русской православной домовой церкви в Сараеве, во время богослужения не оказывается почет молитвой Главе государства и Митрополиту Хорватской православной церкви, как это предвидено циркуляром Хорватской православной митрополии Но.55/43, которая полностью относится на русскую домовую церковь в Сараеве, по той причине, что она на территории НДХ, и не имеет экстерриториального права, потому, что не относится к категории дипломатических домовых церквей при посольстве. Кроме того, упомянутая домовая церковь не совершает богослужений на государственные праздники, тогда как во время б.Югославии отдавала почести молитвами и королю и Патриарху сербскому, а после создания НДХ, и до сегодняшнего дня не сняла государственный герб, который находился под черной повязкой на иконе в честь короля Александра I Карагеоргиевича. На основании вышесказанного этот приход просит запретить всем военнослужащим в Сараеве ходить в русскую домовую церковь, как церковь, которая не соблюдает законов НДХ, и о вышесказанном прошу уведомить приход» (перевод с хорватского – РВП).

19 июля 1943 г. герб Югославии был удален из русской домовой церкви, но это не остановило Владимира Нащекина снова обратиться с жалобой к хорватским властям на о.Алексея Крыжко. В.Насщекин был одним из тех редких русских, вступивший в организацию усташей и сделавшей там карьеру.

В начале октября 1943 г. о.Алексею Крыжко было сообщено, что он должен поминать во время богослужений и поглавника и хорватского митрополита. Неизвестно подчинился ли о.Алексей этому требованию или нет, но известно, что совершал и дальше богослужения (1).

Из русских сараевцев в Германию уехали считанные единицы. Большинство было уверено, что, после проведенной высадки союзнических сил в Италии, на очереди будет Югославия. Там было все готово: и вооруженная поддержка населения, и аэродромы, и пилоты знакомы с местностью, не раз летавшие вывозить раненых и снабжать партизан оружием. Никто не думал, что Рузвельт, вместо легко осуществимого десанта в Югославию, пошлет на верную смерть тысячи своих солдат штурмовать неприступный Атлантический вал.

Кроме того, многие боялись ехать в Германию из-за бомбардировок союзниками поездов и железнодорожных станций. К тому же, немцы в августе 1944 года разрешили уезжавшим брать с собой только ручной багаж. Моя мать, покинувшая Сараево в это время, написала мне: «Почти все знакомые против моей поездки и говорят, что это безумие». В том же письме она писала, как русский летчик, служивший в хорватской авиации, поехал за женой и сыном в Сараево, как его поезд налетел на мину, как все его вещи пропали, а он, получив ранения, был отправлен в госпиталь. Кроме того, покинуть Сараево было не так просто. Моя мать должна была получить сперва разрешение из Берлина, а затем хорватский паспорт с немецкой визой из Загреба.

По свидетельству Эшрефа Смайовича, местного мусульманина, члена Сараевской дружины русских скаутов-разведчиков, в начале 1946 (или 1947) года группа русских эмигрантов была арестована по требованию СССР и передана в Белграде представителям советской власти. Все арестованные были отправлены этапом в СССР. По моим сведениям, в эту группу входили только члены НТС и старшие офицерские чины белой армии, в том числе председатель отделения НТС в Сараеве — Донне (кажется, Александр), скончавшийся после отбытия срока в пересыльном лагере Потьма; член НТС Борис Иванович Мартино (скончавшийся в пути), бывший в 1930-х годах председателем русской колонии и отделения РОВС генерал Запольский (тоже скончавшийся в пути), военный юрист, правовед Николай Иванович Чарторыжский; председатель отделения Союза военных инвалидов Буяченко; специалист по борьбе с комарами и, кажется, директор Биологического института Скворцов, арестованный как нужный специалист и работавший по специальности, как заключенный, в Средней Азии; полковник Александр Красильников, который, как мне говорили, служил в царское время в тайной полиции; директор британского рудника пирита и серебра Сергей Арефьев и другие.

Богослужения в русской церкви в Сараеве продолжались и после прихода коммунистов, но уже при меньшем количестве молящихся. В алтаре прислуживали Братья Невструевы — Володя (родился в 1931 году) и Жорж (родился в 1933 году), а также Миша Жуков, а у свечного ящика стояла Оля Огнева.

Русская церковь была закрыта только после ареста настоятеля отца Алексия, вскоре после конфликта между Тито и Сталиным, а ее имущество было передано сербским церковным властям. Киот с иконами Св.кн.Александра Невского и св.Николая был передан русской церкви в Белграде, где и ныне находится.

Был уничтожен и русский участок на военном кладбище. По одним сведениям, коммунисты решили расширить городскую больницу за счет военного кладбища, но В.С. Невструев писал в письме от 30 октября 2001 года, что на месте военного кладбища было построено два здания, в одном из которых разместился строительно-архитектурный (граджевински) факультет. Так или иначе, но русским было предложено перенести останки родных и знакомых далеко за черту города. Там, в отдельной могиле, был похоронен директор кадетского корпуса генерал-лейтенант Б.В. Адамович, в другой, братской, могиле — кадеты, и в третьей, тоже братской, могиле — все прочие русские. Скромный памятник на далекой загородной поляне указывал на место погребения «русской семьи». После этого русских стали хоронить на новом кладбище «Баре», где хоронили всех сараевцев, невзирая на национальную или религиозную принадлежность.

Сперва на русских в Югославии, в том числе и на отца Алексея Крыжко, оказывался нажим, чтобы они принимали советское подданство, а затем, после исключения Югославии в 1948 году из Коминформа, его, регентшу Ксению Петровну Команд, прислужника Петра Соколова, Владимира Ивановича Огнева, отца Оли, стоявшей в церкви у свечного ящика, и еще ряд других арестовали, обвинили в шпионаже в пользу СССР, назвали «шпионско-диверсантской группой» и устроили в ноябре-декабре 1949 года громкий показательный «Сараевский процесс». Протоиерей Алексей Крыжко получил 11 с половиной лет принудительного труда, К.П. Комад — 3 года, П. Соколов — 4 года, бывший капитан царской армии и председатель русской колонии в годы войны В. Огнев — 6 лет, инженер Анатолий Поляков — 10 лет, медик Василий Кострюков — 5 лет, служащий Советского информбюро Илья Владимирович Жеребков — 6 лет, студент юрист Вадим Геслер — 5 лет и студент юрист Георгий Ольшевский — 4 года. С группой русских судили и местного жителя Арсения Боремовича. Он был осужден на 20 лет. Судебное дело против белградского настоятеля отца Владислава Неклюдова было прекращено, так как несчастный, якобы, повесился в камере в ночь с 29 на 30 ноября. Что отец Владислав был священником, в газетах не было сказано, а отец Алексий был назван «бывшим священником в штабе царской и Деникинской белой армии»(2).

В «Новом русском слове» от 3 февраля 1956 года говорилось «Прошлой осенью в Югославию приехала первая партия советских туристов. Среди других был в этой группе и молодой инженер-химик из Ленинграда. Узнав, что его отец, протоиерей Алексей Крышко (надо Крыжко — Р.В.П.), осужден на Сараевском процессе на 12 лет (11 с половиной — прим. Р.В.П.), и не имея возможности повидаться с ним, Крышко обратился к советскому посольству в Белграде с просьбой предпринять соответствующие шаги и убедить югославские власти вернуть ему отца, которого он хочет взять с собой в Ленинград. Вмешательство его не осталось без последствий. По указаниям из Москвы, советское посольство обратилось к Югославии с просьбой передать советскому правительству всех советских граждан, находящихся в югославянских тюрьмах и лагерях. Посольство полагало, что советские граждане, о которых оно просило, будут амнистированы и выпущены на свободу, т.е., что их коснется та большая политическая амнистия, которая была дана 29 ноября 1955 года в связи с десятилетием югославянской республики. Но никто выпущен не был. И только 12 января группа эта была выслана в Советский Союз»(3). С этой группой в СССР уехал и отец Алексий Крыжко, который получил небольшой приход под Ленинградом. Он переписывался со своими бывшими прихожанами, и в 1976 году от него были получены последние письма.

Вопрос об отношении Югославии к русским эмигрантам обсуждался на четвертой сессии генеральной ассамблеи ООН в ноябре 1949 года. Советский министр иностранных дел А.Я. Вышинский обвинил Югославию в том, что она относится к местным русским плохо не из-за того, что они «белоэмигранты», а из-за того, что ныне они искренние приверженцы Дружбы с СССР. Однако советский дипломат не смог ответить на реплику: почему, в таком случае, его правительство не желает этих граждан репатриировать из Югославии(4).

1. Т.Рыбкина-Пушкадия. Русско-православные церкви в Земуне и Сараеве. Рукопись (по-хорватск).

2. «Политика», Белград, 2 и 10 декабря 1949 г. (а также 18, 14, 16 ноября, 3, 4 и 5 декабря 1949 г.)

3. «Новое русское слово», Спектатор: Новая высылка русских эмигрантов из Югославии (От собственного корреспондента Нового Русского Слова), Нью-Йорк, 3 февраля 1956 г.

4. «Политика», Белград, 7 декабря 1949 г.


Считаю своим долгом поблагодарить Алексея Борисовича Арсеньева, Георгия Алексеевича Богатырева, Анну Николаевну Григорьеву (урожденную Вдовкину), ее супруга Юрия Григорьева, Владимира Сергеевича Невструева и Татьяну Витальевну Рыбкину-Пушкадия за помощь в работе над этой статьей.

Р.Полчанинов


ссылка скрыта

ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ

Выходит с марта 1982

Но.108 июнь 2009 г.

===== СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США =====

R.Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA rpolchaninov@verizon.net


КАЗНА ГЕНЕРАЛОВ ВРАНГЕЛЯ - ВЛАСОВА


В «Посеве» 2003, Но.2 был напечатан талантливый, а главное правдивый, опыт художественного исследования Константина Михайлова под названием «Золото генерала Власова». В своем послесловии автор пишет:

«Генерал-лейтенант Петр Владимирович Глазенап, последний хранитель остатков Петроградской серебряной кассы (казны), умер в Мюнхене 27 мая 1951 г. в возрасте 69 лет». Далее автор упоминает штабс-капитана Николая Эразмовича Барановского, именовавшего себя «заведующим ликвидацией казны» (?-1973) и капитана вооруженных сил КОНР Анохина, и кончает словами: «Есть косвенные свидетельства о том, что деньги КОНР, «власовское золото» и часть средств Петроградской ссудной кассы в конце 1940-х послужили основанием капитала, частично хранящегося до сих пор на безвестном счете одного из швейцарских банков, а частично использованного в экономике ФРГ. Предположения и домыслы о подлинных владельцах этого капитала мы опускаем».

К сожалению так делают далеко не все. В том же году, в одной ростовской-на-Дону газете было написано:

«В начале 1945 г. около ста (?!) пудов золота и серебра (...) якобы находились при формировавшемся в районе г. Лиенца (Австрия) в составе «Русской Освободительной Армии» корпусе под командованием генерала А.В.Туркула» и затем, «Как мне стало известно сравнительно недавно, в начале 1945 г. 9 ящиков различных золотых и серебряных изделий (...) якобы были переданы на хранение в Кассельский ‘русский комитет’, возглавлявшийся в те годы К.В. Болдыревым. (...) Кассельский ‘русский комитет’, состоявший из членов ‘Народно-трудового союза (НТС)’, уже более 50 лет как не существует. А какова судьба переданных ему на хранение российских ценностей?!”.

Свою статью автор кончает вопросом к К.В. Болдыреву и его сыну Г.К. Болдыреву, (хотя известно, что у Болдырева была дочь, а не сын), и к другим, известным и неизвестным мне лицам, сообщить «о судьбе этих, а возможно и других российских ценностей».

В этой статье нет ни зернышка правды, и даже сам автор часто пишет - «якобы», и ставит вопросительные знаки, не будучи уверенным в достоверности имеющихся у него сведений.

Казна ген.Власова называлась ранее казной ген. Врангеля, состоявшей, главным образом из ценностей Петроградской ссудной казны, принадлежавших частным лицам, хотя были там и другие ценные вещи.

Русско-сербский исследователь истории русских в Югославии Иоанн Николаевич Качаки, в своей статье «Судбина блага Петроградске заложне банке («Петроградская ссудная казна») у Jугославиjи1920-1944. године» (Судьба драгоценностей Петроградской ссудной казны в Югославии 1920-1944 гг.) в журнале «Удружење за друштвену историjy» (Общество общественной истории) год VII тетрадь 2-3 – Белград 2000 г., писал, ссылаясь на письмо В.Н.Штрандтмана – М.Н. Гирсу (1), что это было государственным учреждением, либо выдававшим ссуды под залог драгоценностей сроком на год, после чего хозяин драгоценностей должен был вернуть ссуду и уплатить проценты и определенную сумму за хранение, либо принимавшим на хранение драгоценности сроком не более 30 лет.

Качаки подробно, на основании документов, описывает всю историю Петроградской ссудной казны, ставшей впоследствии именоваться Казной генерала Врангеля, с первых дней ее прибытия в Котор (Королевство СХС) в июле 1920 г. и с первого ограбления на сумму примерно 1 400 фунтов стерлингов, при участии югославской охраны, там же в Которе, открытого только в 1923 г. (2).

Среди сдавших на хранение семейное серебро или другие драгоценности была и моя мать. Комиссия её разыскала и прислала ей счёт за хранение, транспортные расходы и оплату труда членов комиссии. Жили мы бедно на небольшое жалование отца, и мать, не имея требуемых денег, была вынуждена отказаться от права на собственность. Таких, как моя мать, было немало. Для тех, у кого не было средств на выкуп вкладов, а имелись документы, существовала своего рода биржа. Это было несколько предприятий, покупавших у собственников эти бумаги, выплачивая, конечно, только часть стоимости вкладов.

Кроме собственников, которых Комиссия смогла разыскать, были люди, либо погибшие в годы гражданской войны, либо оставшиеся в Советском Союзе, тоже не имевшие возможность выкупить свои драгоценности. Таким образом, оставшиеся драгоценности, после покрытия расходов, были объявлены правительством Королевства СХС (после 1929 г. – Югославии) «Казной ген. Врангеля» и хранились в государственных сейфах.

Одной из ранних продаж ценностей Казны, сделанной по распоряжению ген. Врангеля, была продажа 7 000 кг. Серебряных монет, принадлежавших Государственному банку России (3). Затем были официальные и неофициальные продажи драгоценностей, о чем, на основании документов, подробно пишет Качаки. Считается, что в Котор в 1920 г. прибыло 1 618 сундуков драгоценностей (4), а в 1923 г. в Белград только 657 сундуков (5). Из года в год драгоценности неизвестно куда исчезали и количество сундуков сокращалось.

О том, что случилось с Казной ген. Врангеля после 1941 г. у Качаки сказано довольно коротко, с ссылкой на книгу Вл. Маевского Русские в Югославии (Нью-Йорк, 1966). Маевский в своей книге (С.349) пишет, что при очень неясных обстоятельствах германское командование передало ген. Владимиру Владимировичу Крейтеру (?-1950), начальнику Представительства русских в Сербии (6) 122 сундука с драгоценностями Казны ген. Врангеля.

Некоторую ясность вносит в своих воспоминаниях Юрий Константинович фон Мейер (1896 или 1897-1993):

«В 1941 году, когда пришли немцы и появилось опасение, что они конфискуют оставшиеся в Министерстве финансов вклады Казны, мне удалось выхлопотать передачу этого имущества Представительству для русских беженцев (...) Белградское Фертрауенсштелле выгодно отличалось от себе подобных в других европейских столицах благодаря получению в свое распоряжение остатков Петроградской Ссудной Казны, оно материально не зависело от немцев, в то время как в других местах – в Берлине, Париже, Брюсселе и Варшаве – немцы содержали эти учреждения на свои оккупационные марки» (7).

Мне кажется, что в том, что жалование служащим Бюро платили не немцы, никакого преимущества не было. Наоборот это было выгодно немцам, покупавшим русские драгоценности на свои оккупационные марки, и не платившим русским служащим жалования. К слову сказать, служащие представительств русских эмигрантов в Берлине получали жалование не в оккупационных марках, а в рейхсмарках, а в Варшаве в злотых.

Кроме оплаты жалования служащим русского Бюро, какая-то часть расходовалась и на нужды русско-сербской гимназии в Белграде и кадетского корпуса в Белой-Церкви. Валентин Николаевич Мантулин, в «Седьмой кадетской памятке юбилейной 1920-1995» в главе «Последние годы корпуса. Немецкая оккупация 1941-1944» (Нью-Йорк, 1997, С.358) пишет:

«Бюджет на учебную часть ассигновывался из средств, получавшихся от распродажи имущества Петроградской Ссудной Казны, изъятой немецкими оккупационными властями у сербов и переданной в распоряжение Бюро для содержания русских учреждений».

В воспоминаниях Ю.Мейера мы находим и ответ на вопрос как Казна ген. Врангеля стала Казной ген.Власова:

«В сентябре 1944 года белградское ведомство для русских эмигрантов было эвакуировано в Вену. К тому моменту ценности Казны находились в 23 ящиках. Н.Э. Барановский поселился в Баварии на Тегернзее и хранил эти ящики при себе. Генерал Крейтер в ноябре 1944 года ездил в Берлин и передал все права на имущество Казны Андрею Андреевичу Власову. В мае 1945 г. Барановский выехал из Тегернзее в эшелоне с частью второй Власовской дивизии, погрузив с собой и ценности Казны. Уже в Австрии пришлось бросить поезд, так как впереди был разрушенный мост, спускаться под кручу, чтобы перейти ручей, и ждать на другом берегу, пока подадут другой поездной состав. Солдаты Власовской части переносили ящики с казной, очевидно, не зная, что в них. Один солдат уронил ящик, который разбился о камни, и из него посыпались серебряные ложки. Таким образом в эшелоне узнали, что везут клад. Барановского с женой высадили на ближайшей станции, а ящики увезли. Их нашли нетронутыми в Мюнхене уже после прихода американцев, и, в конце концов, они перешли в собственность Общественного Русского Комитета в Мюнхене, который продал остатки ценностей Ссудной казны частной фирме. Так закончилось тридцатилетие странствия за границей Петербургской Ссудной Казны» (8).

Автор Ю.Мейер, там где не был свидетелем, повторяет более или менее правдоподобные слухи, и потому на его статьи нельзя полностью полагаться.

Известно, что после конца войны эта казна оказалась в руках американцев, и что они передали её в русские руки, только не в никогда не существовавший «Кассельский русский комитет», ни в НТС, ни К.В.Болдыреву, ни в Общественный Русский Комитет, а проживавшему в Мюнхене русскому генерал-лейтенанту Петру Владимировичу фон Глазенапу (1882-1951).

Об этом Маевский в своей книге, цитируя слова Ю.Сербина, сопровождает их своими примечаниями на стр. 350-351:

«После оставления Белграда немцами, 20 ящиков с остатками ценностей попало в Вену (это после ранее вывезенных высоко ценных вещей – примечание РВП) и затем должны были быть переданы ген.Власову, для чего ящики послали в Мюнхен. После занятия Мюнхена американскими войсками эти ящики 7 октября 1948 года были переданы генералу Глазенапу, который должен был определить дальнейшую судьбу этого имущества». Спрашивается почему именно ему? Думаю, что сыграли роль его связи с германско-американской разведкой ген. Гелена, о чем будет сказано ниже.

О судьбе Казны генерала Власова говорилось и в гамбургском немецком иллюстрированном журнале «Der Stern» Но.9 от 26.2.1950 на С.29. Под одной из фотографий надпись: «400 ящиков полных серебра и икон первоначально были переданы русским эмигрантам. Теперь их только 18. Драгоценности в сундуках с надписью «Власов» должны быть проданы в США. Бесподданным русским нужны деньги для жизни». На фотографии около ящиков сняты ген.Глазенап, справа, как мне кажется, Арцюк, а слева - неизвестный. Кто передал русским эмигрантам 400 ящиков, и сколько их было, в журнале не сказано.

На другой фотографии двухэтажный особняк с мезонином в Мюнхене (Villa Piezenauer Strasse 30 im Herzogpark), в котором разместился штаб САФ - Союза Андреевского Флага и редакция и типография газеты «Сегодня» (показана на фотографии). Откуда у САФ особняк, не сказано. Во главе САФ стоял ген. Глазенап, и при нем заметную роль играл Евгений Николаевич Арцюк (псевдоним – Державин), глава РОНДД – Русского обще-народного державного движения, который безуспешно пытался ещё возглавить, и русских скаутов и всю русскую эмиграцию в Германии. Русская общественность относилась к нему отрицательно, но он пользовался поддержкой американцев. Говорилось, что он продал переданную ген. Глазенапу казну ген.Власова знакомым ему американцам и немцам, а на вырученные деньги выплатил жалования себе и охране. Позднее американцы разоблачили его, как двойного агента, и он загадочно погиб в автомобильной катастрофе.

Существует «Извещение от Национального представительства российской эмиграции в американской зоне Германии» датированное апрелем 1951 г. сделанное от имени Совета НПРЭ, без указания из кого он состоит, что, конечно, умаляет его ценность. В этом извещении про Казну ген. Власова сказано:

«Эти ценности в конце 1948 года американскими военными властями были переданы С.В. Юрьеву, который с организованной им комиссией /гг.Арцюком, Гетмановым, Голубинцевым и Миловым/ принял 18 ящиков серебра, икон и других ценностей и передал все это на хранение г. Глазенапу. (...) Теперь все ценности ЦПРЭ (9) продало за 40 000 немецких марок. Из них около 30 000 нем. марок переданы организации РОНДД, возглавляемой достаточно известным с моральной стороны г. Арцюком, а остальные распределены между разными лицами, состоящими в ЦПРЭ и примыкающими к нему».

Говорят, что ген. Глазенап, проживавший с 1920 г. в Германии, был хорошо известен начальнику немецкой разведки генералу Гелену (10), и когда американцы предложили Гелену организовать немецкую или немецко-русскую разведку, то Гелен привлек своего старого знакомого ген. фон Глазенапа, а Глазенап привлек Арцюка. Арцюк до 1939 г. проживал в Лодзи (Польша) и как и где с ним познакомился ген. Глазенап, сказать трудно.

Не на все вопросы можно дать исчерпывающие ответы, но мне кажется, что на вопрос, как Казна ген. Врангеля стала Казной ген. Власова, и что с ней случилось, собранные материалы проливают некоторую ясность.

Очень интересную подробность сообщил мне И.Н. Качаки в письме от 1 августа 2008 г.: «Я в Белграде, в архиве Министерства иностранных дел Югославии три года тому назад нашел, что правительство СССР в 1947 г., потребовало от югославского правительства данные о Ссудной казне. Югославское Министерство иностранных дел послало акт Национальному банку требуя эти данные. Банк ответил, что после исследования утверждено, что у них ничего нет, а во время немецкой оккупации, Министерство финансов правительства Недича, по приказу немецких оккупационных властей, передало все имущество в Бюро по защите интересов русских эмигрантов. В течение этой передачи, комиссия Министерства финансов сделала исчерпывающий каталог всего имущества, но в бомбардировке Белграда 1944 года, здание Министерства и архив сгорели».

И еще об одной подробности сообщает И.Н. Качаки в упомянутом письме: «Несколько лет тому назад, Этнографический музей в Белграде (почему он, Бог его знает) готовил большую выставку русского серебра времен до Октябрьского переворота. Будучи в Белграде, я случайно узнал о готовящейся выставке, а также, что у них нет экспертизы по русскому серебру. Так как я собираю русское серебро, я предложил кустосу музея, молодой даме, свою помощь. В складе музея я увидел огромную кучу серебра, из которой, после очистки, кое что было отобрано для выставки. На мой вопрос, откуда это у них, я получил неофициальный ответ, что приблизительно в 1947 г. музей получил несколько ящиков этого серебра из Национального банка. Я уверен, что это серебро, которые сейчас хранятся в Этнографическом музее, последняя уцелевшая часть Ссудной казны, которое правительство Недича утаило от немецких оккупантов». Выставка состоялась в 2000 г.

А.Арсеньев в своем письме от 14.12.2008 г. пишет: «В каталоге выставки (11) 70 номеров, а было выставлено 322 штуки серебряных предметов. В каталоге указывались инвентарные номера музея. Самый низкий (малый) порядковый инвентарный номер -41.048, а самый высокий (большой) – 43.227, это значит, что русским серебряным предметам было присвоено минимум 2.200 инвентарных номеров, причем, один номер присваивался одинаковым предметам, которых могло быть и 6, 12, даже 94 штуки (94 вилок зарегистрировано под инв. номером 41.672, 12 ножей – под Но.43.227)».

Письмо А.Арсеньева, вероятно, последняя страница этой, окутанной тайнами, истории.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Письмо от 25.8.1922, Но 21 (Hoover, Girs coll., 47/5) Василий Николаевич Штрандман (или Штрандтман, 1877-1963) быв. посол России в Сербии и до 1941 г. делегат, ведающий интересами русской эмиграции в Югославии. Михаил Николаевич Гирс (1856-1932) бывший старший дипломатический представитель в комитете защиты русских беженцев во Франции, после 1920 г. председатель Совещания послов.

2. М.Jовановић, Досељавање руских избеглица у Краљевину СХС 1919-1924, Београд 1996, С.259.

3. К.А., «Серебрянные операции Врангеля», Дни, Но 195, Берлин, 23.6.1923; также и: Ссудная Казна – продажа серебрянной монеты. 18.3.1921 (Hoover, Wrangel coll. 154/57); и: Ссудная Казна – Руссосерб, 13.7.1921 (Hoover, Wrangel coll. 154/57).

4. “40 hiljada kg. Zlata I srebra. Blago ruskih izbeglica – Odvezli ga Englezi – Delegat Min. Financ. Požuruje izvoz”, Večernja pošta, No341, Zagreb, 23.8.1922.

5. 27-ой Протокол. Перевод. Сост.7.12.1923, Белград. (Hoover, Girs coll.47/7).

6. То, что Маевский назвал «Представительством» официально называлось: Бюро по делам Русской эмиграции в Сербии, или по-сербски Пуномоћни биро за заштиту Руске емиграциjе у Србиjи, или по-немецки Vertrauensstelle fűr die Russische Emigration in Serbia.

7. Мейер Ю. Русские беженцы в Югославии, Новое русское слово, Нью-Йорк 5.9.1982

8. Там же.

9. ЦПРЭ – Центральное представительство российской эмиграции. Эта организация существовала одновременно с НПРЭ – Национальным представительством российской эмиграции. Обе утверждали, что только они являются законными представителями российской эмиграции в американской зоне Германии. В дальнейшем в ЦПРЭ произошел раскол. В газете «Воскресение», которую издавал Лейдениус в Эсслингене в 1963 г. в Но.57-61 за апрель-август на первой странице было «Оповещение» ЦПРЭ, в котором говорилось о попытке Арцюка захватить в свои руки ЦПРЭ и о его переходе на позиции советского патриотизма.

10. Прянишников Б. Новопоколенцы, 1986. С.206.

11. Ирена Гвозденовић: Руско сребро. Етнографски музеj у Београду. Београд, 2000. стр.57. Штампа: Чигоjа, тираж 500 примерака.

Благодарю Иоанна Николаевича Качаки и Алексея Борисовича Арсеньева за помощь при составлении этой главы.

Р.Полчанинов


ссылка скрыта


ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ

Выходит с марта 1982

Но.111 сентябрь 2009 г.

====== СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США ======

R.Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA rpolchaninov@verizon.net

Российское разведчество: путь длиной в 100 лет


После конца Англо-бурской войны (1899-1902) генерал Роберт Баден-Пауэлл (1857-1941), прославившийся обороной окружённой бурами крепости Мафкинг, вернулся в Англию. В Мафкинге он использовал местных мальчиков для военной разведки и для пронесения почты через не совсем плотное кольцо окружения, и, сравнивая мальчиков Мафкинга с их сверстниками в Лондоне, сделал вывод не в пользу последних. Тогда Баден-Пауэлл написал книгу “Scouting for Boys”, в которой изложил свои мысли о том, как воспитывать мальчиков в Англии, чтобы они были не хуже мальчиков в Африке.

Книга вышла в 1908 г. и была прислана императору Николаю II, прекрасно владевшему английским языком. Книга императору понравилась, и он распорядился, чтобы Генеральный штаб издал ее по-русски. Как раз в это время началось движение потешных, о котором уже докладывали императору. Книга, под названием «Юный разведчик» вышла в конце 1909 г., но особого интереса в русском обществе не вызвала.

Потешными назывались те мальчики, с которыми в детстве играл в солдаты будущий император Пётр Великий, и из которых потом были созданы первые гвардейские полки – Преображенский и Семёновский. Движение потешных начала ХХ в. тоже имело в виду работу с мальчиками. Вопрос внешкольного воспитания девочек ни в Великобритании, ни в России в те годы не поднимался.

Первый, кто начал работать с юными разведчиками был штабс-капитан Лейб-гвардии стрелкового батальона Олег Иванович Пантюхов, основавший Царскосельскую дружину еще 30 апреля 1909 г., а за ним весною 1910 г. Василий Григорьевич Янчевецкий, основавший в Санкт-Петербурге Легион разведчиков, и штабс-ротмистр Г.А. Захарченко (?-1926 или 1927) основавший дружину юных разведчиков в Москве. В.Г. Янчевецкий (1874/75–1954) стал в советское время известным писателем, писавшим под псевдонимом «В.Ян».

К началу Первой мировой войны движение потешных сошло на нет, но зато начался подъём разведчества, ставшего также известным под английским названием – бой-скаутизм. По мнению А.Смирнова в конце 1917 г. в России было около 25 000 скаутов в 115-120 разных организациях. Единая русская скаутская организация была создана только за границей в 1920 г.

Оставшиеся скауты в СССР, за редким исключением, большевикам не сочувствовали, но должны были это скрывать. Сперва они назвались юк-скаутами (юными коммунистами-скаутами) и ходили с красными галстуками, но большевики требовали от них порвать со своим скаутским прошлым и перейти в руководимую комсомолом организацию пионеров. Некоторые скаутские руководители, в надежде на скорое падение большевизма, пытались сохранить в пионер-организации какую-то скаутскую символику. Они сохранили треугольные скаутские галстуки, скаутский девиз «Будь готов», скаутскую структуру: звенья, отряды и дружины, а вместо скаутской лилии – костёр, который у скаутов тоже считается символом. В 1923 г. скаутская работа была запрещена и те, которые не пожелали сотрудничать с комсомолом, ушли в подполье. Нам известны слова из их песни:


Нас десять, вы слышите – десять,

А старшему нет двадцати.

Конечно, нас можно повесить,

Но раньше нас надо найти.


Увы, их нашли, арестовали и отправили одних в концлагеря, других в ссылку.

После СССР скаутизм был запрещён в фашистской Италии и нацистской Германии. Отряд русских скаутов в Берлине был тоже запрещён, но русские скауты переименовались в витязей и под этим названием просуществовали до 1939 г.

В годы Второй мировой войны, куда бы ни приходили нацисты, они везде запрещали скаутскую работу. Но русские скауты, назвавшись разведчиками, ушли в подполье.

Запретив витязей, нацисты создали в Берлине в 1939 г. свою организацию для русской молодёжи – НОРМ (Национальная организация русской молодёжи). Создать-то они создали, но контролировать её не смогли и скауты-разведчики сумели использовать НОРМ для своей подпольной работы в Германии. Подпольная работа велась также в оккупированной Югославии и в других странах. Даже в Пскове, во внешкольной работе Православной миссии, проводилась подпольная скаут-разведческая работа.

Целью работы была подготовка руководительских кадров для работы с молодёжью в Зарубежье после падения нацизма. После падения коммунизма в России, скаут-разведческая работа была возобновлена приехавшими из эмиграции руководителями и продолжается поныне.

Из всех ныне существующих в России скаутских организаций, в общей сложности насчитывающих около 20 000 членов, насколько мне известно, только ОРЮР – Организация российских юных разведчиков – имеет право отмечать столетие своей беспрерывной истории. Все остальные организации не считают себя преемниками от Царскосельской дружины О.И. Пантюхова и его Организации русских скаутов за границей, переименованной им в 1941 г. в Организацию разведчиков.


Р. Полчанинов

Разведческое пресс-бюро Но.36/2009


Российские юные разведчики отпраздновали свое столетие на берегу Ладожского озера



С 25 июля по 3 августа на берегу Ладожского озера состоялся Слет 100-летия ОРЮР – Организации российских юных разведчиков «100 звеньев» (мыс Резной, Приозерский район).

Слет прошел в форме палаточного лагеря и собрал порядка 1000 участников: русских скаутов-разведчиков из многих регионов России, а также из США, Австралии, Франции, Германии, Литвы, Латвии.

Слет был проведен в рамках Года молодежи при поддержке Министерства спорта, туризма и молодежной политики РФ и Комитета по молодежной политике и взаимодействию с общественными организациями Санкт-Петербурга.

Устроитель слета – ОРЮР, празднующая свое 100-летие. Это старейшая детско-юношеская организация России, берущая начало от первого звена русских юных разведчиков, основанного О.И. Пантюховым в 1909 году в Павловске.

Программа Слета была построена на истории российского разведчества. Каждый день был посвящен определенному историческому периоду: зарождение в дореволюционной России, гражданская война, изгнание и рассеяние по разным странам мира, Вторая мировая война, подготовка к возвращению на родину, возвращение в Россию.

Во время Слета прошли торжественные церемонии, игры, спортивные состязания, творческие фестивали, в полевой часовне была совершена Литургия. По традиции разведчики занимались добрыми делами: провели экологический рейд по уборке леса и берега Ладожского озера, устроили благотворительную ярмарку в пользу детского дома.

Прошедший Слет является продолжением богатой традиции юбилейных слетов ОРЮР, первый из которых состоялся в 1949 г. в Шлейсгейме (Германия).

Г. Казаков

Разведческое пресс-бюро Но.36/2009


Архив рассылки - ijmir.lv/arxivrassilki.htm

1 В 1941 года после присоединения Эстонской республики к Советскому Союзу начались репрессии. Тогда был арестован и Яков Михайлович Шаховской. После суда отправлен в Среднюю Азию, где умер от голода в 1943 году.

Copyright © 2023. All rights Reserved.